О том, как была похищена Нестан-Дареджан
Взяв письмо, гонец уехал. На вершине старой башни Я стоял в глубокой думе, Вспоминая день вчерашний. Тщетно вдаль вперял я очи – Бесприютны и убоги, Только два скитальца бедных По пустынной шли дороге.
Как мое забилось сердце, Рассказать я не умею: То была Асмат, рабыня, И слуга спешил за нею. Дева шла, рыдая горько. Я воскликнул: «Что случилось?» – «Горе нам! – Асмат сказала. – Наше солнце закатилось».
Обезумевший от страха, Я спустился к ней навстречу. «Витязь, – дева продолжала, – Слушай, я тебе отвечу. Не обрадую тебя я, Но и ты меня не радуй, Умертви меня на месте, Смерть да будет мне наградой.
Слушай, витязь. Рано утром Весть о смерти хорезмийца До ушей достигла царских. Услыхав, что ты – убийца, Царь сражен был прямо в сердце, Плакал, гневался немало, За тобой послал погоню, Но погоня запоздала.
«О, – воскликнул царь, – понятен Мне поступок Тариэла: Он любил мою царевну, За нее он дрался смело. Полюбив, на смертном ложе Умирал он от недуга. Ах, они видались тайно И смотрели друг на друга!
Но клянусь я головою, Что разделаюсь с сестрою. Бог свидетель мне – злодейку Не оставлю я живою. Не она ль мою царевну, Деву, лучшую на свете, Нерадивая старуха, Ввергла в дьявольские сети!»
Редко царь страны индийской Головой своею клялся. Но, поклявшись, он от клятвы Никогда не отрекался. Поняла Давар-колдунья, Что близка ее могила, И свою слепую злобу На царевну обратила.
«Ты, негодница, в убийстве Чужеземца виновата! Ты виной, что я погибну От руки родного брата! Так запомни же: отныне, Как бы ты ни захотела, Никогда не встретишь больше Полководца Тариэла».
И Давар с великой бранью На царевну напустилась, С криком волосы рвала ей, Колотила и глумилась. Беззащитная царевна, Трепеща, упала на пол. Мы не смели заступиться, Только молча каждый плакал.
И тогда вошли с ковчегом Два раба из рода каджи [6]. Лица были их ужасны И тела чернее сажи. Повлекли они царевну, Посадили в глубь ковчега, И была царевна наша В этот миг белее снега.
Пронесли они царевну Мимо окон прямо к морю. Обнажив кинжал широкий, Предалась колдунья горю. «Царь идет, – она стонала. – Как пред ним я оправдаюсь?» И, пронзив себя кинжалом, Пала, кровью обливаясь».
Тут Асмат остановилась, Не сумев сдержать рыданья. «Витязь, сжалься надо мною! До последнего дыханья Я была верна царевне. Ах, убей меня на месте! Недостоин жить на свете, Кто принес такие вести!»
«Успокойся! – я ответил. – В чем вина твоя, сестрица? На друзей моих любимых Разве я могу сердиться? Буду странствовать я в море, Обойду кругом я сушу, Но найду мою царевну И тюрьму ее разрушу».
Ах, мое больное сердце Стало каменным от горя! Вместе с верными друзьями Я немедля вышел в море.
Наш корабль блуждал по морю, Дни тянулись, как недели, Но напасть на след царевны Мы, скитальцы, не умели.
Год прошел в великих бедах. Обессилены недугом, Корабельщики-герои Умирали друг за другом. Сердце бедное от горя Разрывалося на части. Но пойдет ли против неба, Кто его покорен власти?
Я корабль направил к суше, Вышел на берег с друзьями. Вдалеке виднелся город, Весь украшенный садами. И пошел я вдаль, гонимый Беспощадною судьбою. Лишь Асмат с двумя рабами Поспешила вслед за мною».
Сказание девятое.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|