Глава 13. Немецкая историческая школа 10 страница

1807 гг. — годы работы М. Сперанского в Министерстве внутренних дел являются наиважнейшим периодом его жизни, годы напряженной работы и «прелюдии его славы». С конца 1807 г. начинается сближение М. Сперанского с императором Александром I, который назначал его членом различных комитетов и комиссий, а 1 января 1810 г. — государственным секретарем вновь созданного Государственного совета. Вплоть до конца 1811 г. М. Сперанский был самым влиятельным среди российских сановников лицом, воздействие которого на ход государственных дел было почти всеобъемлющим. В этот период его главная задача состояла в реформе политического строя России. В конце

1808 г. Александр I поручил ему составить общий план преобразования общественно-политического строя России. К началу октября такой план был составлен, получив название «Введение к Уложению государственных законов». В нем было предложено расчленить всю систему управления на три части: законодательную, исполнительную и судебную. Функцию согласования деятельности различных частей управления М. Сперанский предлагал передать Государственному совету, а не императору, что фактически ограничивало самодержавную власть. Вме-

сте с «Введением» М. Сперанский представил императору проект самого уложения под названием «Краткое начертание государственного образования», а также «Общее обозрение всех преобразований и распределение их по временам».

С первых шагов осуществления плана намеченных преобразований М. Сперанский столкнулся с яростным сопротивлением и открытой враждебностью со стороны аристократии и высшего чиновничества. Между тем сам М. Сперанский не сделал ни малейшей попытки ознакомить с проектами реформ широкие круги тогдашней общественности, показать истинные цели и смысл своей деятельности, полагаясь исключительно на верховную политическую власть. По словам Н. Тургенева, «он слишком верил во всемогущество приказов, бумажных циркуляров и во всесилие формы».

Упорно распространявшиеся слухи, а также доносы о том, что М. Сперанский якобы предал Россию Наполеону и что предлагавшиеся им меры сознательно направлены против интересов России, привели к тому, что в марте 1812 г. М. Сперанский был сослан в Нижний Новгород, где находился под надзором полиции. При этом ему не было предъявлено никаких обвинений и даже не был издан указ о его смещении. В 1816 г. он был «прощен» и назначен пензенским губернатором, а затем сибирским генерал-губернатором. В 1821 г. М. Сперанский был возвращен в Петербург и до конца жизни занимал высокие посты в чиновной иерархии. Он руководил работами по подготовке Свода законов, читал наследнику престола — будущему Александру II лекции по правоведению и политическим наукам. При его участии в Петербурге открывается училище правоведения, он также способствовал созданию Киевского университета Св. Владимира. 1 января 1839 г. — в день своего рождения — М. Сперанский получил титул графа. Произошло это незадолго до его скоропостижной кончины 1 февраля 1839 г.

М. Сперанский утверждал, что «всякая страна имеет свою физиог-номию, природою и веками ей данную, что хотеть все переделать есть не знать человеческой природы, ни свойства привычки, ни местных положений; что часто и самые лучшие преобразования, не быв приспособлены к народному характеру, производят только насилие и сами собою сокрушаются; что, во всяком случае, не народ к правлению, но правление к народу прилагать должно».

В записке «О постепенности усовершения общественного» М. Сперанский писал: «Одно из главных правил лиц управляющих должно быть знать свой народ, знать время. Теории редко полезны для практики. Они объемлют одну часть и не вычисляют трения всей системы, а после жалуются на род человеческий». По его мнению, «истинный преобразователь общества — скорее, Садовник, нежели строитель», а «общество человеческое не есть здание, каковое обновить можно враз, перестроив своды, перебрав стены, но более походит на сад, для обновления которого тот много сделал, кто умел избрать и наладить первый корень, хотя одно время и стечение может взрастить древо».

Ниже предлагаются материалы, в которых отражаются главным образом экономические взгляды М. Сперанского. Хотя экономические идеи М. Сперанского во многом были связаны с учением А. Смита, он не до конца разделял его положение о невмешательстве государства в хозяйственную деятельность. В записке 1803 г. «Об устройстве судебных и правительственных учреждений в России» есть специальный раздел о «государственной экономии», в котором указывается на «разные способы к ободрению земледелия, к управлению мануфактур, коммерции, промыслов и заводов». Введенный М. Сперанским в 1810 г. таможенный тариф носил ярко выраженный протекционистский характер.

В небольшой записке «О движениях народной промышленности и влиянии их на разные классы народа», опубликованной в статье В. Л. Полякова, М. Сперанский писал: «От унижения и бедности низшего класса, массы народа происходит то примечательное последствие, что скопляющиеся в высших классах капиталы остаются или мертвыми, или производят мало пользы, не имеют обращения. Есть что давать взаймы, но занимать некому; есть произведения, но покупать некому. Ничто не имеет движения; потребность весьма скоро пресыщается и пресекается, а с ней вместе останавливается или пресекается и произведение».

В отрывке «О духе промышленности и земледелия» он писал: «... почему дух промышленности ищет обыкновенно свободы? Дух промышленности есть дух предприятий, основанных на расчете вероятностей. Он предчастен к расчету и нечувствительно вдается во все классы, во все соображения жизни. Расчет становится постоянным, и, понятно, он постепенно объемлет весь уровень состояний: то и пользуется духом времени». Стремясь к всемерному развитию частной инициативы и предприимчивости, М. Сперанский считал целесообразным создание главным образом частных промышленных предприятий и ликвидацию казенных мануфактур, рудников, соляных промыслов как малодоходных и не приносящих необходимой прибыли.

В записке «О крепостных крестьянах» М. Сперанский пишет о «постепенном переходе из крепостного в свободное состояние», связывая это с тем, что «по мере (роста) населения возвышается цена на земли, умножается количество рук, умеряется цена вольных работ и работы принужденные теряют свое преимущество» (План государственного преобразования, 1905, с. 29). М. Сперанский был сторонником мелкой крестьянской собственности, не одобряя системы наемных рабочих, при которой «крестьяне не имеют твердой оседлости». По его словам, «участь крестьянина, отправляющего повинности по закону и имеющему в возмездие свой участок земли, несравненно выгоднее, нежели положение бобылей, каковы суть все рабочие люди в Англии, во Франции и в Соединенных Штатах» (там же, с 59).

Основой для изложения финансовой теории М. Сперанского должен служить его знаменитый «План финансов» (1809) и «Записка о монетном обращении» (1839), в которой подводятся итоги его 30-лет-

него опыта борьбы за финансовую реформу. В «Плане финансов» М. Сперанский выдвигал прогрессивные для своего времени идеи в области денежного обращения, предлагал перестроить налоговую сис-тему, ликвидировав ее феодальный характер. В области денежного об-| ращения М. Сперанский выступал за прекращение выпуска ассигнаций и постепенную их замену металлическими (серебряными) деньгами, которые дополнялись бы разменными банкнотами, выпускавши-мися специальными банками соответственно реальным потребностям хозяйства, поскольку одни металлические деньги не в состоянии удов-летворить все потребности «частных и общественных дел». Что касается количества бумажных денег, то их, по мнению М. Сперанского, должно быть ровно столько, «сколько есть капиталов в купле и мене способных, сколько есть кредитных бумаг». Под «капиталом» он понимал все, что может быть «обращено в мену и куплю».

В зависимости от обеспечения М. Сперанский делил кредитные деньги на четыре группы: кредитные деньги, обеспеченные (1) серебром, (2) медью; (3) товарами и недвижимым имуществом (в векселях, закладных и заемных бумагах), (4) предложением капиталов. Он специально подчеркивал преимущества третьей группы кредитных денег и сформулировал основной принцип кредита: достоверность кредитных бумаг зависит от верности залога. В разделе «0 превращении ассигнаций в другие кредитные деньги» М. Сперанский признавал важность обмена ассигнаций на кредитные деньги, основанные на серебре. Для «устройства постоянной монетной и кредитной системы» он предлагал погасить ассигнации путем выпуска 5-процентного займа на основе серебра на 10 лет на сумму в 25 млн руб. При успехе этого займа следовало на тех же условиях выпустить второй, а при неудаче второй заем провести в виде лотереи. Выпускать займы рекомендовалось до «уравнивания ассигнаций серебром».

М. Сперанский решительно выступал за поддержание бюджетного равновесия, считая, что «главное расстройство в финансах — есть несоразмерность расходов с приходами». И далее: «Соразмерность вос-станавливается двумя способами: сокращением издержек и преумножением доходов» (План финансов, 1885, с. 2). Сокращать издержки предлагалось, руководствуясь правилом: необходимые издержки сохранить, полезные отложить, а излишние вовсе прекратить. К необхо- димым он относил издержки, связанные с обеспечением «безопасности государства, как внешней, так и внутренней», а также издержки, отсрочка которых может вызвать большие убытки, и издержки, без которых не может действовать управление. К излишним он относил издержки, которые «служат к одному великолепию, к украшению, к оказанию щедрости, польза от которых сомнительна».

Реализация той части финансового плана М. Сперанского, которая предусматривала сокращение государственных расходов, привела к тому, что дефицит государственного бюджета России сократился с 105 млн руб. в 1809 г. до 6 млн в 1811 г., а доходы госбюджета возросли до

300 млн руб. М. Сперанский впервые в российской истории внес начала отчетности и проверки финансового состояния страны. При нем впервые государственный бюджет обсуждался Министерством финансов и Государственным советом, что, безусловно, способствовало ограничению расточительства и произвола в финансовых делах.

В области налоговой политики М. Сперанский исходил из того, что «все вообще налоги бывают правильны: 1) когда они не осушают источников внутреннего богатства; 2) когда распределяются уравнительно; 3) когда не прикасаются к капиталам, для произведения нужным, но отделяются от чистых прибытков; 4) когда образ взимания их для правительства дешев, а для честных людей не притеснителен». Подушную подать М. Сперанский предлагал заменить поземельным и подоходным налогами, ввести налог на дворянство, которое в то время не платило никаких налогов. Натуральные трудовые повинности крестьян (гужевую, дорожную и др.) предлагалось заменить денежными податями. При этом М. Сперанский исходил из того, что принудительный труд весьма непроизводителен и особенно ненавистен для тех, кого принуждают.

В «Записке о монетном обращении», представленной в самом начале 1839 г., менее чем за месяц до своей смерти, М. Сперанский теоретически обосновал необходимость денежной реформы, которая впоследствии была проведена министром финансов Е. Ф. Канкриным. Эта работа была опубликована в 1895 г. под названием «Записка о монетном обращении Графа Сперанского с замечаниями Графа Канкрина» (СПб.). В ней М. Сперанский писал:

«Богатство государства образуется и возрастает трудом.

Труд возрастает и расширяется посредством свободного обращения его произведений.

Произведения труда обращаются посредством мены.

Мена совершается редко натурою, а большей частью посредством денег.

Деньги (монета) в собственном смысле имеют двоякое достоинство: внутреннее, как товар, и внешнее, как условленный правительством замен всех натуральных податей и сборов.

Таковы суть металлы: золото, серебро, медь.

Круг обращения их есть повсеместный; они суть монета ходячая, внутри государства — по внешнему их достоинству, а вне его — по внутреннему.

Но ни в каком благоустроенном государстве металлические деньги одни не могут удовлетворить всем потребностям частных и общественных дел. Для сего надлежало бы, не говоря уже о частных людях, самому Правительству содержать в запас двойной или тройной годовой запас его доходов. Отсюда возникла необходимость, сверх монеты металлической, иметь еще другие вспомогательные средства мены. Сии средства суть ассигнации и кредитные бумаги» (с. 5).

Нормальными деньгами М. Сперанский считал только металлические Деньги. С ними неразрывно связаны «истинные кредитные деньги»,

разменные на металл (серебро). Что касается ассигнаций, то они — «суть бумаги, основанные на предположениях Не имея никакой собственной достоверности, они суть не что иное, как сокрытые долги», а их выпуск есть «совершенно неопределительный налог, потаенно налагаемый». С особой силой этот налог поражает «класс людей недостаточных». Кроме того, он наносит существенный вред промышленности и ежегодно уменьшает сумму общественного капитала, что в конечном счете сдерживает развитие производительных сил: «Капиталисты не хотят отваживать своих капиталов, а потому предприимчивость труда ослабевает и некоторые ее ветви совсем остаются без удобрения» (План финансов, с. 38—40).

Наряду с ассигнациями, «билеты кредитные составляют второй вид средств, вспомогательных в монетном обращении. Сюда принадлежат: а) все частные денежные обязательства, как-то: векселя, заемные письма и проч.; б) билеты банковые; в) билеты Казначейства» (Записка, с. 6). Кредитные деньги, по мнению М. Сперанского, отличаются от ассигнаций тем, что «сила их утверждена на платеже, а достоверность платежа — на законе взыскания. Чем строже сей закон, тем он действительнее, тем ближе они подходят к наличной монете и тем вернее ее заменяют. Круг обращения их может, быть внутренний и внешний. Пространство его зависит от доверия к лицу и закону» (там же).

М. Сперанский одним из первых обосновывал необходимость создания в России центрального банка, который был бы освобожден от чрезмерной зависимости от правительства. Кроме того, он предлагал заменить дворянские банки долгосрочного кредита, выдававшие ссуды под залог «ревизских душ», новыми частными банками, созданными на акционерных началах, которые выдавали бы кредиты на развитие промышленности и сельского хозяйства под залог недвижимого имущества.

Финансовые идеи М. Сперанского, выдвинутые им для обоснования денежной реформы, были поворотным пунктом в истории управления русскими финансами и в экономическом мышлении. Американский профессор М. Раэфф, автор книги о М. Сперанском, считает, что его финансовые идеи опережали взгляды большинства западноевропейских экономистов тогдашней эпохи и шли в том же направлении, что и предложения английских теоретиков и практиков первой четверти XIX в.

Глава 9. Классическая политическая экономия в трудах смитианцев постмануфактурного периода

Изучив эту главу, вы будете знать:

• как развивалась классическая политическая экономия в условиях индустриализации производства и дальнейшей либерализации экономики;

• в чем состоит новизна теоретического осмысления категорий «стоимость», «заработная плата», «прибыль» и «рента» в трудах классиков-смитианцев постмануфактурного периода;

• почему «центральная проблема, ставящаяся Рикардо, а именно: как изменения относительных долей в продукте земли, труда и капитала связаны с нормой накопления капитала, остается одним из непреходящих предметов интереса для современных экономистов» (М. Блауг);

» насколько «закон рынков Сэя» корреспондируется с постулатом

смитовской «невидимой руки»;

• в самом ли деле, «если бы только труды Мальтуса, а не Рикардо послужили исходным пунктом для последующего развития экономической науки XIX в., насколько мудрее и богаче был бы мир сегодня» (Дж. М. Кейнс), или все же после Д. Рикардо «все теоретики вплоть до появления теории предельной полезности действительно являются "школярами"» (И. Шумпетер).

С конца XVIII и до середины XIX в. в экономике многих стран мира произошли существенные изменения, связанные со становлением индустриального производства, необходимой предпосылкой для которого был промышленный переворот. Это событие, происходившее во всех странах в тот или иной период времени, ознаменовало замену ручного труда машинным, переход от мануфактур к заводам и фабрикам, создание рыночной инфраструктуры. Качественные изменения в экономике обусловили небывало высокие темпы экономического развития и еще более укрепили веру экономистов уже новой постмануфактурной эпохи во всесилие идей экономического либерализма, воспетых их кумиром — Адамом Смитом. Более того, в его стране, Англии, переход к индустриальной системе, сопровождавшийся многочисленными «победами» над меркантилистскими идеями и протекционизмом, а также все большей либерализацией экономики, служил как бы доказательством истинности смитианского учения.

Среди приверженцев учения А. Смита в постмануфактурный период, т. е. в первой половине XIX в., в истории экономической мысли в первую очередь упоминают имена Д. Рикардо, Ж. Б Сэя, Т. Мальтуса, Н. Сениора, Ф. Бастиа и некоторых других экономистов Их творчество несет на себе отпечаток «нового» времени, показавшего, что экономической науке следует снова заняться осмыслением достигнутого в «Богатстве народов» по многим экономическим категориям и теориям. Обратимся к исследованиям некоторых из них и продолжим тем самым знакомство с классической политической экономией на третьем этапе ее развития

§ 1. Экономическое учение Д. Рикардо

Давид Рикардо (1772—1823) — одна из ярких личностей классической политической экономии Англии, последователь и одновременно активный оппонент отдельных теоретических положений наследия великого Адама Смита.

Он был родом из испано-голландской еврейской семьи, приехавшей в Англию. Родился в Лондоне, став третьим из семнадцати детей биржевого маклера Ему не пришлось никогда учиться в колледже или в университете, так как под влиянием отца с детства начал постигать основы коммерции, помогая ему в торговых и биржевых операциях. Зато к 16 годам Д. Рикардо, хотя и не имел систематического образования, мог уже самостоятельно справляться со многими деловыми поручениями отца на бирже и в конторе.

Женитьба в 21 год без благословения родителей могла обернуться для Д. Рикардо тяжелыми испытаниями бедности Ведь вступая в брак, он отказался от своей религии и, изгнанный отцом, порвал с семьей, имея всего 800 фунтов стерлингов. Д. Рикардо оставалось рассчитывать лишь на удачу от полученной им профессии маклера на бирже. Однако напротив, спустя 5—6 лет, когда у него было уже трое детей (всего было их восемь), природные способности и талант помогли ему преуспеть в биржевых операциях без опеки отца и добиться достаточного финансового благополучия, чтобы позволить себе сочетать деятельность бизнесмена с изучением некогда непознанных в должной мере математики, естествознания и других наук. Через 12 лет Д. Рикардо бросил занятие биржевого брокера, положив начало своим миллионам, которые, по ряду оценок, составляли сумму в 40 млн франков1. А к 38 годам Д. Рикардо становится крупной финансовой фигурой, владельцем собственного дома в аристократическом квартале Лондона и личной загородной резиденции. В этой связи Л. Мизес, в частности, утверждает. «Конечно, нельзя не признать исторический факт: многие бизнесмены, и прежде всего Давид Рикардо, внесли огромный вклад в развитие экономической науки»2.

Со слов Д. Рикардо, экономическая наука вызвала у него особый интерес после обстоятельного знакомства в 1799 г. с «Богатством народов» А. Смита. С этого времени состоятельный человек Д. Рикардо занятиям по минералогии все более стал предпочитать политическую экономию, ищущую, как он понимал, ответы на вопросы о причинах материального богатства общества.

По свидетельству многих исследователей, Д. Рикардо связывала многолетняя творческая дружба со многими учеными-экономистами того времени. Но особые, можно сказать, доверительные отношения у него были только с одним из них — с Джеймсом Миллем. Как пишет П. Самуэльсон, «Рикардо стал бы не более чем памфлетистом и членом парламента от какого-нибудь захолустья. Старший Милль (отец Дж. С. Милля. —Я. Я.) буквально угрозами заставил Рикардо написать его «Принципы политической экономии и налогообложения» (1817), и это составило славу Рикардо»3. Однако все же, думается, не Джеймс Милль, а талант и практический опыт преуспевающего бизнесмена помогли Д. Рикардо «понять» учение А. Смита и экономические взгляды своих современников Т. Мальтуса, Ж. Б Сэя и других экономистов «классической школы», внести в нее достойный личный вклад. При этом его как ученого, судя по написанным им сочинениям и особенно главному из них — книге «Начала политической экономии и налогового обложения» (1817), — отличают искусная полемика и высокие принципы научной этики, достойные уважения и в наше время.

Говоря о биографии Д. Рикардо, следует также отметить, что за четыре года до своей кончины он оставил свое первое, считавшееся главным, занятие в сфере бизнеса. Это решение им было принято не столько для того, чтобы, используя свое достаточно приличное материальное и финансовое положение, продолжить дальнейшие научные изыскания в области экономической теории, от которой он в принципе не самоустранялся, сколько из желания на государственном уровне воплотить в жизнь собственные экономические идеи Именно с этой целью в 1819 г. Д. Рикардо, осуществив необходимые в то время «денежные издержки», добился своего избрания членом в палату общин английского парламента от одного из избирательных округов Ирландии. Не примкнув официально ни к одной парламентской фракции, Д. Рикардо придерживался независимой позиции по всем проблемам. В парламентских речах он решительно выступал за отмену «хлебных законов», поддерживал требования о либерализации экономики, свободе торговли и печати, недопущении ограничений права собраний и др.

Наконец, еще одной важной вехой в биографии Д. Рикардо является, по-видимому, 1821 г., в котором он, как свидетельствуют

исследователи творческого пути этого ученого, основал первый в Англии клуб политической экономии.

Принципы методологии

Исходной позицией в творчестве Д. Рикардо стала свойственная всем авторам классической политической экономии приверженность концепции экономического либерализма, не допускающей никакого государственного, вмешательства в экономику и предполагающей свободное предпринимательство, свободную торговлю и прочие «экономические свободы»4. Эту позицию он последовательно отстаивал в своих научных трудах. Она явилась главной темой изданного им в 1815 г. небольшого памфлета под названием «Опыт о влиянии низкой цены хлеба на прибыль с капитала», имевшего большой успех в прогрессивных общественных кругах Англии того времени.

Как известно, принятые английским парламентом «хлебные законы» резко ограничивали ввоз в страну иностранного зерна, что способствовало сохранению высоких цен на хлеб и отвечало лишь интересам тогда еще влиятельных землевладельцев. В указанном памфлете Д. Рикардо, доказывая негативное значение хлебных законов для подавляющей части населения Англии, выход из сложившегося положения видел именно в неограниченной свободной торговле зерном, в том числе посредством импорта дешевого хлеба из других стран5.

Начиная знакомство с лучшим произведением Д. Рикардо — «Началами политической экономии и налогового обложения» (а оно со времени своего первого издания в 1817 г. переиздавалось еще дважды), — следует обратить внимание на то, что уже в предисловии к книге он в свойственной ему лаконичной форме высказал собственное понимание двух, на его взгляд, ключевых проблем экономической теории. Во-первых, солидаризируясь с А. Смитом, он также выделяет в обществе три основных класса (владельцы земли; собственники денег и капитала, необходимого для ее обработки; рабочие, трудом которых она обрабатывается) и три вида доходов (рента, прибыль, заработная плата). И во-вторых, дал свою трактовку «главной задачи политической экономии», заключающуюся, по его словам, в том, чтобы определить законы, которые управляют распределением доходов.

Позднее (в середине XIX в.) во многом по этой причине лидер классической политической экономии США Г. Ч. Кэри назвал учение Д. Рикардо системой раздора и вражды между классами. Как будет показано ниже, у Д. Рикардо именно классовые отношения лежат в основе процессов распределения доходов в обществе, поскольку он был убежден, что рост доходов капиталистов (прибыль)

обязательно снижает доход рабочих (заработную плату), и, наоборот, видел в этом жесткую закономерную обратную связь.

Аналогично концепции естественного порядка А. Смита для приумножения богатства страны, рассматриваемого как соответствующая величина физического объема производства, Д. Рикардо главным условием считает свободную конкуренцию и другие принципы политики экономического либерализма. Это, в частности, видно из его недвусмысленного заявления о том, что только плодотворная страна, особенно если она разрешает свободный ввоз пищевых продуктов, может накоплять капитал в изобилии без значительного уменьшения нормы прибыли или значительного возрастания земельной ренты.

Поэтому, характеризуя методологическую позицию классиков, Н Кондратьев указывал: «Однако и он (Д. Рикардо. — Я. Я.) считал возможным вместе со Смитом и доктриной естественного права в качестве научной истины утверждать, что при свободной конкуренции интересы индивида и целого не сталкиваются, что режим свободной конкуренции в общем с теми или иными практическими отступлениями является наиболее целесообразным и ближе всего отвечающим интересам нации» (выделено мной. — Я. Я.)6.

Далее рассмотрим некоторые основные моменты теоретических разработок Д. Рикардо с учетом их новизны, спорных положений и отдельных упущений, очевидных с позиций современной экономической теории.

Теория стоимости

Судя по структуре упомянутых «Начал...», теории стоимости, занимающей одно из центральных мест в исследованиях А. Смита, Д. Рикардо посвятил самую первую главу своей книги. В ней, полемизируя со своим кумиром, он отрицает смитовскую двойственную оценку этой категории, безапелляционно настаивая только на одной — однофакторной оценке, сформулированной им следующим образом: «Стоимость товара или количество какого-либо другого товара, на которое он обменивается, зависит от относительного количества труда, которое необходимо для его производства, а не от большего или меньшего вознаграждения, которое уплачивается за этот труд»7. Тем самым Д. Рикардо впервые продемонстрировал свою приверженность трудовой теории стоимости, ибо в изданном им двумя годами раньше «Опыте...» эту проблему он не затрагивал.

Тенденциозность и затратный принцип подобной трактовки стоимости товаров уже отмечались выше в общей характеристике классической политической экономии. Но при этом весьма существенны и примечательны сделанные Д. Рикардо здесь же оговорки и

комментарии, например, о том, что «меновая стоимость» обусловливается наряду с количеством и качеством труда редкостью товара и что об относительных ценах товаров следует говорить только тогда, когда их количество может быть увеличено человеческим трудом и в производстве которых действие конкуренции не подвергается никаким ограничениям8. Или другой пример: «Но если я говорю, что труд является основой всякой стоимости и что относительное количество его определяет (почти исключительно) относительную стоимость товаров, — пишет Д. Рикардо, — то из этого еще не следует, что я упускаю из виду различия в качестве труда и трудность сравнения между часом или днем труда в одной отрасли промышленности с трудом той же продолжительности в другой. Оценка труда различных качеств скоро устанавливается на рынке с достаточной для всех практических целей точностью и в значительной мере зависит от сравнительного искусства рабочего и напряженности выполняемого им труда»9.

В то же время в изложении текста книги у Д. Рикардо (впрочем, как и в «Богатстве народов» у А. Смита) в отличие от работ К. Маркса категории «стоимость» и «цена» приводятся фактически как синонимы. В частности, говоря о «естественных» и «рыночных ценах», Д. Рикардо писал так: «Но если мы принимаем труд за основу стоимости товаров, то из этого еще не следует, что мы отрицаем случайные и временные отклонения действительной или рыночной цены товаров от этой их первичной и естественной цены» (курсив мой. — Я. Я.)10.

Что касается утверждения Д. Рикардо о том, что на уровень цен товаров наряду с затрачиваемым живым трудом влияет и труд овеществленный, т. е. «труд, затраченный на орудия, инструменты и здания, способствующие этому труду», то с ним, конечно, нельзя не согласиться. Но небесспорен его тезис о том, что «относительная стоимость товаров» не зависит от изменений уровня заработной платы рабочих. И едва ли обоснованным можно назвать и такой тезис Д. Рикардо, что повышение стоимости труда (заработной платы) невозможно без соответствующего падения прибыли11.

Но здесь, пожалуй, правомерно прибавить замечания М. Блау-га, полагающего, что «Рикардо, Милль и Маркс рассуждали о товарах так, будто все они производились с постоянными издержками при фиксированных технологических коэффициентах. Рикардо допускал изменчивость факторных пропорций в главе о «машинах», но при этом уступка никогда не вливалась в русло основного течения классической теории. Пуще того, общностью пожертвовали ради частного случая сельскохозяйственной продукции, где предельные издержки производства отклонялись от средних. Классическая экономическая наука, следовательно, была вынуждена oпe-

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: