ОМ А ХУНГ ВАДЖРА ГУРУ ПЕМА СИДДХИ ХУНГ

(можно использовать как «тему» сатипттханы Осознанности в ритрите).

Этими размышлениями можно руководствоваться и в Бардо Ясного Света между жизнями – Природы Основы «Я Сознания» (Сознания); в Сновидениях; в моменты «разворота» Бардо (20-21 день) и Активного Засыпания и Пробуждения в течении ночи, а также в повседневных состояниях жизни для Пробуждения «Я Сознания», непосредственно в Бардо Жизни, что может существенно изменить Все. Это Основа Йоги Трансформации). Это Основа Пути Бодхисаттвы– Чод па, Основа Взаимоотношений.

Какие бы благодеяния мы ни накопили за тысячу кальп,

Будь то поклонение Сугатам или даяние -

Мгновенная вспышка гнева может все это уничтожить.

Нет зла страшнее ненависти, и нет подвижничества превыше терпения.

И потому усердно подвизайся в терпении, прибегая к многообразным методам.

Ум не познает покоя, не найдет ни счастья, ни радости,

Сна лишится, утратит стойкость, если иглы гнева терзают сердце.

Господин, исполненный ненависти, может пасть от рук даже тех,

Кого он наделяет богатством и почестями.

Близкие и друзья будут его опасаться.

Даже познавшие его щедрость не станут ему служить.

Одним словом, ничто не подарит счастья гневливому человеку.

Всякий, кто признает недруга в гневе, порождающем такие страдания,

И одолеет его в упорном бою, познает счастье и здесь, и в иных мирах.

Недовольство, возникающее во мне, когда нечто происходит вопреки моей воле

Или препятствует исполнению моих желаний, - это пища для гнева, меня разрушающего.

И потому должен я лишить пищи этого недруга, ибо он только и делает,

Что причиняет мне вред.

Что бы ни выпало мне на долю, пусть неизменной будет радость моя.

Ибо в печали я не достигну желаемого, и мои добродетели истощатся.

К чему печалиться, если все можно еще поправить?

И к чему печалиться, если ничего уже поправить нельзя?

Ни себе, ни своим друзьям ты не желаешь страдания и презрения,

бесчестия и оскорблений. Врагам же - наоборот.

Причины счастья редки, а причины страданий весьма многочисленны.

Но без страданий невозможно освободиться из колеса бытия,

так будь же стоек, мой ум!

Аскеты Карната и сыновья богини Кали понапрасну предают свое тело огню и мечу. Так неужели не хватит мужества у меня, устремленного к Пробуждению?

Нет ничего, к чему постепенно нельзя было бы себя приучить.

И потому, привыкнув превозмогать небольшие страдания,

сумеешь вытерпеть и великие муки.

И разве ты не считаешь ничтожными такие страдания,

Как укусы жуков, слепней и комаров жажду, голод и сыпь на теле?

Сноси терпеливо жару и холод, ветер и дождь, странствия и болезни, кабалу и избиения, А иначе твои страдания будут приумножаться.

Одни при виде собственной крови обретают особую смелость и стойкость.

Другие же, увидев чужую кровь, теряют сознание.

И стойкость, и малодушие берут начало в уме.

И потому не поддавайся страданиям и превозмоги свою боль.

Даже в страдании мудрецы сохраняют ясность и невозмутимость ума.

Ибо это сражение с клешами, а во всякой битве немало мучений

Героями величают тех, кто, невзирая на все страдания,

Одолел врагов своих - ненависть и страсть.

Остальные же умерщвляют лишь трупы.

К тому же, страдание обладает благими свойствами,

ибо в страждущем гордыня усмиряется,

Пробуждается сочувствие ко всем существам в сансаре,

страх перед пагубным и стремление к Победителям.

Если я не гневаюсь на желтуху - источник страшных мучений,

тогда к чему гневаться на живущих, ведь они также - жертва условий?

Хотя никто не желает болеть, болезни все же приходят.

Подобно этому, хотя никто не желает гневаться,

гнев вспыхивает вопреки нашей воле.

Не помышляя: «Да разгневаюсь», люди, сами того не желая, приходят в ярость.

Так же и гнев вспыхивает, не помышляя: «Да возникну».

Все зло, какое только существует на свете,

и всевозможные изъяны появляются в силу условий.

Ничто не возникает само по себе.

Собрание условий не имеет намерения: «Да возникнет...»,

И порождаемое ими не имеет намерения: «Да возникну».

То, что якобы является праматерией, и то, что описывается как «я»,

Не появляются на свет, помыслив: «Да возникну».

Поскольку они не возникают, они и не существуют.

Как же могут они пожелать появиться?

Поскольку («я») было бы постоянно связано с объектами (восприятия),

Эта «связь» никогда бы не прекращалась.

Если бы атман был вечен, он был бы бездеятелен, как пространство.

И даже попав в иные условия, какие деяния он, неизменный, мог бы совершить? Как может атман совершать деяния,

если в момент деяния он остается таким же, как прежде?

Если же он совершает деяние в силу связи с чем-то иным,

какова связь между «Атманом» и «деянием»?

Итак, все зависит от определенных «причин», которые также от чего-то зависят. Зачем же, осознав это, гневаться на явления, подобные призракам?

Тогда укрощать гнев было бы неразумно, ибо кто и что стал бы обуздывать?

Это разумно, ибо в силу зависимого возникновения страдание отсекается.

И потому, видя, как недруг или благожелатель совершает неправедное деяние,

Я сохраню безмятежность, думая: «Это есть следствие условий».

Если бы все совершалось по желанию существ, тогда бы никто не ведал страданий. Ибо страдания кто желает?

По невнимательности люди ранят свои тела о шипы и другие предметы.

А желая заполучить женщин и прочее, они приходят в ярость и отказываются от пищи. Есть и такие, кто вешается, со скал бросается в пропасть,

Глотает яд и вредоносную пищу, уничтожает себя пагубными делами.

Если под влиянием клеш они лишают жизни даже свое драгоценное «я»,

Как могут они не причинять вред телам других живущих?

Даже если не питаешь сочувствия к тем, кто в плену своих клеш

Совершает самоубийство, разве мыслимо на них гневаться?

Если такова уж природа незрелых существ - причинять зло другим,

Тогда злиться на них столь же нелепо, как гневаться на огонь за то, что он обжигает. А если их порок случаен, и они добры по своей природе,

Тогда злиться на них столь же нелепо, как гневаться на небо за то, что дым застилает его. Я гневаюсь не на палку - источник боли моей, но на того, кто ею орудует. Но ведь им движет ненависть, значит, на ненависть и следует гневаться. В прошлом, я причинял такую же боль другим существам.

И если теперь они мне наносят вред, я сам это заслужил.

Меч врага и тело мое - вот причины страданий.

Так на кого же мне гневаться - на меч,

схваченный им, или на тело, обретенное мною?

Это тело подобно болезненному нарыву,

прикосновения к которому вынести невозможно.

Если в слепой жажде я сам за него цепляюсь,

на кого же мне гневаться, когда возникает боль?

Неразумный, я не желаю страданий, но желаю причин страданий.

И если из-за моих пороков приходит страдание,

Как могу я гневаться на других?

Своими деяниями я породил и эту боль, и лес деревьев с мечами-листьями,

И птиц адских миров. Так на кого же мне гневаться?

Мои собственные поступки побуждают других мне вредить.

Из-за моих деяний они идут в миры ада. Так не я ли гублю их?

Оперевшись на них, я избавлюсь от многих пороков, подвизаясь в терпении.

Они же из-за меня надолго канут в мучительные адские миры.

Именно я причиняю им вред, они же мне помогают.

Почему же, совершив отвратное, ты еще и гневаешься, злобный ум?

Если мои намерения добродетельны, я избавлю себя от адских миров.

Так я сумею защитить себя, но как уберечь существ?

Если на зло я отвечу злом, их это не защитит.

Я же нарушу нормы нравственного поведения,

и от истинного подвижничества не останется и следа.

Поскольку ум бестелесен, никто не сумеет причинить ему вред.

Но из-за привязанности к телу его терзают страдания.

Ни презрение, ни злая речь ни бесчестье не причиняют вреда этому телу.

Отчего же, ум, ты впадаешь в ярость?

Неприязнь существ ни в этой,

ни в следующей жизни не сможет меня уничтожить.

Почему же тогда я бегу от нее?

Не потому ли, что их неприязнь помешает мне стяжать блага земные?

Но ведь все, обретенное мною, исчезнет, и только мои пороки меня не покинут.

И потому лучше уж умереть сегодня, чем прожить долгую, но порочную жизнь.

Ибо даже если жить долго, все равно не миновать смертных мук.

Допустим, один человек пробуждается ото сна,

в котором он счастлив был целую сотню лет,

А второй пробуждается ото сна,

в котором он счастлив был только одно мгновение.

Когда они пробудятся, разве вернется блаженство?

Так же и жизнь, коротка она или длинна, в смертный час оборвется.

Даже если я накоплю множество благ земных

и проведу в блаженстве долгие годы,

Словно ограбленный, я уйду из этого мира с пустыми руками и без одежды.

С помощью благ земных я могу искоренить пороки и обрести заслуги.

Но если я стану гневаться из-за них, разве не истощатся мои заслуги

и не приумножатся пороки? Так смысл жизни моей будет утрачен.

Ибо что толку от жизни того, кто совершает лишь неблагое?

Если ты, ум, гневаешься на тех,

из-за чьих злых речей существа теряют веру в меня,

Тогда почему ты не гневаешься, когда унижают других?

Если ты терпеливо сносишь неприятное, сказанное о других,

Тогда почему ты не можешь стерпеть злые слова о себе,

Ведь они сказаны о возникновении клеш?

Неразумно гневаться на людей, оскорбляющих и оскверняющих

Изображения, ступы и святую Дхарму,

Ибо невозможно нанести ущерб Буддам и Бодхисаттвам.

Как было сказано выше, не позволяй себе гневаться на тех,

Кто причиняет зло учителям, близким и друзьям,

Осознавая, что это происходит в силу условий.

И живое, и неживое приносит вред существам.

Почему же ты гневаешься лишь на живое? Сноси терпеливо всякое зло.

По неведению один совершает зло, а другой по неведению гневается.

Кого из них назовем безупречным, а кого - злодеем?

Зачем прежде совершал я все то, из-за чего другие теперь мне причиняют вред?

Все пожинают плоды своих деяний. Кто я такой, чтобы это изменить?

Осознав это, должен я усердно творить благое,

дабы все существа питали любовь друг к другу.

Когда огонь, охвативший один из домов, готов перекинуться на другой,

Убирают солому и все то, что способствует распространению пламени.

Подобно этому, когда пламя ненависти охватывает ум из-за его привязанности,

Отбрось ее, не мешкая, в страхе, что заслуги твои сгорят.

Если приговоренному к смерти отрубят лишь руку, не благо ли это?

И если ценою земных страданий избавишь себя от ада, не благо ли это?

Если не под силу тебе превозмочь ничтожные страдания этой жизни,

Тогда почему не отвергнешь гнев - источник мучений ада?

Из-за гнева тысячи раз я горел в аду,

но от этого не было пользы Ни мне самому, ни другим.

А страдание этой жизни(результат деяний) не сравнимо с муками ада,

Оно приносит великое благо. И потому должен я только радоваться такому страданию, всех избавляющему от мук. И если кто-то обретает радость и счастье, прославляя достоинства других существ,

Отчего, ум, и ты не возрадуешься, их прославляя?

Радость, которую ты обретешь, «прославляя существ», видя и осознавая их Изначальную Природу, ничем ниотличную от твоей собственной - есть источник чистого удовольствия, не запрещенного Совершенными, это есть высшее средство доброжелательности.

Если же ты не желаешь видеть счастье других существ,

думая, что оно принадлежит только им,

Тогда также перестань давать и брать вознаграждения и дары,

Помни все сказывается на проявленном и непроявленном.

Когда прославляют твои совершенства,

Ты желаешь, чтобы другие были счастливы вместе с тобой.

А когда превозносят совершенства других, а сам ты радоваться не в силах.

Желая счастья всем существам, ты породил Бодхичитту.

Как же можешь ты гневаться, Когда они сами находят счастье?

Если желаешь, чтобы все существа стали Буддами, которым поклоняются в трех мирах, как же ты можешь терзаться, видя, как им воздаются мирские почести, а тебе нет? Ведь они тоже стали Буддами и ты сам помогал им в этом.

Когда родственник, находящийся на твоем попечении,

Которому ты должен жертвовать множество вещей,

Сам находит средства к существованию, иногда забывая о тебе,

Как можешь ты гневаться на него и не радоваться?

Ведь он уже сам «находит» средства к тому чтобы жить.

Если ты даже этого не желаешь живым существам,

Как можешь ты желать, чтобы они обрели Пробуждение?

И разве есть Бодхичитта в том, кто гневается,

когда другим достаются мирские блага?

Что за дело тебе, одарят другого или нет, вспомнят о тебе или нет?

Получит ли он этот дар, ты, или кто-то другой?

Или кто-то, не ты, останется в доме

благодетеля – тебе же самому ничего не достанется?

Скажи, почему ты не гневаешься за это на себя самого, растерявшего заслуги,

расположение людей и достоинства,

порождая причин для стяжанияx и потерь?

Сотворив дурное, ты не только не знаешь раскаяния,

но еще и желаешь соперничать с теми, кто творит благие дела.

Даже если твой недруг в унынии, что за радость в том для тебя?

К чему желать ему зла, твое желание

вреда ему не причинит, но приеведет зло к тебе?

Распознай Основу зерцалоподобной мудрости и осознай ее природу.

И даже если он будет страдать, как ты того желал, тебе-то что за радость?

Если ты скажешь: «Я буду этим доволен», что может быть губительней этого?

Ужасен крючок, заброшенный рыбаками-клешами.

Если я на него попадусь, стражи ада уж точно сварят меня в своих котлах.

Восхваления, слава и почести не идут в заслугу и не продлевают жизнь.

Они не прибавляют сил, не избавляют от болезней, и не услаждают тело.

Если бы знал я, что именно приносит истинную пользу,

разве стал бы я их ценить?

Но если все, к чему я стремлюсь, суть наслаждения ума,

Не лучше ли посвятить себя вину, играм и прочим утехам?

В поисках славы люди пускают по ветру богатство и жертвуют жизнью.

Но что толку в пустых словах похвалы?

Когда мы умрем, кому принесут они радость?

Когда мы лишаемся славы и восхвалений,

наш ум уподобляется маленькому ребенку,

Рыдающему в отчаянии при виде того, как рушится его песочный замок.

Поскольку слово не является одушевленным,

оно и не помышляет меня восхвалять.

Но радость того, кто хвалит меня, есть источник моего счастья.

Но что мне от того, если кто-то иной находит радость,

восхваляя другого или даже меня самого?

Эта радость принадлежит лишь ему одному, мне не достанется и малой толики.

А если сумею я разделить с ним его счастье, значит,

всегда должен я так поступать.

Почему же тогда я несчастлив, когда другие находят радость в любви к кому-то иному? И потому несуразна радость, возникающая во мне при мысли: «Меня восхваляют». Это - всего лишь ребячество.

Восхваления и прочее отвлекают меня и рассеивают печаль сансары.

Я начинаю завидовать обладающим достоинствами и злюсь, видя их достижения. И потому те, кто усердно старается лишить меня славы и почестей,

Разве не защищают они меня от неблагих уделов?

Я, устремленный к освобождению, не должен сковывать себя почестями и стяжанием. Как же я могу ненавидеть тех, кто меня избавляет от этих пут?

Как могу я гневаться на тех, кто, словно по благословению Будды,

закрывает врата предо мною, идущим к страданию?

Неразумно гневаться на того, кто препятствует мне в обретении заслуги,

Ибо нет подвижничества равного терпению.

Так разве не в этом должен я подвизаться?

И если из-за своих пороков я здесь не проявляю терпения значит,

я сам создаю препятствия для обретения заслуги.

Если без первого не возникает второе, а с появлением первого,

появляется и второе, значит, первое является причиной второго.

Как же может оно являться препятствием?

Ибо нищий, пришедший в нужное время, не является преградой для щедрости.

И нельзя сказать, что посвящающий

в монахи есть преграда для получения посвящения.

Много нищих существует на свете, но нелегко повстречать злодея.

Ибо если я не причинял боль другим, мало кто станет мне вредить.

И потому, как сокровищнице, появившейся в доме моем безо всяких стараний с моей стороны, должен я радоваться недругу, ибо он содействует мне в деяниях Бодхисаттвы. Вместе с ним мы обретем плоды терпения.

И сначала следует их поднести ему, ибо именно он - причина терпения.

Если скажешь, что недруга не за что почитать, ибо у него нет намерения тебе помогать подвизаться в терпении, тогда за что почитать святую Дхарму,

Ведь и у нее нет намерения служить причиной твоих достижений?

«Моего недруга не за что почитать, ибо у него есть умысел мне навредить».

Но как мог бы я проявить терпение, если бы он, словно лекарь,

стремился мне принести добро?

И если терпение возникает лишь при встрече со злонамеренным умом,

Значит, он один есть причина терпения.

Должен я почитать его, как святую Дхарму.

Есть «Поле живущих», - молвил Мудрый, - есть «Поле Победителей»,

почитая тех и других, Многие достигали высшего совершенства.

И если и живущие, и Победители в равной степени способствуют обретению качеств Будды, Отчего же я не почитаю живущих так же,

как почитаю Победителей?

Конечно, не благостью намерений, но плодами схожи они.

В этом и состоит величие живущих, и потому они равны Буддам.

Заслуга (Опыт), возникающая при почитании праведных существ,

Свидетельствует о величии живущих.

А заслуга, порождаемая доверием Будде, говорит о величии Будд.

И потому живущие равны Победителям, ибо помогают обрести качества Будды.

Однако никто из живущих одними (без осознанности) своими благими свойствами Не сравнится с Буддами - Безбрежным Океанам Совершенств.

И если в ком-нибудь проявится хотя бы мельчайшая частица

Бесподобного собрания совершенств, даже подношения трех миров

Не хватит, дабы воздать ему почести.

Итак, живущие содействуют проявлению высших качеств Будды.

Именно в этой связи их надлежит почитать.

Да и что, кроме почитания живущих, может стать наградой истинным друзьям,

Приносящим неизмеримую пользу?

Служа живым существам, вознаградишь тех,

кто ради них жертвует жизнью и спускается в ад Авичи.

И потому должен я приносить пользу людям,

даже если они мне причиняют великое зло.

И если ради них мои Повелители не щадят даже самих себя,

Так почему же я, глупец, преисполнен гордыни? Отчего я не служу им?

Счастье живущих приносит блаженство Мудрейшим из мудрых,

А их страдание Мудрецам приносит печаль.

Радуя существ, подаришь счастье Мудрейшим из мудрых,

А причиняя им зло, причинишь его и Мудрецам.

Подобно тому, как желаемое не приносит счастья уму,

если тело объято пламенем, так не в силах радоваться Милосердные,

когда существам наносится вред.

И потому я, причинивший зло живым существам и опечаливший Великомилосердных, сегодня раскаиваюсь в своих неблагих деяниях.

О, Мудрецы, простите мне те огорчения, что я Вам доставил.

Отныне, дабы порадовать Татхагат, стану я служить миру всем своим сердцем.

Пусть мириады существ коснутся ступнями моей головы

И повергнут меня на землю, буду я радовать Покровителей Мира.

Милосердные, без сомнения, видят себя во всех живущих.

А потому существа и есть Покровители. Как же можно их не почитать?

Лишь так я сумею обрадовать Татхагат, лишь так я смогу достичь своей цели.

Лишь так можно рассеять страдания мира.

И потому лишь это следует мне исполнять.

Если слуга правителя истязает толпы людей, дальновидные, даже имея возможность, не станут на зло ответствовать злом, ибо видят они, что этот «слуга» не одинок, за ним - мощь правителя.

А потому не стоит недооценивать слабых существ,

нам причиняющих вред, ибо за ними - стражи ада и Милосердные.

Поэтому радуй живых существ, как подданные радуют грозного царя.

Разве мог бы разгневанный царь причинить тебе адские муки, которые ждут тебя,

Если ты принесешь страдание живущим?

Разве мог бы милостивый правитель даровать тебе Состояние Будды, которое обретешь, принося радость живущим? Да и что говорить о состоянии Будды...

Неужели не видишь ты, что и в этой жизни богатство,

слава и счастье - все есть плод радости, подаренной живым существам?

Ибо в сансаре терпение порождает красоту и здоровье, известность, долголетие

И великое блаженство Чакравартинов.

Шантидева

Будда Бодхисаттва Дакшина Калика помогает в преобразовании воспроизводящей силы жизненного потока «корневых ядов» - Трипитаки: чинва, мугпа, гопа - вялость, неясность и возбуждение, сохранять осознанность и не терять Лхатонг Ясности Преобразования..

Это подобно восхождению «астральной» шакти, задействуется канал Аварахан. Жизненное дыхание циркулирует в сети, образуемой восемью главными энергетическими каналами с основанием в смертном затворе. Дыхание по энергетическим каналам, связанных с мозгом и с подошвами ног (дыхание идущее вверх и дыхание идущее вниз) либо накапливается, либо рассеивается исключительно из-за полости смертности.

Эти дыхания связаны через канал аварахан с самана ваю, ее замками смертности и с внутренними органами, через которые сознание чувств проявляет себя и накапливает опыт – основу «поверхностного сознания».

От состояния чувственного сознания зависит состояние осознанности «Я Сознания», которое проявляет, выражает себя через воспроизводящие органы чувственного сознания: речи – язык; слуха – речевой аппарат (ротовая полость со всеми ее функциями); умозрительное сознание – способность действовать, мыслить; вкусовое – накапливающее опыт и контролирующее жизненную силу и тактильное, позволяющее воспринимать и анализировать окружающее пространство.

Шесть типов Сознаний взаимосвязаны с шестью объектами чувствственного сознания через энергетические центры - кашинас «чакры» с нервной системой организма через канал думмо – с перефирийной нервной системой – позвоночник, и дань тяни с цнс. Эта основа ума – поверхностного сознания «Я», которая есть основа (подсознание) сознания Бардо Ночи.

Внешне хватаемые умом – поверхностным сознанием «Я» объекты имеют шесть аспектов, соответствующих шести чувствам умозрительного восприятия:

1.глаза - формы для зрительного восприятия, воспроизводящие формы

2.нос - запахи для обонятельного восприятия, воспроизводящий запах

3.уши – звуки для слухового восприятия, воспроизводяшие звук

4.язык – вкус для вкусового восприятия, воспринимающий вкус

5.кожа – осязаемое для тактильного восприятия, воспринимающая соприкосновение

Мантра Дакшина Калики сонаправляет движение энергий страстей и «приводит» в созерцательное состояние сознание Бардо Дня и Барда Ночи. Это позволяет увидеть свою собственную природу и основу.

Видение приводит в движение потоки Основы Сознания через центры осознанного сознания - грантхи, которые формируют осознанный напраленный мыслепоток.

Эта активация жизненных потоков ваю очищает (сублимирует яды, и выводит шлаки), жэизненную силу через.

1.голос - удана

2.потовыделение - прана

3.циркуляция крови - вьяна