Концертное отступление

Гнусные сплетники распространяли слухи о том, что эти парни из калифорнийского городка Сакраменто нагло тырят музыку у KORN и LIMP BIZKIT, кто-то безоговорочно заносил их в категорию рэп-кора, кто-то - в нео-металл. В Паутине эти характеристики пере­черкнули, заявив, что DEFTONES купаются во флюидах новой вол­ны. Глядя на упитанных калифорнийцев, бесившихся на сцене Зеле­ного театра 26 июня, я сделала несколько приятных для себя выво­дов. Во-первых, скейтбординг - чумовая штука, раз он выявляет та­ких персонажей из жующей биг-маки толпы и способствует их огол­телости (вспомним еще группу GUANO APES с их гимном этому экстремальному виду спорта). «Дефтоновцы» давно прикалываются к чудо-доскам на колесиках. Во-вторых, не сходя с облупленной ска­мейки театра, я почти угадала тайну вокалиста Чино Морено. «Слу­шай-ка, - сказала я сидевшему со мной по соседству поэту Аркадию Семенову, известному в рок-н-ролльных кругах как Солдат Семенов, - а ведь поет так же нервно, как Бьерк... Стонет, причитает, маниакалит, а потом - как сорвется в эту разруху, как заорет, словно кипят­ком ошпаренный...» Оказалось, что Морено тащится от певиц Пи Джи Харви и Шале, считает их как бы проявлением своей скрытой женской сущ­ности. Между прочим, там, где хрипит Харви, там и Бьерк тан­цует в потемках. Совсем непода­леку.

Кого-то у са­мой сцены ма­лость придави­ли. Морено пы­тался вразумить танцующих на чужих костях, что, дескать, не надо своих топ­тать - они, эти свои, тоже люди. Топтуны-садисты думали, что заморский гость рассказывает им о чем-то своем, сокровен­ном, и пытались приложиться к ручке вокалиста. Вообще-то вся интрига концерта закручивалась вокруг именно этого кручинистого парня, и сводилась к следу­ющему: упадут штаны с его дале­ко не тощей задницы при оче­редном припадке антибуржуаз­ной ярости или же не упадут? Фантазия знатоков разыгралась не на шутку: портки все-таки па­дают, а там - вместо лучезарной сакраментовской попы лицо То­ни Йомми из BLACK SABBATH. У которого крутой-трижды-кру­той Морено отказался петь на сольнике. Еще секунда, и... ан нет, не упали... И не потому, что по-хитрому держались на ремне, а потому, что непосредственно в текстах «Белого пони», их третьего альбома, никакой ярости или гнева нет. Обычная, не брутальная, американская нервозность. Форматные такие тексты, вполне подхо­дящие для нашего радиоэфира. Все сильные эмоции сожрали музы­ка и вокал. Живьем в тот вечер гитарист Степан Плотник (Stephen Carpenter) адреналинил и рубился так, что все соловьи-разбойники России обвисали на ветвях дубов-колдунов гнилыми бананами, Чи Ченг вышибал тусовке запломбированные зубы своими басовыми бомбардировками, а барабанщик мог даже и не лупить по банкам, а просто замогильным шепотом произнести свои имя на манер закли­нания: «Я Эйб Каннигэм!» - и все девушки были бы его. Если, ко­нечно, они ему нужны, девушки эти. Но... хорош пошлить, все друж­но слушаем балладку «Подросток» («Teenager») с коммерчески ус­пешного альбома «Пончик», которую так хвалит продажная музы­кальная пресса, и понимаем, что группа RAGE AGAINST THE MACHINE идеологически мыслили круче и альтернативнее (за что их, наверное, и запретили в радиоротации после террористического беспредела в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года, когда захваченные террористами самолеты протаранили два небоскреба и уничтожили часть здания Пентагона).

На альбоме «Белый пони» у Морено с дружками тоже есть песня на железнодорожную тему: Америка - страна большая, можно сту­чать и стучать колесами с Севера на Юг, с Запада на Восток. Называ­ется песня гениально просто - «Пассажир», но до нашего Пелевина им скакать на своих недоконяшках и скакать.

ПАССАЖИР

Слушай сюда: лежу я,

Спокойный и бездыханный,

Вообще-то, как всегда,

И все еще хочу, чтобы по бокам

Было больше зеркал

Заднего обзора...

Вообще-то, как всегда,

Я все еще твой пассажир.

Хромированные кнопки, скобы и кожаная обивка,

Эти и другие счастливые свидетели...

А теперь, чтобы успокоить меня,

Переверни меня (на другой бок),

Прибавь скорость,

Опусти стекла окон,

Этот прохладный ночной воздух

такой странный...

Пусть целый мир заглянет вовнутрь,

Те, кто тревожится, кто все видит,

Я твой пассажир,

Я твой пассажир...

Опусти их, и положи их на меня -

Чудесные прохладные сиденья,

Чтобы удобнее было вашим коленям...

Теперь, чтобы успокоить меня,

Еще раз переверни меня,

Не перетаскивай меня (с места на место),

Не будете ли вы так любезны,

Не прибавите ли вы скорость на этот раз?

Опусти стекла окон вниз,

Этот холодный ночной воздух

такой странный...

Пусть внутрь заглянет весь мир,

Те, кто тревожится,

Те, кто понимает,

Что опустит эти запотевшие стекла вниз,

И вновь поймает мое дыхание...

А потом ехать, и ехать, и ехать,

Всего лишь отвезите меня обратно домой...

Еще раз...

Здесь, как всегда, я лежу,

Не позволяйте мне идти,

Доведите меня до грани...

Американский пассажир «арийскому» персонажу не пара. Ника - кого сопротивления действительности, лежит себе валенком под слоем легкой мистической пыли (присутствует тема воровства дыха­ния демонами или невидимками, затронутая, кстати, чуть раньше АРИЕЙ в «Потерянном Рае»).

Меня в жизни никогда не интересовали пассивные люди, назову их «неосознанно американскими пассажирами», я всегда уважала и любила людей действия. Action. Об одном из таких, собственно, и сочинялась «Огненная стрела».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: