ВСЕ ТЕЧЕТ, ВСЕ ИЗМЕНЯЕТСЯ 4 страница

Общая тональность оркестровки получила признаки, полностью соответствующие эмоциональному и образному содержанию: «прекрасный» и «нежный». Но на этом фоне развиваются две противопоставленные темы — «любимой» и «другой». Соответственно, в едином регистре развиваются и две контрастные звуковые линии.

Не будем пытаться постичь все богатство звуковой инструментовки стихотворения. Выберем лишь две наиболее заметные звуковые доминанты и проследим за вычерченным ими звуковым рисунком. Этими доминантами оказались две контрастные звуко-буквы Ю и Г. В их противопоставлении «нежная» и «прекрасная» содержательность подчеркнута заметнее, поскольку для Ю отклонение частотности от нормы составляет +5,7, тогда как для Г — только +3,9. Но все же и Г доминирует в тексте над всеми другими согласными. На протяжении всего текста эти доминанты ведут напряженную борьбу, подчеркивая столкновение двух основных тем стихотворения.

Если изобразить графически величины отклонений от нормы для частотностей Ю и Г в каждой строфе, то получится следующая картина (см. график, данный слева).

В первой строфе звучит тема «любимой». И эта тема подчеркнута сильным доминированием Ю, поддержанным, кстати, «нежными» Л' и Н'. Смотрите, как превышает норму частотность Ю — отклоняется почти на 4а.

Но вот в третьей строфе появляется тема «другой». И сразу

резко возрастает частотность Г, превышая допустимое отклонение от нормы более чем на 4а.

В пятой строфе тесное переплетение обеих тем поднимает обе частотности, но все же линия Ю выходит на первый план, что соответствует смысловому и эмоциональному тону заключительных строк:

И сердце, остыть не готовясь И грустно другую любя, Как будто любимую повесть С другой вспоминает тебя.

Посмотрите еще раз на график. В каждой строфе четко доминирует одна из контрастных звукобукв, переход к смене доминант проходит плавно, без резких скачков. Линия Ю — это гармония симметрии. Угловатая, асимметричная линия Г возмущает эту гармонию, пытаясь ее сломать, разрушить. Линии разбегаются, сходятся, сплетаются в борьбе и не уступают до конца, хотя Ю все же побеждает. Рисунок движения частотностей даже чисто внешне гармоничен, напряжен и экспрессивен. И что самое главное — он буквально изображает развитие тем и динамику эмоционального тона стихотворения. Какой должна быть сила таланта, чтобы создать эту мелодию звуков, так гармонично слитую с музыкой слов!

ОНЭ-ДОНЭ-РЭС

Однажды участница нашей группы принесла для анализа стихотворение для детей, и тут оказалось, что это просто «золотая жила».

Правда, программу пришлось несколько перестроить — приспособить машинный словарь для описания детских стихов и перейти со звукобуквенного анализа на чисто звуковой (ведь такие стихотворения пишутся для детей, которые еще и читать-то не умеют, значит, поэт ориентируется только на звучание). Работа, конечно, основательно усложнилась: теперь нужно было транскрибировать каждое стихотворение, а поскольку на телетайпе машины нет знаков транскрипции, то тексты приходилось кодировать цифрами. Но мы были вознаграждены за скучную подготовительную работу: машина выдавала такие «правильные» характеристики, что невольно казалось, будто она наловчилась-таки понимать смысл стихов. Судите сами.

Из стихотворной сказки К. Чуковского «Тараканище» были взяты отрывки, в которых рисуются относительно самостоятельные картины с разным экспрессивным содержанием, разным настроением.

Начало сказки:

Ехали медведи А за ним комарики На велосипеде. На воздушном шарике.

А за ними кот А за ними раки Задом наперед. На хромой собаке.

Волки на кобыле, Львы в автомобиле.

Жаба на метле...

Едут и смеются, Зайчики Пряники жуют.

В трамвайчике.

«Машинные» признаки: «веселый», «маленький», «радостный». Это характеристики звуков отрывка, но разве не возникает ощущение, что это описание содержания? Действительно, картина веселая, настроение радостное. И звери-то — вовсе не хищники, а просто веселые маленькие игрушки. Иначе — как львы и медведи оказались бы в одной компании с комариками и зайчиками? Но вот резкая смена событий:

Вдруг из подворотни Он рычит, и кричит,

Страшный великан, И усами шевелит:

Рыжий и усатый — Погодите, не спешите,

Та-ра-кан! Я вас мигом проглочу!

Таракан, Таракан, Проглочу, проглочу,

Тараканище! не помилую.

Сразу же меняется и звуковой рисунок. Его содержательность определяется теперь звуками совсем иного типа, что видно прямо-таки «невооруженным глазом»: смотрите, сколько здесь шипящих, свистящих, твердых согласных, сколько звуков Р; а среди гласных так и мелькают У да Ы. Неудивительно, что машина выдает признаки «противный», «угловатый», «трусливый», «злой». Но ведь это же точный портрет Тараканища! И противный он, и угловатый какой-то, как все членистоногие. И злой — рычит, кричит, проглотить собирается. Даже «трусливый» и то верно — не может таракан львов да крокодилов напугать. Но звери все же испугались:

И сидят и дрожат под кусточками, За болотными прячутся кочками. Крокодилы в крапиву забилися, И в канаве слоны схоронилися. Только и слышно, как зубы стучат, Только и видно, как уши дрожат.

Стыд и позор! Слоны и крокодилы струсили перед «жидконо-гой козявочкой-букашечкой». И признаки звучания соответствуют этой картине: «противный», «трусливый».

Постепенно логика сказки делает свое дело. Сначала ситуация казалась комичной, но в конце концов оказывается, что события принимают серьезный оборот. Начало второй части звучит совсем уж трагически:

Вот и стал Таракан победителем, И лесов и полей повелителем. Покорилися звери усатому.

(Чтоб ему провалиться, проклятому!)

А он между ними похаживает,

Золоченое брюхо поглаживает:

— Принесите-ка мне, звери, ваших детушек,

Я сегодня их за ужином скушаю!

Бедные, бедные звери!

Воют, рыдают, ревут!

В каждой берлоге и в каждой пещере

Злого обжору клянут.

Да и какая же мать

Согласится отдать

Своего дорогого ребенка —

Медвежонка, волчонка, слоненка,—

Чтобы несытое чучело

Бедную крошку замучило!

Плачут они, убиваются,

С малышами навеки прощаются.

Это уже не «козявочка-букашечка». Это деспот и злодей. Прочитайте сказку детям, и вы заметите: пока идет первая часть — ребенок смеется, но в начале второй — затихает, а то и заплакать может.

В создании такого эмоционального тона принимает участие также и содержательность звуков. Прежде всего, здесь выделяются характеристики персонажа, которыми сопровождалось его первое появление в сказке (во втором отрывке): «злой», «угловатый», «противный». Но даже порядок следования признаков в зависимости от числового веса здесь иной. Для первого портрета наибольший числовой вес имел признак «противный», здесь же на первое место выходит признак «злой». Признака «трусливый» теперь вообще нет, зато добавляются характеристики «страшный», «грубый», «сильный». Как видим, в этом наиболее напряженном месте сказки звуковой рисунок становится особенно выразительным.

Но маленький читатель недолго остается в напряжении — вскоре наступает счастливый конец:

Только вдруг из-за кусточка, Из-за синего лесочка, Из далеких из полей Прилетает Воробей.

Прыг да прыг,

Да чик-чирик,

Чики-рики-чик-чирик!

Взял и клюнул Таракана —

Вот и нету великана.

Поделом великану досталося,

И усов от него не осталося.

То-то рада, то-то рада вся звериная семья,

Прославляют, поздравляют удалого

Воробья!

Звуковой тон стиха снова становится радостным, мажорным. Как и в начале сказки, выделяются признаки «веселый», «радостный», но добавляются оценки героя: «хороший», «добрый».

Когда шел анализ, мы почему-то ожидали, что здесь будет получен признак «маленький» (ведь воробушек!). Но машина была другого мнения — этого признака не оказалось. И, пожалуй, правильно: какой же маленький,— страшного великана победил!

Анализировали мы и другие стихотворения К. Чуковского. И почти всегда звуковая канва этих стихотворений была соткана в удивительном соответствии с их содержанием.

Может быть, еще и поэтому так естественно и непринужденно заучивают дети его стихи, так живо и восторженно они их декламируют. И даже не декламируют, а прямо-таки распевают. Ведь дети очень хорошо чувствуют, чутко улавливают содержательность звуков речи. Ребенку еще трудно проникнуть в тонкости смысла стиха, и тогда звучание для него приобретает особую важность.

Мы живем на Занзибаре, В Калахари и Сахаре, На горе Фернандо-По, Где гуляет Гиппо-по По широкой Лимпопо...

Половины слов ребенок здесь не понимает, а заучивает с удовольствием, потому что его пленяет игра звуков, рифм и ритмов. Как в бессмысленной считалке

Онэ-донэ-рэс Квинтэр-финтэр-жес Онэ-донэ-раба Квинтэр-финтэр-жаба.

Конечно же, детские поэты должны учитывать эти особенности восприятия речи ребенком, а потому и в стихотворениях для детей особенно важна тонкая и точная организация звуковой формы в соответствии с содержанием.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: