Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






А ЖЕЛЯЗНЫ ОТНОСИТСЯ К ГРУППЕ МЕТАЛЛОВ 14 страница




— У тебя все в порядке?

— Нет, — сказала Элли, поворачиваясь, чтобы идти. — У меня куча неприятностей.

Провернуть ключ в замке не проблема. Проблема заключалась в том, чтобы этот самый кабинет найти. В свое время эти комнатки предназначались для тайных встреч или использовались как убежища, соответственно, двери имели вид потайных, и замаскированный в деревянных резных панелях дверной проем еще предстояло найти. Элли пошла вдоль закрывавшей стену декоративной панели, высматривая в ней самые ничтожные на первый взгляд царапины или щелочки. Обнаружив одну такую, она пошла вдоль стены дальше, пока не добралась до третьей аналогичной отметины и пришла к выводу, что это и есть дверь в третий кабинет. Оставалось еще найти замочную скважину, на что тоже ушло немало времени.

Когда Элли наконец ее обнаружила — в центре бутона вырезанной из дерева розочки, — ею владело множество разнообразных чувств, которые в своем большинстве имели негативный характер: фрустрация, злость на себя, злость на Картера и Сильвиана, огромная ненависть к Кэти, ну и разумеется, полное неприятие проклятых резных панелей.

Дверь отворилась с едва слышным щелчком, а когда Элли включила электричество, высветилась и крохотная комнатка, расписанная удивительно яркими и динамичными, даже, если так можно выразиться, яростными фресками, очень подходившими ей по настроению.

Изображенные на этих фресках вооруженные мечами и копьями люди стоял друг против друга в полной боевой готовности. Рядом по зеленому полю протекал ручей или протока. Изготовившиеся к бою люди орали друг на друга, о чем свидетельствовали запечатленные художником черные провалы их открытых ртов.

Швырнув портфель на пол, Элли принялась расхаживать по крохотной комнатке, ероша пальцами волосы.

— Что мне делать? — едва слышно бормотала она себе под нос. — Как справиться со всем тем, что на меня навалилось?

Потом плюхнулась на располагавшийся у стола стул и, подперши голову рукой, глубоко задумалась. Вся ее жизнь, казалось, пошла по какому‑то иному, не запланированному ею кривому пути. Откуда Кэти узнала о Люсинде? Кто мог ей об этом сказать? Уж во всяком случае, не Изабелла, не Рейчел и не Картер — единственные, как ей казалось, люди, которые были в курсе ее родственных отношений с леди Мелдрам.

Стук в дверь прервал ее невеселые размышления. Скорее всего, стучала Элоиза. Возможно, комната понадобилась кому‑то из будущих выпускников. Отправляясь открывать, Элли уже приготовила маленькую защитительную речь.

— Элоиза, я успела пробыть здесь всего несколько минут, в то время как вы сказали…

Когда она увидела в дверном проеме Картера, слова словно примерзли у нее к языку. Она не находилась так близко от него с того вечера, когда они разошлись. Странное дело, увидеть Картера вблизи она хотела больше всего на свете, но одновременно сейчас это ей меньше всего было нужно. На долю секунды она задалась вопросом, уж не простил ли он ее и не пришел ли, чтобы сказать ей об этом, но, увидев стальной отблеск в его глазах, поняла, что выдает желаемое за действительное.

Пока она, прикипев к месту, смотрела на него расширившимися от удивления глазами, Картер указал кивком головы на пространство у нее за спиной.

— Я могу войти? Или предпочитаешь стоять здесь? — Проступавшее в его голосе нетерпение вернуло ее к реальности, и она сделала шаг в сторону от входа.

— Извини. Разумеется, ты можешь войти.

Он прошел мимо нее в комнату, огляделся и поднял с пола брошенную ею сумку, из разверстого зева которой посыпались карандаши и ручки и выпало несколько книг. Затем, устремив взгляд на фреску с изображением готовых к бою людей, пробормотал: «Весьма уместно», — и лишь после этого опустился на один из помещавшихся у стола стульев. При этом темные прямые волосы упали ему на лицо, и он отбросил их к затылку небрежным движением руки, которое так ей нравилось.

Элли показалось, что еще немного, и ее сердце рассыплется на кусочки, как брошенный на каменный пол хрустальный фужер. Но оно по какой‑то непонятной причине не рассыпалось и продолжало биться, как прежде.

Хотя он говорил очень спокойно, от его голоса исходил такой леденящий холод, что Элли чуть ли не в прямом смысле промерзла до костей, пока проходила по комнате и усаживалась на второй стул, находившийся в комнате. Она сидела на нем с прямой спиной и смотрела на доску разделявшего их стола.

— Ну… как ты? — Глупый вопрос, если разобраться, но ей действительно хотелось узнать, как он поживает.

— Превосходно. Спасибо, Элли, — ответил он, одарив ее сардонической улыбкой. — Моя девушка бегает по лесам с другими парнями и до такой степени мне не верит, что отказывается говорить правду. Но если не считать этого, я живу нормально. Вот недавно высший бал за историческое эссе получил…

— Картер, мне…

— Я пришел сюда не для того, чтобы слушать твои объяснения, — сказал он, перебивая ее. Потом, с минуту помолчав, добавил: — А может, и для того… Я не знаю…

В следующее мгновение она увидела, как его лицо исказилось от душевной боли, которая была под стать ее собственной. Не имея сил следить за происходившими в его лице изменениями, она снова опустила глаза и стала рассматривать свои руки, которые, как выяснилось, слегка подрагивали. И тогда, чтобы он этого не заметил, положила их на колени.

— Увидел, что ты вошла в кабинет, и решил зайти и поговорить с тобой.

Поскольку она продолжала рассматривать руки, он повысил голос:

— Посмотри на меня, Элли.

Она медленно подняла голову и посмотрела на него. Плескавшаяся в его глазах боль исчезла, уступив место арктической пустыне.

— Я слышал, что произошло на вчерашней вечеринке в развалинах замка.

У Элли перехватило горло.

— Там… Ничего особенного не произошло…

— Я не собираюсь говорить о том, что ты целовалась с Николь, а потом присоединилась к Сильвиану, протестовавшему против условий игры. Впрочем, мы можем обсудить и это, если тебе очень хочется, — сказал он. — Но меня больше интересует то, что сказала Кэти относительно Люсинды. Хочу, чтобы ты знала: я никогда никому не говорил о Люсинде и никогда никому не скажу в будущем.

Она посмотрела на него расширившимися от изумления глазами.

— Мне и в голову не могло прийти, что ты рассказал об этом Кэти!

Интенсивность ее реакции, похоже, сбила его с толку, поскольку он на секунду смешался и пару раз смигнул. Правда, сказала только одно слово: «хорошо», — после чего сделал движение, говорившее о том, что собирается встать и уйти, и добавил:

— Вот, собственно и все, что я хотел тебе сообщить.

— Картер, подожди. — Повинуясь мгновенно возникшему импульсу, она перегнулась через стол и протянула к нему руку, словно стремясь его удержать. Он отпрянул, как если бы опасался ее прикосновений; она же покраснела и убрала руку. — Неужели мы не можем поговорить хотя бы минуту?

— Не уверен, что это хорошая идея, — сказала он, но со стула не встал.

— Знаю, что во многих случаях была несправедлива по отношению к тебе, и прошу меня за это извинить. Но и ты тоже далеко не всегда безоговорочно доверял мне. Мы с тобой такие хорошие, близкие друзья, но… — Она посмотрела на него в упор. — Я долго думала о наших отношениях и пришла к выводу, что мы представляли собой не лучшую на свете пару. Ты, например, считал, что я не способна принимать правильные решения, не доверял мне. И я тоже тебе не доверяла и о многом в этой связи умалчивала. Именно это взаимное недоверие, на мой взгляд, и стало причиной возникших между нами трений.

— Не только это, — бросил Картер. — Ты забываешь о Сильвиане.

Элли показалось, что его слова пробили у нее в груди дыру.

— Да, — сказала она тусклым, лишенным эмоций голосом, откидываясь на спинку стула. — Сильвиана тоже нельзя сбрасывать со счетов.

— Проблема в том, что чувства, которые ты к нему испытываешь, написаны у тебя на лице, а ты, похоже, этого не осознаешь. Когда, к примеру, он входит в комнату, ты замираешь, как кролик перед удавом, а выражение у тебя на лице мгновенно меняется, — произнес он и невесело рассмеялся.

— Картер, — воззвала к нему Элли. — Сильвиан спас мне жизнь! И если я неравнодушна к нему, то именно по этой причине. А не потому, что я испытываю к нему влечение — или что ты там по этому поводу думаешь.

Неожиданно он вскочил с места, прошел к двери, но не вышел из комнаты, а остановился, положив ладонь на дверную ручку. Потом, так и не повернувшись к ней, сказал:

— Ты уж извини, что я не способен наблюдать за развитием вашего романчика и получать от этого удовольствие.

Когда он ушел, Элли закрыла лицо руками. Сейчас ей хотелось одного — выплакаться. Но слезы почему‑то не приходили.

* * *

Во второй половине дня настроение Элли трансформировалось из слезливого в агрессивное, поэтому, стоило ей только увидеть огненно‑рыжую шевелюру Кэти, замаячившую впереди нее в коридоре, она перешла на бег и, догнав девушку, схватила за рукав.

— Откуда ты об этом узнала?! — крикнула она еще до того, как Кэти успела повернуться к ней лицом.

— Не скажу! — Вырвав рукав из ее хватки, Кэти отступила на шаг.

В этот раз на губах Кэти красовалась помада теплого абрикосового оттенка, идеально подходившая к ее внешности. Элли выводило из себя еще и то обстоятельство, что красота Кэти вызывала у нее странное ощущение, подозрительно напоминавшее чувство неполноценности.

— Но факт остается фактом: ты солгала, — продолжила Кэти. — Народ теперь знает, что ты лгунья, и тебе придется иметь дело с последствиями своего деяния. Уж и не знаю, в чем здесь моя вина.

Элли в прямом смысле стала сотрясаться от злости.

— С каких это пор нежелание говорить во всеуслышание о секретах своей частной жизни стало называться ложью? Ни ты, ни «народ», как ты называешь наших знакомых и приятелей, не имеете к этому никакого отношения!

Поначалу ученики проходили мимо них, не задерживаясь, но чуть позже некоторые, сообразив, что разговор на повышенных тонах между этими двумя страстными натурами может явиться прелюдией к грандиозному скандалу и даже потасовке, начали останавливаться поблизости, чтобы посмотреть, чем кончится спор. Так что довольно скоро вокруг девушек собралась небольшая толпа, которая, впрочем, постоянно увеличивалась.

Кэти напустила на лицо скучающее выражение.

— Тебя тысячу раз спрашивали, учился ли здесь кто‑нибудь из твоих близких родственников, и ты всегда отвечала «нет». Но, как недавно выяснилось, Люсинда тебе далеко не чужая, и лично мне трудно поверить, что ты не знала об этом. В таком случае уместен вопрос: зачем ты лгала?

Поскольку Элли заколебалась, Кэти, чувствуя приближающуюся победу, одарила ее триумфальной улыбкой.

— Ты уж просвети нас на этот счет, хорошо? — Она широким жестом обвела рукой собравшихся в коридоре учеников, смотревших на них во все глаза. — Мы никому не скажем, не правда ли? Итак, почему ты держишь свои семейные отношения в секрете?

— Потому что это не ваше дело! — воскликнула Элли, у которой кровь бросилась в лицо.

Кэти закатила глаза.

— Ну, это не ответ. Кроме того, сейчас это не только твое дело.

— Благодаря тебе!

— Да, это так, — сказала Кэти с улыбкой. — Можешь не благодарить.

Всмотревшись в лицо рыжеволосой девушки, Элли поняла, что этот разговор не имеет никакого смысла, поскольку Кэти никогда не раскроет источник своей информированности. Хотя бы потому, что вся эта история и связанные с ней события здорово ее развлекали и забавляли.

Смирившись с поражением, Элли повернулась, чтобы уйти, но Кэти не хотела так просто отпускать ее и ехидным голосом бросила ей вслед:

— Почему бы тебе не сбегать сейчас к Сильвиану и не поплакать у него на груди? Ой, что это я говорю? — Кэти в притворном смущении прикрыла ладошкой рот. — Может, мне следовало сказать «к Картеру»? Нет? Извини, я совсем запуталась. Так к кому из них ты бегаешь на этой неделе?

Элли, сжав кулаки, крутанулась вокруг своей оси. У Кэти расширились глаза.

— Неужели ты собираешься меня ударить? — Она залилась смехом, в котором сквозило пренебрежение. — Пора взрослеть, Элли. Твои подростковые замашки производят жалкое впечатление.

— Себя пожалей! — Бархатный голос Николь прозвучал неожиданно, и удивленные ее появлением противницы чуть ли не синхронно повернулись в ее сторону. Но сверкающие глаза Николь были устремлены на Кэти. — Еще неизвестно, кто здесь производит жалкое впечатление!

Кто‑то из зрителей хмыкнул. Кэти же определенно разволновалась и попытаться вновь взять инициативу в свои руки лишь после того, как призвала себя к порядку и внимательно оглядела толпу.

— Твои заявления, Николь, достойны смеха. Я знаю, что ты целовалась с ней, но зачем вмешалась в наш разговор? Влюбилась в нее, что ли?

Николь, забросив черные блестящие волосы за плечо, одарила Кэти таким пренебрежительным взглядом, что можно было подумать, будто перед ней какая‑то букашка или червяк.

— Думаю, проблема заключается не в том, кого поцеловали я или Элли, а в том, кого хочешь поцеловать ты, так как этот человек не только не хочет целоваться с тобой, но и не обращает на тебя никакого внимания.

Лицо Кэти стало наливаться некрасивым багровым румянцем. Некоторое время она взирала с полуоткрытым ртом на Николь и Элли, словно пытаясь что‑то сказать, но из ее уст не вырвалось ни единого напитанного желчью или сарказмом слова, и толпа поняла, что Кэти, пусть и ненадолго, полностью утратила способность говорить гадости.

Элли, казалось, тоже лишилась дара речи. Не издав ни единого звука, она лишь смотрела на Николь широко раскрытыми глазами. Брюнетка же улыбнулась ей с таким беззаботным видом, как если бы они только что болтали о погоде. — Пойдем отсюда, Элли, — сказала она, беря девушку за руку. — На свете множество умных людей, с которыми действительно интересно обменяться словом.

— Угхм… Спасибо тебе, Николь, — произнесла, запинаясь, Элли, когда они выбрались из толпы и пошли по коридору. Несмотря на небольшой рост и субтильное сложение, Николь двигалась очень быстро, так что девушки в течение минуты оставили место конфронтации с Кэти далеко позади. — Мне ведь и вправду хотелось стукнуть ее.

— Не стоит благодарности, Элли, — с ангельской улыбкой сказала Николь. — Я ненавижу Кэти Гилмор, так что, немного сбив с нее спесь, доставила удовольствие, прежде всего, себе самой.

Девушки намеренно старались идти там, где было больше студентов, хотя Элли не имела представления, куда они направляются.

— Послушай, — сказала она, — относительно вчерашнего вечера…

— Здорово было, не так ли? У всех от изумления глаза на лоб полезли. — Николь хихикнула. — Но шокировать англичан — не такое уж трудное дело.

— Я о том, что ты тогда сказала… — Элли одарила ее скользящим взглядом. — Насчет Сильвиана… Он действительно не твой бой френд?

Николь остановилась и повернулась к ней лицом. Ее пухлые губы изогнулись в лукавой улыбке.

— Мы с Сильвианом дружим с шести лет. У наших родителей летние домики рядом. Мы вместе играли у моря, а потом вместе пошли в школу. Когда же подросли… — она помахала рукой, будто отгоняя муху, — …в качестве эксперимента начали встречаться. Но эксперимент не получился и в серьезные отношения не перерос. Я довольно странно себя чувствовала, когда мы целовались. — Николь наморщила носик. — Складывалось такое впечатление, будто я целую собственного брата. Так что теперь мы просто лучшие друзья. — Она очень внимательно смотрела на Элли и добавила: — Я почему‑то подумала, что тебе будет интересно это знать.

Вокруг них стоял ужасный шум. Двигавшиеся по широкому коридору ученики кричали, переговаривались и громко смеялись, но Элли практически их не слышала.

— Ты полагаешь… я могу… — Она замолчала, не закончив фразы.

«О чем, интересно знать, я спрашиваю, чего добиваюсь?»

Но Николь ответила на ее незавершенный вопрос без малейших колебаний.

— Мне представляется, что в некоторых случаях люди слишком много думают, тогда как вместо этого иногда лучше прислушаться к голосу собственного сердца. Больше доверяй своим инстинктам — вот что я тебе скажу… — Николь указала на дверь в стене коридора. — Мне нужно посетить семинар по естественным наукам. Не желаешь присоединиться?

Элли отрицательно покачала головой.

— Спасибо, нет. — В ее тоне не проступало никаких эмоций, как будто она перенеслась мыслями в другое место. — Позволь еще раз поблагодарить тебя за…

Николь пожала плечами, и толкнула рукой дверь.

— Я и Сильвиану то же самое всегда говорю. Насчет того, чтобы больше доверял своим чувствам.

* * *

— Ее родители проинформировали. — Изабелла разливала по чашечкам горячий чай, в то время как Элли с мрачным выражением на лице опускалась в кресло, располагавшееся напротив директорского стола. Пар с запахом бергамота заполнил офис. — Она недавно разговаривала с ними по телефону по поводу зимнего бала. Должно быть, тогда они ей и сказали.

— Но они‑то откуда узнали? — спросила Элли, принимая из рук директрисы чашу с горячим, сдобренным молоком чаем. Изабелла присела на стул рядом.

— Полагаю, в этом вопросе все стало для тебя несколько сложней. — Тон Изабеллы заставил Элли занервничать. — По идее теперь об этом знает все Правление. Люсинда решила не делать больше из этого тайны.

— Что такое? — У Элли дрогнула рука, и горячий чай пролился ей на колени. Едва слышно выругавшись, она смахнула горячую жидкость с ног. — Почему?

— После последней попытки Натаниэля изменить устоявшийся порядок, Люсинда приняла решение сообщить правлению обо всех его деяниях. — Слово «всех» Изабелла выделила интонацией, а когда Элли одарила ее вопрошающим взглядом, вздохнула. — В организации происходит много такого, о чем ты не имеешь представления, Элли. Действия Натаниэля направлены не только против Киммерии. Его планы неизмеримо шире, чем ты можешь себе представить. И наша школа занимает в них лишь небольшое место. Небольшое, но очень важное.

Страстно желая узнать о том, что происходит в действительности, Элли глубоко вздохнула и постаралась сосредоточиться. Она должна сыграть роль наивной глупышки так, чтобы комар носа не подточил, и постараться выведать у директрисы подоплеку всей этой истории.

— Похоже, я и вправду чего‑то не понимаю, — сказала она. — В частности, никак не могу взять в толк, чем вызвана подобная откровенность с ее стороны? Особенно после всех этих лет…

— Люсинда не ради себя это сделала, а ради тебя, твоей безопасности. — Изабелла со значением посмотрела на Элли. — Она хочет тебя защитить.

— И как это может защитить меня? — Элли задумчиво свела на переносице брови. — Наоборот, сейчас в моей жизни произошли серьезные изменения. И не в лучшую сторону. Все считают, что я лгунья, трусиха и вообще подозрительная личность.

— Это известие дает понять всем заинтересованным лицам, насколько ты важна для Люсинды.

«Неужели я и вправду что‑то для нее значу?»

Эта идея показалась Элли как минимум странной и непривычной, поскольку уже очень давно ее не посещало чувство, что она кому‑то действительно нужна или интересна.

— И все равно я ничего не понимаю.

— Элли! — Серьезность Изабеллы удивила девушку, поскольку до сегодняшнего дня она ее такой еще не видела. — В школе работает шпион Натаниэля, который, как мы считаем, вполне способен убить тебя. Или меня. Люсинда сделала все, что в ее силах, чтобы защитить нас от нападения со стороны. Но защитить нас от нападения человека, тайно работающего внутри школы, гораздо трудней. Для этого требуется помощь совсем другого плана.

Элли почувствовала, как у нее на коже выступили мурашки.

— В этой связи, — продолжила Изабелла, — Люсинда решила изменить тактику и рассказать руководству организации о том, что происходит в стенах Киммерии. Надеется, что продемонстрированное ею повышенное внимание к школе заставит Натаниэля и работающего на него человека воздержаться от решительных действий. По крайней мере, на какое‑то время.

По мнению Элли, план был не из лучших. Она скрестила на груди руки и осведомилась:

— И вы полагаете, что это сработает?

Изабелла опустила глаза.

— Не знаю. Люсинда сама сейчас в непростом положении. Как, впрочем, и все мы. Натаниэль пытается перетянуть на свою сторону многих влиятельных членов правления, и с их помощью надавить на Люсинду с тем, чтобы заставить ее изменить правила организации в соответствии со своими планами… Она секунду помолчала. — Но если это произойдет, рухнет и сама организация, и эта школа. Люсинда хорошо понимает это и пытается доказать, что этот человек не заслуживает доверия. Кроме того, она стремится дезавуировать его, показать, насколько иррациональны его планы, а сам он — жесток и опасен. — Изабелла вздохнула. — Я хорошо знаю Натаниэля и отлично понимаю, что он ни перед чем не остановится. Но некоторые члены правления этого не замечают. Поскольку он часто говорит вещи, которые они хотят услышать.

— Вы так много знаете о Натаниэле, — протянула Элли и добавила: — Но знаете ли вы его лично? Или, быть может, знали когда‑то? Кто он такой, Изабелла?

Прежде чем ответить, директриса думала не меньше минуты. Потом сказала:

— Я действительно хорошо знала Натаниэля. В прошлом. — Она говорила медленно, как если бы тщательно подбирала каждое слово. — Дело в том, что Натаниэль — мой сводный брат.

Элли замерла.

— Как вы сказали?

— Сказала, что он мой сводный брат, — продолжила она. — Вот почему я так хорошо понимаю, что происходит между тобой и Кристофером. Я тоже прошла через что‑то похожее.

Элли почувствовала себя преданной. Почему Изабелла не сказала ей этого раньше? Тем не менее, проглотив обиду, постаралась сконцентрироваться на текущем разговоре.

— А вы с Натаниэлем были когда‑нибудь… хм… близки?

— Да, такое имело место. Но с тех пор прошло много лет. Натаниэль всегда хотел получить то, на что не имел никакого права, а не получив, обвинил во всем меня.

Элли одарила ее вопрошающим взглядом.

Изабелла без особого желания объяснила.

— Умирая, отец оставил все по завещанию мне. Деньги, дома, предприятия. Он считал Натаниэля слишком нестабильным субъектом, не способным принимать ответственные решения. — Поиграв очками, она добавила: — Но отец и о нем позаботился, и я, согласно завещанию, должна выплачивать ему ежегодное содержание, причем значительное. Но он плевать на это хотел, более того, считал, что и покойный отец, и я его тем самым унизили. Таким образом, выдуманное им унижение способствовало возникновению у него неприязненных чувств по отношению к моей скромной особе. Иными словами, он мне этого наследства не простил. И продолжает хотеть большего, чем заслуживает. Вот так все просто.

— Изабелла, — произнесла Элли тихим голосом. — А чего, собственно, он хочет?

Директриса обдумывала этот вопрос довольно долго, а когда заговорила снова, голос у нее был усталый и отстраненный:

— Всего.

Глава двадцать пятая

 

Размышляя о своей жизни в Киммерийской академии, Элли условно делила ее на резко отличавшиеся друг от друга периоды, которые про себя именовала эпохами: до летнего бала — и после. До Картера — и после.

Или как вот сейчас: до игры «правда или смелость» — и после нее.

До игры «правда или смелость» она была никем. Случайным человеком. Чужаком.

А после нее?

А после нее стала звездой школы!

Когда она входила в какое‑нибудь школьное помещение, ученики как по команде поворачивали головы в ее сторону. Когда говорила, все внимательно ее слушали. Ребята, с которыми никогда не была знакома, демонстрировали по отношению к ней удивительную предупредительность и вежливость.

Только на тех, кто хорошо ее знал, все это не произвело особого впечатления.

— С тобой происходят удивительные вещи, — сказала однажды Рейчел, когда ученик младшего класса, находившийся под сильнейшим впечатлением от того, что звезда школы оказалась рядом с ним в комнате отдыха, принес ей чашку чая и тарелку с бисквитами, услышав выраженное ею желание «что‑нибудь слопать». — Смотри, как бы это не ударило тебе в голову!

— Или в задницу, что более вероятно, — отозвалась Элли, жуя бисквиты.

— О, Элли! Можно мне отнести твои книги? Хочешь чего‑нибудь сладенького? Позволь, я помогу тебе подкрасить губы… — не сдавалась Рейчел, продолжая над ней подсмеиваться. — У тебя такие тяжелые волосы… Разрешишь поносить их вместо тебя?

— Только не надо завидовать, — отпарировала Элли и тут же предложила ей бисквит, который Рейчел взяла сразу, правда сделав вид, что ей не больно‑то и хочется. — Тебе это не идет. К тому же вся эта катавасия не продлится слишком долго, не так ли?

— Очень на это надеюсь, — ответила с набитым ртом Рейчел. — Хотя, нельзя не признать, что бисквиты вкусные. Может, тот парнишка нам еще принесет?

— Боже! Как, оказывается, тебя легко подкупить, — заметила Элли. — Кажется, в сериале «Доктор Хаус» кто‑то сказал: «Чтобы стать тираном, иногда достаточного одного бисквита».

— Два, — подкорректировала ее Рейчел. — Я готова стать тираном за два бисквита.

Элли рассмеялась.

Впрочем, заставить ее смеяться могли сейчас только два человека: Рейчел и Зои. Джу по‑прежнему на нее дулась. Да и особых причин для веселья у нее не было, ибо в ее нынешней жизни доминировали напряжение и страх. И еще, пожалуй, печаль.

От Кристофера до сих пор не поступило никаких сообщений, хотя он и обещал, что будет поддерживать с ней контакт. И она до сих пор не рассказала Рейчел и Зои о том, что в действительности происходит в Киммерии. Рейчел она не могла сказать об этом по той простой причине, что та не посещала Ночную школу. Зои же, при всем ее уме, была слишком юна, чтобы понять все, как надо. Но время шло, и Элли становилось все труднее хранить молчание. Хотя бы потому, что, помимо Рейчел и Зои, близких людей, с которыми она могла бы разделить лежавшую на сердце тяжесть, у нее не осталось.

И еще одно: ей никак не удавалось выплакаться. Она лишилась этой способности после тяжелого и бесплодного разговора с Картером. Казалось, слезы, словно повинуясь какому‑то заклятью, полностью иссякли у нее именно тогда, когда больше всего ей требовались.

— Должно быть, со мной что‑то не так, если я даже плакать не могу, — сказала она Рейчел. — Может, я и в самом деле чем‑то заболела?

— Синдром Съёгрена, — бросила Рейчел, углубившаяся в толстый учебник по химии, поскольку надеялась в один прекрасный день стать врачом. Похоже, тот факт, что Элли резко сменила тему, не вызвал у нее ни малейшего удивления.

Элли смигнула.

— Извини, я не совсем тебя поняла…

— Так называется болезнь, когда организм не в состоянии производить слезы. — Рейчел подняла глаза от книги и одарила ее критическим взглядом. — Но у тебя этого синдрома нет.

— Откуда ты знаешь?

— Это слишком мучительное заболевание. — Рейчел опустила глаза в книгу, выписала что‑то из нее в тетрадь, после чего снова посмотрела на Элли. — Железы внутренней секреции не производят жидкость, роговица высыхает, и больному приходится таращиться изо всех сил, чтобы что‑то разглядеть.

— Круто… — протянула Элли, возвращаясь к собственному домашнему заданию. — Я, знаешь ли, рада, что у меня нет этого синдрома. Хороша бы я была на балу, когда стала бы таращиться на своего партнера.

Рейчел внимательно на нее посмотрела.

— Ты была бы похожа на инопланетянина из фильма «Чужой». Причем на одержимого инопланетянина. Ведь ты одержима идеей бала, Элли, не так ли? Срочно обратись к врачу.

Прежде чем ученик, поклонявшийся звездной Элли, появился в комнате с новой порцией бисквитов, девушки, отложив книги и тетради, погрузились в интереснейший разговор о приближающемся зимнем бале. В основном говорила Элли, поскольку она и вправду была одержима балом, до которого оставалось всего две недели. Прочие ученики рассуждали о том, что надеть, с кем прийти, кого пригласить. Но Элли думала только о Люсинде.

Неужели она тоже будет там?

При мысли о том, что она встретится с бабушкой и, возможно, будет задавать ей вопросы, мучившие ее на протяжении последних месяцев, сердце у нее начинало биться с удвоенной силой. Она сделает все, что в ее силах, чтобы эта встреча состоялась. Ради этого она готова надеть вечернее платье и кружиться в вальсе до умопомрачения под звуки приглашенного струнного оркестра.

С другой стороны, ужасные воспоминания о летнем бале навсегда засели у нее в подсознании. И ей не давала покоя мысль о том, что, когда Люсинда, Изабелла и она, Элли, соберутся в одном месте, Натаниэль почти наверняка попытается вновь нанести удар.

«Когда Люсинда приедет на бал, — в очередной раз подумала она, — обязательно случится что‑нибудь дурное».

* * *

Вечером Элли разминалась на мате в тренировочной. Минут через двадцать тело начало ощутимо ныть. Зои же тренировала подъем ноги и практиковалась в том виде ходьбе, когда на пол наступают лишь передней частью стопы.

— Надеюсь, нам устроят кросс, — сказала она, приступив к прыжкам. — Мне сегодня хочется побегать.

— Мне тоже, — сказала Элли, сидя на мате и прикасаясь лбом то к одному, то к другому колену попеременно.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных