Выстрел Ан Чжун Гына и его последствия

Есть несколько мнений относительно того, когда и как в Токио было принято решение об аннексии. Традиционная советская историография излагала это событие так: «10 апреля 1909 г. в Токио состоялось секретное совещание между японским премьер-министром Кацура, министром иностранных дел Комура и генеральным резидентом Ито и было принято единогласное решение о том, что только аннексия может разрешить корейскую проблему. 6 июля 1909 г. на заседании японского кабинета было принято официальное решение об аннексии Кореи»[888]. Той же точки зрения придерживается и Б. Д.Пак[889].

По иной версии, на встрече как минимум не было единогласия – Ито, носитель умеренных взглядов, выступал против ястребов во главе с Кацура. Таковые полагали, что Корея не может существовать самостоятельно и должна быть присоединена к Японии как покоренная страна. В этих кругах разговоры об аннексии шли еще с момента подписания договора о протекторате.

Ито же стоял не за немедленную аннексию, а за постепенное присоединение Кореи к Японии, считая, что форсированные темпы повлекут за собой большие протесты. В отличие от военных, Ито не видел практического смысла и финансовой выгоды в прямой аннексии Кореи, он планировал, направить ее «по пути прогресса и цивилизации»^[890], а затем предоставить ей определенную автономию, дабы не тратить средства на поддержании войск, полиции, судов и т.д.По некоторым сведениям, противники жесткого варианта аннексии даже предлагали присоединить Корею к Японии по ирландскому образцу с тем, чтобы Корея сохраняла в рамках унии определенную самобытность[891].

Как бы то ни было, Ито Хиробуми искусно работал на два фронта: с одной стороны, он старался не перегибать палку, с другой - вел дипломатическую пропаганду, объясняя, что единственная цель Японии – облагодетельствовать корейский народ. Его активно поддерживала пресса, в том числе англоязычная, хотя в Ильчинхве находили линию Ито в Корее слишком мягкой.

Ито оставался генеральным резидентом до июня 1909 г., после чего стал руководителем Тайного Совета Японии. Затем резидентом короткое время был бывший министр финансов Сонэ Арасукэ, вскоре умерший от болезней. Утверждается, что после ухода с данного поста Ито потребовал от Кацура письменную гарантию того, что Корея не будет аннексирована еще 7-8 лет.

Однако 26 октября 1909 г. Ито Хиробуми был застрелен «генералом армии Ыйбен» Ан Чжун Гыном, превращенным затем пропагандой и Севера, и Юга Кореи в культовую фигуру национального сопротивления.

Ан (1879 —1910) был весьма интересной личностью. Выходец из дворянской семьи, в которой частыми гостями были католические миссионеры, Ан принимал активное участие в подавлении восстания тонхак, считая его одной из разновидностей Ильчинхве [892]. Брат Ан Чжун Гына Ан Мён Гын также был активным деятелем сопротивления и организатором повстанческого движения в среде националистически настроенной интеллигенции.

В январе 1897 г. Ан обратился в католичество и принял имя Томас. По окончании русско-японской войны Ан становится активным участником антияпонского движения, быстро перейдя от просветительства к вооруженной борьбе и тактике индивидуального террора. Кроме этого, он был автором трактатов на политологическую тему, в том числе сочинения Тонъян пхёнхва рон (Проблемы мира и Восток).

В марте 1907 г. Ан Чжун Гын эмигрировал на российский Дальний Восток. 5 марта 1909 г. в Новокиевске (Приморье) Ан Чжун Гын и одиннадцать его соратников создали очередное общество. Затем они отрезали себе безымянные пальцы на левой руке и, написав кровью четыре иероглифа «независимость Кореи», поклялись расправляться с высшими военными чиновниками и прояпонски настроенными лицами[893].

Корейские историки пытаются представить Ан Чжун Гына военным командиром, формировавшим во Владивостоке вооруженные отряды так, что Ли Бом Юн был одним из подчиненных ему командиров. Однако и тут даже в апологетических текстах встречаются важные факты и детали, которые совершенно не вписываются в официальную картину. Цитируем профессора Пак Хвана: [894]

«Начиная с 1905 г. в Приморском крае начала разворачиваться антияпонская борьба, которую вела Армия справедливости. Ведущую роль в этом движении стало играть общество Тонихве, созданное в 1908 г. в п. Ёнчху (ныне Краскино). 7 июля 1908 г. группа из 300 корейцев, в составе которых был Ан Чжун Гын, представители обществ Тонихве (возглавляемого Чхве Дже Хёном) и Чханихве (возглавляемого Ли Бом Юном), а также командующий артиллерией Чон Гён Му и Ом Ин Соп, атаковали деревню Хонидон, расположенную на побережье р. Туманган. При этом были убиты два солдата военного гарнизона Кёнхын и один жандарм.

Развернувшие таким образом активное антияпонское движение Ан Чжун Гын и другие представители приморской Армии справедливости 19 июля 1908 г. потерпели поражение от японских войск в районе г. Хверён. Эта операция провалилась из-за того, что Ан Чжун Гын, возглавлявший отдельный отряд, в соответствии с нормами международного права освободил пленных японцев, которые впоследствии напали на отряд. После этого случая Ан Чжун Гын был отвергнут соратниками, и по возвращении в Ёнчху он съездил во Владивосток, Хабаровск, Партизанск и другие города с целью восстановления своего имени.

Чтобы восстановить имя, он занялся образовательной деятельностью в Партизанске, а также создал здесь общественную организацию. Именно Ан Чжун Гын 25.01.1909 г. (по лунному календарю) вместе с Ким Ги Рёном и другими организовал в Ёнчху общество Ильсимхве. В этой организации он действовал как советник.

Кроме того, переехав в январе 1909 г. из Партизанска в Ёнчху вместе с Пак Чун Соном, Хан Ги Су и 30 другими солдатами Армии справедливости, он прилагал все усилия к восстановлению Армии. Активизировав освободительное движение в Партизанске, Ан Чжун Гын был арестован сторонниками общества Ильчинхве, и подвергся смертельным мукам[895]».

Я не случайно привел этот достаточно длинный пассаж, который является наглядным примером современной южнокорейской патриотической риторики, очень мало отличающейся по своему стилю от северокорейских образцов, ибо в нем немало интересного. Так называемая «партизанская активность» активной здесь не выглядит, что понятно по ее итогам и цифрам потерь. Попытки Ана воевать цивилизованно (если мы принимаем указанную версию конфликта) вызывают остракизм и ему приходится очень долго восстанавливать репутацию. Любопытно и то, что прояпонское общество Ильчинхве действует не только на территории Кореи, но и в России.

Жизненный путь Ана хорошо подчеркивает дуализм корейского национально-освободительного движения данной эпохи, в которой традиционная конфуцианская политическая культура смешивалась с европейскими напластованиями. С одной стороны, ревностный католик, пытавшийся заниматься чем-то вроде просветительства. С другой – выбор террора как оружия, клятвенные письма кровью и отрубленные пальцы. Хорошим примером такого подхода является и речь Ан Чжун Гына на суде, в которой традиционные конфуцианские сентенции перемешаны с риторикой, характерной для более современной прессы. Позволю себе привести и прокомментировать достаточно большой отрывок из этой его речи.

«Само собою, разумеется, убийство это является не личным моим делом, а тем более оно не имеет в своей основе какую-либо личную месть; говорю я это для того, чтобы рассеять неправильные взгляды, сложившиеся у многих по поводу этого убийства.

Ради сохранения независимости Кореи, Япония, по велению своего императора, вела войну с Россией, и когда победоносные японские войска возвращались на родину, то корейский народ радовался этой победе, как своей собственной. Затем последовало назначение князя Ито генерал-резидентом Кореи. По прибытии на место своего назначения князь Ито сумел добиться заключения договора, состоящего из 5 статей, заключить который ему удалось только потому, что при этом он ввел в заблуждение правительства Кореи и Японии. Этот поступок князя Ито возмутил всю Корею, начиная от правительства и кончая простым народом. Но не прошло много времени, как ему не только удалось заключить между Японией и Кореей новый договор, состоящий из 7 статей, но, не встречая препятствий к осуществлению своих жестоких, зверских планов, в конце концов, он дошел до того, что лишил нашего государя свободы действий.

Это последнее обстоятельство возмутило не только меня одного, но и всех подданных корейского императора, и у всех появилось одно мучительное желание – возродить могущество Кореи, и корейский народ поднял оружие за правое дело, за свою независимость. Я же, являясь одним из его главных руководителей, совершал нападения то там, то здесь; к несчастью, в последний раз был схвачен. Я преступник, но нельзя меня относить к категории преступников обыкновенных.

Отношение корейского народа к своему государю таково же, как и отношение японского народа к своему императору. Если японский народ по отношению к своему государю осуществляет на деле свой верноподданнический долг, то на то же самое, само собой разумеется, имеет право и народ корейский. Князь Ито по вступлении на должность генерал-резидента Кореи, опираясь на военную силу, заставил корейское правительство согласиться с заключением вышеупомянутых двух договоров, несмотря на то, что князь Ито состоял на службе в Корее, он, хотя и был иностранным подданным, лишил свободы нашего государя и, в конце концов, заставил его отречься от престола.

Для человека высшее, святое – это личность государя, и его верховная власть для подданного это то, на что он не смеет посягнуть и что он не может себе присвоить. Князь Ито посягнул на эту священную власть. Можно ли этот его поступок назвать поступком верноподданническим по отношению как к японскому императору, так и к корейскому? Корейский народ, будучи оскорблен до глубины души, поднял оружие за правое дело и начинает вести борьбу с японскими войсками. Князь Ито всегда говорил об упрочении независимости Кореи, но это были только слова, на деле же он захватил в свои руки все, начиная от сношений с иностранными державами и юстиции, кончая делами управления, путями сообщения и почтой. Таким образом, он является в действительности государственным изменником. Кроме того, он вызвал восстания в корейском народе для того, чтобы, подавив их силою оружия и воспользовавшись этим, осуществить свои планы. Князь Ито для Японии был деятелем, хотя и положившим много труда на ее пользу, но в то же время, в сущности, изменившим ей».

Получается весьма забавно: Ан позиционирует себя не столько как террориста современного образца, сколько как благородного мстителя недостойному чиновнику, который из-за своих мерзких действий является изменником и по отношению к Японии. Он действует согласно старому паттерну, при котором убийца изменника или недостойного чиновника, который своими действиями вызвал возмущение народа, имеет право на помилование. Главное преступление Ито у Ана – лишение Кочжона власти как покушение на естественный порядок событий. Государь для него священен, и, подливая масла в огонь, Ан обвиняет Ито Хиробуми в убийстве королевы Мин, к которому тот был непричастен. Одновременно, выдавая себя за одного из главных руководителей Ыйбён, Ан не пытается выступать с явными антияпонскими лозунгами и отношение его к японскому императору достаточно верноподданническое, хотя и основывается на постулате «Кесарю - кесарево, богу – богово». Он не обвиняет Японию, делая виноватым в сложившейся ситуации только убитого Ито. Более того, Ан занимает антирусскую позицию и пытается представить дело так, что «хорошая» Япония отстаивала независимость Кореи от России, но злобный Ито воспользовался ситуацией и навязал стране протекторат.

При этом некоторые обвинения Ана в адрес Ито заведомо абсурдны: например, Ан обвиняет его в убийстве «отца ныненшнего японского императора», хотя на момент смерти императора Комэя Ито был не в Киото, а в своём родном княжестве Тёсю. Некоторые исследователи, в частности, А. Н. Мещеряков, на основании этого делают вывод о том, что Ан Чжун Гын был сумасшедшим[896], но автор склонен списать это на общекорейскую склонность к пафосу. Как бы то ни было, Ан был казнен, а произведенный им выстрел оказал прямо противоположный эффект.

Конечно, среди историков идет определенная дискуссия о том, надо ли было убивать Ито, и не совершил ли Ан Чжун Гын одну из наиболее трагичных ошибок в корейской истории. Но сторонники классической версии обычно выдвигают следующий аргумент. Во-первых, решение об аннексии было уже в целом принято, и личная позиция Ито ничего не решала. Во-вторых, Ито превратился в символ японского господства и его ликвидация имела не менее символическое значение. В-третьих, если бы возобладала точка зрения Ито, то благодаря его модели силы корейского национально-освободительного движения оказались бы существенно подорванными, а значит – у японцев было гораздо больше шансов осуществить программу этноцида при меньшем сопротивлении.

В современной РК Ан Чжун Гын почитается католиками как местночтимый святой. Предпринимались даже попытки канонизировать его на «федеральном уровне», но они столкнулись с проблемами технического плана (неизвестно место захоронения, отсутствие данных о чудесах и т. д.).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: