Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






ПСИХОЛОГИЯ УДОВОЛЬСТВИЯ




Александр Лоуэн

 

УДОВОЛЬСТВИЕ:

Творческий подход к жизни

 

Оглавление

Заметка редактора. 3

Предисловие. 5

ГЛАВА 1. ПСИХОЛОГИЯ УДОВОЛЬСТВИЯ. 6

Мораль веселья. 6

Мечта о счастье. 9

Сущность удовольствия. 10

Творческий процесс. 12

ГЛАВА 2. УДОВОЛЬСТВИЕ ЖИТЬ ПОЛНОЙ ЖИЗНЬЮ................... 15

Дыхание, движение и чувство. 15

Как дышать глубже. 19

Высвобождение мышечного напряжения. 22

Чувство и самоосознание. 25

ГЛАВА 3. БИОЛОГИЯ УДОВОЛЬСТВИЯ. 30

Возбуждение и свечение. 30

Спектр удовольствие — боль. 33

Нервная регуляция реакции. 37

Боязнь удовольствия. 37

ГЛАВА 4. ВЛАСТЬ ПРОТИВ УДОВОЛЬСТВИЯ. 40

Массовый человек. 40

Подлинная индивидуальность. 45

Иллюзия власти. 48

ГЛАВА 5. ЭГО: САМОВЫРАЖЕНИЕ ПРОТИВ ЭГОИЗМА. 52

Самовыражение. 52

Роль эго в удовольствии. 55

Эго и боль. 59

Эгоизм. 67

ГЛАВА 6. ИСТИНА, КРАСОТА И ГРАЦИЯ. 69

Правда и обман. 69

Мышление и чувство. 73

Субъективность и объективность. 78

Красота и грация. 78

ГЛАВА 7. САМООСОЗНАНИЕ И САМОУТВЕРЖДЕНИЕ. 80

Знание и способность сказать «нет». 80

Самообладание и способность сказать «нет». 82

Критичность мышления. 86

ГЛАВА 8. ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ РЕАКЦИИ. 91

Любовь. 91

Приятие и враждебность. 94

Гнев и страх. 82

ГЛАВА 9. ВИНА, СТЫД И ДЕПРЕССИЯ. 85

Вина. 85

Стыд и унижение. 88

Депрессия и иллюзия. 91

ГЛАВА10. КОРНИ УДОВОЛЬСТВИЯ. 94

Спонтанные ритмы. 94

Ритмы естественных функций. 97

Ритмы движения. 100

Ритм любви. 102

ГЛАВА11. ТВОРЧЕСКИЙ ПОДХОД К ЖИЗНИ. 104

Что такое творчество?. 104

Творчество и самоосознание. 108

Утрата целостности. 110

Самореализация. 113

 

Александр Лоуэн — известный американский психолог, основатель биоэнергетики, его работы обрели мировую популярность и признание. В своих книгах он учит человека слышать и понимать свое тело, говорит о необходимости восстановления естественной телесной спонтанности и способности выражать свои чувства ради установления гармонии с со­бой и миром.

Эта книга, написанная необычайно ясным языком, эмоционально и ис­кренне, посвящена удовольствию, чувству, неразрывно связанному с пол­ноценной творческой жизнью, ибо «способность к удовольствию являет­ся также способностью к творческому самовыражению». Это чрезвычай­но актуально, поскольку свойственное многим людям стремление к власти, соперничая со стремлением к удовольствию, подавляет творческое начало и становится причиной возникновения мышечных напряжений. Упражне­ния, предложенные в этой книге, помогут телу заново обрести свою есте­ственную свободу и спонтанность, помогут человеку стать более откры­тым для удовольствия и наслаждения жизнью.

Книга станет приятным чтением, как для профессиональных пси­хологов, так и просто для вдумчивых читателей, интересующихся вопросами психологии.

 

 

Alexander Lowen PLEASURE A Creative Approach to Life

Пер. с английского Г. Пимочкиной, С. Римского Под ред. С. Римского

ЗАМЕТКА РЕДАКТОРА

Об Александре Лоуэне:

Он родился в Нью-Йорке, в семье эмигрантов из России. Учился на юриста, желая стать профессором права, но не снискал успеха на этом поприще. Работал преподавателем в колледже. В поисках решения личностных проблем, с которыми он столкнулся, почувствовал интерес к телесной работе и вопросам взаимосвязи тела и сознания. В результате он стал слушателем курсов по характерному анализу, которые Вильгельм Райх читал в Новой школе социальных исследований. Лоуэн был очарован идеями Райха, у которого были ответы на многие волновавшие его вопросы.

В 1942 году он начал проходить у него личную терапию. Спустя год женился. В 1945 году, после завершения терапии, у него уже был первый пациент, которого к нему направил Райх. В 1947 году Лоуэн становится студентом медицинской школы Женевского университета. В США он вернулся летом 1951 года. Спустя месяц него родился сын. Вскоре Лоуэн встречается с другим учеником Райха, Джоном Пьерракосом, с которым он начинает сотрудничать. Во время их совместной работы Лоуэн разработал базовые телесные упражнения и позы, ставшие стандартными техниками биоэнергетики.

В 1954 году он решил создать институт, который бы базировался на райхианском подходе к работе с телом. Так, помещение, которое они занимали вместе с Пьерракосом, стало офисом Института биоэнергетического анализа. В 1958 году увидела свет его первая книга — «Язык тела», которая привлекла внимание к проблеме сознания-тела и положила начало распространению биоэнергетических идей.

Национальный институт психического здоровья предложил Лоуэну провести ознакомительные занятия для своего персонала. Этот семинар по биоэнергетике, прошедший в Исалене, стал ежегодным, получил широкую популярность и всегда привлекал много людей. Постепенно биоэнергетика обрела международное признание, и Лоуэн совершил практически мировое турне, объехав с лекциями множество стран, от Японии до Югославии. В 1976 году на международном конгрессе в Нью-Гэмпшире Институт биоэнергетического анализа преобразовался в международную организацию, объединившую центры в Европе и США.

О своей жизни в 90-е годы Лоуэн написал: «Для меня это был период трансформации, которой подверглись мои чувства, мое понимание жизни и моя работа в качестве терапевта. Я назвал этот период временем наступления старости и обретения мудрости». В 1996 году он оставил пост руководителя созданного им Института. «Хотя это ничего не изменило в моей повседневной жизни, я, оглядываясь назад, понимаю, что это позволило мне почувствовать себя более свободным», - пишет он в своей автобиографии.

Лоуэн написал 14 книг и множество статей. Среди последних его работ книги «Радость» (Joy, 1995) и «Голос тела» (The Voice of the Body, 2005), а также «Почитая тело» (Honoring the Body) — автобиография, вышедшая в 2004 году.

Летом 2006 года он пережил инсульт, который ограничил его подвижность и способность говорить, однако, по словам сына, находится в лучшей физической форме, чем многие из нас. В декабре 2007 года Александру Лоуэну исполнилось 97 лет.

Лоуэн о себе и телесной работе:

«В 1938 году я неожиданно осознал, что моя жизнь пуста, и почувствовал депрессию. Я понимал, что моя депрессия связана с недостатком возбуждения в теле, отсутствием должной физической активности. Я стал ежедневно после возвращения с работы в течение 30 минут выполнять упражнения... Выполнение упражнений дало желаемый результат, а также помогло мне понять, что я хотел бы находится не столько в своей голове, сколько в теле».

«В течение осени 1939-го я приходил после работы в парк и, сидя на солнце, делал записи об этих упражнениях... Я был увлечен поиском взаимосвязи сознания и тела. Я чувствовал, что эта связь имеет для меня жизненно важное значение, хотя даже не сознавал, насколько глубоко расщепление между сознанием и телом в моей личности».

«Меня увлекла работа с телом прежде всего потому, что я всегда занимался спортом, был вовлечен в физическую активность, и я понимал, что благодаря этому чувствую себя хорошо. Кроме того, была еще бессознательная причина, которая заключалась в том, что для меня всегда были актуальны вопросы секса. У меня была куча сексуальных проблем. Так, вместо того чтобы избегать их, я увлекся взглядами Райха, который в отличие от большинства терапевтов действительно имел дело с сексуальными проблемами».

«Я создал биоэнергетический анализ работая над собой, а также работая со своими пациентами. В основе моей терапии лежит путешествие самопознания. В процессе этого путешествия я писал о тех проблемах, с которыми мне пришлось столкнуться. Как оказалось, это проблемы, которые волнуют и многих других людей. В моем представлении здоровье — это сочетание внешней грации и красоты и внутренней благодати, которое сопровождается ощущением радости в теле. Я не жалею, что посвятил этому свою жизнь».

Лоуэн о биоэнергетике:

 

«Биоэнергетический анализ предлагает человеку две вещи: во-первых, ясное осознание того, что человеческой природе и жизни свойственны удовольствие и наслаждение. Ни деньги, ни власть, ни успех этого дать не могут... Мы предлагаем ему это. И, во-вторых, удивительно, но у нас есть способ помочь человеку достичь этого. Я считаю, что биоэнергетический анализ не может спасти мир... пока, но он позволяет вам почувствовать себя хорошо не только благодаря тому, что вы делаете ради себя, но также благодаря тому, что вы делаете для своих близких, для природы и для жизни. И вот еще что: если у вас есть эти два основания чувствовать себя хорошо, то это чувство будет для вас реальной опорой в глубокой старости».

Лоуэн об удовольствии:

Удовольствие, о котором говорит Лоуэн, это не веселость, а глубинное внутреннее состояние. Люди, которым свойственно такое состояние, по его словам «... не относятся к тем, кто с энтузиазмом декларирует свою преданность жизни... это не приверженцы какой-то идеи, не адепты некоего вероучения. Они не стремятся к великим свершениям. Но при встрече с ними вы сразу понимаете, что перед вами особенные люди. Они излучают интенсивное чувство удовольствия. В их глазах блеск, а в движениях — осмысленность. Они смотрят на вас с интересом и слушают с вниманием. Когда они говорят, то выражают свои чувства, и все сказанное ими имеет значение. Их расслабленные тела движутся легко и непринужденно. Наблюдая за ними можно ощутить их внутреннюю жизненную энергию, которая проявляется в здоровом цвете кожи и хорошем мышечном тонусе. Вам тотчас же приходит в голову: «Вот человек, который наслаждается жизнью». И уж конечно, ни в каком лечении они не нуждаются. Находиться рядом с ними — одно удовольствие. Такие люди чувствуют свою индивидуальность и сознают свою идентичность. Они находятся в неразрывной связи со своими чувствами, везде и всюду и поэтому знают, чего они хотят и что им не нужно. Когда они говорят, то всегда выражают оригинальные взгляды, ибо не бывает двух одинаково чувствующих людей. И, полностью сознавая свои чувства, они редко теряются в обосновании своего мнения или суждения. Они не выделяются на фоне толпы, они стоят в стороне».

Приведены цитаты из книги Лоуэна «Удовольствие», а также из его интервью, выступления на конференции Международного института биоэнергетического анализа в Монте-Белло (провинция Квебек) в 1988 году и автобиографии.

 

Моему сыну Фреду, а также

Рики, Йо-Йо, Эмиру, Фейе,

которые знают,

как наслаждаться жизнью

ПРЕДИСЛОВИЕ

Вы ж, дети мудрости и милосердья,

Любуйтесь красотой предвечной тверди.

Что борется, страдает и живет,

Пусть в вас любовь рождает и участье,

Но эти превращенья в свой черед

Немеркнущими мыслями украсьте.

 

Слова Господа из «Фауста» Гете*

 

Управлять удовольствием или осуществлять над ним контроль неподвластно человеку. Удовольствие, по словам Гете, есть дар божий тем, кто отождествляет себя с жизнью, радуясь ее красоте и великолепию. В свою очередь, жизнь одаривает таких людей любовью и силой. Господь же наставляет их, своих детей и приверженцев подлинной веры: пусть удовольствие эфемерно и нематериально, держитесь за него, не забывайте о нем, ибо в нем заключен смысл жизни.

Тем не менее, у большинства людей слово «удовольствие» вызывает смешанные чувства. С одной стороны, оно ассоциируется с представлением о «хорошем». Нам хорошо, когда возникают приятные телесные ощущения, когда мы пробуем вкусное блюдо, читаем интересную книгу. И все же большинство людей считает жизнь, посвященную удовольствию, растраченной впустую. Наша положительная реакция на это слово ограничена разного рода опасениями. Мы боимся, что удовольствие приведет человека не на ту дорогу, заставит его забыть про свой долг и обязательства перед другими и, будучи неподконтрольным, может даже развратить его дух. Некоторые слышат в этом слове оттенок похоти. Удовольствие, особенно плотское наслаждение, всегда считалось главным из дьявольских соблазнов. Кальвинисты почти любое удовольствие считали грехом. Каждый человек в нашей культуре разделяет опасения, связанные с удовольствием. Современная культура больше ориентируется на эго, чем на тело, в результате чего власть стала главной ценностью, в то время как удовольствие оказалось где-то на задворках. Владеть миром и управлять своим «Я» — вот амбиции современного человека. Его постоянно преследует страх неосуществимости такой задачи и не перестают терзать сомнения в том, что ее достижение принесет с собой что-нибудь хорошее. Поскольку удовольствие, тем не менее, является поддерживающей и творческой силой личности, человек надеется на то, что, реализовав свою амбицию, обеспечит себе жизнь, полную удовольствия. Таким образом, эго подвигает человека на преследование целей, обещающих удовольствие и в то же время требующих отказаться от него. Складывающаяся в современном мире ситуация схожа с историей Фауста, продавшего свою душу Мефистофелю за обещание, которое не могло быть выполнено. Дьявол искушает удовольствием, предоставить которое не в его власти.

История Фауста со времен Гете не потеряла своей актуальности. Как пишет Бертрам Джессап в предисловии к своему переводу «Фауста» **, «магия шестнадцатого века и наука двадцатого схожи в своем стремлении или намерении доминировать и распоряжаться жизнью. Более того, значимость этого многократно усилилась с падением авторитета всемогущего Бога». Элиас Карретти говорит: «Человек сам у себя украл Бога»***. Человек получил власть осуждения и уничтожения, власть, бывшую прерогативой наказывающего Вседержителя. И теперь, при наличии власти, кажущейся неограниченной, и при отсутствии сдерживающих сил, что может помешать человеку уничтожить самого себя?[1]

Важно понимать, что все мы, подобно доктору Фаусту, готовы уступить дьявольским посулам. Дьявол есть внутри каждого из нас, воплощенный в эго, он обещает исполнение желаний при условии, что мы подчинимся его стремлению доминировать. Господство эго над личностью не что иное, как дьявольское извращение сущности человека. Эго не должно быть хозяином тела, но лишь его верным и преданным слугой. Тело, в противоположность эго, стремится к удовольствию, а не к власти. Телесное удовольствие является источником всех наших приятных чувств и позитивных мыслей. Отнимите у человека телесное удовольствие, и его переполнят фрустрация, злоба и ненависть. Его мышление станет извращенным, творческий потенциал иссякнет. У него разовьется установка саморазрушения.[2]

Удовольствие является творческой силой. Только в нем достаточно мощи, чтобы противостоять потенциальной разрушительности власти. Многие люди верят, что роль эта принадлежит любви. Но любовь, если она не пустое слово, должна опираться на удовольствие. В этой книге я покажу, как переживание удовольствия или боли влияет на наши эмоции, мышление, поведение. Я опишу психологию и биологию удовольствия, исследую его истоки в теле, в природе и во вселенной. Это поможет нам понять, что удовольствие — это ключ творческой жизни.

 

Глава 1

 

ПСИХОЛОГИЯ УДОВОЛЬСТВИЯ

 

Мораль веселья

Случайному наблюдателю может показаться, что Америка — страна удовольствия. Люди там, кажется, изо всех сил стремятся наслаждаться жизнью. Они тратят большую часть свободного времени и денег в погоне за удовольствием. Реклама, в свою очередь, отражает и эксплуатирует подобную одержимость. Почти любой продукт или услуга продаются с обещанием превратить рутину повседневной жизни в веселье. Приобрели новое моющее средство — теперь вам весело мыть посуду, новые консервы помогут легко, безо всякого труда приготовить обед, а новая машина обязательно превратит в сплошное веселье езду по нашим перегруженным дорогам. Если вам по какой-то причине все же не удалось получить обещанное от всех этих продуктов удовольствие, то на каждом шагу реклама убеждает вас сняться с места и отправиться в то или иное чудесное место, где каждый может вволю повеселиться.

Само собой, напрашивается вопрос: на самом ли деле американцы так искренне наслаждаются жизнью? Большинство серьезных исследователей убеждены, что нет. По их мнению, одержимость весельем выдает отсутствие удовольствия*. Норман М. Лобсенс опубликовал в I960 году результаты исследования, посвященного стремлению американцев к развлечениям, под заголовком «Хоть кто-нибудь счастлив?» Не найдя счастливых, Лобсенс в заключительной главе размышляет над тем, способен ли человек добиться счастья. Что же ему удалось обнаружить в своем исследовании? Что «под маской веселья скрывается растущая неспособность получения истинного удовольствия»*. Лобсенс раскрыл новую мораль веселья, существующую в Америке, которую описал следующим образом: «В наши дни важно веселиться или выглядеть так, будто вам весело, или думать, что вам весело, или хотя бы притворяться веселым... Не веселящийся человек подозрителен»***.

Такого человека считают отступником от этого нового морального кодекса. Если его попытки присоединиться к компании весельчаков заканчиваются неудачно, ему можно просто посочувствовать: «Бедный Джо!» Но если он находит такую деятельность неинтересной и бессмысленной, лучше ему тогда извиниться и подобру-поздорову поскорее покинуть группу. Он не осмелится раскрыть царящий здесь самообман, а его присутствие в трезвом и критическом настроении может произвести именно такой эффект. Он понимает, что не имеет права разрушать иллюзии и портить игры, разыгрываемые людьми друг с другом ради веселья. Став частью группы, добровольно или вынужденно, человек не может критиковать ее ценности.

Мораль веселья — не что иное, как попытка воссоздать через притворство удовольствия детства. Большинство детских игр, особенно те, которые подражают деятельности взрослых, содержат явную или подразумеваемую установку: «Давай притворимся». Притворимся, что пирожки из грязи настоящие или что Джонни «по правде» доктор. Такое притворство необходимо, поскольку оно позволяет ребенку безраздельно отдавать себя игре. Если к детской игре присоединяется взрослый, он должен принять выдуманные ситуации за реальные, в противном случае он окажется здесь посторонним. Не притворяясь, дети не смогли бы всецело и самозабвенно отдаваться игре, а без этого не было бы удовольствия.

Взрослый, который притворяется, что получает удовольствие, ставит этот процесс с ног на голову. Он занимается такими серьезными делами, как выпивка или секс, с установкой, что он делает это ради забавы. Он пытается превратить такие серьезные виды активности, как зарабатывание денег и содержание семьи в развлечение. Не удивительно, что такой подход заканчивается неудачей. Во-первых, эти виды деятельности сопряжены с серьезной ответственностью, а во-вторых, отсутствует самоотдача, столь характерная для детской игры. Мораль веселья, кажется, придумана именно для того, чтобы не допускать подобной самоотдачи. Если цель деятельности — веселье, то незачем посвящать ей себя целиком.

Одна из главных идей этой книги заключается в том, что полная самоотдача в любой деятельности является основным условием получения удовольствия. Частичная вовлеченность ведет к отделению от деятельности и возникновению напряжения. Дети обладают способностью полностью отдаваться своей игровой активности. Когда ребенок говорит, что игра была веселой, то это вовсе не означает, что ему было смешно. Он имеет в виду, что благодаря выдуманной ситуации он участвовал всем своим сердцем в игровой активности, из которой извлек море удовольствия через самовыражение.

Всем известно, что в игре дети проявляют творческий импульс, свойственный человеческой личности. Часто в этой деятельности задействована большая доля воображения. Легкость, с которой ребенок может притвориться или выдумать, указывает на богатство его внутреннего мира, являющегося для него неисчерпаемым источником эмоций и переживаний. Благодаря относительной свободе от обязанностей и давлений, воображение преобразует окружающий ребенка мир в сказку, давая неограниченные возможности для творческого самовыражения и получения удовольствия.

Творчество взрослых берет начало в том же источнике и имеет те же самые мотивы, что и творческая игра детей. Оно происходит из стремления к удовольствию и потребности самовыражения. Оно отмечено таким же серьезным отношением, которое характеризует детскую игру. И подобно детской игре, оно продуцирует удовольствие. В творческом процессе есть даже элемент веселья, ибо любое творчество начинается с фантазии — оно требует временно отказаться от всего, что известно о внешней реальности, позволяя возникнуть чему-то новому, неожиданному. В этом отношении любой творческий индивид подобен ребенку.

Взрослые не только могут притворяться и фантазировать как дети, но и делают это, хотя и с меньшей легкостью. Их воображение способно преобразить внешний вид вещей в целях игры или работы. К примеру, женщина в своем воображении полностью изменяет вид комнаты и находит немало удовольствия в применении своего творческого таланта. Она также может охарактеризовать этот процесс как приятный или забавный. Разумеется, когда дело касается реальных изменений, элемент развлекательности снижается по мере возрастания серьезности последствий. Как правило, это касается работы, и, тем не менее, работа тоже может доставлять удовольствие. Если и игра, и работа включают творческое воображение и являются приятным опытом, разница между ними заключается в значимости последствий. Взрослым может быть весело, если их деятельность не связана с серьезными последствиями и осуществляется с установкой «давай притворимся». Так, клоун становится смешным, когда притворяется, что он серьезен. Если бы он был серьезен на самом деле, это было бы не смешно. Весь юмор основан на возможности отстраниться от внешней реальности и дать свободу игре воображения.

Весело тогда, когда отстранение от реальности является сознательным актом воображения и доставляет удовольствие. Если пропадает удовольствие, с ним исчезает и веселье, это вам скажет любой ребенок. В любом притворстве дети не теряют контакта со своими чувствами и сознают свое тело. Эта внутренняя реальность никогда не исчезает: если ребенок проголодался, поранился или по какой-то другой причине потерял вдруг удовольствие, игра для него закончена. Он не занимается самообманом. Внутренняя реальность не может остаться без внимания играющего ребенка, его воображение преобразует лишь внешнюю видимость вещей.

Отрицание внутренней реальности является формой психического заболевания. Способность отличать воображение от иллюзии, творческую фантазию от самообмана зависит от способности человека сохранять верность своей внутренней реальности, знать, кто он такой и что он чувствует. Тот же самый критерий отделяет веселье как удовольствие от так называемого веселья как средства избегания жизни.

В своем воображении я могу представить себя великим ученым, отважным исследователем или талантливым художником. Но я исхожу из того, что у меня нет иллюзий относительно этих мысленных образов. Мысли могут блуждать в любом направлении, но ноги всегда должны твердо стоять на земле. Только при уверенности в своей идентичности и укорененности в реальности своего тела человек может испытывать удовольствие от притворства. Без адекватного ощущения собственного Я полет фантазии становится параноидальным бредом, и здесь уже не до веселья.

Одна из причин недостатка удовольствия в нашей жизни состоит в том, что мы пытаемся превратить в развлечение серьезные дела, и в то же время с полной серьезностью относимся к занятиям, которые должны быть источником веселья. Игры с мячом или карточные игры — это такие виды активности, которые обычно не вызывают серьезных Последствий, ими надо заниматься ради отдыха и развлечения, но люди воспринимают их так серьезно, будто жизнь или смерть зависят от их исхода. Дело не в том, что взрослые играют серьезно, ибо детям также свойственна серьезность в игре, а в том, что значимость результата омрачает все удовольствие. (Сколько удовольствия теряет игрок в гольф из-за разочарования по поводу ненабранных очков!) С другой стороны такими занятиями, которые действительно чреваты серьезными последствиями, например, секс, употребление наркотиков или быстрая езда на автомобиле, часто занимаются для «кайфа».

Современная одержимость весельем является реакцией на мрачные условия жизни. Это объясняет, почему Нью-Йорк, по праву претендующий на звание самого зловещего города, позиционирует себя как «город веселья». Поиск веселья предпринимается для того, чтобы попытаться избежать проблем, конфликтов и чувств, которые кажутся нам непереносимыми и подавляющими. Именно поэтому у взрослых веселье ассоциируется с алкоголем. Многие находят веселье в том, чтобы одурманить себя или напиться, бежать с помощью наркотиков от гнетущего чувства пустоты и скуки. О человеке, находящимся под воздействием ЛСД, говорят, что он «отправился в путешествие», что подчеркивает тесную связь с идеей бегства. Наркоман изменяет свою внутреннюю реальность, в то время как внешняя ситуация остается прежней. Ребенок, как мы уже знаем, преобразует свой образ внешнего мира, сохраняя реальность внутренних переживаний.

Концепция веселья как бегства имеет связь с идеей эскапады*. Эскапада представляет собой отвержение социальной реальности, реальности собственности другого человека, его чувств, даже жизни. Разгульная пьяная вечеринка, езда в угнанной машине, вандализм — все это попадает в категорию эскапад, создающих у их участников иллюзию веселья. Такие поступки зачастую ведут к самым печальным результатам, вряд ли способным доставить удовольствие. Молодые люди часто пускаются в эскапады, чтобы выразить свое недовольство реальностью, которая сдерживает их воображение и ограничивает возможности получения удовольствие. Если эскапады, свойственные подростковому возрасту, безобидны, то есть не представляют опасности и не носят деструктивный характер, то они становятся своего рода переходом, мостом между детством и зрелостью. Если это не так, эскапада теряет свой невинный характер и становится отчаянным шагом, предпринимаемым ради бегства от реальности.

Предаваясь погоне за весельем, взрослые теряют свою способность испытывать удовольствие. Удовольствие требует серьезного отношения к жизни, ориентации на свое существование и преданности работе. Эскапада же, несмотря на все видимое веселье, неизбежно заканчивается болью, как это бывает при любых попытках бегства от жизни.

Шандор Радо заметил, что «удовольствие — это узел, который связывает». Для меня это означает, что удовольствие привязывает нас к нашим телам, к реальности, к нашим друзьям и к работе. При наличии удовольствия в повседневной жизни у человека не возникает желание бегства.

Мораль веселья явилась заменой пуританской морали, влиявшей на поведение многих американцев на протяжении нескольких веков. Пуританство было строгим, не одобрявшим фривольности мировоззрением. Например, запрещались карточные игры и танцы. Стиль одежды и манеры ухаживаний отличались педантичностью. Пуританин посвящал себя служению Господу, что на практике означало усердно трудиться в поле и дома**. И хотя растить Детей было сравнительно легко, с урожаями это было сделать сложнее. Первым колонистам и их потомкам приходилось несладко. Борьба за выживание отнимала все силы, оставляя мало времени для веселья или игр. И все же не стоит думать, что пуританский образ жизни был лишен удовольствия. Их удовольствия были просты, они находили их в размеренной, спокойной жизни, в ее гармонии с окружающим миром. Тихое очарование деревни Новой Англии, не утерянное и по сей день, служит хорошим тому свидетельством.

Разрушение этой морали происходило под влиянием различных факторов. Эмигранты из восточной Европы и стран Средиземноморья принесли с собой невиданное ранее многообразие красок и цвета, манер и обычаев, стилей и вкусов. Результатом промышленного роста стало изобилие, постепенно расширявшее взгляды пуритан. А наука и технологии изменили представление о производительности, переведя акцент с ручного труда на механический процесс. Следствием этого стала утрата всех тех моральных принципов, которые в прошлом придавали смысл пуританской этике.

Отказ от пуританства обернулся другой крайностью. Сегодняшняя мораль веселья основана на убеждении, что «дозволено все». Для сторонников этого взгляда сдержанный человек является ренегатом или предателем. Он не только снижает степень общего воодушевления, но и подвергает сомнению их основное убеждение. Пуритане, с другой стороны, относились к любителям повеселиться тоже подозрительно, смотрели на них практически как на приспешников дьявола. Веселье, считали они,— от дьявола, и, стало быть, через него дьявол и его козни проникают в нашу жизнь. Настоящее веселье позволяет нам радоваться жизни. Однако если мы не хотим уподобиться дьяволу, то не следует принимать принцип вседозволенности как норму поведения.

Мы увидели, что удовольствие является важнейшим составляющим веселья, но не все, что считается весельем, доставляет удовольствие. В следующем разделе нам предстоит исследовать значение счастья и его взаимосвязь с удовольствием.

Мечта о счастье

Детство, по общему мнению, является счастливейшей порой в жизни человека. Дети, тем не менее, не осознают своего счастья. Если спросить ребенка, счастлив ли он, — он вряд ли найдет, что ответить. Я очень сомневаюсь, что ему известен смысл этого слова. Зато он точно скажет вам, весело ему или нет. Для взрослых характерно воспринимать свои ранние годы как счастливую пору, поскольку в ретроспективе они кажутся безоблачными, свободными от тревог и проблем, сопровождающих зрелость. Однако прошлое, как и будущее, всего лишь фантазия. Только настоящее реально.

Связана ли мечта о счастье с фантазией о будущем или представлением о прошлом? Это только мечта или счастье действительно существует в реальности настоящего? Есть ли среди нас по-настоящему счастливые люди? На эти вопросы у меня нет точного ответа. Возможно, человек, посвятивший всю свою жизнь высшей цели, чувствует себя счастливым. Например, монахиня, которая день за днем преданно служит Господу, могла бы искренне сказать: «Я счастлива». Однако ее жизнь во многом аналогична жизни ребенка. Находясь под опекой матери-настоятельницы, она не сталкивается ни с одной из тех обязанностей, что выпадают на долю взрослого человека. Посвятив себя Господу, она устранилась от всех мирских тревог и освободила свое сознание для созерцания величия Бога. Но эта ситуация уникальна и отчасти нереальна, если сопоставить ее с жизнью обычной женщины.

Конфуций однажды сказал, что не может быть счастлив, пока хоть один человек испытывает страдания. Один страдающий индивид был облаком в его небе, омрачающим идиллию совершенства. Если совершенство — критерий счастья, тогда счастье является мечтой, которую невозможно реализовать полностью. Тем не менее, оно может быть объектом наших устремлений, ибо все мы ищем совершенства, хотя и признаем его недостижимым идеалом.

Декларация независимости гарантирует всем людям право на жизнь, свободу и стремление к счастью. При этом она мудро воздерживается от заявлений, гарантирующих нечто большее, чем легитимность вышеперечисленных целей.

Я слышал, как люди восклицали: «Я так счастлив!», когда в их жизни случалось какое-нибудь радостное событие. И у меня нет сомнений в их искренности. Я помню ликование, охватившее всех после окончания второй мировой войны. На день или два, в некоторых случаях дольше, человеческий дух воспарил, когда пало тяжелое бремя войны, и сердца были освобождены от тяжести этой трагедии. Однако через короткий срок людям пришлось направить все силы на решение других проблем, их сердца оказались отягощены другими заботами. Счастье было реальным, но кратковременным.

Один восточный царь однажды отметил: «Более тридцати лет я делал все, что хотел, ублажал любую свою прихоть, и все же я могу сказать, что за все эти годы испытал не больше одного-двух моментов счастья». Если могущественный правитель не может достичь состояния счастья, насколько сложно это должно быть для обычного человека? Однако я не согласился бы с мнением Лобсенса, что человек не создан для счастья. Я не знаю, для чего создан человек. Я бы сказал, что счастье — это чувство, которое возникает в особых ситуациях и исчезает, когда ситуация меняется.

Возвращение сына с войны — это счастливейшее событие для матери. Пока она ждет его, она только и думает о том, как была бы счастлива, если бы Джон пришел домой. Его возвращение на время наполнит ее счастьем, и тогда она скажет: «Я так счастлива». Под этим она подразумевает, что счастлива, потому что сын вернулся. В то же время она может быть очень несчастной, потому что другой сын до сих пор на войне или серьезно болен муж, или... или... Ее ощущение счастья связано с конкретным случаем и не является отражением всей ее жизни.

Если кто-то скажет, что счастлив, мы сочтем уместным спросить: «Почему ты счастлив? Ты выиграл в лотерее?»

Мы считаем само собой разумеющимся, что человек может быть счастлив лишь по определенному поводу. Мы не настолько наивны, чтобы верить в счастье без причины. Причиной может быть избежание неприятностей или удача, финансовая или любая другая; все, что способно привести человека в состояние восторга, хотя бы на мгновение.

Ощущение счастья возникает, когда человек перемещается за границы своего «Я», можно сказать, находится вне себя. Это особенно заметно, если посмотреть на влюбленного. Такой человек не ходит, а буквально летает; его ноги, кажется, не касаются земли. Он находится не только вне себя, но также и вне этого мира. На время мирская оболочка спадает, как кокон у бабочки. Он чувствует себя свободным от всех забот своего эго, и именно это освобождение лежит в основе ощущения счастья.

Идея освобождения подразумевает предшествующее заключение, так что можно сказать, что счастье — это освобождение от состояния несчастья. Если некая определенная ситуация делает нас несчастными, то мы будем переживать изменения этой ситуации как счастье. Человек, который несчастен из-за своего бедственного финансового положения, был бы счастлив, узнав о доставшейся ему в наследство крупной сумме денег. Если преследование счастья стало на сегодняшний день всеобщим делом, то это Должно означать, что дух большинства людей обременен тяжким грузом невзгод. Люди способны также представить себе будущее, в котором все заботы остались позади. Именно эта картина является их мечтой о счастье. Без мечты невозможно было бы узнать счастье.

Когда доставляющая неприятности ситуация меняется к лучшему, то это похоже на исполнившийся сон и это сходство усиливается из-за возникающей эйфории. Человеку Трудно поверить в то, что случившееся — правда, происходящее кажется ему слишком нереальным. Если ощущение счастья становится интенсивным, человек может сказать: «Не могу поверить, что все это происходит на самом деле, Наверное, я сплю». Разум, ошеломленный потоком возбуждения, теряет связь с реальностью. «Дай мне снова прикоснуться к тебе, — говорит сыну мать, находясь вне себя от радости, — я не могу поверить, что это правда». Человек может ущипнуть себя, чтобы убедиться, что он не спит. И подобно сну, счастье тоже быстро блекнет, оставляя лишь приятное воспоминание. Эйфория рассеивается по мере того, как проблемы и заботы повседневной жизни занимают доминирующее положение в нашем сознании.

Счастье и радость относятся к категории трансцендентных опытов, которые прерывают обыденное течение человеческой жизни. В таких состояниях дух человека воспаряет, принося ощущение восторга. К сожалению, любой трансцендентный опыт ограничен во времени. Дух не может оставаться свободным. Он возвращается в тело, свою физическую оболочку, а заодно и в тюрьму «Я», где снова попадает под гегемонию эго с его ориентацией на реальность.

Мы все чувствуем, что жизнь должна быть чем-то большим, чем борьбой за выживание, что она должна быть наполнена радостью и любовью. И если любви и радости нет в нашей жизни, мы, мечтая о счастье, устремляемся на поиски веселья. Нам невдомек, что подлинное основание для радости — это удовольствие, которое мы чувствуем в своем теле, и без этого удовольствия от существования в теле жизнь превращается в суровое выживание, сопровождающееся постоянным ожиданием трагедии.

 






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных