Либертарно-юридическая типология

5.2.1. Исторический прогресс свободы – критерий типологии права и государства

В основу либертарной типологии положено учение о всемирно-историческом прогрессе сво­боды: прогресс свободы есть усло­вие и критерий прогресса права и государственности. При этом либертарно-юридическая теория подчеркивает, что в процессе всемирно-исторического развития сущность права и государ­ства как необходимых форм свободы остается неизменной. Следовательно, смена исто­риче­ских типов права и государства демонстрирует различие исто­рических проявлений одной и той же сущности. (Если же счи­тать, что сущность явлений, обозна­чае­мых как право и госу­дар­ство, исторически меняется, то речь должна идти не о смене типов одного и того же социального регулятора, а о разных предметах, об исторической смене раз­ных по своей сущности типов социальной регуля­ции).

В легистских конструкциях исторической типологии, с од­ной стороны, тоже говорится, что сущность “права” (т.е. принуждение) неизменна, а меня­ется лишь его историче­ское содержа­ние. С другой стороны, почему-то до­пуска­ется, что “право” может быть не только выражением деспотиче­ского произвола, но и формой свободы. Отсюда – представления легистов о том, что исторический про­гресс права, состоит в переходе от чисто “си­ло­вого права” или “ку­лачного права”, от “права”, порожденного силой приказа (исто­рически неразвитого “права”), к “праву, ос­нованному на правах человека” (исторически разви­тому “праву”).

По логике легистов, якобы один и тот же способ социальной регуляции (право) в рав­ной мере допус­кает и произ­вольное политическое насилие, и законы, подчиненные требо­ванию признавать и соблю­дать права человека. Получается, что право истори­чески прояв­ляется и как го­лая сила (“исторически неразвитое право”), и как запрет произ­вольного насилия (в исто­рически развитой ситуации) – и при этом сущность права якобы не меняется. Наконец, получается, что право и права человека – в сущности раз­ные явления, кото­рые исторически могут не совпадать: “древнее право” исключало свободу и было выражением голой силы, и только совре­менное право гарантирует свободу, офици­ально выра­жает при­рожденные права чело­века.

Действительно, всемирно-исторический прогресс свободы включает в себя не только историческую линию перехода от меньшей свободы к большей, но и – в более широком истори­ческом контексте – переход от несвободы к свободе. Однако право (и госу­дарство) есть форма именно свободы. Поэтому ис­торический прогресс собственно права есть прогресс свободы – переход от меньшей правовой свободы к большей правовой свободе. Переход от не­свободы к свободе – это не прогресс права, а переход от доправового способа к правовому способу социальной регу­ляции.

Не следует полагать, что права человека являются элемен­том лишь исторически развитого права – как будто в древнем праве прав человека еще не было, а в современном праве они появились. Без свободных инди­видов с их исходными правами невозможно никакое право. Если в некоем “древнем праве” не было прав чело­века (свободного индивида), то это не право, а иной, неправо­вой способ социальной регу­ляции.

Другое дело, что в исторически неразви­тых пра­вовых систе­мах первичные права не признавались правами каж­дого чело­века, правами че­ловека как такового. Свобода здесь вы­ступала как привиле­гия по отно­шению к тем, кто несвобо­ден и исклю­чен из право­вого обще­ния[76]. В дальнейшем исторический про­гресс свободы проявился как переход от правового неравен­ства к всеобщему равноправию, от полной правосубъектно­сти лишь некоторых к полной и рав­ной право­субъ­ектности всех.

Сущ­ность права как необходимой формы свободы не ме­ня­ется в про­цессе его исторического развития. Меняется (расши­ряется) круг субъектов правового общения, возрас­тают объем и содержание правовой свободы, но сущ­ность права – формальное равенство – остается неизмен­ной. Иначе говоря, правовые нормы – это все­гда (в любой истори­ческий период) нормы, по­средст­вом которых обеспечивается сво­бода тех, кто признается субъектом права. Если субъ­ектом права признается не каждый, не человек вообще, а лишь представитель определенной группы (представи­тель этноса, сословия, обладатель определенного имущества, гражданин государства и т.д.), то и права чело­века существуют как групповые права, а ра­венство в свободе гарантируется лишь в рамках группы. Если же субъектом права признается каждый человек независимо от соци­альных и иных разли­чий ме­жду людьми, то и права человека сущест­вуют как рав­ные права ка­ждого чело­века.

Либертарно-юридическая типология исследует историче­ские проявления правовой свободы и, сле­довательно, охва­тывает цивилизации лишь правового типа. Тем самым она остается в рамках предмета юриспруденции и вовсе не “уп­раздняет” историю цивилизаций деспотического типа (“боль­шую часть истории государства и права” – как полагают пози­тивистские критики юридического либертаризма), а просто рассматривает исторические проявле­ния деспотизма отдельно от типов права и государства. Кри­те­рием выде­ления типов права и государства слу­жит истори­че­ский прогресс свободы – распространение право­вой свободы на все более широкий круг субъектов и возраста­ние объема право­вой свободы.

Таким об­разом, исторические типы права и государства – это основные этапы прогрессирую­щего исторического прояв­ления правовой свободы.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: