Большую взять или маленькую?

В зависимости от использования их принято делить на собак охотничьих, служебных и комнатных.

Комнатные, или декоративные, — болонки, левретки, шпицы, мопсы, пекинские, японские собачки, карликовые пинчеры… Комнатная собачка — нежное, привязчивое создание, и хотя обладает всеми признаками завзятого пса — так же преданна, верна, так же любит своих хозяев и готова жизнь за них отдать, — однако по причине своей малости и слабости вынуждена большую часть времени проводить дома, в квартире (отсюда и «комнатная»). Надо помнить, что маленькая собачка — это не уменьшенная копия большой; карликовость всегда ведет к ослабленности, общей, физической, или конституциональной, как говорят собаководы (от слова конституция, то есть общее строение, организация, структура), и нервно-психической, отчего, в частности, многие из декоративных совершенно не пригодны для тех видов дрессировки, какие обычно проходят крупные служебные (и охотничьи) собаки. Поэтому, если говорить о практической полезности (я подчеркиваю: практической, ибо в остальном безразлично, большая собака или маленькая — и та и другая одинаково дарят радость общения с живыми), об охране государственных границ, о поимке воров и бандитов, о заготовке пушнины, то на первое место, безусловно, нужно поставить охотничьих и служебных собак. К охотничьим относятся: борзые, лайки охотничьи, гончие, легавые (сеттер, пойнтер), спаниели, норные (такса, фокстерьеры) и т. д. К служебным — лайки ездовые, овчарки, доберман, эрдельтерьер, боксер, дог, сенбернар, ризеншнауцер, ротвейлер, ньюфаундленд (водолаз) и еще многие и многие.

Когда заходит разговор о разных породах и чем они отличаются, чего не наслушаешься! И «долго ли живет собака»? И «в каком возрасте можно брать щенка?» «Можно ли брать взрослую собаку, привыкнет ли она?» О доге: «А он есть много?» Про боксера: «Это у которого смертельный укус?…»

— Ты, верно, имеешь в виду мертвую хватку, — попытался я объяснить одному пареньку, — смертельным может быть укус любой собаки, если она возьмется по-настоящему…

— А почему его назвали боксером? — немедленно последовал новый вопрос. — Ведь боксеры — это…

— Люди, ты хочешь сказать? Которые занимаются спортом — боксом? Да, а почему так же назвали собачью породу, пожалуй лучше спросить того, кто создавал ее…

Вряд ли такой ответ мог удовлетворить его, поэтому я добавил, что в драке боксер, наскакивая на противника, любит ударять его передними лапами (боксировать; по-английски бокс — удар кулака, и боксер — это кулачный боец). Но так, по моим наблюдениям, поступают многие собаки…

У одного пса длинный нос, у другого — короткий. А как сказать, какой лучше? Понятие о красоте весьма относительно. Столько пород, а взять ты можешь одну, в лучшем случае две; в одной нравится одно, в другой — другое… А как бы их соединить? Получается, как у Гоголя, — помните, в «Женитьбе»? Идеальный образ жениха, нарисованных воображением Агафьи Тихоновны, невесты: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазаровича, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича…» Ух, и хорош был бы! Правда?

Сразу отвечу: собаки, увы, живут недолго. Природа обделила собаку, дав ей слишком короткий срок жизни. Если человек в два года еще ребенок, только-только выбрался из пеленок, то для собаки после двух лет уже начинается взрослая жизнь, она уже служит — охраняет заводы и фабрики, ходит на охоту, довит преступников. Собачий век 12-14 лет, редко больше, а чаще — меньше. Практически работать собака может, в зависимости от рода службы и условий, до 8-10 лет, дальше это уже совершенный инвалид. Верный четвероногий друг изнашивается быстро: вероятно имеет значение, что он служит все двадцать четыре часа в сутки, всегда настороже, всегда бдителен, в любой момент готов вскочить и последовать за хозяином, спит урывками, когда придется. Хищник, от которого произошла собака, тоже бодрствует ночью, но днем он обычно спит, отлеживаясь где-нибудь в чаще. Но вообще это сложная биологическая проблема, еще недостаточно изученная учеными. Ясно одно: если вы намерены всю жизнь прожить с верным четвероногим другом, приготовьтесь к тому, что их будет несколько, они будут замещать один другого… (Недаром японские дельцы, играя на чувстве привязанности к животному, и придумали особый вид обслуживания: выводят заменителей-двойников).

Как ни странно, дольше живут мелкие, комнатные собаки. Почему я говорю «как ни странно», так потому, что большая собака, казалось бы и жить должна дольше. На деле получается наоборот. Причина, видимо, в том, что у крупной собаки другой образ жизни, она используется более интенсивно.

Многие крупные собаки к старости грузнеют, делаются малоподвижными, вялыми, флегматичными; у них меняется характер. Как дог или сенбернар, например. Это плохо. Плохо и то и другое. Воспрепятствовать этому можно лишь правильным режимом.

Любопытные рассуждения о разных породах оставил нам Брем. «О душевных способностях собаки, — заявляет великий натуралист, — можно написать многотомные книги, а потому в коротких словах описать их тем труднее. Более всего мне нравится описание, сделанное Шейтлиным… «Как ни велико, — говорит он, — внешнее различие пород, оно все же меньше, чем различие их душевных качеств: некоторые породы собак совершенно непонятливы, другие научаются всему в самое короткое время. Одних можно приручить весьма быстро, других никогда, и то, что одни ненавидят, другие любят. Пудель идет в воду по собственной воле, шпица нужно принуждать выйти из дому. Дога можно приучить нападать на человека, а пуделя это делать не заставишь. Только легавой собаке свойственно необычайно тонкое чутье; только медвежья собака хватает медведя меж задних ног; лишь длинная такса, которой не хватает, кажется, лишней пары ног посередине тела, настолько приземиста и косолапа, что может залезать в барсучьи норы и исполняет это с таким удовольствием, с каким мясницкая собака сгоняет телят и коров, обегая их полукругами… Борзая считается почти совершенно непонятливой, неподатливой к воспитанию, неверной своему хозяину, но легко поддающейся, подобно щенкам, на ласку посторонних. Легавая собака, уже в силу своей натуры, годна для охоты… Болонка и кингчарльс годятся только для удовольствия, для того, чтобы их таскали на руках, чтобы спасть на мягком диване, греться на коленях, ворчать на незнакомых, сидеть в комнате, пить из одной чашки и есть из одной тарелки со своей госпожой и давать себя целовать. Шпиц, говорят, умен, понятлив, ловок и живого характера, но любит кусаться; он хороший сторож, а некоторые разновидности его коварны и лукавы…» Из сказанного следует, что различные породы собак отличаются друг от друга своими душевными качествами не меньше, чем и телесными. Выдающимися чертами характера собаки являются: непоколебимая верность и нежная привязанность к своему господину, безусловное послушание и покорность, большая бдительность, скорость, осторожность в обращении, услужливость и дружелюбие. Но ни одна собака не совмещает в себе всех этих качеств одновременно: у той выступает больше одно, у другой — другое. В развитии их воспитание играет гораздо большую роль, чем обыкновенно полагают…»

Пожалуй, в этом описании я сделал бы одну поправку: нет таких собак, которых нельзя было бы ничему научить. По крайней мере, мне такие собаки не попадались. И, конечно, не только охотничьей (легавой) собаке «свойственно необыкновенно тонкое чутье». Если бы Брем дожил до наших дней, он поразился бы, какую тонкую следовую работу выполняют современные розыскные собаки. Но Брем справедливо подчеркивает выдающуюся роль воспитателя-человека. Ведь человек создал собаку, он продолжает создавать, творить ее в каждом новом экземпляре, в каждом новом щенке!

Как же решить, на какой породе следует остановиться? Очевидно, прежде чем что-то советовать, надо — хотя бы в общих чертах — охарактеризовать некоторые (главные) из них.

Итак, познакомьтесь…

Пусть меня извинит Юрий Бирюков, но начать, по-видимому, придется все же не с сенбернара, хотя мне тоже нравится сенбернар и я с большим почтением отношусь к нему.

Первым в списке служебных пород по значению стоит грозное семейство овчарок, с них мы и начнем.

В прошлом была известна немецкая овчарка, широко распространенная во всех странах Западной Европы, сильная, мускулистая собака, несущая разнообразную службу. Немецких овчарок привозили нам из-за границы. В результате длительной селекционной работы, проделанной с этой породой нашими собаководами, сложился самостоятельный тип, наиболее пригодный для практического использования в наших условиях. Особых внешних отличий от своей предшественницы у нашей овчарки нет, разве что помощней немного, однако она более устойчива к суровостям климата. Ее назвали восточноевропейской (ВЕО): ведь Советский Союз занимает восточную часть Европы.

Нет другой собаки, которая использовалась бы столь же широко и разнообразно и с такой огромной пользой, как восточноевропейская, или немецкая овчарка! Работяга. Истинно золотой пес! Ума палата, как сказали бы в старину, и преданности необыкновенной. Это она, овчарка, сторожит наши государственные границы, она «служит» в армии, ее вы встретите повсюду — на Памире и в Карелии, в раскаленных песках Туркмении и у Ледовитого океана, на границе с Китаем и на Черноморском побережье… Она же работает в уголовном розыске, ищет по следу злоумышленников, которые хотят жить за счет чужого труда, охраняет электростанции, заводы и другие промышленные предприятия. На ней и ездить можно. Словом, одна из самых универсальных собак, если не самая универсальная.

Восточноевропейская овчарка удивительно похожа на волка. Такие же уши, примерно такие же размеры тела, такие же с желтоватым блеском глаза. Но если в глазах волка постоянно горит свирепый, диковатый огонек хищного зверя, то у овчарки вы читаете ум, смышленость. И окрасом (цветом шерсти) овчарка напоминает волка: его так и называют «волчий» или зонарно-серый. Правда, теперь чаще (до 80 процентов) стали встречаться «чепрачные» овчарки — темные, а иногда и совсем черные, с более светлыми подпалинами на брюхе и лапах. Разумеется, овчарка — элегантнее, подтянутее, она вся «как вылизанная», волк — грубее. И все же общее сходство неоспоримо. Недаром при съемках в кинематографе волков часто заменяют овчарками.

Я не привожу примеров доблестной службы восточноевропейской овчарки только потому, что об этом много сказано выше. Восточноевропейской овчаркой был Рэкс, спасший Сашу Бисерова и его товарища. К той же породе принадлежали и знаменитый Акбар Лидии Ивановны Острецовой, и Мухтар Глазычева, и все пять Индусов пограничного чудодея-следопыта Никиты Карацупы… Читали про Карацупу, который задержал за время службы на границе без малого полтысячи нарушителей?

На Кавказе издревле ведется кавказская овчарка … Не знаю, есть ли другая собака, равная по силе и злобности кавказской овчарке! Предки этих псов сражались с римскими легионерами. А ныне они охраняют отары овец. Лучшая пастушья собака! Одним ударом расправляется с волком — с разбегу «таранит» его грудью, и тот с переломанным позвоночником катится по земле. В квартиру, пожалуй, ее не возьмешь: больно уж крупная да мохнатая. И характера не очень покладистого, в глазах всегда горит дикий фосфорический огонек, пожалуй знакомые забоятся приходить. (Я, однако, знаю любителей, которые держат кавказских овчарок и премного довольны).

Овчарки — собаки серьезные, никаких фамильярностей не признают, с ними шутки плохи. Более других окультурена лишь восточноевропейская овчарка, она живет в городах. Остальные зиму и лето проводят на пастбищах, в открытой степи, или высоко в горах, постоянно встречаются с опасностью, спят на голой земле, закалились (сколько поколений их жило так!) и нечувствительны к климату, к резким переменам температуры.

«Кавказца» привезли в питомник, а он сено не признает — никакой подстилки! Все сгребает и ложится на голый пол… и все они такие, неизбалованные. На шеях — толстые железные ошейники с длинными острыми шипами. Когда-то такие ошейники надевали на боевых псов Ассирии и Древнего Рима (и даже кольчуги носили они!); теперь это снаряжение защищает их от неприятеля-хищника: известно, что волк старается ухватить за шею, а когда на шее такие пики, не очень-то схватишь…

Тяжела служба пастушьей собаки. Овец перегоняют с одного пастбища на другое, а следом, прячась в овражках, залегая в кустарнике, неслышно, невидимо крадутся за отарой волки. Он умен и хитер, волк. Только в сказках — простофиля. А собаки чуют врага за добрую сотню метров и не ждут, когда он нападет на жертву, сами первые бросаются в атаку. И если догонят — начинается смертный бой! Никому не подсчитать, сколько хищников они прогнали, отвадили от стада, сколько скота сохранили своим хозяевам! И, конечно, бывает нередко, что овчарка гибнет в схватке… такова ее доля.

Пастушья собака слушается только своего чабана, признает лишь его, больше никого.

Все собаки этой породы чрезвычайно недоверчивы, приручить их трудно. Но именно подозрительность и делает их особенно надежными.

В Грузии, в большом и зажиточном колхозе «Завет Ленина», что раскинулся в плодородной Кахетинской долине, и по сей день с почтением отзываются о псе по кличке Аллаш. Аллаш за свою недолгую жизнь одолел двадцать семь волков. Он пал как герой, сражаясь один против целой стаи.

Там же, в Грузии, еще в предвоенные годы прославился другой, еще более знаменитый пес — Топуш. О Топуше складывали легенды. Топуш прикончил более ста волков.

В отличие от других служебных собак пастушьи псы почти не дрессируются, они обучаются сами собой, перенимая приемы друг от друга, щенки — от матери, младшие — у старших, одно поколение — у другого. Надо различать охрану и собственно пастьбу скота: второе — гораздо сложнее и требует серьезной дрессировки.

«Коллегами» кавказской овчарки являются южно-русская овчарка, живущая в основном в южных районах европейской части СССР, а в Азии среднеазиатская овчарка. Все они незаменимые погонщики стад, пастухи. По мнению знатоков, одна собака заменяет 4-5 человек. Там, где стада охраняются собаками, никогда не бывает потерь скота, волкобоя, к ним не посмеет приблизиться серый разбойник — волк. А если сунется, то получит такую трепку, вовек не забудет, если уцелеет.

Отличная пастушья собака шотландская овчарка, колли. У нее совсем иной нрав. Умница и разумница и большая ласкуха — такую характеристику выдал бы я колли. Колли очень добра и приветлива к людям. Ей можно поручить ребенка и спокойно уйти: уж она-то не даст разбаловаться, приглядит! В бедных шотландских семьях колли часто используют обязанности домашней няньки.

Колли прославилась и как санитарная собака.

Колли оказалась единственной из всех пастушьих пород, пригодной для пастьбы оленей в совхозах Дальнего Востока.

Она неподражаема и в пастьбе скота. Именно в пастьбе, ибо пасти труднее, чем просто охранять, здесь требуется настоящее искусство.

Рассказывают: однажды представительная советская делегация посетила крупное овцеводческое хозяйство близ Эдинбурга. Что показать гостям? Конечно, работу колли! Поставили семь ворот, и одна колли без всякого вмешательства человека провела отару через все ворота. Ни одна овца не отклонилась. Гости ахнуть не успели, как сложный прием был выполнен без единой задоринки. Выяснилось, что колли знала 34 команды, выполняемых по свистку. Но они и без команды знала, что ей делать.

После эту колли купили и привезли в Советский Союз: как же — тридцать четыре команды по свистку, красотища! Хватились: а свисток есть? Нет. А команды? — Все в Англии осталось… Пришлось ей переходить на русский язык, на русские команды. Из этого следует вывод: каждая собака знает «язык» той страны, где живет, независимо от породы. Что ж, вполне резонно. Известно, что даже птицы одного вида в разных частях света «разговаривают» по-разному. Например, английские чайки не понимают голландский и немецких и т. д. А уж собаке «сам бог велел»: она все время учится у человека!

Как свидетельствует знаток колли Джеймс Дегляйш, пастух Джеймс Хогг ему заявил, что если бы не было овчарок, то вся горная часть Шотландии не стоила бы и шести пенсов и что для содержания стада овец, собирания их по горам, отвода в загоны и выгона на рынок потребовалось бы столько людей, что они поглотили бы всю прибыль с этого дела; это заявление, подтверждает Дегляйш, не далеко от истины…

Во время снежных бурь, говорит другой специалист по колли, Пенмор Гордон, эти собаки, благодаря своей удивительной сообразительности, спасают овец десятками. А каково приходится зимой в Громпианских, Шевиотских и Ламермурских горах, на поливаемых дождями холмах или в сильные бураны, свидетельствуют трагические события 24 января 1794 года, когда во время снежной бури в Южной Шотландии меньше чем за сутки при исполнении своего долга погибло 19 пастухов и 45 собак.

Знатоки считают, что практически нет предела трюкам, которым может обучить свою колли терпеливый и усердный хозяин.

Сами колли в этом случае тоже проявляют большое терпение.

Колли очень красивы. Шуба — главное украшение колли, пожалуй ни одна собака не сможет похвалиться такой. У самца колли огромная, из мягкой волнистой шерсти «шаль» вокруг шеи, «штаны». Морда заостренная, похожая на морду борзой, ушки остроконечные, приподнятые.

Окрас обычно из сочетания трех цветов — белого, черного и коричневого.

На родине, в Шотландии, различают бордер-колли, или пограничную колли. Бордер-колли и сложением погрубее, и чуть помельче, приземистее, не такая пышная шерсть, не столь роскошное одеяние. Но как раз они, по мнению людей сведущих, и являются лучшими работницами. Как говорится, «неладно скроен, да крепко сшит». Наши выводные «культурные» колли были более элегантны, они эффектнее, но они и нежнее. Мне не приходилось встречать колли на севере.

Пули, пуми и муди — тоже пастушьи собаки, но родом из других мест. Их разводят в Венгрии, странах Центральной и Восточной Европы; есть они и в СССР — в основном в Закарпатье. Пули и пуми косматые, муди — короткошерстные. Это некрупные и, я бы даже сказал, неказистые на вид собаки, если их сравнивать, скажем, с восточноевропейской, шотландской овчаркой, но они так же виртуозно пасут и охраняют скот, бегают быстро, ловки, подвижны, смышлены, исполнительны. Муди, кроме того, работает караульной собакой, с неподражаемым искусством истребляет грызунов — мышей, сурков, сусликов.

По всему необъятному северу Советской страны, на Аляске, в Канаде и Гренландии встретите ездовых северных собак и пушистую лайку! Право, что бы делал там человек, если б не было этих терпеливых, нетребовательных и неутомимых помощников?

Лайка служила племенам Севера уже тогда, когда о многих нынешних государствах Европы и Азии не было еще никакого упоминания. Как славились исстари русские меха — «мягкая рухлядь» или «пушистое золото», так славится лайка.

Лучших лаек вывели народы Сибири; недаром и поныне иногда говорят «сибирская лайка», хотя лайки есть и в Карелии, и в Архангельской области, и в Коми АССР… Лайку узнаешь по острой мордочке, напоминающей хитроватую лисью физиономию, стоячим ушам и лихо закрученному хвосту «кренделем». Хвост — важный признак лайки. Вся она аккуратная, крепко сбитая, в движениях быстрая и ловкая — сообразительная и добрая собака.

Лайка — наша национальная гордость, наравне с борзой. Она главная добытчица в лесу. Без лайки охотник-промысловик как без рук, без нее ему и в тайгу соваться незачем. Лайка бесстрашно идет на медведя, ищет и находит белку, соболя, норку, горностая, куницу, боровую птицу и всех лесных копытных зверей. В сибирских и дальневосточных дебрях она настоящая хозяйка.

Сколько удивительных историй о лайке можно услышать в таежных селах: и как она спасла хозяина-охотника, когда его чуть не задрал рассвирепевший медведь, и как отыскала путь к дому, когда пурга перемела все дороги и тропки, и как много дней и ночей не отходило от заболевшего друга-человека… Душа-собака! Вот про таких и молвлено: только не говорит.

Особой породой считается ненецкая оленегонная лайка. Ее родина — европейский север, полуостров Чмал и тундры до реки Енисея. Ненецкая (в прошлом «самоедская») лайка пасет северных оленей. Она невелика, сильно смахивает на шпица, но вправду сказано: мал золотник, да дорог. Когда оленегонных лаек завезли на Чукотку, тамошние оленеводы чукчи сразу вздохнули с облегчением.

Китайской лайкой называют иногда породу чау-чау. Говорят, что переводятся как «лев-лев» («Лев Львович?»)…

Чау-чау дловольно крупные, «сырого» типа (то есть упитанные, толстые) собаки, по-своему, безусловно красивые: густая, пышная шерсть, громадная грива, как у льва, которая зимой почти касается пола, закрывая передние ноги пушистым пологом, на морде складки, хвост, как и полагается быть у лайки, завернут и лежит на спине (часто кончик оставляет даже ямку-вмятину в шерсти; так же и у лайки). У чау-чау синее небо, синий язык. От одних людей доводилось слышать, что чау-чау хорошие комнатные собаки, от других — наоборот, что они не очень привязчивы и даже могут быть неблагодарными по отношению к своим хозяевам, но так ли это, утверждать не берусь. Сам не держал.

Знаю другое: среди лаек чаще, чем у других пород, встречаются так называемые скотники — нападающие на кур, овец и других домашних животных. Происходит это оттого, что лайка почти всю жизнь в тайге, в глуши, от городской культуры она далека, все ловчие инстинкты ее обострены.

Ну и чуть эти инстинкты перешли за дозволенные пределы, жди неприятностей.

Все «сибирские», «уральские» лайки хорошо ходят в упряжке. Мороз им нипочем — шуба у них теплая, никакой стужей не проймешь; и выносливости им не занимать. Лайки были основными санитарно-ездовыми собаками в нашей армии в дни Великой Отечественной войны. Они спасли, вывезли из-под огня многие тысячи тяжелораненых советских воинов. Собственно ездовые собаки Севера — отдельная, особая порода, их не надо путать с лайкой. Они и крупнее, и сильнее, хвост часто носят по-другому — «серпом» или «поленом», по-волчьи.

Могучих ездовых собак красочно описал Джек Лондон. Певец «силы жизни», он в лучших своих северных рассказах действительно ярко показал, какая неистребимая сила жизни заложена в этих на редкость неизбалованных и терпеливых четвероногих.

Северные ездовые псы спят на снегу, месяцами и годами едят одну вяленую рыбу — юколу, или мороженую, твердую как камень, которую и топор-то не берет, а они разгрызут своими крепкими, как лучшая сталь, зубами, наглотаются кусков, холодных, тяжелых, будто лед — и ничего, живехоньки! Эти сильные животные помогали золотоискателям открывать и осваивать Клондайк. Без них не могли бы осуществится многие полярные перелеты (горючее для самолетов доставлялось к заправочным базам на собаках) и многие научные открытия. Без этих собак Амундсен не достиг бы Южного полюса. Эти собаки и сейчас зимуют с нашими учеными — полярниками в далекой Антарктике.

Один из покорителей Севера Георгий Ушаков вспоминает: когда его в апреле 1926 года назначили уполномоченным Дальневосточного крайисполкома по управлению островами Врангеля и Геральда — ох и трудненько же сперва пришлось! Особенно тяжело досталась первая зимовка на Врангеле. Прибыл он туда с товарищами-эскимосами 9 апреля, в бухте Роджерса выгрузили припасы, поставили палатки и одну чукотскую ярангу, и потянулась полярная зима. Кончалось продовольствие, а суеверные эскимосы отказывались идти на северную сторону острова добывать морского зверя — боялись «злых духов». Над зимовщиками нависла угроза голода. Сам Ушаков заболел воспаление легких. Выручили собаки. На собачьей упряжке, превозмогая слабость, Ушаков в одиночку отправился в глубь острова, убил медведя, добыл мясо, спас себя и товарищей. А когда через три года к острову подошел ледорез «Литке», чтобы снять зимовщиков, заменить их другими, его встретили на берегу сытые, довольные люди.

А знаете ли вы, что там, где трудятся северные собаки, на тех высоких широтах, до каких они добираются, не встретишь больше ни одного домашнего животного!

Конечно, есть теперь за Полярным кругом и вертолеты, и самолеты, и аэросани, и всякой другой техники достаточно; а все-таки никак не вытеснят они собак.

На Камчатке и по всему северо-востоку в ходу так называемая «цуговая упряжка», когда собак привязывают к потягу попарно на европейском севере для езды по морскому берегу распространена «веерная». В руках у каюра (собачьего кучера) остол — короткая, заостренная палка для торможения, нарт и подгонки ленивых псов, либо длинный тонкий шест — хорей, которым можно достать идущего «в голове», или «коренников».

«Ках, как, ках!» — кричит каюр на Камчатке, привстав на одном колене, чтоб лучше видеть.

«Поть-поть-поть!» — услышишь на Чукотке, на берегу Ледовитого океана. Показался краешек солнца, зверобои чукчи спешат к своим вельботам. Убили добычу, моржа или белуху, притащили к берегу — опять тащи собаки, доставляй скорей к стойбищу!

«Э-ге-гей!» — поет северянин коряк, когда едет по зимней тундре на собаках, и заунывный монотонный голос его разносится далеко окрест в тишине. Только скрип полозьев да учащенное дыхание собак примешивается к нехитрой мелодии, будто аккомпанемент, создавая единую песню тундре и общее настроение под стать однообразной природе. «Э-ге-гей! Собаки мои хорошие, собаки мои быстрые! Как ветер они, легкие-легкие, как теплые торбаса! Дорогу грызут-грызут, а все еще много остается…»

Молчит тундра. Она всегда молчит… когда не воет. Конечно, техника вытеснила нарты с магистралей, но еще послужат собачки охотникам, исследователям, животноводам, тундровым советским и партийным работникам, почте. Послужат!

Кто это вышагивает по улице рядом с хозяином пареньком, высокий, длинноногий, полный достоинства, с острыми стоячими ушами-раковинками, с длинным гладким хвостом, тупосеченной мордой и умным спокойным взглядом? Весь лоснится, как напомаженный. Вышагивает — ать-два, ать-два, внимательно поглядывая по сторонам и в то же время не спуская влюбленных глаз с хозяина.

Это — дог, одна из самых крупных собак. Ох и красив пес, представительный, внушительный, солидный!

Доги бывают серые («мышиные» или «голубые»; таким был мой Джери, которого я описал в книге «Мои друзья»), «тигровые», черные и «мраморные» — бело-черные, пятнистые. Бывают и серые крапчатые, но таких в последнее время стали выбраковывать.

Про догов сложено много всяких небылиц. Мне, например, доводилось слышать, что дог, мол, непривязчив, не любит хозяина, даже может быть опасен. И дрессируется он-де плохо, тупица.

Все это глупости. Дог — степенный, важный. Но это вовсе не значит, что он невнимателен к окружающим, к хозяину. Нет, хозяина дог любит. Известны случаи, когда доги подыхали в разлуке с любимым человеком. Каждая собака любит хозяина. Дог не хуже других. Он — солиднее. И характер у него уравновешенный, как у хорошо воспитанного гражданина.

Дрессируется дог превосходно, только он упрямей других. Силенки у него — не всякий человек может похвастаться такой, потому не надо пытаться применять к нему силу: надо уговором, лаской, лакомством. Это действует на дога безошибочно. Когда надо, дог может быть и злобным. И еще: он злопамятен.

Хозяин Тома, отца моего Джери, рассказывал: Том был чрезвычайно миролюбив, никогда не обижал маленьких собак (типично для догов). Но однажды его покусала дворовая собачонка. Они шли по улице, вдруг из подворотни выскочила маленькая злющая шавочка и без всякого предупреждения, без лая — цоп! — впилась Тому прямо в нос. А нос у собак самое чувствительное место. Том стряхнул обидчицу, но с того раза крепко запомнил ее.

Том любил стоять и смотреть в окно (квартира была на первом этаже). И вот, когда он однажды по привычке стоял и смотрел на улицу, нелегкая понесла мимо дома эту собачонку. Том, до того никогда не делавший попыток выпрыгнуть в окно, на сей раз мгновенно выпрыгнул и задавил ее.

Долго удивлялись, возмущались, зачем он так сделал, пока не припомнили. Беспричинно не бывает ничего!

Доги однолюбы… да, да, так же, как некоторые люди! Я знавал одного дога, без хозяина — ласкается, приветливый, доверчивый, весь твой; придет хозяин — резко меняется, глядит на тебя так, как будто видит в первый раз, как бы примериваясь, с какого конца за тебя взяться…

При всем том доги работящие, усердные служанки. Вот — Голландия. Удивительно чистые улицы, умытые дождем, тихие каналы с плывущими по ним баркасами и… доги. Громадные, гладкие, важные псы торжественно везут малышей в колясочках. Да, да! Без всякого участия мам и нянечек. Они же водят хозяйских детей в школу.

Малыш идет, держась ручонкой за ошейник своего большого, сильного и невозмутимого друга, а тот выступает важно, деловито. Настоящие чопорные гувернеры-воспитатели, каких в прежние времена нанимали в дворянских семьях! Владельцы мелких торговых предприятий используют догов для развозки товаров клиентам.

В 1966 году на международной выставке в Брно демонстрировалось дожье варьете. Акробатический этюд. Дрессировщик получил «Золотую булаву» — высшую награду за номер. Дог держал на спине перш — длинный шест, а наверху кувыркался ребенок.

Прекрасную характеристику догу дает Брем: «Доги отличаются верностью; они хорошие сторожа, яростно и смело вступают в бой с кабанами, львами, тиграми и леопардами; они ни во что не ставят свою жизнь, слушаются не только слова, но и взгляда своего хозяина, следят за мановением его руки, легко приучаются бросаться на людей, не боятся нападать даже на трех, четырех человек разом, не обращая никакого внимания на выстрелы и раны, и страшно дерутся с другими собаками. Доги очень сильны, валят на землю самого сильного человека, душат его или удерживают его в лежачем положении, пока не подоспеет хозяин; они в состоянии удержать на месте за уши разъяренного кабана. Доги в высшей степени послушны и умнее, чем обыкновенно полагают…»

При чтении этой характеристики мне всегда вспоминается дог укротителя хищных зверей Гладильщикова, которого я видел в юности на арене в цирке. Хромой, изувеченный, во время представления в клетке он находился неотступно около укротителя. Он был его верным телохранителем на случай, если взбунтуются звери. И увечья свои он получил, защищая жизнь человека.

Не дожьим ли пращуром была собака, подарок Александру Македонскому, которая справилась со слоном и львом?

Мрачная страница из биографии догов — из колониального прошлого: мароанские негры на Ямайке были покорены с помощью догов, выдрессированных англичанами для травли… (Но мы уж говорили: собака — орудие в руках человека.)

Нынешний дог, каким мы его привыкли видеть, — увы, изнеженное, комнатное животное, изнывающее от безделья и скуки. Его почти перестали использовать. И совершенно напрасно!

Такой же гладкий, блестящий, аристократически вылощенный, что и дог, только поменьше ростом, более поджарый, с более заостренной мордой и без хвоста — доберман-пинчер.

Если дог спокойный и немного увалень, то доберман — сама ловкость и быстрота. Не собака — огонь! Прыгун, скакун, бегает, как хорошая скаковая лошадь, может лазать по пожарной лестнице, на которую иному из нас и взглянуть-то боязно, без особого труда перемахнет через забор (барьер) в два, в два с половиной, а то в все три метра (рекорд — три с половиной).

Лет пятьдесят — семьдесят назад доберман-пинчер считался основной розыскной (или полицейской, как говорили тогда) собакой. Постепенно его вытеснила немецкая (восточноевропейская) овчарка, на наш взгляд, не совсем правомерно: в южных районах он мог бы по-прежнему с успехом нести свою службу сейчас.

Англичане использовали доберманов в отрядах «командос» для подрыва вражеских оборонительных укреплений. При высадке союзников в Нормандии собаки тоже атаковали сооруженный гитлеровцами «атлантический вал». Спросите: как? Взрывали укрепления, вроде как это делали наши собаки — истребители фашистских танков. Это уменьшило людские потери.

О добермане могу сказать то же, что о доге: мало, недостаточно используем… недавно в Харькове наблюдал: трое милиционеров не могли справиться с пьянчугой, запихать его в фургон. Мимо шел мужчина с доберманом. Оказался дружинник. Остановился: «Придется помочь, приятель!» Щучья морда оскалилась, блеснули ослепительно белые острые клыки… и, вмиг сделавшись примерно-послушным, нарушитель порядка, испуганно оглядываясь, сам поспешно полез в кузов.

От добермана не увернешься, не убежишь. А почему большинство доберманов сидит дома?

Нечто среднее между доберманом и догом — ротвейлер. Но у нас их очень мало. Зато другой представитель гладкошерстных, «рафинированных», типично «городских» пород — боксер теперь встречается на улицах наших городов весьма часто.

Боксер — яркий пример того, что может сделать человек с животным: ведь в природе такой короткомордой породы не было — ее создали искусственно. Случается иногда, что рождаются щенки с укороченными лицевыми костями. Вот из таких, постепенно путем отборы, и создали породу — боксер.

Боксер — живое свидетельство тому, что красота вещь условная. Вот уже истинно кому что нравится и на всякий товар находится покупатель! Ведь если вдуматься: уродство! Какое-то подобие человеческого лица, пародия на чью-то физиономию! Глаза как человечьи, веки выворочены, морда вся в складках, губы отвисают… А — красив, красив, ничего не скажешь. Слюняв (хоть слюнявчик подвязывай, как грудному младенцу, из клееночки), всегда сопит… А люб! К этому можно добавить, что у боксера крепкие, стройные ноги, мускулистое тело с хорошо развитой, широкой, выпуклой грудью, какой должен обладать всякий спортсмен; и вообще весь он стройный, упругий, напоминающий контуром тела добермана, но массивнее его. Боксеры привязчивы, преданны. Не случайно у них много поклонников.

Сенбернар. (Наконец-то — скажет Юра Бирюков). До чего же величественный пес! Сенбернар, пожалуй, наиболее поражает воображение. В нем поражает все: и его размеры (один из великанов в собачьем мире), и удивительно разумное, полное сознания собственного достоинства поведение, и совершенно осмысленное, прямо-таки человеческое выражение его «лица»… Голова большая, массивная, шерсть такая, что до тела не доберешься. Можешь лежать на нем, как на мягкой перине, а он даже не шелохнется, будто и не почувствует тяжести. Фантастическая псина!

Исследователи породы считают, что корни ее уходят в глубокое прошлое. В родословном древе у сенбернаров и коротковолосые ассирийские доги, боевые псы древности. Вместе с общими армиями, а также с торговыми караванами они проникли в Грецию и Рим, где их использовали как сторожей. После скрещивания с ньюфаундлендами, возможно еще с кем-то, а в конце концов получилась собака, пригодная для службы в горах.

Честь выведения этих добрых, могучих и послушных собак, в их нынешнем виде, приписывают жителям Альп, монахам монастыря святого Бернарда. От названия монастыря пошло и название породы — сентбернардская собака, или коротко, в современном написании — сенбернар. Монастырь этот расположен на высоте почти в два с половиной километра, восемь-девять месяцев в году там зима, снег. В метель снегом заносит все перевалы, дороги, горные тропы. Ежегодно в горах гибнет много людей. А не будь сенбернаром, жертв насчитывалось бы во много раз больше. Без них и Сент-Бернардский перевал был бы пустынен и недоступен для передвижения большую часть года.

На обязанности сенбернаров — искать путников, заблудившихся в горах. Ежедневно в сопровождении служителей, а иногда и в одиночку, они обходят и тщательно обыскивают все опасные места на перевале, заглядывают в ущелья и расселины; и чем больше свирепствовала вьюга, тем усерднее трудятся собаки. Они научились предчувствовать непогоду, и уже за час-два до пурги начинают беспокойно расхаживать, как бы предвидя, что там, за стеной снегопада, в горных теснинах, уже кто-то нуждается в их помощи. Они не собьются с пути, даже когда все вокруг затянуто густым туманов (теперь их вооружают противотуманными фонарями), необыкновенный инстинкт ведет их. И так она служат из поколения в поколение уже на протяжении многих столетий…

Без преувеличения, сенбернар — одно из благороднейших созданий в мире четвероногих: всю жизнь, от самого зарождения породы, эти собаки спасают людей, являя пример милосердия.

Отвечаю на «анкету» Юры Бирюкова.

Может ли сенбернар быть караульным псом? А надо ли делать его караульным? Ведь он добряк и полон доверия к людям (хотя изредка встречаются довольно злобные экземпляры, наверное испорченные воспитанием. Увы, бывает так!)

На киностудиях «Мосфильм» и имени Горького одно время часто можно было встретить громадного пса, которого вел шестилетний мальчик. Сенбернар Додон и его юный хозяин Митя Николаев снимались в фильмах «Обыкновенное чудо», «Верность».

— Кого же ты играл, Митя? — однажды спросили мальчугана.

— Как кого? — удивился он. И ответил с достоинством: — Мы с Додоном играем самих себя.

Так вот. А надо ли, чтоб Додоны перестали быть самими собой!

В наше время сенбернаров разводят не только монахи. За границей есть специальные фирмы, занимающиеся продажей сенбернаров. Например, фирма «Бозар» в Голландии, подарившая нашему народному артисту Сергею Образцову, когда он был на гастролях в этой стране, щенка Бозара, из которого вскоре вымахал такой же великан пес, что и Додон Мити Николаева. У нас сенбернаров мало, потому Юра так дотошно и выспрашивал о нем.

Держать сенбернара в квартире можно. Только шерсти будет много. Бозар Образцовых жил на даче, почти круглый год под открытым небом. Зимой прокладывал траншеи в свеженападавшем снегу — любил снег (говорила кровь горных сенбернарских собак). Конечно, такое содержание лучше всего, только, увы, возможно не всегда. Чем хорош? Сказано уже. Всем хорош. Беда сенбернаров — к старости у них часто отнимается зад. И потому век их весьма короткий: 8-9 лет, редко больше. Самый ли это большой пес в мире? Наверное, самый.

Еще одно экзотическое существо — бульдог. Бульдога мы не разводим, а потому у нас его почти не увидишь, единичные экземпляры, привозимые из-за границы, не в счет. А не разводим мы его из-за знаменитой мертвой хватки. Люди думают, что это достоинство. А это крупный недостаток. Из-за мертвой хватки бульдог не причислен к служебным собакам. Хватка у служебной собаки должна быть молниеносная, чтоб собака могла одна справиться с несколькими злоумышленниками (помните, как Брем характеризовав догов: «не боятся нападать даже на трех, четырех человек разом». Это возможно только при молниеносной хватке).

Бульдог предназначался для охоты на диких быков — в прошлом они водились в Англии. Отсюда и название — буль — бык, дог — собака. «Бычья собака». У него и упрямство, как у быка. Быков истребили, сокращается и поголовье бульдогов.

Запомните: боксер не бульдог, а бульдог — не боксер (их часто путают). Это разные породы. Бульдог приземист, похож на утюг, на кривых, вывороченных наружу ногах; боксер — стройный, подтянутый, на высоких лапах. Их роднит только усеченность морды; однако и она не одинакова: бульдожья — совсем плоская и «безносая»… (Но, мы уже говорили, кому что нравится: ценители и в этом безобразии находят нечто привлекательное!)

В оправдание замечу: по отзывам знатоков, бульдог — прекрасный пес, с уравновешенным характером.

Бульдог — собака англосаксов. Есть, правда, французский бульдог, но он меньше и другого нрава.

«Кто здоровей, бульдог или боксер?» — спрашивает Толя Косолапов из г. Михайловского. По правде сказать, не знаю, никогда не задавался таким вопросом. Предполагаю. Что бульдог. Но какое это имеет значение, позвольте вас просить, товарищ Косолапов? Что, Толя собирается стравливать их между собой? Предупреждаю: за такие забавы по головке не гладят. За такие штучки можно и собаки лишиться.

Редок у нас водолаз-ньюфаундленд (по названию острова, откуда он родом. Черно-белую разновидность водолазов называют лендзирами — по фамилии английского художника Генри Лендзира, который всю жизнь разводил и рисовал их).

Нет другой собаки, которая бы так же хорошо плавала и так любила воду. Многие путешественники отмечали: подплывая к берегам Ньюфаундленда, они нередко видели собак, плавающих в открытом океане. Купается собачка! Отмахает несколько миль туда, несколько миль обратно, и — ничего, будто так и должно быть! (Не знаю, случалось ли, чтобы эти собаки тонули.)

Собака красивая, с длинной волнистой шерстью, нрава доброго и покладистого, как работяга сенбернар. Рассердить ее трудно, лает редко, в зубах тащит ведро с водой.

Занятное «Интервью с собакой» ньюфаундлендом Рики опубликовал журнал чехословацких натуралистов «АБС»:

«Репортер: Скажите, пожалуйста, несколько слов о себе.

Рики: Меня зовут Сендрик, я происхожу из Старкова двора, и, как видите, я ньюфаундлендской породы.

Репортер: Кажется, вы говорите о себе неохотно?

Рики: Я вообще не люблю говорить. Если меня не злить, а молчу целый день как рыба.

Репортер: А вы знаете, что такое рыба?

Рики: Конечно. Мы, ньюфаундленды, хорошо знаем рыбу по собственному опыту. Мы любим плавать, умеем нырять и, таким образом, могли близко познакомится с рыбами. Впрочем, наши предки на острове Ньюфаундленд помогали рыбакам вытаскивать сети из моря. Но сам я больше всего люблю рыбу только в кухонной обработке…»

Репортер: Это интересно, я даже не знал, что у ваших предков была такая любопытная специальность.

Рики: О, у моих предков было много специальностей. Они бывали, например, служебными собаками на кораблях и в портах. Некоторые мои родичи и сейчас работают спасателями тонущих. Одно время мы служили в парижской полиции, а мой отец и братья служат в пограничной страже. В последнее время мы входим в моду и как горные спасатели. Знаете ли, хваленые сенбернары недостаточно чутки… (Ну, тут, по-моему, уже говорит зависть! — Б.Р.).

Репортер: Но это просто поразительно, какие услуги оказывает человечеству ваша порода!

Рики: Ну, мне не хотелось бы хвастаться, но нам был обязан сам Наполеон Бонапарт. Не будь одного моего двоюродного дедушки, он бы не спасся с острова Эльбы, где был в плену? Впрочем, мы всегда дружили с выдающимися людьми.

Репортер: Не можете ли вы назвать кого-нибудь из них?

Рики: Конечно могу. Мой двоюродный прапрадед был близким другом лорда Байрона. В парке его имения есть красивый памятник с эпитафией, которую поэт написал собственноручно. И сказать правду, это очень лестные стихи. А один мой родственник работал вместе с Робертом Кеннеди в министерстве юстиции США…»

О собаке Байрона пишет Андре Моруа («Байрон»):

«Байрон очень любил собак. В дни его юности, когда он еще жил в своем родовом владении в Англии, у него был ньюфаундленд по кличке Боцман. Байрон и его друзья занимались дрессировкой Боцмана. Байрон бросался в воду в одежде, делая вид, что тонет, чтобы заставить собаку себя спасать.

Когда пес погиб (он заразился бешенством), Байрон сказал, что теперь он все потерял, кроме своего старого слуги Мюррея, и постоянно говорил, что желал бы быть похороненным со своей собакой.

Байрон построил для тела Боцмана склеп и поставил ему памятник. Характерным для Байрона вызовом было то, что памятник был поставлен на месте алтаря в развалинах бывшей монастырской церкви. (В давние времена имение принадлежало монастырю). Цоколь из высоких круглых ступеней поддерживал скульптурный пьедестал с античной урной на нем. Ее красивый силуэт четко вырисовывался на гладком своде.

На одной из сторон пьедестала была выгравирована следующая эпитафия:

«Возле этого места покоятся останки существа, которое обладало красотой без тщеславия, храбростью без жестокости, силой без заносчивости и всеми добродетелями людей без их пороков. Эта похвала была бы глупой лестью, если бы была написана над человеческим прахом, но она только справедливая дань памяти собаки Боцмана, родившейся на Ньюфаундленде в мае 1803 года и умершей в Ньюстедском аббатстве 18 ноября 1808 года».

Байрон сохранил ошейник Байрона, висевший на стене в его комнате.

В последний период жизни поэта у него снова был ньюфаундленд по кличке Лев, переживший своего хозяина и сопровождающий тело Байрона на корабле, доставившем его в Англию из Греции.

А теперь — о веселом племени терьеров.

«Терра» по-английски значит «земля». Все терьеры отличные землерои, работают лапами, как хороший экскаватор, а поскольку многие из них применяются для подземной охоты, отсюда это слово легло в обобщающее название целой группы собак, очень разных, но в то же время в чем-то очень похожих, родственных.

Эрдельтерьер — самый крупный из них, так сказать старший брат, — относится к служебным породам. Он и по характеру самый солидный, спокойный, зря не залает (тоже «национальная» собака англичан: невозмутимость в характере сынов туманного Альбиона!). Эрдель рыжий, цвета ржавчины, только на спине темный «чепрак», кучерявенький, шерсть жесткая-прежесткая, «проволочная», а волос обладает особенностью — изогнут в одну сторону, «с надломом». Своеобразие облику собаки придают также борода и усы. Следующим идет ирландский терьер, весь рыжий, служебный и охотничий пес. Затем — фокстерьер, «лисий терьер», этот уже полностью охотничий. Смельчак: велика ли персона, а лезет в нору к лисе и барсуку, ведет там один на один смертный бой и, как правило, выходит победителем… Есть жесткошерстные фоксы и гладкошерстные. Первые, как эрдельтерьер, с бородой; вторые — гладенькие, аккуратные собачки с длинной остренькой мордочкой. Хвосты у всех коротенькие, подрезанные — «кочерыжка». А дальше идут скотчтерьер (шотландский, «черный чертик»), кайтерьер, салигамский терьер, бедлингтонтерьер и прочие. Эти все — комнатные, декоративные, хотя, почитай, у всех есть охотничьи задатки.

Удобство этих собак — приспособляемость к самым разным условиям жизни. Считается, что без охоты охотничьей собаке — мука. А взять ирландского терьера. Как говорят ценители этой породы, устроен он очень интересно: если первый год жизни проходит не у охотника — охотничий инстинкт затухает; однако то не значит, что совсем. В следующем поколении возрождается, ибо он наследственен…

Должен сказать, кто подержит эрделей, тот уже до конца дней держит только их, а кто испробует завести фокса, навсегда становится фоксятником. (Впрочем, с боксеристами и коллистами наблюдается такая же картина… да и с другими тоже! У каждой породы есть свои поклонники и ценители, свои приверженцы, почитающие ее за лучшую в мире; и у каждой находится, кто отрицает ее, признавая за идеал только другую! Такой уж народ собачники; и, право, если бы они были иными, верно, мы не имели бы нынешнего разнообразия пород).

Мне доводилось держать и тех и других, и я скажу, что в квартирных условиях эрдельтерьер очень удобен. Зато уж фокс… вот уж с кем не соскучишься! Все фоксы весельчаки и забияки; живчики — резвее существо трудно придумать. Представляете радость: без хозяйки прыгнул на туалетный столик, разгрыз коробку с пудрой. Весь белый. И в доме все бело, как на мельнице в часы помола. Для фоксика — вполне обычное дело. И в то же время он может три битых часа стоять неподвижно над норой, проявляя завидное терпение и настойчивость.

Первое упоминание о фоксах относится к 1677 году. «Мужество, проворство, выносливость, а также особенная веселость характера фокстерьера сделали его любимцем спортсменов», — сообщала «Охотничья газета» в 1897 году. И не только спортсменов.

«Мне очень нравятся фокстерьеры. Но, говорят, они очень отчаянные…» — написала мне одна девочка.

«Отчаянные». Вот именно! Я не знаю другой собаки, которая могла бы сравниться с фоксами в драчливости, неугомонности, бесстрашии. Это собака-ртуть. И вместе с тем фокстерьер способен верой и правдой служить хозяину.

Фокстерьер — превосходный крысолов. Он любит мышковать. У моего приятеля был фокс Фотий. Домой идет — пасть закрыта. У дверей проверка. А ну, раскрой! Так и есть: мышь. За хвост — и в мусоропровод. Сколько он так мышей перетаскал, не счесть.

Вот уж кто неисправим в отношении кошек, кур! Только покажись, кочерыжка кверху — и понесся… не удержите ничем.

Он душит хорьков, идет и за уткой. Необыкновенно азартный, может даже погибнуть, увлекшись охотой. Однажды Фоксик переплыл за подраненной уткой быструю и широкую реку, чтоб принести хозяину-стрелку, а на обратный путь не хватило сил — на середине быстрое течение подхватило, утонул.

Упорства фоксу не занимать. Фоксика поймали и посадили в клетку. Как бы не так! Он сломал все зубы, но вырвался из плена. А велика ли собачка… с добрую кошку! В то же время фокс легко приучается подолгу сидеть в рюкзаке при перевозках, чем пользуются охотники.

Любопытен нрав фокса. Он и ваш, но он и сам по себе. Вероятно, эта независимость да самостоятельность и составили фокса славу очень своеобразных существ. «Интересные собаки». Сколько раз мне доводилось слышать эту фразу.

О популярности фоксов, в частности, говорит тот факт, что на недавней международной выставке фокстерьеров в Лондоне было выставлено более семи тысяч собак. Знаменитый Груфт, специально приспособленное для выставок помещение, вмещающее около восьми тысяч собак (для каждой — отдельный бокс, тут же описание — родословная, награды), был полнехонек (воображаю, какой там стоял шум, лай — оглохнешь!). А всего поступило около 12 тысяч заявлений, и устроителям выставки пришлось допустить лишь тех животных, кои уже имели отличия и награды.

Если вы еще не успели прочитать «Трое в лодке, не считая собаки» Джерома К. Джерома — немедленно прочитайте. Описание Монморенси и его поступков — классика.

«Посмотрите на Монморенси — и вам покажется, что это ангел, по каким-то причинам, скрытым от человечества, посланный на землю в образе маленького фокстерьера. Монморенси глядит на вас с таким выражением, словно хочет сказать: «О, как испорчен этот мир и как бы я хотел сделать его лучше и благороднее»; вид его вызывает слезы на глазах набожных старых дам и джентльменов.

Когда Монморенси перешел на мое иждивение, я никак не думал, что мне удастся надолго сохранить его у себя. Я сидел, смотрел на него (а он, сидя на коврике у камина, смотрел на меня) и думал: эта собака долго не проживет. (Так, к слову, и вышло с моим Антошкой. — Б.Р.). Его вознесут в колеснице на небо — вот что с ним произойдет. Но когда я заплатил за дюжину растерзанных Монморенси цыплят; когда он, рыча и брыкаясь, был вытащен мною за шиворот из сто четырнадцатой уличной драки; когда мне предъявили для осмотра дохлую кошку, принесенную разгневанной особой женского пола, которая обозвала меня убийцей; когда мой сосед подал на меня в суд за то, что я держу на свободе свирепого пса, из-за которого он больше двух часов просидел как пришпиленный в холодную ночь в своем собственном сарае, не смея высунуть нос за дверь; когда, наконец, я узнал, что мой садовник выиграл тридцать шиллингов, угадывая, сколько крыс Монморенси убьет в определенный промежуток времени, — я подумал, что его, может быть, и оставят еще немного пожить на этом свете. Слоняться возле конюшен, собрать в кучу самых отпетых собак, какие только есть в городе, и шествовать во главе их к трущобам, готовясь к бою с другими отпетыми собаками, — вот что Монморенси называет «жизнью»… Жизненный идеал Монморенси состоит в том, чтобы всем мешать и выслушивать брань по своему адресу. Лишь бы втереться куда-нибудь, где его присутствие особенно нежелательно, всем надоесть, довести людей до бешенства и заставить их швырять ему в голову разные предметы — тогда он чувствует, что провел время с пользой.

Высшая цель и мечта этого пса — попасть кому-нибудь под ноги и заставить проклинать себя в течение целого часа. Когда ему это удается, его самомнение становится совершенно нестерпимым… такая собака не нуждается в науськивании. Ее толкает на все эти проделки врожденный инстинкт, так сказать, «первородный грех».

Правда хорош? Вот эта бесшабашная удаль больше всего и приходится по сердцу, западает в душу настолько, что, когда под колесами автомобиля сложил свою буйную голову мой Антошка, дома у нас долгое время был всеобщий траур, а после и слышать никто не хотел, чтоб взять собаку другой породы: только фокса, только этого дьяволенка!

Очень мил мне и шотландский терьер — скотчик. И вправду как чертенок! Черный-черный, без единого пятнышка, глаза как угольки. Низенький, но шустрый; и тоже с норовом; чего захочет — своего добьется! Приятный, ласковый, однако если их сиятельство в дурном расположении духа или заняты какими-то личными делами, под руку лучше не суйся, покажет зубы. В общем — терьер. Все они таковы, за исключением разве эрделя.

Несколько слов о черном терьере. Все терьеры иностранного происхождения. Черного мы вывели сами, «намешав» крови нескольких пород. Получился крупнее крупного эрдельтерьера и ни на кого не похожий. Недоверчивый, злобный, хорошо сторожит. Шерсть жесткая, блестящая, с чуть заметной сединой. Любителям он понравился, и его уже не редкость встретить в частных руках. Сварливая животина, но пес любопытный.

А длинненькая, приземистая, на кривых, будто изломанных в суставах ножках семенит вперевалочку, помахивая задорно задранным хвостом-прутиков, — кто это?

Такса. Конечно она.

Англичане называют таксу «собака-сосиска». Во Львове я слышал, как говорили: «Таксы у нас продаются на метры…» И вправду, природа, создавая таксу, забыла приделать ей третью пару ножек: пузо чуть-чуть не волочится по земле… Впрочем, по-моему, это все-таки поклеп, наветы злопыхателей: у хорошей таксы живот всегда подтянут выше уровня груди.

Бедная собачуха. Изощряются над нею в остроумии. Хотя чем она бедная? Она и на своих четырех чувствует себя превосходно. В хорошем житье так балуется, что становится деспотом в доме. Не так встал — залает. Не так сел — опять лает. Не ту шляпу надел — исходит лаем, прыгает, старается снять с головы.

Умнейшая бестия. Знает каждую вещь, привыкла к порядку. Щенка-таксика поместили в хороший дом. Первые три дня был тихий, потом стал все забирать в свои руки.

Из секции такс (кстати, как правильно сказать: «таксистов»? — но таксист — это водитель автомобиля-такси; «таксолюбов?» — как-то не хорошо. Может быть, «таксоводов»?)… да, так пришли из секции любителей этих собачек проверить, как живется таксику.

— Что-то она у вас тощевата…

Хозяйка пошла пятнами: «Она супов не ест, по утрам пьет кофе, ест слойки, любит салаты…»

Вот так! Видали барыню?

На фронте была найдена такса около убитого немецкого офицера. В землянке, сидела на подушке. Тоже, вообразите, сцена — не часто увидишь. Грохот, разрывы снарядом и бомб, сыплется земля, а на подушке — псина. И не слезает! Привезли с подушкой. Потом подушку выбросили — больше блох, чем пера.

Стали с собакой разговаривать.

— Дай лапу.

Не понимает. По-русски ни в какую!

Вдруг однажды заговорили по-французски. Собаченция сразу оживилась. Что ни прикажи, все исполняет. Пожалуйста! По-немецки — пожалуйста! Только по-нашему не знает. Потом научилась.

Заговорят громко — подойдет и за брюки подергает. Не надо, мол! Тишину любила. На фронте, что ли, ей надоел грохот?

Такса высоко ценима охотниками и вообще одна из самых любимых в мире домашних собак. Она очень привязчива, трогательно предана, легко поддается разнообразной дрессировке.

Так же, как фокс, такса — норная собака. (Потому и такое тельце: с длинными прямыми лапами; толстая — поди попробуй забраться в узкую тесную нору!) И, подобно фоксу, на охоте такая же азартная. Как говорит Брем, к авторитету которого мы уже не раз прибегали здесь, «такса необыкновенно увлекается преследованием дичи и залезает в самую ужасную чащу; благодаря своему прекрасному чутью она быстро находит дичь и тут не забивает все на свете… Целыми часами преследует она вспугнутого зайца, часами роется в норе кролика, неутомимо бегает за дикой козой, совершенно упуская из виду как время, так и пространство. Утомившись, такса ложится отдыхать, а затем снова принимается за охоту. Вследствие этого такса обыкновенно пригодна только для одного рода охоты — для того, чтобы выгонять из нор животных, живущих под землей». Брем подчеркивает, что «сравнительно с незначительной величиной их, таксы оказываются очень сильными животными, обладающими к тому же необыкновенным мужеством». Правда, дальше он говорит о них и такое: «Таксы умны, понятливы, верны своему хозяину, обладают приятным, веселым нравом, очень бдительны, с трудом дают себя сманить чужому, но, к сожалению, они хитры и вороваты, а в старости становятся к тому же угрюмы, ворчливы, кусливы и часто даже коварны». Вот так. Но кто не меняется к старости?

Коль скоро мы уж заговорили об охоте и охотничьих собаках, продолжим о них. Большую группу красивых и умных собак составляют старые друзья охотника — сеттер, пойнтер, спаниель, континентальная легавая, немецкая жесткошерстная ( в просторечии дратхаар), длинношерстная (лангхаар — буквально «длинная шерсть» ) и короткошерстная (курцхаар — «короткая шерсть» ) и другие. Все эти породы человек вывел ценой большого, продолжительного труда, они существуют давно. Ведь охота когда-то кормила человека, и собакам в добыче пищи отводилась важная роль (опять «вывела в люди»! Получается: человек совершенствовал собаку, а собака, в свою очередь помогала человеку стать человеком: ведь мясоедение, по Марксу и Энгельсу, имело большое значение для формирования человечества).

Чуть ли не все парни в определенном возрасте мечтают об охоте с собственным ружьем и собакой. Однако мне сразу хотелось бы предостеречь от этого увлечения. Охота с собакой сокращается год от года, и, очевидно, это неизбежно. Людей становится все больше на земле, и ружей чересчур много, а природа остается все та же… нет, даже не та: воспроизводительные силы ее не увеличиваются и даже не сохраняются неизменными, а уменьшаются. Ведь сколько сведено с Земли лесов, сколько истреблено животных видов — птиц, четвероногих! — и ныне природа не успевает восполнять те потери, которые причиняет ей неразумный человек. Пора охотничьей романтики прошла и вряд ли когда-нибудь вернется. Пожалуй, здесь следует вспомнить слова Чехова: «Время, когда люди не будут убивать друг друга и животных, рано или поздно настанет…»

Многие охотничьи псы уже давно не ходят на охоту — спаниели, таксы, фокстерьеры. И — ничего, чувствуют себя превосходно. А тем, кто привязан к животным, поверьте, это ничуть не мешает любить своих бессловесных друзей. Кто любит, тот любит, и ружье для этого совершенно не обязательно. А если уж задаваться практической пользой, куда полезнее подготовить хорошую собаку для границы или для Советской Армии.

И сеттер, и спаниель (кстати, они родственны между собой) — ласковые, добрые собаки, держать их — одно удовольствие. Коснитесь его, проведите рукой по спине — и вы сразу это почувствуете. Как он взглянет на вас! Глаза умные, преданные (весь наш, весь, без остатка!), шерсть мягкая, так и водил бы да водил по ней… Право! Испытайте!

Сеттеры различаются: ирландский (рыжий), гордон (черно-подпалый). Есть еще английский — белый с пятнами и крапом. Иногда говорят: «лаверак». Но Лаверак — это не порода, а фамилия владельца и наименование существовавшего в прошлом веке питомника. Спаниелей за рубежом масса пород; у нас только один — обычно серый или черный, несколько отличный от заграничных, наиболее отвечающий нашим условиям охоты. Уши у спаниеля такие длинные, такие лопухи, что когда пес ест, приходится подвязывать — иначе будут полоскаться в чашке. По мягкости и покладистости (и какой-то особой уживчивости) спаниель соперничает с кошкой, и я особенно рекомендую его семье, где есть дети. Никаких хлопот!

Все реже теперь встречаются гончие (хотя еще и сейчас они составляют самую многочисленную группы охотничьих собак). И понятно. Если, скажем, пойнтер лучшая подружейная собака, на охоту он ходит один с хозяином, то гончих должна быть всегда стая. Это — псовая охота, с облавой и преследованием. А кто теперь держит стаю — в современном многоквартирном доме? (Не говоря о том, что и дичи поубавилось). И нужно ли так травить беднягу зайца?…) Поэтому сейчас со стаями гончих охотятся лишь коллективы охотников, все остальные — с одной или двумя гончими (смычком). Охотятся пешком. Гончие нагоняют зверя на «подставившегося» охотника.

Прежде гончие-«тявкуши» были в большей чести. Держали гончих в большом количестве, и, если верить страстному собачею, охотнику и литератору А. Венцеславскому — автору статьи «О псовой охоте» (1846 г.), значение придавалось не только их чисто охотничьим доблестям, но наслаждение вызывали и лай, голоса, «с искусством подобранные… чтобы восхитить сердце охотника своей гармоничной и стройной музыкой».

Гордостью нашего отечественного собаководства издавна считалась русская псовая борзая. Есть борзые английские, афганские … Русская побивала всех.

При Петре Первом был издан специальный указ, запрещающий продажу этих собак за границу. Ослушникам грозила смертная казнь. Исключение делалось для одного царя.

И впрямь, очень эффектная собака. Прямо сказать, великолепная. Ценители собачьей красоты считают, что даже самая красивая на всем земном шаре. Посмотрите, как она ходит, движется, вся подобранная, спина будто пружина, сожмется-разожмется, сожмется-разожмется… это скоростная собака, поэтому она вся такая узкая, длинная, как будто сплющенная с боков (подобно быстроходному кораблю-миноносцу), не бежит, а летит по воздуху, бег машистый, два-три прыжка — и перенеслась через поляну. Силища у нее — по росту: свора борзых, обычно три, догоняет волка, схватит его и держит. Тут охотник на коне, он подскакивает и убивает волка кинжалом (ружья псовый охотник не имеет) или вставляет палку ему в пасть и связывает челюсти (сострунивает)7 Охота азартная, огневая. Охотники верхами, на конях; тут и скачки-погони, и дикое улюлюканье, гиканье…

Борзую называли помещичьей собакой. И вправду, кому еще под силу держать целую свору таких громадных собачищ (ведь борзая одна из самых высоких собак!). Для охоты с борзыми нужен простор — вот их исстари и разводили русские помещики.

Но ведь и волков на земле становится все меньше и меньше. А от русских помещиков давно и духу не осталось. И потому, когда при съемках кинофильма «Война и мир» потребовалось показать сцену псовой охоты, борзых собирали у любителей, членов Московского общества охотников. С трудом наскребли свору, голов 12 или 15. Но и эти пятнадцать волка-то в глаза не видали, на охоте не бывали, сидели чинно-смирно по квартирам у любителей, и когда на них выпустили серого, они — наутек. Выходит, даже сильные охотничьи инстинкты могут затухать и утрачиваться при длительном неупотреблении.

Отличных борзых можно увидеть в фильме «Анна Каренина» в эпизоде, когда княгиня Бетси прогуливается в обществе собак по парку…

Принято думать, что борзая не привязывается к человеку и не способна активно выражать любовь к нему, не блещет умом. Это мнение решительно опроверг пес по кличке Кумайик. (Прошу обратить внимание на кличку: «Кумайик» — прямое указание на родство с «крылатыми» собаками Кумая.).

В Киргизии 63-летний пастух высокогорной сельскохозяйственной артели «Бердик» Осмон Кудабаев отправился на поиски отбившихся от стада овец. Нечаянно споткнулся о камень и столкнул его вниз. Падая, камень вызвал снежный обвал. Лавина сбросила Осмона Кудабаева в пропасть и погребла под собой.

Беду почуял Кумайик. Он прибежал в стойбище, громкие лаем поднял тревогу и привел людей к тому месту, где обрушилась лавина. Собака точно показала, где под трехметровой толщей снега лежал ее друг пастух. Кудабаева откопали, он был еще жив.

Кумайик — представитель знаменитой породы киргизских борзых-тайганов. Эти псы незаменимы в условиях высокогорной охоты.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: