Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Обсессивно-фобический синдром




F 21.3

· фобический: «шизопаническое расстройство», «шизофобическое расстройство», «тревожно-фобическое расстройство»;

· обсессивный: « обсессивно-компульсивное расстройство при шизофрении», «шизообсессивное расстройство».

 

Фобический вариант

 

Нередко фобии отягощаются наличием деперсонализационных расстройств преимущественно в виде аутопсихической и аллопсихической деперсонализации. При аутопсихической деперсонализации возникает феномен контрастности (появление фобий, противоречащих морально-этическим установкам пациентов) и быстрое обрастание страхов навязчивостями. Гораздо реже встречается соматопсихическая деперсонализация.

Больная Л. 50 лет. Наследственность отягощена эпилепсией прабабки; у дочери больной - шизофрения. С 6 лет у больной отмечался период ночных страхов, стереотипные кошмарные сновидения. Преморбидно была замкнутой, мнительной, робкой, стеснительной. Воспитывалась в ситуации гиперопеки. С 16 лет возникли страхи скопления народа в метро и на улице, движущегося транспорта, могла остановиться на проезжей части «как парализованная», препятствуя движению. Приступы страха сопровождались вегетативными проявлениями, внутренним напряжением. На высоте страха стали возникать эпизоды ощущения отчуждения своего тела, а затем окружающее практически постоянно стало восприниматься «как сквозь пленку». Состояние искаженного восприятия с колебаниями интенсивности, «просветлениями» сохранялось в течение многих лет. С 22 лет стало резко усиливаться внутреннее напряжение. К страхам присоединились элементы ритуализации: чтобы не случилось ничего плохого, повторяла последнюю строчку перед переворачиванием стра­ницы, из-за чего нарушалось целостное восприятие прочитанного материала. Дома, не таясь, часами в опре­деленном порядке перекладывала вещи. На попытки близких прервать это давала грубые протестные реакции. Иногда неделями не мылась, «чтобы все оставалось на месте», перебирала мусор, вываливала содержимое на газету, раскладывала «по порядку» и запи­сывала на бумаге, что где лежит. С годами раскладывание и «перебирание» вещей утратило смысл защиты и снятия напряжения, приобрело автоматизированный характер. Работалв участковым педиатром до 39 лет, лечила «по схеме», затем перестала справляться с нагрузками, была уволена. Трудилась на малоквалифицированных должностях (уборщицей в магазине, посудомойкой в кафе). В последние годы бездеятельна, практически ни с кем не общается, живёт на средства отца и пенсию дочери-инвалида. С юности использовала алко­голь с коммуникативной целью, в настоящее время сформировались неотчетливые призна­ки зависимости. В последний год практически ничем не зани­мается, периодически алкоголизируется, опекается престарелым отцом, по инициативе которого поступила на лечение.

При поступлении охотно беседует, многословна, речь в форме монолога, часто соскальзывает, не закончив мысль до конца, переключается на другую тему. Манерна, нелепа, производит впечатление «фершробен». Формально сознает болезненность навязчивостей, деперсонализации (читала литературу по данным вопросам). Обнаруживает негрубые дефицитарные прояв­ления: эмоционально тускла, инфантильна. В отделении состояние определялось дефицитарной симптоматикой в сочетании с бессодержательными ритуалами. В процессе лечения сгладились манерность, эмоциональная неадекватность, мышление стало более упорядоченным. В момент выписки сознает необходимость приема поддерживающей терапии.

Таким образом, заболевание дебютировало своеобразной фобической симптоматикой, к которой на высоте приступов присоединились эпизоды деперсонализации. В последующем деперсонализация стала носить устойчивый характер, а структура синдрома расширилась за счет ритуализированного компонента, при этом обсессии сочетались с когнитивными нарушениями, приобрели нелепый характер, полностью утратив в последующем психологическое содержание и смысловую нагрузку. Одновременно с этим усилились шизоидизация пациентки и редукция её энергетического потенциала

Обсессивный вариант:

При дальнейшем течении обсессивных шизотипических расстройств состояние пациентов характеризуется проявлениями несомненной эндогенности процесса.

1. Происходит трансформация навязчивостей:

· Они быстро утрачивают прежнюю аффективную окраску, приобретая черты инертности и однообразия. В результате навязчивости на поздних этапах сближаются с моторными стереотипиями и сопровождаются в части случаев самоповреждающим поведением.

· Их содержание становится все более нелепым, теряет даже внешние признаки психологической понятности.

· Двигательные ритуалы символического характера нередко замещаются или сосуществуют вместе с вербальными ритуалами (повторение определенных слов, песен, навязчивый счет).

2. Постепенно при шизотипических расстройствах появляются негативные расстройства, в структуре которых необходимо особенно подчеркнуть признаки астенического дефекта (проявления шизоастении [Еу Н., 1967]) с нарастанием отгороженности, аутизации личностных установок и недостаточной мотивированности эмоционального реагирования, личностных расстройств тревожного типа, склонности к самоанализу, рефлексии, реактивной лабильности при одновременно имеющихся элементах амбивалентности и снижении критичности мышления. Такая динамика является одним из важных свидетельств эндогенности психического расстройства, клиническим содержанием которого являются фобические и обсессивные проявления.

Эти особенности обсессивных нарушений при шизотипических расстройствах отличают их от навязчивостей при неэндогенных непсихотических состояниях (психопатиях или различных форм психопатологического диатеза).

Больной С. 25 лет.Наследственность отягощена алкоголизмом отца и матери. Роды своевременные, без отчетливой патологии, однако до года наблюдался невропатологом в связи с проявлениями гипертензионного синдрома. Темпы раннего психомоторного развития своевременные, однако был гиперактивным, агрессивным, непослушным ребенком. В школу пошел с 8 лет, с первых классов испытывал трудности адаптации, был замкнутым, к общению не стремился, не мог постоять за себя, в связи с чем часто подвергался издевательству со стороны сверстников. Школьные успехи были невысокими, поскольку ни мотивации к учебе, ни старания и прилежания к обучению не проявлял. После окончания 9 классов поступил в училище и получил профессию повара. Неоднократно пробовал работать по специальности, но увольнялся, так как не справлялся с нагрузкой в связи с усиливавшимися психическими нарушениями. С 20 лет находится под постоянным психиатрическим наблюдением, неоднократно госпитализировался в НИПНИ им. В.М.Бехтерева. С 22 лет – инвалид второй группы, получает пособие по инвалидности. В течение последних 2-х лет не работает. В 24 года женился и в настоящее время фактически находится на иждивении жены.

В 13-14 лет появилось «назойливое застревание мелодий», потребность пересчитывать предметы, перепроверять свои действия. В возрасте 15 лет достаточно резко изменился характерологически: из скромного, «забитого», замкнутого и неуверенного в себе стал чрезмерно общительным, стремился занимать лидерскую позицию, вел себя вызывающе, демонстративно и нарочито изменил свой внешний вид (покрасил волосы в черный цвет). С этого же времени навязчивости стали приобретать нелепый характер (дотронуться до шеи, почесать пупок, обернуться вслед прошедшему мимо него человеку, скручивать пальцы ног). В дальнейшем, через 1-2 года, обсессии приобрели контрастный характер (боялся, что может кого-либо задушить, ударить, укусить; стать слепым, если закроет глаза; начать есть несъедобные предметы, в частности - штукатурку). В течение нескольких лет принимал различные психофармакотерапевтические препараты, на фоне которых контрастные обсессивные переживания к 23-24 годам в значительной степени редуцировались, сменившись стойкими и резистентными к проводимой терапии фобиями в виде достаточно аморфных, но занимающих доминирующее место в переживаниях больного однообразных рассуждений о том, что он не сможет «постоять за себя, если вдруг это придется сделать» (достигающих на высоте кратковременных состояний бредовой настроенности).

Одновременно с этим с годами произошла и дальнейшая характерологическая трансформация, проявляющаяся в усилении появившихся в подростковом возрасте истериформных проявлений (претенциозность, демонстративность), а также требования к себе особого отношения. При недостаточном, с его точки зрения, внимательном отношении к нему со стороны ближайшего окружения легко раздражался, повышал голос. С годами нарастают также энергетические стигмы негативной симптоматики.

Высказывая к своему состоянию формальную критику, постоянно ипохондрически фиксирован на своих переживаниях, обеспокоен перспективами своего психического здоровья, анализирует его, пытается найти «психологические истоки» и «психологические формы коррекции». Назойлив, обстоятелен, многоречив, часто просит успокоить его, при этом спектр эмоционального реагирования сужен, мало нюансирован. Мышление обстоятельное, резонерское.

Таким образом, заболевание манифестирует в подростковом возрасте, когда появившиеся полисимптоматические обсессивные переживания очень быстро приобрели характер нелепых контрастных переживаний. В дальнейшем, под влиянием многолетнего интенсивного психофармакологического лечения, они в значительной степени редуцировались и клиническое состояние больного стало определяться доминированием нелепых абстрактно-экзистенциальных фобий с ипохондрической фиксацией на них и выраженной характерологической трансформацией, а также формированием отчетливых проявлений астенического дефекта и социальным снижением.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных