Последняя ночь. Часть 4 1 страница

Была поздняя ночь. В квартире царила непроглядная темнота, все шторы были зашторены, свет выключен. Застоявшуюся тишину, которой пропитался спертый воздух квартиры, лениво разрезало мерное тиканье часов. Тик-так. Оставляя за собой тягучий медовый след. Тик-так. Этот звук становился отчетливо слышим, когда в голове не было мыслей, когда нечего и некого больше было слушать. Даже самого себя.

Исин сидел на полу, упираясь спиной в диван, и обнимал колени. Темнота обволакивала, словно кокон. Он чувствовал ее давление на своих плечах. Несколько слоев мрака вверх до самого потолка, мягкого как одеяло. Это дарило ощущение безопасности, так же как тиканье часов дарило ощущение спокойствия. В его голове наконец-то наступила тишина и он был ей несказанно рад. Еще бы немного, и он бы потерял рассудок. Сон перемешался с реальностью, правда с вымыслом. Он не знал, чему доверять. Чувства обманывали, воспоминания путали.

Он больше не мог спать. Хотел, но просто не мог. Чертова бессонница навалилась на него неожиданно вместе с воспоминаниями, переварить и справиться с которыми он был не в состоянии. От постоянного недосыпа потихоньку начинала ехать крыша. Исин становился рассеянным, несобранным, память подводила. Он потерялся во времени. Ему требовалось несколько часов на то, чтобы провалиться в короткий сон, и с каждым днем времени нужно было еще больше. Как справиться с этим не прикладываясь к бутылке, он не имел ни малейшего понятия, но дальше делать вид, что проблемы не существует, было уже нельзя.

Исин пытался понять, в чем причина. Почему сон стал превращаться в рутину. Как так вышло, что он испытывал нервное напряжение от одной мысли, что ему предстоит лечь в кровать и несколько часов уговаривать себя уснуть. Как и любой человек, он просто хотел найти корень зла. И он его нашел.

Ким Чондэ.

Тут не было других вариантов. Все сводилось к тому, что именно он виноват в том, что происходит. Только Исин никак не мог определить, дело ли в сложных отношениях между ними, или же Чондэ сделал что-то специально, чтобы испортить ситуацию окончательно. Может в отместку или еще почему. Какая разница. Ким Чондэ виноват. Во всем этом виноват только он. Если бы не он, все бы было хорошо, в рамках привычного для Исина понимания о нормальной жизни.

Чжан Исин был зол и обижен, и невозможность спать все только усугубляла. Каждый новый час бодрствования отправлялся в копилку ненависти. Исин накручивал себя. Заламывал пальцы, стискивал зубы, кусал подушку или запястья в попытках сдержать ярость, которая ядерной бомбой взорвалась в груди, уничтожая на своем пути все. Исин не мог просто отпустить и забыть. Ему было плохо, и он хотел найти в этом виноватых. Знал, что тоже виноват, но ненависть к себе не делала ситуацию лучше, лишь заводила в тупик. Зато ненависть к кому-то другому дарила надежду на то, что месть подарит облегчение. Что однажды Исин аккуратно возьмет с кровати подушку и прижмет ее к лицу Чондэ до тех пор, пока тот не перестанет дышать, а потом вернется к себе домой и наконец-то спокойно уснет.

Эта ужасающая картина крутилась в сознании Исина уже не один день, но не она пугала его больше всего, а причины ненависти. Ведь не из-за предательства он ненавидел Чондэ, не из-за лжи, и не из-за того, что она открылась, а из-за того, что было до этого. Правду говорят, нельзя ненавидеть людей, которые тебе безразличны. Эта та правда, которую Исин отказывался принять, но ему хотелось рыдать каждый раз, когда он пытался убедить себя в обратном. Это приносило слишком много боли, и не потому, что все закончилось так плохо, а потому что до этого было очень хорошо.

Исин откровенно соврал дважды. Когда сказал, что не любит и когда сказал, что не остановил бы Чондэ, когда тот собирался уйти. Потому что даже если бы ему дали второй шанс, вернули бы назад во времени, он бы пережил все еще раз. Каждую ночь, кроме последней. Для него это было самое замечательное время. Он по-настоящему чувствовал себя живым. Он был тогда собой больше, чем когда-либо. Искренне улыбался и злился. И так смотрел на Чондэ, будто никак не мог поверить в его существование. До сих пор не может.

Сейчас, когда чувства чуть улеглись, когда воспоминания встали на свои места, он чувствовал себя напряженным, натянутым как струна, готовая лопнуть в любой момент. Исин был на грани нервного срыва, и воспоминания о чужих глазах, черных как ночь, сияющей улыбке и теплых руках делали только хуже. От них было жутко больно.

Исин не мог себя простить за то, что готов отдать все, что угодно, лишь бы вернуть все к началу. К тому моменту, когда все еще не стало так сложно, и навсегда там остаться. В тех нескольких ночах, когда он мог себе позволить любить Чондэ, восхищаться им, и безоговорочно ему доверять. Хотелось бы поверить ему снова, очень хотелось бы, но…

Никак не удавалось договориться с разумом, который предлагал рациональное решение. Сердце считало совершенно иначе, а Исин был склонен доверять ему больше. Оно не подводило. Обычно…

Чжан Исин упорно гнул свою линию, убеждая себя, что без Чондэ его жизнь была бы значительно лучше, и решение разойтись разными дорогами было правильным, а не поспешным. Вот только кольцо на пальце говорило совсем о другом. Если бы Исин действительно хотел со всем покончить, он бы избавился от него, но он просто не мог этого сделать. Не мог заставить себя. Ведь это значило бы отказаться от чего-то очень важного. Не только от плохого, но и от всего хорошего, что с ним было.

Исин просто хотел вернуть те ночи, когда он чувствовал себя ребенком. Когда Чондэ мягко улыбался ему, говорил с напускным родительским тоном и смотрел пронзительно и очень нежно своими потрясающими черными глазами. Исин просто захлебывался, когда вспоминал это. И слезы, которые, казалось, за все эти долгие дни уже высохли, наворачивались снова. Ему бы выспаться. Нырнуть в сон, и не просыпаться день или два, пока все не уляжется. Пока не встанет на свои места. Он так хотел спать, черт возьми. До истерики, до потери сознания. Но не мог. Каждый раз, когда закрывал глаза, на него накатывала паника. Волнение сбивало ритм сердца. Он будто боялся снов. Того, что в них происходило. Как будто весь этот кошмар мог продолжиться, стоило ему закрыть глаза. Что если это так? Он не сможет жить дальше, если не справится с этим.

Поздняя ночь плавно перетекала в раннее утро. Шел пятый час. Исин, запрокинув голову на сиденье дивана, сквозь слезы и темноту вглядывался в циферблат настенных часов, вместе со стрелками отсчитывая уходящие минуты. Ночи становились все длиннее.

Иногда, случались такие ночи (в жизни Исина их было ровно три), когда казалось, что утро не наступит вовсе. Время будто застывало. За одно движение секундной стрелки можно было сбегать от одного конца города до другого, а потом вернуться обратно в свою постель.

Исин пытался бороться с этим разными способами. Он смотрел телевизор, читал книги, слушал музыку, но все было бесполезно. Не имело значения, лежал ли он в кровати, в попытке уснуть, или пытался занять чем-то ожидание – время по ночам будто останавливалось. Он бы мог спасти сотни и тысячи принцесс от драконов до восхода солнца, жаль лишь, что слишком для этого устал. Вернув себе воспоминания, он будто забыл, где именно находится тот рубильник, который отправляет его в мир снов. А может быть для этого попросту нужен был один из зонтов Оле-Лукойе, который с недавних пор Исина посещать перестал.

Глупость какая-то, думалось Исину. Все так или иначе упиралось в Чондэ. Он был камнем преткновения. Он был виноват во всем, даже в том, в чем по сути виноват не был. В разбитых чашках, сгоревших ужинах, скучной программе телепередач, опаздывающем автобусе и севшей батарее телефона. Во всем был виноват только он. Исин и сам понимал, как глупо это звучало, но его жизнь пошла наперекосяк, и кто-то просто должен быть виноват.

Стрелки неспешно отсчитывали шестой час ночи. Исин был готов сдаться и попытать счастье в кровати, вдруг выйдет вздремнуть хотя бы парочку часов. На случай же, если ничего не выйдет, в его холодильнике припасена банка колы, которой он завтра разбавит свой утренний кофе.

Постель встретила Исина неприветливым холодом. Парень посильнее закутался в теплое одеяло и тут же постарался максимально расслабиться, окончательно очищая свои мысли от разного мусора. Усталость, накопившаяся за долгие дни, пролитые слезы и несколько стаканов алкоголя, опрокинутые внутрь, сделали свое дело. Тьма, пропитавшая квартиру, сквозняком просачивалась в сознание, обволакивая ее. Дыхание стало ровным, ноющее сердце наконец успокоилось. Исин стал проваливаться в сон рывками, словно проваливаясь в ямы на дороге, и когда на горизонте замаячил обрыв, с которого парень собирался сигануть прямо в бездну забвения, из коридора послышалась трель дверного звонка.

Она прозвучала раскатом грома, силой вытягивая Исина в реальность из цепких лап дремы. Парень раздраженно нахмурил брови, сильнее укутываясь в одеяло, но глаз так и не открыл. Он лишь прислушался к тишине квартиры, пытаясь понять, насколько звонок в дверь был реален, но не найдя подтверждений этому, попытался сконцентрироваться на возвращении на ту ухабистую дорогу, которая вела его в сон.

В дверь позвонили снова. В этот раз продолжительно и очень настойчиво надавив на дверной звонок. Исин раздраженно перевернулся на спину, распахнув глаза, и уставился в потолок. Желания открывать дверь в столь ранний час не было. Хотелось наоборот прикинуться мертвым, сделать вид, что никого нет дома или начать чистить свое ружье, припасенное именно на такой случай, чтобы в следующий раз, когда этому умнику придет в голову надавить на кнопку звонка, прострелить ему голову прямо через дверь.

Ночной, или же правильнее сказать утренний гость уходить не собирался, более того, он, кажется, был хорошо осведомлен о том, что дом не пустует, обитатель его находится в добром здравии и не имеет при себе огнестрельного оружия. Впрочем, как и любого другого. Обладая этой безусловно важной информацией, гость снова настойчиво позвонил в дверь, давая Исину понять, что просто так уходить не собирается.

Чжан Исин, раздраженно прошипев сквозь зубы, выпутался из одеяла, небрежно соскальзывая с кровати на пол, и пошлепал босыми ногами в прихожую, попутно бросая взгляд на настенные часы. Почти сорок минут шестого. У человека, который ходит в гости так рано по утрам, явно отсутствовал здравый смысл и инстинкт самосохранения, а раз так, то это мог быть либо маньяк с бензопилой или любым другим смертельным для человека оружием, либо Лухан, в очередной раз испытывающий жизненные трудности или проблемы с самоопределением.

«Только бы это был маньяк», - пронеслось в голове Исина, когда он пересекал гостиную, попутно включая торшер.

К тому моменту, как Исин добрался до двери, звонки стали обрушиваться постоянным шквалом. Неизвестный нетерпеливо давил на кнопку, не удосуживаясь даже дать хозяину дома самому принять решение о том, стоит ли открывать дверь непрошеному гостю в половине шестого утра.

Чжан Исин в нерешительности остановился в прихожей, поджимая холодные пальцы ног. Он слушал бесконечную трель звонка, но вопреки ожиданиям не испытывал раздражения. Он был растерян, не очень уверен, стоит ли ему открывать дверь тому, кто так сильно этого хочет. Возможно, именно это было бы сейчас правильным решением. Вернуться обратно к себе в комнату, плотно заперев за собой дверь, заткнуть уши наушниками и сделать вид, что ничего не происходит. От таких визитов абсолютно точно не стоило ждать ничего хорошего. Исин в одночасье вспомнил все прочитанные или услышанные страшилки, которые начинались подобным образом, и это напрочь отбило желание открывать дверь. Мурашки пробежали по спине. Исин сжал в кулак похолодевшие руки и сделал глубокий вдох. Ему ведь 24 года, а он боится каких-то россказней. Ничего сверхъестественного просто не существует. Хотя, после всего, что с ним произошло, он не может быть в этом уверен на сто процентов. Да нет, бред. Времени почти шесть утра. Все монстры давно разошлись по домам спать. И тот, кто звонит сейчас в дверь Исина, скорее фантастическая тварь, какая-то волшебная модификация свиньи, нежели монстр из детских кошмаров.

Молодой человек выдохнул, качнулся и порывисто ухватил ручку, полный решимости прекратить этот беспорядок сию же секунду, однако дверь не открыл. Вместо этого он приподнялся на носках и подался чуть вперед.

Трель дверного звонка неожиданно стихла. Исин зачем-то задержал дыхание и плотно прижался к двери, прежде чем посмотреть через глазок на человека, который секундой назад так отчаянно трезвонил в его дверь, однако на лестничной площадке было пусто. Там ровным счетом не было никого. Исин вглядывался долго, но не найдя никого взглядом, недоуменно отшатнулся, опускаясь на полную стопу.

Буквально в то же мгновение, в дверь снова начали звонить. Исин раздраженно поджал губы и тут же прижался к двери, снова заглядывая в глазок. На лестничной площадке по-прежнему никого не было, только в этот раз звонки в дверь не прекращались.

— Кто там? — немного неуверенно и осторожно, но при этом достаточно грозно осведомился Исин.

Звонки в дверь тут же прекратились, но ответа не последовало. Исин продолжал ждать, вглядываясь в коридор в надежде хоть краем глаза зацепить того, кто звонит, но либо это был призрак, как и Чжан страдающий бессонницей, либо тощий маньяк, прячущийся за соседским фикусом, либо хулиганистый ребенок не старше 7-8 лет, что в шесть утра пугало одинаково.

Чжан тяжело вздохнул. Меньше всего сейчас ему хотелось играть в дурацкие игры. Кто бы ни был по ту сторону двери, сейчас это не имело значения. Насколько бессовестным нужно быть, чтобы заявиться к человеку посреди недели в такую рань и ждать, что ему откроют дверь. Исину на работу уже через пару часов.

— Кто это? — повторил вопрос Исин, в надежде, что хоть в этот раз ему ответят.

— Доставка алкоголя, — с запозданием послышался усталый голос из-за двери.

Буквально в эту же секунду, будто в подтверждение слов, в узком обзоре Исина появилась рука, держащая бутылку предположительно виски.

Молодой человек тяжело вздохнул и отступил на шаг назад. Ему больше не было необходимости смотреть в глазок. Он узнавал голос. Пусть непривычно тихий и слабый, пусть неуверенный, но все равно слишком узнаваемый.

— Не маньяк, — еле слышно пробормотал Исин, глядя себе под ноги, а потом бросил быстрый взгляд в гостиную через плечо, будто пытаясь удостовериться. — И ружья нет…

— Чжан Исин, вы свой алкоголь забирать будете? — монотонно и отстраненно поинтересовался голос.

— Я не заказывал, — быстро выпалил в ответ Исин и затих, прислушиваясь к звукам.

— Ясное дело, что не заказывал, — на выдохе пробормотал молодой человек, — вот только без него все равно ничего не выйдет.

— А что должно выйти? — Чжан сглотнул и замер. Его рука все еще держала дверную ручку.

В воцарившейся тишине, казалось, можно было услышать, как бьются сердца обоих. Чирканье зажигалки эхом разнеслось по площадке.

— У нас здесь не курят, — тут же заявил Исин. Зачем он это сказал, правда, было непонятно. Что он хотел показать? Свое пренебрежение к разговору? Свою правильность? Или же это была попытка сделать этот разговор максимально бытовым и показать отсутствие страха? Исин не имел ни малейшего понятия, зачем он это сказал. Ведь в этом не было никакого смысла. Разве что в квартиру тянуть будет, да и черт с ним, об этом он сейчас думал меньше всего. Наверно такая глупость нужна была ему, чтобы показать свое превосходство. Закрепить в их разговоре с самого начала, что правила здесь устанавливает Исин.

— Вот как? — отстраненно проговорил юноша. — Прискорбно.

— Ты на вопрос не ответил, — Чжан почувствовал, как его пальцы напряженно вцепились в ручку двери и, кажется, это чувствовал не только он.

— Ты ведь не собираешься мне открывать, так? — решил сразу расставить все по своим местам гость.

— Так, — без колебаний заверил его Исин.

— Тогда точно ничего не выйдет, — тяжелый вздох, сорвавшийся с губ вместе с сигаретным дымом, можно было услышать даже в квартире.

— Чего не выйдет? Ты скажешь мне или нет? — Чжан раздраженно стал дергать ногой, отбивая пальцами глухой ритм по полу.

— Поговорить, — послышался еле слышный ответ. Было в этой короткой фразе что-то обреченное и наивно глупое.

— Поговорить? — обескураженно выдохнул Исин, словно не мог поверить в услышанное. — По-твоему, нам еще осталось о чем говорить?

— О, у нас еще много тем, требующих обсуждения, — молодой человек вдруг заговорил пренебрежительно, с сарказмом. Его слова прозвучали как отрезвляющая пощечина. Исин, успевший дать слабину, тут же напрягся как натянутая струна, раздраженно растянул губы в тонкую линию и передернул плечами.

— Бред какой-то. Мы уже все обсудили.

На какое-то время повисло молчание. Это была точка в их разговоре. Дальше продолжать смысла не было. Исин прекрасно понимал, что когда заканчиваешь отношения, нужно рубить с плеча. Ставить последнюю жирную точку в истории и больше к ней не возвращаться, однако сейчас по какой-то неведомой для него причине, вместо того, чтобы сказать «все, хватит» и уйти, он продолжал стоять, вслушиваясь в тишину.

Он никак не мог себе в этом признаться, до последнего отказывался принимать тот факт, что не такого конца он хотел. Он слишком недооценивал свои чувства к Чондэ, которые были способны заставить его прощать все, начинать с самого начала. Ему было приятно знать, что Чондэ хотя бы пытается. Это придавало Исину значимости, выделяло его среди других. И ему бы ничего не стоило открыть эту чертову дверь и просто поговорить, нормально, сидя друг напротив друга, спокойно расставить все по своим местам и решить, что делать дальше, а не как тогда все на бегу, в порыве чувств, скомкано и импульсивно. Ничего не стоило, но делать этого было нельзя.

Речь ведь шла о Ким Чондэ. Разумом Чжан Исин понимал, что если признает поражение, если простит, если даст хоть на секунду понять, что ему, возможно, нужнее – он проиграет не только бой, но и войну в целом. Закрыть на случившееся глаза сейчас значило, что он до конца жизни позволит Чондэ вытирать об себя ноги, а тот будет этим пользоваться. Точно будет. Ничем хорошим это не закончится. Эта фраза была выжжена в сознании Исина. Она ныла, она болела, она не давала ни на секунду забыть, она напоминала о том, почему он все еще не открыл дверь своей квартиры. Но ее не хватало, чтобы он поставил точку и ушел спать.

— Ты можешь меня просто выслушать? — после долгой паузы спокойно поинтересовался Чондэ. Он кожей ощущал терзания Исина, и это заставляло его выдерживать мхатовские паузы, ведь их разговор сейчас как послеобеденная прогулка по минному полю.

— Я уже выслушал. Ты сказал достаточно, — короткие фразы Чжана звучали как пулеметные очереди. Он из последних сил оборонял свои позиции.

Чондэ затянулся. Он перебирал в голове разные комбинации фраз, пытаясь найти хоть что-то подходящее, но таких фраз просто не было. Он чувствовал, как его загоняют в ловушку. Нет, это уже не шахматная партия, бессмысленно пытаться просчитать ходы соперника, вероятности. Здесь 50/50. Либо да, либо нет. И не имело значения, насколько далеко вперед заглядывал Чондэ, их с Исином разговоры никогда не шли по плану.

Ким Чондэ стряхнул пепел. Он ведь давно понял. Задолго до того, как принял решение прийти. В их разговоре и в их отношениях не будет никакого смысла, если Чондэ продолжит вести игру. Будет продумывать свои ходы и предвидеть ходы соперника. Это ведь не игра. Их отношения не игра. Исин не единожды говорил об этом прямо или косвенно. В игре есть роли, но напрочь отсутствует «я». Это система, это алгоритм, это все, что угодно, только не правда и не искренность. Ведь именно эти два фактора делают игру чем-то серьезным, чем-то личным, чем-то…

И если Чондэ действительно хочет, если он готов, если ради этого он даже пришел, сделал шаг, то он должен говорить правду и быть искренним. По отношению к себе и Исину. А каков будет результат, ну, это покажет время.

— Тогда я сказал не все. Сказал не то. Я не был готов к разговору, — сбивчиво забормотал он севшим голосом, вырываясь из паутины собственных мыслей, а потом вдруг закашлялся.

— А сейчас подготовился? — пренебрежительно хмыкнул Исин, успевший уже решить, что заканчивать все миром не собирается. — Ну разумеется ты подготовился. Ты же купил алкоголь. Наверняка речь написал. А световое шоу в конце будет или денег не хватило?

— У меня все еще осталось к тебе одно незаконченное дело…

— И какое же? — с сомнением поинтересовался Исин. Не то чтобы ему было действительно интересно, просто человеческое любопытство не терпит, чтобы ему сказали о существование тайны, но ее при этом не раскрыли.

— Открой, тогда и скажу, — хитро усмехнулся Чондэ, почувствовав, что выбрал правильное направление.

Исин ненадолго замолчал, чтобы прикинуть варианты. Он оценил уровень собственного любопытства, чтобы понять, готов ли он пойти на риск ради этого, а еще в общих чертах прикинуть, что же от него может хотеть Чондэ. Зная его, трудно было сказать, всерьез он говорит или же использует это как предлог, наживку, которую Исин может заглотить. Вероятности обоих исходов были практически равны.

— Нет уж, сначала скажи, а я уж решу, открывать мне или нет. Это наверняка очередная уловка или какая-нибудь глупость. (зная его, зная тебя - слишком режет)

— Просто открой чертову дверь! — неожиданно сорвался на крик Чондэ и с силой ударил по двери.

Исин вздрогнул. Неосознанно. От неожиданности. Сердце чуть ускорило свой бег.

Нет, он не испугался ни удара, ни неожиданной агрессии. Не прикинул в голове на всякий случай, насколько силен Чондэ. Просто немного обрадовался, что между ними есть дверь, есть стена, есть что-то, что гарантирует Исину безопасность вне зависимости от исхода разговора и сказанных слов.

— Сейчас это единственное, что спасает меня от тебя, так что нет, я не открою ее, — дрогнувшим голосом проговорил Исин, отпуская ручку, и зачем-то упер обе руки в дверь, словно на всякий случай, словно считал, что замка может быть недостаточно. — Хватит с меня этого дерьма. Хватит с меня тебя. Если это не вопрос жизни и смерти, а какое-нибудь очередное твое загадочное нытье, суть которого в том, что ты весь такой трагичный, бедный и несчастный, тебе не хватает внимания и все, в том числе я, должны тебя любить и все тебе прощать, то я не собираюсь открывать дверь. Скройся в тумане, как я раньше тебя просил.

— Это вопрос жизни и смерти, — холодно оборвал его Чондэ.

— Чьей? — с сарказмом выдавил Чжан, даже не подумав о том, чтобы серьезно отнестись к услышанному. — Хомячка внучки бабы Дуси?

— В первую очередь твоей, — спокойно и немного небрежно произнес Ким, — а во вторую, возможно, и меня, и еще массы людей, в зависимости от того, как далеко я решу зайти.

Исин на мгновение замер, переваривая информацию. Он сам не понял, как его рука быстрым привычным движением провернула замок и дернула за ручку, распахивая дверь.

— Что??? — обескураженно выпалил Исин, вываливаясь в коридор вслед за дверью.

Это было глупо, но осознание пришло значительно позже. Просто в тот момент ему было жизненно необходимо посмотреть Чондэ в глаза, чтобы понять, правду он говорит или опять врет. По голосу, по интонации, это звучало как откровенная ложь, но было во фразе что-то пугающее, что заставляло поверить в правдивость.

Исин хмурил брови и настороженно глядел в черные глаза Чондэ, привалившегося к стене, желая сформулировать какой-то конкретный уточняющий вопрос, чтобы прояснить ситуацию, но на ум ничего не шло.

На губах Чондэ мелькнула тень слабой улыбки. Он смотрел на Исина и чувствовал, как его грудь наполняется трепетным покалывающим теплом. Он не знал, как описать это чувство. Как объяснить, почему дышать стало труднее. Это была… радость? Наверно, это была именно она. Потому что сейчас он был рад видеть Исина, и осознание того, как сильно Чондэ скучал по нему, взорвалось в голове неожиданно, будто тысяча фейерверков. Ему этого так не хватало. Такой, казалось бы, малости, как просто возможность смотреть друг другу глаз в глаза, но… как же этого не хватало.

Он чуть приоткрыл рот, чтобы незаметно сделать прерывистый глубокий вдох, и нервно пробежал пальцами по золотому украшению в виде маленьких листьев на воротнике любимой черной рубашки Минсока.

— Если ты хочешь узнать у меня, хочу ли я тебя убить, — Чондэ постарался говорить своим обычным сдержанным и немного пренебрежительным тоном, — то нет. И если это действительно тот вопрос, который ты мне хотел задать, то не думаешь ли ты, что открывать для этого дверь было самым глупым из твоих возможных поступков в данной ситуации?

Исин прищурил глаза. Кажется, тревога была ложной.

— Я могу закрыть ее обратно.

— Поздно, — хмыкнул Чондэ и, бесцеремонно толкнув дверь, проскользнул в квартиру мимо Исина, который отъехал в сторону вслед за дверью.

— Эй, какого… — растерянно вскрикнул Чжан, глядя, как незваный гость по-хозяйски скидывает обувь и проходит в гостиную, — я не разрешал тебе заходить!

— Ты открыл дверь…

Чондэ развернулся на ходу и остановился, чтобы демонстративно развести руками.

— И?.. — вопросительно вскинул бровь Исин. — Это не было приглашением.

— Для меня было, — бросил Чондэ и отвернулся. — Раньше надо было думать. Я ведь не какой-то вампир, которого надо еще и пригласить, чтобы он мог войти в дом.

— Как жаль, а то у меня тут осиновый кол без дела простаивает… — еле слышно пробормотал Исин, захлопывая входную дверь, и по привычке провернул замок.

Чондэ какое-то время постоял в гостиной, неуверенно переступая с ноги на ногу, а потом, не дожидаясь дальнейших распоряжений хозяина квартиры, скрылся в кухне. Для человека, который был здесь впервые, ему слишком быстро удалось нащупать в темноте выключатель. Кухню тут же залил искусственный желтый свет. Чондэ было приятно знать, что со времени его последнего визита, кардинальных изменений в интерьере так и не произошло. Здесь, да и в квартире в целом, по-прежнему было уютно.

Не обременяя себя приличиями, молодой человек на ходу поставил на стол принесенную им бутылку и полез в настенный шкафчик в поисках сладкого. Он знал, что у Исина всегда припрятано что-то вкусное на случай внезапных чаепитий.

— Так что там был за вопрос жизни и смерти?

Исин появился на кухне неслышно, поймав Чондэ буквально на месте преступления. Однако все равно было поздно. Ким уже успел сунуть себе в рот украденное из пакета овсяное печенье.

— Ммм? — только и смог издать молодой человек с набитым ртом, как ни в чем не бывало закрывая дверцу настенного шкафчика.

— Ты ведь об этом пришел поговорить, разве нет? — Исин скрестил на груди руки, привалившись к дверному косяку.

— Ах да, это…

Чондэ перехватил в руку оставшуюся половину печенья и уже было открыл рот, чтобы продолжить, но не смог произнести ни слова. Он будто онемел. Он знал что сказать и знал как. Готовая фраза комом застряла в горле. Он просто не мог это произнести вслух. Понимал, что об этом стоит сказать. Понимал, что Исину стоит это знать, но все равно не мог.

Да и как бы прозвучала это фраза? «А, ну, знаешь, Минсок тут собирается отправить тебя в мир иной на твой 25 день рождения». Исин явно не это хотел услышать. Да и нельзя такие новости сообщать с бухты-барахты. Свалиться на голову и объявить о скорой смерти.

«Я тут пришел, чтобы поговорить и все прояснить, потому что ты скоро коней двинешь и другого шанса уже не будет».

Чондэ нервно поджал губы. С этого точно разговор начинать не стоило.

— Ну, — протянул парень нерешительно, — я соврал.

— Убирайся, — почти моментально бросил Исин в ответ.

— Что? — опешил Чондэ.

— Вон, — в холодном тоне послышались угрожающие дрожащие ноты. Нить терпения норовила вот-вот лопнуть.

— Пого…

— Я сказал, вон! — Исин сорвался на крик неожиданно и, будто желая припугнуть, сделал рывок вперед.

— Стой, — вскрикнул Чондэ, примирительно вскидывая вверх руки. — Ладно, про жизнь и смерть я, может быть, загнул…

Исин хмыкнул, закатывая глаза. «Загнул», пожалуй, не то слово, которое стоит применять в данной ситуации. «Соврал» – вот подходящее. Чондэ врал слишком часто, а вот признавать свою ложь, даже если его на ней поймали, почему-то отказывался. Из принципа ли, или же дело было в том, что у него было иное виденье ситуации – кто сейчас разберет.

— Но дело к тебе у меня все равно есть, — попытался реабилитироваться в глазах общественности Ким, как бы случайно переключая внимание на что-то другое.

— Да? — с насмешкой выдавил Исин. — И какое же, позволь узнать? Помочь тебе найти выход из этой квартиры?

— Нет, я здесь хорошо ориентируюсь, — махнул рукой Чондэ и откусил кусочек печенья. — Как-никак я был здесь частым гостем, правда… больше в твое отсутствие.

— Что? — обескураженно выдавил Чжан, потрясенный такой новостью. — Ты… что? В смысле… ты что, извращенец какой, что ли?

— Ну, не без этого, конечно, — молодой человек очень игриво изобразил смущение на своем лице и потупил взгляд, — но не об этом сейчас…

— А о чем?

Чондэ выдохнул. Ему никогда не давались серьезные разговоры. Иногда он просто не знал, как подступиться к сути, оттого порой начинал очень издалека. Чтобы как-то сгладить возникшую в диалоге паузу, он принялся активно дожевывать печенье.

— Помнишь, когда мы первый раз встретились…

Он оборвал фразу на полуслове и вновь замолчал. Ему стоило мысленно накидать себе хотя бы план собственной речи, чтобы знать, о чем говорить, но, к сожалению, дальше этого места он ничего не придумал, а на ходу мысли приходить не собирались.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: