ОБОСОБЛЕНИЕ МУЗЕЙНОГО ДЕЛА В САМОСТОЯТЕЛЬНУЮ СФЕРУ КУЛЬТУРНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ 4 страница

К середине XIX в. относится создание замечательного художе­ственного собрания графа Н.А. Кушелева-Безбородко, основу кото­рого составила фамильная коллекция живописи екатерининского вельможи, канцлера, князя А.А. Безбородко. Последняя многократно делилась между наследниками, но в то же время и пополнялась картинами новейших мастеров стараниями молодого графа, объездившего страны Европы, Северной Африки и Ближнего Востока в поисках картин и предметов прикладного искусства. Картинная га­лерея, по завещанию рано умершего Н.А. Кушелева-Безбородко, поступила в 1862 г. в Академию художеств. Она состояла из 466 кар­тин старых западных мастеров XVI-XVIII вв., среди которых преоб­ладала голландская и фламандская живопись времен ее расцвета (XVII в.), а также работ русских и западных художников первой по­ловины XIX в. В стенах Академии художеств коллекция образовала особый отдел академического музея, известный как Кушелевская галерея. В предисловии к каталогу галереи отмечалось, что "тысячи посетителей получили от нее эстетическое наслаждение и поучение".

В Москве в самом начале 1865 г. в особняке Голицыных на Вол­хонке торжественно открылась частная художественная галерея князя СМ. Голицына, который, исполняя волю своего отца, известного собирателя и библиофила князя М.А. Голицына, сделал доступным для публики его богатейшее собрание, получившее в честь собира­теля наименование Голицынского музея. Музей, состоявший из кар­тинной галереи, включавшей ценнейшие полотна итальянских, фран­цузских, фламандских мастеров, собрания редкостей, в том числе несколько ценнейших мемориальных предметов, собрания приклад­ного искусства, библиотеки, был доступен для публики 3 раза в не­делю и являлся достопримечательностью Москвы. Экспозиция была развернута в пяти залах второго этажа здания. Ежегодно музей посе­щало около 3 тыс. человек. В 1869 г. в его стенах проходил Первый археологический съезд, созванный Московским археологическим обществом. Стесненные материальные условия и постепенное ох­лаждение к музею вынудили его владельца в 1886 г. продать коллек­ции в казну, после чего они поступили в Эрмитаж. Москва лиши­лась замечательного музея. Но к этому времени в городе уже прини­мала посетителей Третьяковская галерея.

Начало Третьяковской галерее было положено еще в 1856 г. Спустя примерно двадцать лет галерея приняла первых посетите­лей, а в 1881 г. допустила в свои стены широкую публику, причем вход в музей был бесплатным. К этому времени в Москве сложились и другие богатейшие художественные собрания, некоторые из них были также открыты для посещения. Но среди великого множества коллекционеров имя П.М. Третьякова стоит особо. Он был единствен­ный, кто вдохновлялся идеей создания общедоступного националь­ного художественного музея. Еще в 1860 г., в самом начале своей коллекционерской деятельности, Павел Михайлович писал: "...для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть луч­шего желания, как положить начало общественного, всем доступно­го хранилища изящных искусств, принесущего многим пользу, всем удовольствие..."(67). Именно этими идеями руководствовались братья Третьяковы и при формировании своей коллекции, и при строитель­стве здания, и при развеске картин, и при определении дальнейшей судьбы любимого музея.

В 1892 г. галерея была передана в дар городу Москве. Эта акция стала событием общенационального масштаба и послужила пово­дом для созыва Первого съезда художников, собравшегося в 1894 г. в стенах Исторического музея. "Настоящий съезд празднует открытие коллекции Третьяковской, - сказал выступавший на съезде худож­ник Н.Н. Ге, - которая сделалась достоянием города. Она - дорогой памятник... Она дорога не только тем, что она собрала воедино рус­ское искусство. Она дорога еще тем, что она учит, помогает моло­дым художникам двигаться вперед, указывая на то, что уже открыто.

Третьяков не есть только коллектор: это есть человек, любящий искусство, высоко просвещенный, любящий художника, любящий человека и умеющий отказаться от своих личных вкусов во имя об­щего блага" (68).

Основу Третьяковской галереи составили картины передвижни­ков, целенаправленно приобретаемые П.М. Третьяковым, особенно в первые годы его собирательской деятельности. К моменту переда­чи галереи городу она насчитывала 1276 полотен русских художни­ков, небольшое собрание рисунков (471 номер) и скульптур (10 но­меров) русских мастеров. Критик В.В. Стасов писал Третьякову: "Вы один работаете, в музейном отношении, более, чем вся остальная Россия, вместе сложенная" (69).

Галерея П.М. Третьякова имела огромное влияние на рост ин­тереса к русскому искусству и к его усиленному собиранию. При­мер коллекционерской деятельности Третьякова вызывал желание подражать ему в деле собирательства картин, будил интерес к ху­дожникам и искусству. Влияние П.М. Третьякова явно испытывал банковский служащий и собиратель русской живописи и графики И.Е. Цветков, чья коллекционерская деятельность началась в 1880-е гг. Еще раньше, в молодые годы, на него сильное впечат­ление произвел частный музей князя СМ. Голицына. Созданная им галерея была хорошо известна любителям живописи и открыта для широкого посещения. В 1909 г. коллекционер передал свое со­брание в дар Москве вместе с домом, построенным в русском сти­ле при участии художника В.М. Васнецова. Крупнейшее (после П.М. Третьякова) собрание русской живописи предпринимателя, издателя и библиофила К.Т. Солдатенкова, известного также своей благотворительной деятельностью, было передано в 1901 г. по за­вещанию владельца в Румянцевский музей. В провинции худож­ник-маринист И.К. Айвазовский выстроил на свои средства в род­ном городе Феодосии галерею и открыл ее для публики. Художник А.П. Боголюбов, внук А.Н. Радищева, стремясь увековечить имя своего деда, пожертвовал свою коллекцию картин г. Саратову, ос­новав один из лучших провинциальных художественных музеев России. Для этого музея было выстроено специальное здание по проекту архитектора И.В. Штрома. Обладатель одной из самых значительных в пореформенную эпоху коллекций западноевропей­ской живописи П.П. Семенов-Тян-Шанский, только приступая к ее составлению, имел в виду в будущем передать ее Эрмитажу и по­тому все внимание сосредоточил на приобретении недостающих в эрмитажной коллекции образцов нидерландского искусства. Со временем, поступив в Эрмитаж, это собрание сделало музей обла­дателем лучшей в мире коллекции классической нидерландской живописи XVII в. Уникальное собрание известного юриста, исто­рика искусств и коллекционера Д.А. Ровинского, плод собиратель­ской и исследовательской деятельности многих десятилетий, вклю­чавшее ценнейшие гравюрные коллекции, было передано им в дар нескольким музеям и библиотекам Москвы и Петербурга. 600 лис­тов гравюр Рембрандта поступили в Эрмитаж. Этот список можно продолжать и продолжать. Принесение коллекций в дар становит­ся в пореформенную эпоху весьма распространенным явлением. А к концу века многие патриотически-настроенные коллекционеры и продавать свои собрания предпочитали в музеи, иногда даже на менее выгодных условиях.

В России того времени не существовало никаких ограничений на вывоз музейных ценностей за границу, чем активно пользовались иностранные антиквары. Проданные музеям, культурные ценности оставались в пределах государства.

Ряд коллекций, сформировавшихся еще в XVIII веке, сохранились, благодаря включению в музейные собрания. В дальнейшем многие крупнейшие музеи страны возникли на основе частных коллекций, сложившихся уже в XIX столетии (Румянцевский музей, Третьяковс­кая галерея, музей палеографии Н.П. Лихачева). Эта тенденция под­держивалась и господствовавшими в обществе в пореформенный пе­риод идеями, общей тенденцией к демократизации общественной жизни. Один из крупнейших коллекционеров русской живописи, во­енный инженер М.П. Фабрициус, считал, что каждый владелец худо­жественного собрания должен довести до сведения общественности состав своей коллекции, например, опубликовав каталог и сделав ее, таким образом, доступной для изучения. Напомним, что большая часть произведений русской живописи находилась к концу века в частном владении и была недоступна для исследователей. "Раскрепощение" коллекций происходило лишь в виде публикаций каталогов и обзо­ров, а также в ходе выставочной деятельности. Художественные му­зеи и галереи, открывшие постоянные экспозиции и периодические выставки, становятся новой формой музейного учреждения и новым явлением в культурной жизни страны.

В 1895 г. в Петербурге был учрежден второй крупнейший худо­жественный музей - "Императорский музей русского искусства императора Александра III". Тот факт, что первый подобный му­зей был организован частным лицом и открылся в Москве, сильно взволновав русское общество, видимо, послужил толчком к приня­тию императорского решения об открытии еще более крупного му­зея в Петербурге. Рост значения музеев в общественной жизни стал так очевиден и так ярко проявился в связи с открытием Третьяковс­кой галереи, что вызвал стремление со стороны государства более активно использовать музеи в идеологических целях. В программе и деятельности Русского музея это впервые проявилось отчетливо. Памятный отдел музея должен был создать благоприятное впечатле­ние о деяниях Александра III на благо отечества. Открытие Третья­ковской галереи в Москве и Русского музея в Петербурге как бы увен­чали достижения русской живописи XIX в. Крупнейшие произведе­ния отечественной живописной культуры сохранялись для будущих поколений уже в составе музейных коллекций.

Масштабы, которые приобрело музейное дело и коллекциони­рование в пореформенное время, потребовали аккумулировать орга­низационные усилия и материальные средства и породили настоя­тельную потребность в меценатстве, сыгравшем большую роль в художественной жизни России. Всплеск меценатства, продемонст­рировавший возросший культурный уровень и общественный вес молодой русской буржуазии, пришелся на период относительного благополучия российского государства. Тогда молодое купечество, как писал К.С. Алексеев-Станиславский, впервые вышло на арену русской жизни и, наряду со своими торгово-промышленными дела­ми, вплотную заинтересовалось искусством.

К концу века действовали представители третьего-четвертого поколений крупнейших купеческих фамилий. У них были основа­ния задумываться о своей особой роли в истории государства. Со­временники включали в первую пятерку самых влиятельных в Мос­кве купеческих фамилий Третьяковых, Морозовых, Бахрушиных, Найденовых и Щукиных. Примечательно, что все они сыграли весьма значительную роль в истории музейного дела как крупнейшие коллекционеры и меценаты. Мотивы их благотворительной деятель­ности были различными, однако серьезные культурные акции име­ли, как правило, глубокую религиозно-нравственную подоплеку. Хорошо известно заявление Павла Третьякова, который объяснял: "Моя идея была с самых юных лет наживать для того, чтобы нажи­тое от общества вернулось бы также обществу..."(70). А современники (П.А. Бурышкин) давали такую оценку его деятельности: "Сергей Михайлович (Третьяков - А.С.) собирал как любитель, а Павел Ми­хайлович видел в этом своего рода миссию, возложенную на него про­видением" (71). Роль меценатов в истории художественной культуры и музейного дела России не исчерпывается материальной поддержкой крупных культурных начинаний. Многие из коллекционеров-мецена­тов (например, С.И. Щукин, П.М. Третьяков) обладали исключитель­ным даром распознавать подлинные художественные ценности, по­рой даже несколько опережая свое время. Коллекционеры 80-х - 90-х гг. XIX в. оставили огромный след в русской культуре и подготовили наступление своеобразного коллекционерского бума начала XX в.

Меценатство получило распространение как в столицах, так и в провинции, где тоже появились люди нового склада и новых уст­ремлений. К тому же благотворительность ценилась, меценаты по­лучали почетные звания и награды. Известному своей благотвори­тельной деятельностью предпринимателю, заведующему Собинской бумагопрядильной мануфактурой А.Л. Лосеву за пожертвование на строительство здания музея Архивной комиссии в 1898 г. 1000 руб­лей было присвоено звание пожизненного члена Владимирской ар­хивной комиссии, а его имя решено было занести на мраморную доску в здании музея. Московский меценат И.Г. Простяков имел 5 орденов за благотворительную деятельность. Создатель первого рус­ского театрального музея А.А. Бахрушин, передавший свои коллек­ции Академии Наук, получил генеральский чин. П.М. Третьякову было присвоено звание почетного гражданина города Москвы.

А.П. Боголюбов за создание первого общедоступного художествен­ного музея в провинции получил в 1887 г. орден Станислава I степени. Купец П.И. Щукин, передавший все свое богатейшее собрание вместе со зданием, земельным участком и крупным капиталом на содержа­ние музея - в дар Историческому музею, - по ходатайству Министер­ства народного просвещения был награжден чином действительного статского советника (соответствовал званию генерала в армии).

* * *

Примерно к 1890-м гг. в обеих столицах действовали уже десят­ки музеев. Из них коллекции Эрмитажа имели мировую известность, а Исторический, Политехнический, и чуть позднее Русский музей, которые создавались как национальные, действительно приобрели такое значение.

Российские музеи (причем не только столичные, но и провинци­альные, например, уже упоминавшиеся Минусинский и Иркутский) являлись постоянными участниками всемирных выставок и знако­мили мировую общественность с культурным наследием страны. Художественные или археологические разделы выставок, в которых демонстрировались коллекции музеев, всегда пользовались успехом у публики и получали дипломы устроителей.

К началу нового века в стране, по далеко не полным данным, музеи работали в 104 городах. "...В наше время благоустроенный город без Публичного музея как бы немыслим...", - писал основа­тель Самарского музея П.В. Алабин еще в 1887 г. (72) Музей стал важ­ным элементом культурной жизни российских городов. Многие были открыты для публики (некоторые бесплатно) ежедневно или несколь­ко раз в неделю. Кроме специалистов, их начинают регулярно посе­щать учащиеся, а по воскресениям - еще немногочисленная публи­ка. Для удобства посетителей они имели печатные каталоги, публи­ковали свои труды и отчеты, стали все чаще практиковать проведе­ние "ученых прогулок" по музею. Для музеев строились специальные здания - для Этнографического отдела Русского музея в Петер­бурге, Политехнического и Исторического в Москве, Минусинского и Красноярского в Сибири, Саратовского художественного музея в Поволжье и др. Эти здания, как правило, сохранились до наших дней и даже являются порой своеобразной "визитной карточкой" го­родов.

Количественный рост музеев и их коллекций породил целый ряд профессиональных проблем, связанных, прежде всего, с необходи­мостью сохранения, а также учета и изучения коллекций, выработки специальных приемов представления их посетителям. И здесь по­могал международный опыт. Известно, что практически в каждом случае создания крупного музея в России, его устроители детально знакомились с имеющимися европейскими аналогами, обращая вни­мание на особенности музейной архитектуры, на характер музейно­го оборудования, принципы учета и демонстрации коллекций. Под­готовительный этап, например, создания этнографического отдела Русского музея, занял несколько лет. Он включал длительную пере­писку, в ходе которой формулировался замысел будущего учрежде­ния, приглашение специалистов (этнографов Д.А. Клеменца, Н.М. Могилянского и др.), совершались многочисленные зарубежные по­ездки для знакомства с опытом Европы и пр.

Постепенно определились оптимальные условия хранения раз­личных видов материалов - керамики, бумаги, тканей, мехов, метал­лов. К концу века были выработаны основные элементы музейной документации (шнуровые "книги поступлений", книги отзывов посе­тителей, различные картотеки, каталоги и пр.), и сегодня работающие и служащие важнейшим источником наших сведений о музеях про­шлого века и истории формирования их коллекций. Закладывались основы будущих музейных профессий. Навыки музейной работы в то время передавались в процессе деятельности "из рук в руки". Систе­мы профессиональной подготовки музейных работников по-прежне­му не существовало. Организаторами музеев и хранителями музейных коллекций становились энтузиасты, общественные деятели, государственные служащие, художники, ученые (естествоиспытатели, этнографы, археологи, искусствоведы). Многие широко известные деятели культуры второй половины XIX века вошли в историю имен­но как музейные деятели. Историки и коллекционеры А.С. Уваров и И.Е. Забелин известны сегодня широкой публике, прежде всего как основатели Исторического музея. Д.А. Клеменца, имевшего яркую биографию революционера-народника, знают как музейного деятеля Сибири и одного из создателей этнографического отдела Русского музея. Именно с музеями ассоциируются имена крупных и влиятель­ных предпринимателей Третьяковых, Бахрушиных, Щукиных. Есть все основания полагать, что для таких выдающихся ученых, как Д.Н. Анучин, А.П. Богданов или В.В. Докучаев, сотрудничество с музеями стало не эпизодом их многогранной деятельности, а способом реали­зации масштабных научных программ. "Музеи, множась и разраста­ясь, естественно привлекли к себе значительные культурные силы, и энергией деятельных работников на почве музейного дела выяснены были не только многие практические задачи, но и самая постановка музейного дела приобрела новый смысл и значение, получив новые идейные основания и почву" (73) - писал Н.М. Могилянский.

Среди широкой публики даже к концу века сохранялся взгляд на музей, как на место, где собраны и хранятся разного рода диковины и раритеты, которых больше нигде не увидишь. Иначе относились к ним специалисты. Уже во второй половине XVIII в. с музеями было прочно связано научное коллекционирование. Постепенно и медлен­но, "путем длинного жизненного опыта, создалось то своеобразное, необходимое учреждение нашей культурной эволюции, которое мы называем музеем в современном смысле этого слова, выросла в со­знании музейных работников идея о его роли и назначении и сложи­лось определенное понятие о музее, как научном учреждении" (74). Музеи взяли на себя важную функцию хранителя и стража научных ценностей и оказались учреждениями, приспособленными "для наи­лучшего хранения предметов, как научных документов". Им действительно удалось сберечь до наших дней коллекции, формировавшие­ся на протяжении трех столетий и не потерявшие до наших дней своего научного значения. И не только сберечь, но и пополнить, и ввести в научный оборот.

Музеи внесли свой вклад в подготовку серьезного прорыва, ко­торый сделала наука XIX в. в области естествознания, они способ­ствовали оформлению в самостоятельные научные дисциплины археологии, антропологии, этнографии. Научные музеи XIX в. стали базой для создания уже в XX в. новой формы научного учреждения - научно-исследовательских институтов. Включение трудов по ис­тории музеев в общенаучную историографию также указывает на приобретение музеями к концу века значительного общественного и научного признания. В фундаментальном труде B.C. Иконникова, вышедшем в начале 1890-х годов, находим свидетельство осознания особой роли музеев для развития исторической науки: "Есть особый отдел памятников, не имеющих ничего общего с письменными ма­териалами, но, тем не менее, весьма важный для истории - это па­мятники вещественные, знакомящие нас с внешнею стороною жиз­ни народа, степенью его цивилизации в известные периоды, связями и отношениями к другим народам и даже умственным миросозерца­нием в его реальных проявлениях" (75).

В сохранении культурного наследия участвовала и церковь. Но если до середины XIX в. старейшие памятники древнерусского искусства и исторические реликвии хранились в ризницах церквей и монастырей, то во второй половине столетия сформировалась представительная группа церковно-археологических музеев, имевших, однако, особые функ­ции и особое представление о роли музеев и музейных предметов.

Постепенно в обществе было осознано существование осо­бой, самостоятельной, отличной от других культурной сферы - музейной. Процесс выделения людей, учреждений, организаций, специализировавшихся в этой области, шел на протяжении всего столетия.

Литература:

1. Вздорнов Г.И. История открытия и изучения русской средне­вековой живописи. XIX век. М., 1986.

2. Каспаринская С.А. Музеи России и влияние государственной политики на их развитие (XVIII - нач. XX вв.) // Музеи и власть. Ч. 1. М., 1991.

3. Малицкий Г.Л. Музейное строительство в России к моменту Октябрьской революции // Научный работник. 1926. № 2.

4. Очерки истории музейного дела в России. Т. 1-7. М., 1957-1971.

5. Полунина Н., Фролов А. Коллекционеры старой Москвы: Био­графический словарь. М., 1997.

6. Сундиева А.А. Музеи. // Очерки русской культуры XIX века. Т. 3. Культурный потенциал общества. М., 2001.

7. Формозов А.А. Русское общество и охрана памятников куль­туры. М., 1990.

8. Юхневич М.Ю. Педагогические, школьные и детские музеи дореволюционной России. М., 1990.

МУЗЕИ НА РУБЕЖЕ ВЕКОВ. ПРИОБРЕТЕНИЕ СТАТУСА "КУЛЬТУРНОЙ НОРМЫ"

ГЛАВА IV

Осознание роли музея в поддержании связи времен и поколе­ний. Развитие мемориальных музеев. Педагогические музеи. Развитие экскурсионного дела. Музейная сеть предреволюционной России. Новые музеи общероссийского значения. Предваритель­ный съезд музейных деятелей. Проблема сохранения культурного наследия. Художественно-исторические комиссии. Создание государственной системы управления музейным делом. Законода­тельная база преобразований. Первая Всероссийская музейная конференция 1919 г. Программа музейного строительства. Новые виды музейных учреждений. Местные музеи в новых условиях.

Нарастание опасных тенденций.

Первая треть XX в. самый сложный, но и самый яркий этап ис­тории отечественного музейного дела, по крайней мере, с точки зре­ния развития музееведческой мысли. Никогда, ни до, ни после этого времени, не появлялось одновременно так много музееведческих идей, проектов и концепций. Само время и лавинообразные измене­ния в жизни общества стимулировали рождение новых проектов и вселяли надежду на возможность их реализации. Музеи оказались невероятно многоликими и многогранными, их культурный потен­циал казался неисчерпаемым, возможности участвовать в духовной жизни общества - безграничными. Яркая картина музейной жиз­ни была подготовлена огромной предварительной работой, про­деланной еще в XIX столетии. Наметившиеся тенденции полу­чили продолжение и развитие в XX веке.

В последнее десятилетие XIX в. музеи делают важный качествен­ный скачок в своем развитии: не ограничиваясь показом научных коллекций, реликвий и раритетов, они все чаще предпринимают шаги к осмыслению места человека в мире, утверждению гуманистичес­ких морально-нравственных ценностей. Замечательным явлением русской культуры стало наследие русского мыслителя Н.Ф. Федо­рова. В 1874 г. после передачи книжного фонда Чертковской биб­лиотеки, в которой он работал, Румянцевскому музею, Федоров пе­реходит на работу в музей, где и трудится до 1898 г. В это время он становится известен московской интеллигенции. Его философская концепция, которую он сам называл "проект", привлекла присталь­ное внимание Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, B.C. Соловьева, П.А. Флоренского, Н.А. Бердяева и др. Федоров не был музееведом и вошел в историю в первую очередь как один из основоположников "русского космизма" - учения об активной роли человека в эволю­ции Вселенной. Музею, четкую дефиницию которому Федоров не давал, а понимал его очень широко, отводилась в его проектах осо­бая, может быть, главная роль.

Генезис музея был, по его мнению, предопределен всем истори­ческим развитием человечества. В основе музея лежит память, идея преемственности поколений, в конечном счете - совесть человека, осознание долга перед предками. Веря в неограниченные возможно­сти человека и возможность воскрешения ушедших поколений, Н.Ф. Федоров утверждал: "Музеи служат оправданием XIX веку; суще­ствование их в этот железный век доказывает, что совесть еще не совершенно исчезла... Но сохранится ли это уважение к памятникам прошедшего при дальнейшем прогрессе?..".

Нельзя не отметить, что эти проблемы оказались одинаково важ­ными и для религиозного философа Федорова, и для ученых-пози­тивистов. Формулировки Федорова буквально перекликались и даже текстуально совпадали с высказываниями археолога И.Ф. Лихачева. Последний обосновывал ценность археологических памятников, отмечая, что они составляют "драгоценное национальное состояние, которое нравственно должно быть для нас выше и дороже всего, ибо ставит нас в непосредственное соприкосновение с жизнью наших отцов и предков: это наше собственное прошедшее и единственное духовное наследство наше от исчезнувших поколений". Идея осу­ществления через музеи связи времен и поколений прочно ут­вердилась в российском музееведении на рубеже XIX-XX столе­тий.

Особая роль в осознании духовной преемственности поколений принадлежит мемориальным музеям. Первые из них появились еще в XIX в. Кроме упоминавшихся комплексов, посвященных Петру I, в самом конце столетия возникли музеи, посвященные выдающимся деятелям культуры: в 1879 г. - библиотека-музей А.С. Пушкина при Царскосельском лицее, в 1883 г. открылся Лермонтовский музей при Николаевском кавалерийском училище, в 1894 г. основан Дом-музей П.И. Чайковского в Клину. В 1898 г. по всенародной подписке начал­ся сбор средств для музея А.В. Суворова, открывшегося в специаль­но выстроенном здании в Петербурге в 1904 г. В 1908 г. по докладу В.Я. Богучарского I Всероссийский съезд писателей принял реше­ние о создании в Петербурге литературного Дома-музея Л.Н. Тол­стого. В 1909 г. образовалось Общество Толстовского музея, которо­му и удалось открыть музей в 1911 г. В том же году открылась Му­зей-квартира Д.И. Менделеева при Петербургском университете.

Первоначально организаторы таких музеев руководствовались желанием увековечить место жизни или деятельности великого че­ловека. Постепенно пришло осознание необходимости сохранения для потомков и для последующего изучения наследия деятелей куль­туры. Так, в ходе подготовки к столетию со дня рождения А.С. Пуш­кина в 1899 г. оформилась идея создания Пушкинского дома и музея при нем. В 1907 г. Положение о нем было утверждено. Пушкинский дом стал новым учреждением музейного типа при Академии Наук, сохранявшим и изучавшим литературные памятники XIX в. и преж­де всего литературное наследие А.С. Пушкина.

Педагогические музеи, возникшие еще в 1860-е гг., в начале XX в. получают новый импульс в своем развитии. Причиной тому - успехи педагогической науки и активное участие в музейной ра­боте ведущих российских педагогов (Н.Ф. Бунакова, Н.А. Корфа, П.Ф. Лесгафта, К.Д. Ушинского и др.). В 1890-е гг. предполагалось создать педагогические музеи при всех 15 учебных округах. По ар­хивным данным известно, что помимо Петербургского и Московс­кого, такие музеи были созданы в Киевском, Виленском, Кавказс­ком, Казанском, Оренбургском, Западно-Сибирском округах, а так­же в Ярославле, Рязани, Н. Новгороде, Твери, Харькове, Одессе, Воронеже и т.д.

В те же 1890-е гг. появилась одна из разновидностей педагоги­ческих музеев - передвижные музеи наглядных пособий. Первый и наиболее крупный - Петербургский подвижной музей наглядных учебных пособий - образован в 1892 г. группой учителей. В 1893 г. он открылся для широкого использования, а в 1894 г. получил под­держку и покровительство постоянной комиссии по техническому образованию Императорского Русского технического общества.

Большинство педагогических музеев имели коллекции, кото­рые выдавались во временное пользование. Потребности школы в наглядных пособиях были так велики, а деятельность Петербургс­кого музея так успешна, что идея организации подвижных музеев получила в стране большое и быстрое распространение. Пример­но половина педагогических музеев в начале века имела подвиж­ной характер. К 1913 г. число педагогических музеев разных типов доходило до 150, что заметно превышало совокупное число подоб­ных музеев во всем мире. Публичный музей стал самым действен­ным после школы средством для народного образования, активным популяризатором знаний в широкой среде "неспециалистов науки".

Развитие культурно-просветительной деятельности музеев тесно связано со становлением экскурсионного дела в стране. Под влиянием сторонников активных методов обучения, предус­матривавших ознакомление с памятниками истории и культуры, объектами природы, производственными процессами, экскурсии все шире включались в программы учебных заведений и активно использовались как метод внешкольной работы. Музейная экскур­сия становится частью экскурсионного дела. В свою очередь воз­никновение новых музеев и проведение многочисленных выста­вок стимулируют экскурсионную практику. Н.П. Анциферов, А.В. Бакушинский, И.М. Гревс, Н.А. Гейнике и другие, в 1910-е гг. размышлявшие над теоретическими и методическими проблемами эк­скурсионного дела, в 1920-е гг. становятся теоретиками и организато­рами родиноведческого, а затем краеведческого движения в стране.

Список музеев на 1913-1914 гг., составленный историком и тео­ретиком музейного дела ГЛ. Малицким в 1930-е гг., включал 180 музеев в границах СССР и 143 музея в границах России (76). В этот пе­речень вошли музеи, предоставлявшие свободный, то есть без спе­циального разрешения, доступ посетителей, имевшие экспозицию и коллекции подлинников, используемых исключительно как музей­ные экспонаты. Поэтому за пределами списка остались многие ве­домственные и учебные музеи, и Д.А. Равикович, изучавшая про­блему музейной сети России, считала возможным добавить к переч­ню еще 70 музеев "закрытого типа", научных и учебных. Таким об­разом, музейная сеть предреволюционной России включала 213 уч­реждений. Это число не включает упоминаемые в литературе 300 полковых музеев, в большинстве своем находившихся в стадии фор­мирования и не предоставлявших возможность свободного доступа посетителей. Есть также сведения об уже упоминавшихся многочис­ленных музеях наглядных пособий, значительном числе земских кустарных и сельскохозяйственных музеях. Кроме того, многие час­тные коллекции находились на уровне музейных собраний. Таковы примерные количественные параметры музейной сети предреволю­ционной России. Они реконструированы историками, так как в цар­ской России не было единого органа управления музейным делом, и соответственно не велся учет музейных учреждений.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: