Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






на речных путях Восточной Европы

Первым политическим событием в истории древнерусского государства считается факт призвания в 862 г. варяжских князей Рюрика, Синеуса и Трувора, положивших начало правящей в России до конца XVI в. династии. «И пошли за море к варягам, к руси. … Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами». Призвание князей из-за моря, от которого начинается отсчет российской истории (именно в 1862 году официально праздновалось тысячелетие России) стало одновременно отправной точкой для более чем двухвековой болезненной дискуссии о роли варягов, выходцев из Скандинавии, на раннем этапе отечественной истории.

Спор между «норманистами» и «антинорманистами» никогда не существовал в рамках чистой академической науки, он всегда выходил в плоскость идеологии, превращаясь в спор между «патриотами», которые не могли допустить и мысли об участии выходцев из Скандинавии в процессе образования русского государства и «космополитами», допускавшими такую возможность. Споры, начиная с эпохи М.В.Ломоносова, были страстными, накал эмоций – нешуточным. Однако, к началу XXI в., проблему, в рамках академической науки, можно считать решенной. Накопление археологических источников, полученных в результате систематических исследований памятников IX-XI вв., позволяет адекватно оценить роль различных этносов, в том числе и варягов, в процессе формирования древнерусского государства, которое изначально складывалось на многонациональной основе. Викинги, безжалостные грабители и пираты, наводившие ужас на всю Западную Европу внезапными набегами, на территории Восточной Европы сыграли иную, конструктивную роль – роль кристалла соли, который способствовал ускорению социальных и политических процессов. Отчаянные путешественники и смелые воины, умелые кораблестроители, «гребцы», они активно участвовали в освоении речных путей, втягивая местную элиту в международную торговлю и военные походы, что способствовало концентрации в ее руках значительных богатств. Символично, что именно к финскому наименованию выходцев из Скандинавии «ruotsi» (гребцы) восходит само название «русь», изначально обозначавшее этносоциум, сложившийся на северо-западе, в Поволховье, а затем перешедший на название всего государства. На выставке «Меч и златник», посвященной 1150-летию образования древнерусского государства именно скандинавская составляющая материальной культуры становится воплощением идеи власти, идеи государственности.

Реки огромного пространства Восточной Европы послужили своеобразным «костяком», вокруг которого сложилась территория Древнерусского государства. Вдоль рек шло расселение славянских племен, Реки служили не только внутренними коммуникациями, но и важнейшими артериями, связывавшими Русь с внешним миром. С речными путями связано и возникновение первых раннегородских центров.

Речные торговые пути формировались постепенно, в освоении их различных частей принимали участие различные народы, населявшие восточную Европу (славяне, балтские и финно-угорские племена, волжские болгары, хазары). Однако о речных путях Восточной Европы как о системе трансъевропейских коммуникаций можно говорить лишь с конца VIII-IX вв. Основными путешественниками IX-X вв. были купцы, которые, в зависимости от обстоятельств, легко превращались в воинов – участников дальних грабительских походов. Миниатюрные весы (Кат. № 280) и наборы гирек (Кат. № 124–127, 129–133, 208–215) для взвешивания серебра часто находят вместе с предметами вооружения среди инвентаря языческих погребальных сооружений, курганов, расположенных около поселений на торговых путях. В состав временных отрядов купцов и воинов входили представители всех народов, населявших Восточную Европу.

В IX в. основным путем на восток был донской. Именно по Дону на территорию Восточной и Северной Европы, в обмен на меха и рабов поступали восточные товары, прежде всего арабские серебряные монеты-дирхемы (Кат. № 171-172), служившие своеобразной международной «валютой». Нижнее течение Дона находилось под властью Хазарского Каганата, являвшегося крупнейшим посредником в международной торговле между Европой и Азией, а безопасность плавания по Дону была гарантирована целой системой хазарских крепостей. Переход из Донской в Волжскую водную систему лежал, вероятно, через реки Шат, Упа и Ока, оттуда на Верхнюю Волгу и далее в бассейн Волхова и на Балтику. Территория водораздела Оки и Дона и контроль над речными путями этого участка осуществлялся славянским населением, об чем говорит расположение поселков, расстояние между которыми составляет около 20-30 км (примерная длина дневного перехода).

Наиболее ярким археологическим памятником на территории водораздела Дона и Оки является городище Супруты (Кат. № 36-62). Поселок находился в зоне стыка интересов различных политических сил, игравших ведущие роли в процессах, происходивших на территории Восточной Европы, он был расположен на границе сфер влияния варяжских дружин и Хазарии. Супруты играли совершенно особую роль в системе поселений бассейна р.Упы. Расположение поселения в центре территории позволяло контролировать все ответвления торгового пути. Сложные этно-политические процессы отразились в материальной культуре Супрутского городища. В составе находок представлены материалы различной культурной принадлежности, свидетельствующие о неоднородном этническом составе населения. И хотя основу населения составляли славяне, о чем свидетельствуют находки этноопределяющих женских украшений – лучевых височных колец (Кат. № 50), часть жителей составляли выходцы из Скандинавии и с территории Хазарского Каганата.

Поселение погибло в первой половине Х в. в результате военного набега и штурма. Вероятно, были убиты все жители – во время раскопок были обнаружены многочисленные скелеты, буквально разбросанные по площадке городища (Кат. № 50-52). Некоторые скелеты были обнаружены в углубленных частях построек – вероятно, эти люди погибли первыми и трупы были положены в подполья в надежде, что их удастся захоронить позже. Однако похоронить умерших было некому – погибли все. Таким образом, культурный слой прекрасно запечатлел картину финального этапа жизни поселения и его трагической гибели. Во время раскопок была собрана очень богатая коллекция разнообразных предметов. Были найдены даже такие крупные вещи как железные и бронзовые котлы, сковородки (Кат. № 36, 49). Концентрация сельскохозяйственных орудий (Кат. № 40-46) указывает не только на один из видов деятельности населения, но и на возможное их производство для округи.

Волго-балтийский путь как единая магистраль начал функционировать не позднее конца VIII в. Он начинался от Финского залива, шел через Неву, Ладожское озеро, реку Волхов, озеро Ильмень. Северными «воротами», «дверью» в Европу служила Старая Ладога, возникновение которой относится ко второй половине VIII в. Импорты с территории Хазарского Каганата, а также приток арабского серебра фиксируется в Ладоге с последней четверти VIII в., ее роль, как речного порта подтверждается находками деревянных корабельных деталей и ладейных заклепок.

Ладога под названием Альдейгъюборг была хорошо известна скандинавам и часто упоминается в письменных источниках. Именно Ладога называется в части сохранившихся списков «Повести временных лет» первой резиденцией призванного из-за моря Рюрика. «И изъбрашася трие брата с роды своими и пояша по собе всю русь и придоша к словеном первее, и срубиша город Ладогу. И седе старейший в Ладозе Рюрикъ» (Ипатьевская летопись). Возможно, свидетельством острых политических конфликтов на северо-востоке Руси, приведших, в итоге к призванию варяжских князей, является слой пожара, зафиксированный в ходе археологических исследований памятника.

По другой версии первой резиденцией стал Новгород, однако на территории современного города Новгорода культурного слоя IX – начала X в. не обнаружено. Археологические исследования показали, что предшественником Новгорода было Рюриково Городище, возникшее в IX в. в нижнем течении Волхова, в центре освоенного славянским населением плодородного Ильменского Поозерья. Именно Городище многократно упоминается в скандинавских источниках как Хольмгард. Позже центр городской жизни перемещается в Новгород, а Городище становится княжеской резиденцией.

Исток Волхова занимает особое место на водных путях Восточной Европы, тут расходились первоначально шедшие совместно из Балтики два крупнейших торговых пути: волжско-балтийский и волхово-днепровский. С севера торговые караваны стремились на среднюю Волгу, в Волжскую Болгарию и далее в Хазарию, столица которой, Итиль – крупнейший в Восточной Европе торговый и таможенный город, располагалась в дельте Волги. Путешествие из района Балтики до Каспия было опасным и могло занимать не менее 2-х месяцев (расстояние составляло более 5000 км), однако при удачных торговых сделках, прибыль могла составить до 1000%. Например, светлокожую рабыню можно было купить на севере за 70 дирхемов, а продать ее на востоке за 2250 дирхемов и дороже. После пересечения Каспийского моря, сухопутными караванными дорогами можно было достичь Багдада. В пору расцвета волжской торгавли, в ней, по словам арабских авторов, принимали непосредственное участие русы, булгары, хазары, арабы, евреи и финно-угорские племена.

С Волжским путем связаны раннесредневековые центры Залесской земли: Сарское городище, Суздаль, Клещин. Археологические исследования показывают, что не только жители населенных пунктов, расположенных на магистральных путях, но и славянское и финно-угорское население поселков, расположенных в относительном удалении от основных дорог, оказывалось втянутым в международную торговлю. Об этом свидетельствуют предметы торгового инвентаря (Кат. № 280), арабские монеты (Кат. № 287–288) и элементы скандинавской культуры (Кат. № 281–283), обнаруженные при раскопках, так называемых, «владимирских курганов», начало исследований которым было положено графом А.С.Уваровым, одним из основателей отечественной археологии. На безопасном расстоянии от Волги расположена и целая группа поселений Ярославского Поволжья (Тимерево, Михайловское, Петровское – Кат. № 350-356). Основным занятием их населения, вероятно, была пушная охота – меха, высоко ценившиеся на международных рынках, являлись одним из основных предметов импорта с территории Восточной Европы. Судя по наличию кладов монетного серебра и богатству погребального инвентаря, торговля была весьма успешной.

Особую роль в истории Древней Руси играл волхово-днепровский путь протяженностью около 1500 км, знаменитый путь «из варяг в греки», ось, вдоль которой формируются крупнейшие политические и экономические центры Древней Руси. Путь «из варяг в греки» соединял северную варварскую периферию Европы и Византийскую империю, наследницу античной цивилизации. Византия была основным центром притяжения для народов северной и восточной Европы, средоточьем всех мыслимых благ, за которые стоило воевать, стоило и силой добиваться выгодных торговых договоров. Автор Повести временных лет, описывает его на первых же страницах Начальной русской летописи: «был путь из варяг в греки и из грек по Днепру, и в верховьях Днепра волок до Ловати, и по Ловати можно выйти в Ильмень озеро великое, из того же озера потечет Волхов, и втечет в озеро великое Нево, и устье того озеро внидет в море Варяжское. И по тому морю идти до Рима, а от Рима придти по тому же морю ко Царюгороду, а от Царягорода придти в Понт море, в него же втекает Днепр река». Круговой маршрут, описанный летописцем, включал в себя всю Европу и два главных раннесредневековых центра: Рим и Царьград (Константинополь). Летописец отмечает существование и еще одного варианта северной части Пути, он шёл напрямую из Балтийского моря в Западную Двину (Кат. № 173–178) («а по Двине – в землю варягов..»). Затем, через волоки в Верхнее Поднепровье и далее вниз по Днепру в Чёрное море. При использовании обоих вариантов пути невозможно было избежать трудного участка между Ловатью, Западной Двиной и Днепром, где путь пролегал по малым рекам (Усвяча, Каспля, Лучеса и др.) и водоразделам между этими реками и значительные пространства нужно было преодолевать по суше волоком. Реконструировать местоположение волоков возможно лишь в результате анализа археологических источников (исследование поселений, которые могли служить инфраструктурой торговых путей, находки монетных кладов и привозных вещей). Учитывая необходимость преодоления мелких рек, вероятнее всего, основная навигация по рекам Восточной Европы происходила в весенний период, по высокой воде. В подтверждение этому, Константин Багрянородный пишет, что в течение зимы в Новгороде, Смоленске и других городах славяне строили лодки-однодревки (моноксилы), которые сплавлялись в Киев, где их оснащали веслами, уключинами и прочим убранством.

В Верхнем Поднепровье, откуда, после преодоления волоков, открывался прямой путь на Киев и Константинополь, на рубеже IX-X вв., возникает раннегородской центр Гнездово – ключевой пункт на пути «из варяг в греки». Грандиозный археологический комплекс, кроме поселения, площадь которого составляет около 30 га, включает в себя самое большое из сохранившихся языческое кладбище средневековой Европы, насчитывавшего в начале XX века более 4000 курганов. Масштабы памятника и отсутствие на территории современного Смоленска культурных напластований, которые можно датировать временем ранее середины XI в., заставляют предполагать, что Гнездово – это Смоленск ранних письменных источников, «град велик и мног людьми» (Устюжский летописный свод), который во время своего путешествия в сторону Константинополя проезжали Аскольд и Дир, бояре князя Олега. Ярким свидетельством функционирования пути «из варяг в греки» являются скандинавские находки и византийские импорты (Кат. № 198, 216) с территории Гнездова.

Следующим, после призвания князей, важным политическим событием, новым шагом в процессе формирования государства, является захват князем Олегом Киева в 882 г., который стал актом объединения двух крупнейших центров восточного славянства – Новгорода и Киева, севера и юга. «И сел Олег, княжа, в Киеве, и сказал Олег «Да будет это мать городам русским» (Повесть временных лет). Киев надолго становится столицей Древней Руси, великокняжеской резиденцией, основным центром сосредоточения народившейся элиты, отправной точкой, откуда князь «со всей русью» отправлялся в круговой обход (полюдье) земель, собирая дань с подвластных территорий.

Серьезным препятствием при плавании по Днепру были пороги, расположенные ниже Киева по течению, которые приходилось преодолевать, перетаскивая лодки волоком вдоль берега, по мелководью. После преодоления порогов на острове Св.Григория (о.Хортица) путешественники совершали жертвоприношения около огромного дуба (живых петухов, кусочки мяса и хлеба). Свидетельством о путешествиях по пути «из варяг в греки» является единственный с территории Восточной Европы поминальный камень со скандинавской рунической надписью, найденный на острове Березань. Камень был поставлен в память о Карле, которому не удалось достичь Константинополя.

***

Общие черты материальной культуры объединяют крупные по масштабам IX-X вв. раннегородские центры, некоторые из которых превратились впоследствии в средневековые и современные города (такие как Киев, Полоцк и др.) и маленькие поселки, канувшие в безвестности. Поселения, расположенные на речных путях, вокруг которых сформировалась территория древнерусского государства, характеризуются, прежде всего, полиэтничным составом населения, часть которого составляли выходцы из Скандинавии. Археология, как своеобразная машина времени, приоткрывает современному человеку мир исчезнувших вещей, позволяя представить себе обычную ежедневную жизнь тысячелетней давности.

Пестрый по этническому составу мир, из которого родилась древнерусская средневековая культура, нашел свое отражение, прежде всего, в разнообразии металлических деталей женского костюма. Женский костюм, являясь в традиционных обществах признаком племенной принадлежности, очень консервативен и мало подвержен иноземным влияниям.

Наиболее распространенным видом наряда скандинавской женщины являлся сарафан, бретели которого крепились к переднему полотнищу с помощью застежек-фибул, чаще всего овальных (Кат. № 281, 294). Каждая такая фибула украшалась в своеобразном северном зверином стиле – орнамент состоял из стилизованных, переплетающихся и кусающих друг друга фантастических животных. Иногда к фибулам с помощью кольца подвешивались мелкие предметы, такие, как ключи или игольники, тогда они выполняли роль современного кармана, неизвестной в ту эпоху детали костюма. Костюм славянской женщины имел совсем иной покрой, он состоял из рубахи и юбки, а излюбленным видом украшений были височные кольца различной формы (Кат. № 50, 77, 200, 201–205), которые могли использоваться как подвески к головному убору или как серьги. Убор женщин финно-угорских племен поволжского региона состоял из многочисленных металлических «шумящих» украшений (Кат. № 290–293) – подвески, перстни и даже обувные украшения дополнялись миниатюрными колокольцами или стилизованными лапками водоплавающих птиц. Украшения имели определенный магический смысл – их звон и шум при движении должен был выполнять охранные функции, отпугивая злые силы. Ожерелья из стеклянных и каменных бус (Кат. № 52, 134, 299, 316, 349), привезенных из дальних заморских стран (Переднего Востока, Индии, Ирана) были излюбленным украшением женщин всех племен Восточной Европы, вне зависимости от их этнической принадлежности.

От женского костюма сохранился в основном набор украшений, так как культурный слой поселений (за исключением редких памятников, слой которых переувлажнен) органических остатков не содержит, и фрагменты тканей являются очень редкой находкой. Тем удивительней почти полностью сохранившийся парадный костюм знатной женщины X в., найденный в одном из курганов Гнездова (Кат. № 239). Он дошел до нас благодаря тому, что был очень плотно уложен в туесок из бересты, обладающей антисептическими свойствами. Основной деталью костюма было платье из красного китайского шелка с узором, состоящим из летящих в облаках драконов и грифонов, вытканных золотными нитями. Под шелковое платье, возможно, надевалось отрезное льняное платье, ярко-голубая юбка которого была видна из-под верхнего платья. Костюм, вероятно, дополнялся шалями – шелковой и шерстяной. Уникальный наряд, аналогов которому нет ни в одном музейном собрании, выставляется впервые после реставрационных работ.

Во второй половине X в. сформировался первый стилистически единый парадный драгоценный убор древнерусской знати. Он состоял из изящных легких тисненных серебряных украшений. Серьги в виде кольца с подвеской сложной гроздевидной формы (Кат. № 240), бусины (Кат. № 228–232), подвески (Кат. № 221–222, 286) декорировались тонкой сканной проволокой и мельчайшей зернью, образующей изумительно правильные ряды треугольников, ромбов и полосок. Для изготовления подобных украшений были необходимы навыки и мастерство настоящих ювелиров. Доказательством высочайшего уровня мастерства древнерусских ремесленников является богатая коллекция инструментов литейщиков и кузнецов (Кат. № 252), собранная в результате раскопок археологических памятников IX – начала XI вв. Среди инструментария литейщиков основной массив составляют глиняные и каменные литейные формы (Кат. № 86, 89, 96-101), а также тигли – сосуды для плавки порций цветного металла (Кат. № 87-88). Показателем уровня развития ювелирного дела служат находки блюдцевидных тиглей – купелей для очистки серебра от вредных примесей (Кат. № 95).

Мир предметов, составлявший мужскую дружинную субкультуру (элементы вооружения и детали костюма), в гораздо большей степени был подвержен «глобализации», чем этнически определенный женский костюм. Несмотря на то, что форма наконечников стрел и копий, имела свои особенности на различных территориях, мечи «каролингского» типа (Кат. № 189, 246, 250, 253, 260, 370) были на вооружении всех воинов как Восточной, так и Северной Европы. Исследование клейм на клинках (Кат. № 189) показало, что значительная их часть изготавливалась на территории Западной Европы, в рейнских мастерских. Рукояти и перекрестия могли быть изготовлены и смонтированы отдельно, на территории Скандинавии. Мода на систему украшения деталей мечей со временем менялась, и, таким образом, мечи являются прекрасным хронологическим маркером при археологических исследованиях. Сфероконические шлемы (послужившие в начале XX в. образцом для создания головного убора, получившего впоследствии название «буденовка») (Кат. № 259) восходят к древневосточным образцам. С востока, из кочевого мира, пришел и редкий для эпохи образования древнерусского государства вид оружия – сабля (Кат. № 248). Открытая иноземным влияниям дружинная культура легко принимала в свой арсенал социально-значимые, престижные элементы костюма, такие, как наборный пояс (Кат. № 266–274). Мода на пояса, украшенные металлическими накладками, распространилась в раннее средневековье по всей территории евразийских степей. В X в. наборные пояса получили популярность в полиэтничной воинской среде Восточной Европы, откуда проникли и на территорию Скандинавии.

IX-Х вв. – эпоха торжества и, затем, заката языческой культуры с пестрым миром богов, эпоха погребальных костров, время сооружения курганов и пышных поминальных пиров – тризн. О языческих нравах и пантеоне богов восточных славян сохранилось не так много сведений и все они относятся уже к христианской эпохе, что объясняет скудость и негативный характер информации. «А радимичи и вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как и все звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду, и возлагали на эту колоду мертвеца, и сжигали…» (Повесть временных лет). Из начальной летописи и сохранившихся в ней договоров с греками известны нам имена языческих богов: Перуна, Хорса, Дажьбога, Стрибога, Симаргла, Мокоши и Волоса, бога скота. Можно лишь предполагать, что кто-то из этих богов воплощен в деревянных идолах, найденных при раскопках Старой Ладоги (Кат. № 335–337). Материальным воплощением языческих верований являются и амулеты в виде миниатюрных предметов (Кат. № 241-242) – ложек, гребешков, топориков, которые бытовали в деревенской среде в течение долгого времени после принятия христианства, вплоть до татаро-монгольского нашествия.

Скандинавская мифология, систематические данные о которой сохранились в исландских литературных памятниках, известна несравненно лучше славянской. И, тем не менее, отождествление редких антропоморфных изображений с конкретными божествами всегда дискуссионно. Одним из немногих «материальных» воплощений Одина, предположительно, является стержень со скульптурной головой мужчины и двумя птичьими головками из Старой Ладоги (Кат. № 334). Один - верховный бог скандинавского языческого пантеона, бог войны, мудрости и поэзии. О делах, творящихся в мире, ему ежедневно сообщали два ворона – Хугин и Мунин; таким образом, именно изображения птиц и послужили основанием для гипотезы. С богом-громовержцем, покровителем дружины – Тором, принято связывать железные шейные гривны с подвесками в виде миниатюрных молоточков (Кат. № 161, 191, 325). Волшебный молот Мьёлльнир (название молота имеет тот же корень, что и русское слово «молния»), который, поразив врага, как бумеранг возвращался к хозяину – один из атрибутов Тора. Второй магический атрибут Тора – пояс, который в три раза увеличивал его силу. Одной из подчеркнутых деталей костюма небольших фигурок из Гнездова (Кат. № 326) и Черной Могилы (Кат. № 330) является хорошо проработанный пояс – не исключено, что оба «идола» являлись «карманными божками», изображениями популярного среди дружинников бога Тора. Возможно, также, фигурка из Черной Могилы являлась одновременно «королем» для игры hneftafl («королевская доска»), что подтверждается наличием среди погребального инвентаря кургана двух наборов игральных фишек.

Начальной эпохой распространения христианства на Руси можно считать середину – третью четверть X в., наличие в составе княжеской дружины, как язычников, так и христиан зафиксировано уже в договоре 944 г. князя Игоря с греками. Первыми археологическими свидетельствами проникновения новой религии являются предметы личного благочестия в составе кладов и погребального инвентаря некрополей «дружинного» круга. Это неудивительно, ведь именно представители дружины в ходе военных и торговых походов могли принять крещение на территории Византийской Империи. Первыми атрибутами христианства, наряду со специально изготовленными крестами-тельниками (Кат. № 289, 348) становились крестики, вырезанные из арабских монет-дирхемов (Кат. № 351), византийские монеты с христианской символикой (Кат. № 198) и даже навершия крестовидных прибалтийских булавок (Кат. № 352). Ранний этап проникновения христианства в древнерусское общество, вероятно, можно считать эпохой «двоеверия»: христианские символы (как предметы личного благочестия, так и восковые свечи – Кат. № 345) обнаружены в погребениях, совершенных по языческому обряду. Эра окончательного утверждения христианства начинается с крещения Руси в 988 г. Это важнейшее событие определило особенности развития России на многие века вперед. Началась другая эпоха. «И когда пришел [Владимир], повелел опрокинуть идолы – одних изрубить, а других сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью. … «Велик ты, Господи, и чудны дела твои». Вчера еще был чтим людьми, а сегодня поругаем…».

В.В.Мурашева

 

 

<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>
Часть А (задания с выбором ответа) | Требования к результатам освоения программы.


Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных