Психологический эволюционизм

Психологическое объяснение социальных процессов не требовало немедленного разрыва с идеями биолого-эволюционной школы. Первоначально речь шла только о том, чтобы «дополнить» эволюционистскую схему изучением психологических механизмов развития и функционирования общества. Причем сами эти механизмы трактовались весьма широко и аморфно. Вслед за Спенсером представители «психологического эволюционизма» американские социологи Лестер Франк Уорд (1841—1913) и Франклин Генри Гиддингс (1855—1931) рассматривали развитие общества как часть космической эволюции, каждая последующая ступень которой аккумулирует достижения предыдущей. Однако если сторонники биологической ориентации считали социальную эволюцию непосредственным продолжением и частью органической и подчеркивали в ней черты автоматизма, то психоэволюционисты видели в усложнении форм общественной жизни результат развития сознательного начала, выдвигая в противоположность спенсе-

Глава 3. Психологическая социология конца XIX — начала XX в.

ровскому laissez-faire лозунг «направленной эволюции», т. е. разумного управления социальными процессами.

Лестер Франк Уорд, выходец из бедной семьи, участник гражданской войны в США, был по специальности геологом и палеоботаником; к социологии он обратился уже в зрелые годы. Его основные работы: «Динамическая социология» (1883; рус. пер.1891), «Психические факторы цивилизации» (1893; рус. пер. 1897), «Очерки социологии» (1898; рус. пер. 1901), «Чистая социология» (1903), «Прикладная социология» (1906) и «Учебник социологии» в соавторстве с Джеймсом Куэйлом Дили (1905). В 1906 г. он был избран первым президентом Американского социологического общества.

Взгляды Уорда были не особенно оригинальны. Он считал, что применительно к человечеству спенсеровский принцип космической эволюции должен быть дополнен ценностной идеей прогресса. Социальные институты — результат развития скорее психических, чем витальных сил. «Социальные силы — это те же психические силы, действующие в коллективном состоянии человека» [46, р. 123]. Отсюда следует, что основанием социологии должна быть не биология, как у Спенсера, а психология.

Социогения — высшая ступень эволюционной лестницы, синтез всех природных сил, сложившихся в ходе космо-, био- и антропогенеза. Качественное отличие этой новой, социальной реальности заключается в наличии чувства и цели, которых не было в действиях слепых природных сил. Эти новые факторы постепенно преобразуют генетические, лишенные цели природные процессы в телические (от слова tele — цель), или, что то же самое, в социальные процессы, имеющие форму целевого действия человека. В своем главном труде «Динамическая социология» и в ряде других работ Уорд развивает взгляд, согласно которому первичной социальной силой являются желания, в частности голод и жажда, связанные с поддержанием жизни индивида, и половые потребности, обеспечивающие продолжение рода. На основе этих первичных желаний складываются более сложные, интеллектуальные, моральные и эстетические желания, с помощью которых Уорд пытался объяснить поступательное развитие общества, его «улучшение» (принцип «мелиоризма» — от лат. melior — лучший).

Кроме индивидуального целеполагания Уорд признает существование «коллективного телезиса», носителем которого является государство. В настоящее время, полагает Уорд, социальное сознание еще не может нейтрализовать вредных для общества сил, вроде частных монополий, деятельность которых он приравнивает к грабежу. Но в будущем конкуренция и монополия должны будут уступить место сознательной кооперации. Демократизм и антимонополистические выступления Уорда не раз навлекали на него гнев реакционеров. Русский перевод второго тома «Динамической социологии» был в 1891 г. сожжен по специальному ре-

2. Психологический эволюционизм

шению царского кабинета министров, который счел эту книгу подрывной и вредной. Однако в действительности Уорд отнюдь не посягал на устои капитализма, защищая принцип мирного устранения классового неравенства, достижение всеобщего согласия.

Близки Уорду и воззрения Гиддингса, основателя (1894 г.) первой в США кафедры социологии в Колумбийском университете. Его

лавные книги: «Принципы социологии» (1896; рус. пер. 1898), учеб-к «Элементы социологии» (1898), «Индуктивная социология»)01), «Исследования по теории человеческого общества» (1922), Научное исследование человеческого общества» (1924). ч Социология, по Гиддингсу, — это «наука, которая стремится понять общество в целом и пытается объяснить его посредством космических законов и причин» [6, с. 171]. Рассуждая о равновесии энергии, постоянстве, силе вполне в духе Спенсера, Гиддингс, однако, уточняет, что общество не просто организм, а организация, которая возникает отчасти вследствие бессознательной эволюции, а отчасти как результат «сознательного плана» [Там же, с. 416]. Общество, по Гиддингсу, — это «психическое явление, обусловленное физическим процессом, а потому социология «должна соединить в себе как субъективное, так и объективное объяснения» [Там же, с. 14]. Сам Гиддингс сосредоточивает внимание на субъективной, психологической стороне дела.

«Первичный и элементарный» субъективный социальный факт, по Гиддингсу, — это «сознание рода», т. е. «такое состояние сознания, в котором всякое существо, какое бы место оно ни занимало в природе, признает другое сознательное существо принадлежащим к одному роду с собой» [Там же, с. 191]. Сознание рода, или, как иначе называет это явление Гиддингс, «социальный разум», означает духовное единство разумных существ, делающее возможным их сознательное взаимодействие друг с другом, при сохранении индивидуальности каждого. По сути дела, речь идет о групповом, коллективном сознании, продуктами которого являются общественное мнение, культурные традиции, коллективные настроения и социальные ценности. Однако Гиддингс не разграничивает содержание общественного сознания и те психические процессы и механизм, посредством которых реализуется взаимодействие индивидов.

Любопытна у Гиддингса трактовка классовой структуры общества. Он определяет «общественные классы» не по объективным признакам, а по степени развития у принадлежащих к ним индивидов «сознания рода», т. е. чувства солидарности. Он различает, во-первых «социальный класс», состоящий из людей, активно защищающих существующий общественный строй, во-вторых, «несоциальный класс», состоящий из тех, кто тяготеет к узкому индивидуализму и равнодушен к общественным делам; в-третьих, «псевдосоциальный» класс, состоящий из бедняков, стремящихся жить за счет общества; и наконец, «антисоциальный класс», куда

Глава 3. Психологическая социология конца XIX — начала XX в.

входят инстинктивные или привычные преступники, у которых сознание рода почти исчезло и которые ненавидят общество и его институты [6, с. 136 — 137].

В более поздних работах, написанных после первой мировой войны, Гиддингс частично пересмотрел свои первоначальные позиции, пытаясь совместить их с популярным в те годы бихевиоризмом, и подчеркивал значение количественных методов в социологии, утверждая, что «социология — наука, статистическая по методу» [31, р. 252]. Это позволяет историкам считать его одним из провозвестников неопозитивизма в американской социологии [43, р. 14]. Но в целом влияние Гиддингса на американскую социологию было обусловлено, скорее, его административными возможностями, причем коллеги отмечали его крайнюю нетерпимость, расизм, антисемитизм и антибольшевизм [23, р. 763 — 764], чем его собственными идеями.

Инстинктивизм

Психологический эволюционизм Уорда и Гиддингса не оставил заметного следа в истории социологической мысли. Гораздо более влиятельным оказался инстинктивизм. Проблема «социальных инстинктов» возникла в XIX в. не случайно. Конструируя общество по образу и подобию индивида, психология XIX в. стремилась найти внутриличностную психологическую детерминанту или ряд детерминант, которые могли бы одновременно объяснять и индивидуальное, и групповое поведение.

Просветительская традиция оперировала преимущественно «рациональной» моделью человека, выводя его поведение из разумного расчета и соображений полезности. Романтики, напротив, подчеркивают эмоционально-инстинктивное начало, влияние биологических иррациональных факторов. Просветительский рационализм с его наивным оптимизмом был серьезно скомпрометирован тем, что обещанное им «царство разума» оказалось более похожим на гоббсовскую «войну всех против всех». В западной философии второй половины XIX в. резко усиливается иррационализм, тенденция объяснять человеческое поведение преимущественно иррациональным, бессознательными импульсами, будь то «эгоизм» Макса Штирнера или «воля к власти» Фридриха Ницше.

Биология, вскрывая механизмы инстинктивной деятельности животных, казалось, давала этой тенденции естественно-научное обоснование. Экспериментальные исследования человеческой психики также показали наличие в ней мощных неосознаваемых процессов и структур. Теодюль Рибо положил начало экспериментальному исследованию эмоций. Психологи Вюрцбургской школы (Карл Марбе, Иоганнес Орт) ввели в научный оборот понятие ус-

i. Инстинктивизм

тановки — неопределенного и плохо поддающегося анализу состояния сознания, которое регулирует отбор и динамику умственных операций и впечатлений. Исследования гипнотических состояний и психопатологии также сталкивали ученых с проблемой бессознательного.

Все это способствовало тому, что и социальные явления в конце XIX в. часто интерпретировались в терминах неосознанных или даже принципиально неосознаваемых «инстинктов», «стремлений» и «импульсов». Понятие «инстинкта» при этом употреблялось в широком общежитейском смысле, обозначая и биологические потребности организма, и наследственные программы поведения, и даже просто желания. Наряду с биологическими инстинктами индивида пишут и о групповых, «социальных» инстинктах. Гиддингс, например, рекомендовал рассматривать свою концепцию сознания рода как «развитую форму теории инстинкта» [30, р. 164]. Крупнейшим представителем инстинктивизма считается Уильям Мак-Дугалл (Мак-Даугалл) (1871—1938), английский психолог, с 1921 г. работавший в США, автор весьма популярной книги «Введение в социальную психологию» (1908; рус. пер.: «Основа проблемы социальной психологии» — 1916). По мнению Мак-Дугалла, теоретической основой всех социальных наук должна стать «психология инстинкта». Под инстинктом Мак-Дугалл понимал «врожденное или природное психофизическое предрасположение, которое заставляет индивида воспринимать или обращать внимание на определенные объекты и испытать при этом специфическое эмоциональное возбуждение и действовать по отношению к этим объектам определенным образом или по крайней мере испытывая импульс к такому действию» [32, р. 11]. Каждому первичному инстинкту соответствует, по Мак-Дугаллу, определенная эмоция, которая, как и сам инстинкт, является простой и неразложимой. Так, инстинкту бегства соответствует эмоция страха, инстинкту любопытства — эмоция удивления, инстинкту драчливости — эмоция гнева, родительскому инстинкту — эмоция нежности и т. д.

Распространяя свою психологическую теорию на общество, Мак-Дугалл под каждое общественное явление подводит определенный инстинкт или группу инстинктов. Так, войны объясняются предрасположенностью людей к драчливости, а накопление общественного богатства — склонностью к стяжательству и скупостью. В основе религии лежит комбинация инстинктов любопытства, самоуничижения и бегства в сочетании с эмоциональными реакциями, присущими родительскому инстинкту. Наибольшее социальное значение Мак-Дугалл придавал стадному инстинкту, который удерживает людей вместе и лежит в основе большинства институтов общества. Непосредственное проявление стадного инстинкта — рост городов, коллективный характер человеческого досуга, массовые сборища и т. д.

Глава 3. Психологическая социология конца XIX — начала XX в.

Успех книги Мак-Дугалла, которая многократно переиздавалась, способствовал появлению у него многочисленных последователей. Английский хирург Уилфрид Троттер (1872—1939) приобретает широкую известность книгой, в которой утверждает, что все социальные явления объясняются в конечном счете «стадными инстинктами» [44]. Английский социалист-фабианец Грэм Уоллас (1858—1932) распространяет психологический анализ на сферу политики [45], уделяя особое внимание инстинкту лояльности, который должен обеспечить функционирование государственной власти. Австрийский психиатр Зигмунд Фрейд (1856—1939) считает универсальной детерминантой человеческого поведения половое влечение — либидо. Начав с изучения неврозов и внутренних конфликтов индивидуальной психики, Фрейд в дальнейшем, начиная с работы «Тотем и табу» (1913 г.), распространяет свою теорию также на историю культуры. Позже на основе опыта первой мировой войны он говорит уже о борьбе двух начал человеческой психики — Эроса как инстинкта жизни и Танатоса как бессознательного влечения к смерти.

Инстинктивизм оказал определенное влияние на науку о человеке тем, что привлек внимание к неосознаваемым компонентам психики, а также своей полемикой с бихевиоризмом. Однако его собственная теоретическая основа была более чем шаткой.

По замечанию Питирима Сорокина, инстинктивистские концепции представляли собой род «рафинированного анимизма»: «Позади человека и его деятельности они помещают некоторое число духов, называя их инстинктами, и интерпретируют все явления как проявления этих инстинктов-духов» [37, р. 615]. Инстинктивизм подменяет социально-исторические закономерности индивидуально-психическими и пытается придать последним биологическое обоснование. При этом не только содержание, но даже число «базовых инстинктов» варьирует от одного автора к другому. Мак-Дугалл называл сначала 11, потом 14 и, наконец, 18 основных инстинктов, которые он позже, под влиянием критики со стороны бихевиористов, переименовал в «склонности». Уильям Джеймс насчитал их 38, Фрейд свел это множество к двум. Когда в 1924 г. Листер Бернард проанализировал значение этого термина в литературе, он насчитал уже 15789 отдельных инстинктов, которые укрупнялись до 6131 инстинктов самостоятельной «сущности» [25]. Под именем «инстинктов» фигурируют и установки, и привычки, и потребности, и аффекты, и психические процессы.

Не удивительно, что по мере развития социологии и психоло
гии влияние инстинктивистских теорий быстро сходит на нет. Ис
ключение в этом отношении составляет фрейдизм, но его влияние
на социологию приходится на более позднее время, поэтому мы не
будем его здесь рассматривать.

4. «Психология народов»____________________________________ 63

4. «Психология народов»

Все названные нами теории искали простейшую «клеточку» социального поведения в психике индивида и были в этом смысле субъективистскими. Но в науке XIX в. существовала и иная трактовка общественного сознания, уходившая своими идейными корнями в гегелевскую теорию «объективного духа» и концепции «народного духа» немецких романтиков. Эти концепции опирались не столько на психологию, сколько на историю языка и литературы, особенно фольклора, которые убедительно показывали наличие в развитии культуры некоторых устойчивых, повторяющихся элементов и структур сверхиндивидуального характера. Какова же природа этого «народного духа», или «национального характера»? Романтики трактовали его в объективно-идеалистическом, субстанциональном смысле, как особую духовную реальность. Но постепенно это понятие приобретает другое, натуралистическое содержание.

Синтезировав данные языкознания и этнографии с психологической теорией Иоганна Фридриха Гербарта, немецкие ученые Мориц Лацарус (1824—1903) и Гейман Штейнталь (1823—1899) провозгласили в 1860 г. создание новой дисциплины — «психологии народов». Согласно Штейнталю, благодаря единству своего происхождения и среды обитания все индивиды одного народа носят отпечаток... особой природы народа на своем теле и душе, причем «воздействие телесных влияний на душу вызывает известные склонности, тенденции, предрасположения, свойства духа, одинаковые у всех индивидов, вследствие чего все они обладают одним и тем же народным духом» [21, с. 114—115]. Народный дух он понимает как психическое сходство индивидов, принадлежащих к определенной нации, и одновременно как их самосознание [38, с.70]; содержание народного духа раскрывается при изучении языка, мифов: морали и культуры в рамках «исторической психологии народов» и «психологической этнологии».

Хотя Штейнталь и Лацарус не смогли выполнить этой программы, их идея была подхвачена и развита Вильгельмом Вундтом [6]. По его мнению, реальное содержание зрелого сознания не охватывается физиологической психологией. Высшие психические процессы, и прежде всего мышление, являются результатом исторического развития общества людей и потому должны изучаться особой наукой. Вундт возражает против прямой аналогии индивидуального и народного сознания, имевшей место у его предшественников. Как сознание индивида не сводится к исходным элементам ощущения и чувства, а представляет собой их творческий синтез, так народное сознание есть творческий синтез индивидуальных сознаний, в результате которого возникает новая реальность, обнаруживающаяся в продуктах сверхличностной деятельности — языка, мифах и морали. Их исследованию Вундт посвя-

Глава 3. Психологическая социология конца XIX — начала XX в.

тил последние 20 лет своей жизни; результаты этой работы воплотились в 10 томах «Психологии народов».

Как и его предшественникам, Вундту не удалось реализовать своих программных установок. Историко-культурный и этнографический материал не укладывался в простые психологические схемы, тем более что Вундт, желая доказать универсальность законов физиологической психологии, то и дело пытался подчинить им сверхиндивидуальную реальность народной души. В одной из своих работ Вундт так и писал, что «с самого начала исключено, чтобы в народной психологии появились какие-то всеобщие законы, которые не содержались бы уже полностью в законах индивидуального сознания» [48, с. 227]. Отдельные формы общественного сознания Вундт рассматривает как «психологические», а не как «социологические» явления. Так, законы языка раскрываются им по аналогии с законами ассоциации представлений, мифы — как результат обработки представлений чувствами, а мораль — как следствие подключения воли к первичным элементам сознания.

«Психология народов» была одной из первых попыток концептуализировать и начать конкретное исследование взаимодействия культуры и индивидуального сознания. Ценна была прежде всего сама установка на сближение психологических, этнографических, лингвистических, историко-филологических и антропологических исследований. В «Психологии народов» не без основания находят свои истоки и историческая психология, и культурная антропология, и этнопсихология, и даже социо- и психолингвистика. Но как раз в социологии ее влияние было минимальным. Теоретическая проблема соотношения культуры и индивидуального сознания осталась в ней принципиально не решенной [12], а описательный материал сплошь и рядом не имел ничего общего с объяснительными концепциями.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: