Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






ВОСТОКОВЕДЕНИЕ как филологическая культурология 3 страница




тела еще и эфирное, ментальное, астральное и т.д.). Тем самым Г. сделал крупный шаг навстречу разрабатываемой сейчас в науке новой мировоззренч. парадигме, к-рая не только сближает представления Запада и Востока о строении космоса и человека, но и усматривает фундаментальное, онтологич. единство материи и сознания при всем многообразии их структурного строения (“слоистости бытия”).

“Эстетика” (не завершена и опубликована посмертно, 1953) продолжила линию отказа от неокантианства, Г. остро критикует субъективизм в понимании проблем эстетики, требуя синтеза субъективного и объективного. Прекрасное — осн. категория эстетики — постигается в состоянии экстаза и мечтательности, а не благодаря рассудку, вырывающему человека из этого состояния и не позволяющему приобщиться к сфере прекрасного. Поэтому непозволительно смешивать познават. акт с эстетич. созерцанием. Г. показывает место эстетич. ценностей среди осн. классов ценностей, наряду с ценностями благ, нравств., познават. и религ. ценностями.

Г. не создал и не стремился создать особой системы, поскольку считал, что “век филос. систем закончился” и следует использовать “апоретич.” метод тщательного обдумывания сложных филос. проблем.

Соч.: Ethik. В.; Lpz., 1926; Grundzuge einer Metaphysik der Erkenntnis. В., 1949; Das Problem des geistigen Status. В., 1933; Grundlegung der Ontologie. В.; Lpz., 1935; DerAufbau der realen Welt. Grundriss der allgemeinen Kategorienlehre. В., 1940; Kleinere Schriften. 1-3 Bd. В., 1955-58; Эстетика. М., 1958; Проблема духовного бытия// Культурология. XX век: Антология. М., 1995.

Лит.: Зотов А.Ф. Проблема бытия в “Новой онтологии” Н.Гартмана // Совр. объективный идеализм. М., 1963; Гернштейн Т.Н. Философия Николая Гартмана. Л., 1969; Малинкин А.Н. Николай Гартман: “забытый философ” // Культурология. XX век. М., 1995; Kanthack К. Nicolai Hartmann und das Ende der Ontologie. В., 1962; Forsche J. Zur Philosophic Nicolai Hartmanns. Meisenheim ат Glan. 1965; Huang Sumeh. Problemgeschichte der Philosophie im Sinne Nicolai Hartmanns. Bonn, 1978; Wirth I. Realismus und Apriorismus in Nicolai Hartmanns Erkenntnistheorie. В., 1965.

Е.Г. Балагушкин

ГАРТМАН (Hartmann) Эдуард (1842-1906)

- нем. философ, создатель “философии бессознательного”, возникшей как оппозиция господствующему во вт. пол. 19 в. позитивизму. Г. считал своими предшественниками Платона, Шеллинга, Гегеля и Шопенгауэра. Его система, особ. принцип всеединства, привлекала внимание Вл. Соловьева; близки взгляды Г. и к концепции Юнга, с той разницей, что бессознательное понималось Г. по преимуществу онтологически. Бессознат. психизм пронизывает у него все бытие, от мельчайшего атома, к-рому присущ минимум сознания, вплоть до социальной и культурной деятельности человека. Бессознательное есть источник всякого творчества, всего нового, оно действует во всех сферах жизни, проступает на первый план во всех важнейших случаях и явлениях. И в природе, и в об-ве оно действует целесообразно (“бессознательное мыслит безошибочно”); видимая нецелесообразность происходящего обнаруживает, что воля идет “окольными путями”. Логич. истоком идеи бессознательного у Г. был синтез “воли” и “представления” Шопенгауэра и идея изначального тождества абсолюта в “философии тождества” Шеллинга. В понимании истории и культуры Г. обращается также к идеям Гегеля:

“бессознат. логика, так сказать, истор. промысл, никем не был так ясно понимаем, как Гегелем”. Принимая пессимистич. выводы Шопенгауэра, Г. соединяет их с принципами тождества и всеединства. Воля и представление изначально тождественны; везде, где есть воля, есть и представление, и наоборот. Это изначальное тождество и есть Бессознательное, о к-ром сознание ничего не знает. Г. характеризует его как единую субстанцию обоих атрибутов. Ни одна из категорий сознания не приложима к бессознательному; безразлично, как его называть, абсолютным субъектом или абсолютным объектом, материей или духом. Оно есть основа всех вещей, суть жизни, вечно ускользающее от чело-веч. огранич. ума. В нем — целит, жизненная сила, оно — премудро, именно оно осуществляет все важнейшие выборы в жизни, сознание лишь подыскивает мотивы для них. Хотя мы не можем судить о бессознательном и не знаем причины возникновения мира, тем не менее, исходя из видимого хода эволюции, мы можем предположить цель мира. Цель человеч. истории в увеличении сознания, к-рое необходимо для постижения скорбности этого “лучшего из миров” (Лейбниц); оно необходимо для достижения последней цели мироздания — безболезненности, безмятежности, равняющейся небытию. В зависимости от этой последней цели мироздания определяется и цель человека в мире, равно как и смысл существования его культуры. Инстинкты суть мысли бессознательного, культура же служит последней цели мира, облагораживая человеч. породу тем, что приводит человека к осознанию несчастья и страдания жизни; в особенности этому служит искусство, создание эстетич. видимости, хотя лишь в искусстве и в прекрасном достигается преобладание удовольствия над страданием. Одновременно с антропол. развитием человеч. расы идет и прогресс в духовном богатстве человечества. Как и Гегель, Г. полагал, что материальный мир есть лишь средство возвращения в себя духа. Поучителен анализ Г. “Фауста” Гёте. Он называет это произведение “драгоценным зеркалом нем. заблуждения и борьбы духа”, утверждая, что Гёте изображает в конкр. индивидуальном образе общий ход развития человека от наивного эгоизма и эвдемонизма к самоотверж. совместной работе в едином культурном процессе. Проблема социальности и культуры тесно связана для Г. с проблемой индивидуации и филос. пессимизма. Культурные формы нравственности, справедливость суть, по

Г., идеи сознания. Свое учение об идеях он называет “конкретным идеализмом”. Каждый род идей выполняет свое назначение в целях бессознательного. Если целью сознания является самопожертвование, то целью бессознательного в отношении индивида — безмятежность, небытие. С развитием культуры и совершенствования индивида, с увеличением свободы от природы, социальная свобода не увеличивается, а уменьшается. Культура и об-во не обеспечивают индивидуальной свободы. Улучшенная порода, достигаемая в этом процессе, т.е. обладающая повышенным сознанием бренности и мучительности бытия, способствует, т.о., последней цели мира — погружению в Бессознательное. Существенно для Г. то положение, согласно к-рому чувств, удовольствие не противоположно духовному, а однородно с ним, они взаимно срастаются и пронизывают друг друга. В этом основа мистич. и религ. чувства, ибо они также коренятся в бессознательном, в нем же заключена и вся магия мира. Культурные установления анализируются как идеи сознания с соответствующей логикой идей. И хотя “должно стараться расширять, насколько возможно, сферу сознат. разума, ибо в ней заключается всяческий прогресс мирового процесса, все будущее спасение”, тем не менее, человек, теряющий бессознательное, теряет источник своей жизни. Бессознательное пронизывает мир, и только иллюзия сознания заслоняет от человека его премудрость, проявляющуюся, в частности, в любви. Поскольку цель эволюции — совершенствование рода, то любовь, назначение к-рой осуществлять правильный подбор индивидов (Г. испытал влияние дарвинизма) на основании красоты, именно и служит этой цели эволюции. Ее истоки и закон полностью в области бессознательного, поэтому она всесильна. И поэтому она единственно подлинная тема и предмет искусства, и должна быть таковой даже в большей мере, чем это обычно полагают. Бессознат. цель, стоящая за этим, — произвести ребенка, — не исключает мистич. смысла искусства. В ходе эволюции, совершенствуя свое сознание, человек избавляется от эвдемонистских иллюзий (возможности достижения счастья на земле, на небе и путем истор. и культурного процесса), подготавливая себя к небытию.

Соч.: Das Grundproblem der Erkenntnistheorie, Lpz., 1889; Совр. психология. М., 1902; Die Religion des Geistes. В., 1907; System der Philosophic im Grundriss. Bd.1-8. Lpz., 1907-09; Истина и заблуждения в дарвинизме. СПб. 1909; Kategorienlehre. Bd. 1-3. Lpz., 1923; Philosophic des Schonen. В., 1924; Сущность мирового процесса или философия бессознательного. Т. 1-2. М., 1873-75.

Лит.: Кюльпе О. Совр. философия в Германии. М., 1903; Huber М. Eduard von Hartmanns Metaphysik und Religionsphilosophie. Winterthur, 1954.

Т. Б. Любимова

ГЕЛЕН (Gelen) Арнольд (1904-1976)

- нем. философ и социолог. Изучал философию в Лейпциге и Кельне, ученик Г.Дриша. С 1934 — проф. в Лейпциге, с 1938 — в Кельне, с 1940 — в Вене. С 1942 — проф. социологии в Высшей школе науки управления, с 1962 — в Высшей тех. школе в Аахене. Научная эволюция Г. началась с периода “абсолютной феноменологии” в духе идей Фихте, Гегеля и Гербарта (“Действит. и недействит. дух”, 1931; “Теория свободы воли”, 1933). Постепенно, под влиянием философии англ. эмпиризма и амер. прагматизма (более всего — работ Дьюи), его взгляды становятся все менее спиритуалистическими (“О понятии опыта”, 1936; “Результаты Шопенгауэра”, 1938).

Осн. сочинение Г. — “Человек. Его природа и его положение в мире”. Уже в первый год своего появления (1940) выдержало два издания; всего при жизни Г. — не менее 12 раз.

Основными для филос. антропологии Г. является представление о структуре человеч. побуждения. У человека отсутствует инстинкт самосохранения, следствием чего является избыток побуждений (что особенно ярко видно на примере движений человека). Тезис о доминирующем значении бессознательно-витальной сферы и положении Ницше о человеке, “как еще неопределившемся животном” служили у Г. биол. обоснованием специфич. природы человека. Согласно Г., человек является “биологически недостаточным” существом, поскольку у него не хватает инстинктов, поскольку он “незавершен” и “незакреплен” в животно-биол. организации, а потому лишен возможности вести исключительно естеств. существование. Человек вынужден искать отличные от животных средства воспроизводства своей жизни; история, об-во и его институты и являются формами, восполняющими биол. недостаточность человека и оптимально реализующими его полуинстинктивные устремления.

Биоантропол. предопределенность культурных форм получает развитие в плюралистич. этике, к-рую можно рассматривать как своеобраз. реакцию на возрастающую роль интеллекта в человеч. жизни. Последнее ведет к ослаблению инстинктивных функций человека, лишает его ощущения непосредств. слиянности с миром. Г. отвергает апеллирующие к разуму концепции общечеловеч. морали как абстр. и безжизненный гуманитаризм, лишенный реальных оснований и импульсов. Он рассматривает нравств. поведение с двух сторон: биологической — с помощью спец. естественнонаучных категорий; культурно-исторической — изучая в этом случае духовную сущность как особый продукт традиции, конкретно-историч. ситуации. Его общин вывод гласит, что культурная и социальная жизнь — не более, чем эпифеномен витальных оснований — генетически данных человеку биол. предпосылок и его полуинстинктивных диспозиций и установок.

В последние годы Г. занимался разработкой концепции социальных институтов (“Первобытный человек и поздняя культура”, 1956, и др.). Поскольку человека нельзя рассматривать как “мыслящее существо”, и че-

ловеч. жизнь нуждается в руководстве, то социальный институт и является тем регулирующим учреждением, что направляет действия людей в опр. русло так же, как инстинкт направляет действия животных. Упорядочение поведения людей социокультурными институтами основано на утверждении, что предлагаемые пути действия — единственно возможные. Осн. проблемой индустриального об-ва Г. считал значит, деинституционализацию частной сферы в сравнении со сферой публичной деятельности.

Соч.: Der Mensch. Seine Natur und seine Stellung in derWelt. Fr./M.; Bonn, 1962; О систематике антропологии // Проблема человека в зап. философии. М, 1988.

Лит.: Бондаренко Л. И., Култаева М.Д. К анализу методологических основ немецкой культурной антропологии//Вестн. Харьк. ун-та. 1978. № 166. В. 12: Философия; Они же. К критике концепции традиции в современной немецкой культурантропологии // Там же. 1981. № 208. В. 15: Логика и методология научного познания; Бурж. филос. антропология XX века. М., 1986; Григорьян Б.Т. Филос. антропология. М., 1982; Куркин Б.А. Противоречия “рационализированной культуры в философской антропологии А. Гелена // ВФ, 1982. № 1.

Б.Т. Григорьян

ГЕНИЙ

— филос.-эстетич. понятие, сформировавшееся в Новое время (16-18 вв.) на основе древних представлении о “гении” — “духе” (греч., букв. “наделяющий”; лат. genius) как приданном человеку в качестве выражающего его личность и судьбу божества, божеств. двойника, хранителя, а также однокоренного с genius слова ingenio (вошедшего в европ. риторич. теорию), означающего врожденные (собств., полученные при рождении отдуха) способности, дарования, изобретательность, остроту ума. По учению Диотимы в “Пире” Платона (202 е), духи-“даймоны” суть “среднее между богом и смертным” и имеют силу “быть истолкователями и передатчиками человеч. дел богам, а божеских — людям, просьб и жертвоприношений одним, наказов и вознаграждений за жертвы — другим”, благодаря чему целое бытие связывается воедино. Платон подчеркивает связь с “даймоном” творч. функции — всего относящегося к “жертвоприношениям, таинствам, заклинаниям, прорицанию, волхованию”. В “Федре” (242 с) Сократ рассказывает о своем “даймонионе”, подающем ему знамения. Действия “даймона” сказываются прежде всего в прорицаниях, а способность прорицания сопрягается также и с душой так, что подаваемые извне божеств. знаки оказываются одновр. и “внутр. голосом” личности. Т.о., представления о “даймоне” и соотв. римском “гении” (сами по себе крайне разнообразные в народных верованиях и лит. свидетельствах на протяжении веков) в своем филос. истолковании, в качестве своих осн. импликаций предполагают: творч. природу Г. как силы вдохновения, озарения; осуществление взаимосвязи целого, обеспечивачивающей его бытие; не просто закрепленность Г. за индивидом, но сопряженность Г. с “душой” как внутр. началом человека, личности. Все эти моменты сохранены и отражены в новоевроп. понятии Г., в иных отношениях порывающем с традицией. Все они получили развитие лишь в возрастании индивидуализма в новоевроп. культуре, через ренессансную идею обожения человека и представление о художнике как “втором боге”.

В 18 в. совершается процесс интериоризации Г. как руководящей человеком божеств., идущей извне силы, — теперь Г. начинают понимать и как внутр., имманентную душе творч. способность. Посредником между гуманистич. наследием и нем. философией рубежа 18-19 вв., сыгравшей решающую роль в переосмыслении Г., послужил Шефтсбери, писавший: “Поэт — уже второй Творец, подлинный Прометей, ходящий под Юпитером. Подобно этому верховному художнику, или же всемирной пластич. природе, он созидает форму целого, соразмерную и пропорциональную в самой себе...” (“Солилоквия”, I, III). В к. 18 в. (особенно в т.н. “гениальную” эпоху “Бури и натиска” 1770-х гг. в Германии), в связи с усилением антиритор, тенденций в творчестве и эстетич.теории, возникает представление об индивид. и оригинальном (первозданном) Г., к-рый создает правило, а затем следует ему, т.е. самовластно творит особый, изначальный худож. мир. Такое представление, утрачивая полемич. крайность, переходит в нем. классич. философию и нем. неогуманизм рубежа 18-19 вв., Г. уравновешивается с природой, а “интериоризированный” Г. никогда не порывает связи с Г. как традиц. представлением-мифологемой. Деятельность Г. глубоко сплетается с деятельностью природы, Г.-художник пластически ваяет бытие наподобие бога или природы; ср. у К.Ф. Морица (О пластич. подражании прекрасному, 1788): “Пластич. гений должен,насколько возможно, схватывать все спящие в нем пропорции великой гармонии, объем к-рой шире его индивидуальности” — Moritz К. Ph. Schriften zur Asthetik und Poetik. Tub., 1962; 84). Кант определял Г. как “талант (природный дар), к-рый дает правило искусству”, или, иначе, как “прирожденные задатки души”, посредством к-рых природа дает правило искусству (Критика способности суждения). Т.о. между внешним и внутр. истоками Г., гениальности, устанавливается равновесие. Соотв. у Шеллинга в “Философии искусства”: “... вечное понятие человека в Боге как непосредств. причина его (человеч.) продуцирования (творчества) есть то, что называют гением, это как бы genius, обитающее в человеке божественное”. В понятии Г. у Канта, обобщающего долгий процесс нового осмысления Г., входит и “оригинальность” творчества, и его бессознательность, нерефлективность (откуда и у Шиллера связь Г. с “наивной”, т.е. не рефлектирующей себя поэзией), и его внеличностность (сама природа говорит в художнике). Г. относится у Канта лишь к. “изящному искусству”, к-рое единственно не подчиняется заведомому правилу.

В 19 в. создается нейтральное в отношении тради-

ции представление о Г., о гениальности как высшей творч. способности, в отрыве от внутр. формы слова “Г.”, от Г. как мифологемы, от традиции ее переосмысления. Вследствие этого Г. мог становиться расхожим, необязат. представлением, присущим массовому эстетич. сознанию, но в то же время и наст. проблемой философии и психологии творчества. Здесь Г. выступает как по сути дела новое понятие, развившееся в недрах традиционного и заключившее в себя нек-рый итоговый смысл его. Жан-Поль, отличая Г. от таланта (Приготовительная школа эстетики), пользуется собственно уже новым понятием. Точно также и Гегель в “Эстетике” понимает Г. как самосознат. творчество, вовсе не соединяя Г. с традиц. мифологемой вдохновляющего божеств, или природного начала и снимая любые “ограничения” на деятельность Г., к-рый может проявить себя в любой области, не только в искусстве. В 19 в. представление о Г. отчасти соединяется с культом “героя” как сверхчеловеч. личности (уже у Карлейля, Ницше), противопоставляемого нетворч. и враждебной художнику, подлинному искусству, массе, “толпе”. Такой культ Г.-“героя” становится непременным, доводимым до абсурда моментом усредненного бурж. сознания. Вместе с тем начинается и эпоха всестороннего изучения феномена Г. Поскольку новое понятие Г. от прежнего отличается прежде всего имманентностью Г. личности, изучение психофизиол. субстрата Г. приводило в иррационалистич. течениях науки и философии к представлениям об отклоняющейся от нормы, патологич. природе Г. (что соответствувет, однако, традиц. представлению об “одержимости” божеством, о близости “вдохновения” и безумия). Естественнее, однако, считать Г. феноменом, не выходящим за рамки нормального: гениальная личность наделена редким и каждый раз индивидуально структурированным комплексом свойств и способностей, предрасполагающих личность к творчеству (обычно в самых разных областях деятельности), но обычно позволяющих сделать решит. выбор в пользу одного, осн. вида деятельности. Очевидно, что гениальность предопределена не только выдающейся силой (выходящей тем самым за пределы обычного) способностей, но, может быть, еще более того необычной динамикой их сочетания в личности. При этом разные свойства, влечения, способности должны находиться в этой личности в подлинно редкостном состоянии, в к-ром явная их дисгармония, приводящая в равновесное, гармонич. состояние, и нарушение равновесия на к.-л. уровне личности, во всяком случае, компенсировано на самом высш. творч. ее уровне — где она выступает как создающая шедевры творчества. Творчество гениально одаренного человека является тактич. разрешением заложенных в его личности противоречий. Отсутствие совершенно необычного соотношения свойств и способностей привело бы к тому, что более или менее равномерное развитие самых разных способностей не позволило бы выделиться одной основной, концентрация на к-рой совершенно неизбежна и для гениально-одаренного человека (разносторонняя одаренность при этом внутренне непременно сказывается на рез-тах гениальной деятельности — как особое богатство, многогранность создаваемого). Наличие только одной резко выраженной способности не позволило бы, напротив, сложиться конечной гармонии. Нередко наблюдаемая “странность”, неуравновешенность, житейская неустроенность, необщительность гениальной личности происходит от ее концентрации на творчестве, где и происходит конечная (превышающая обычный уровень) гармонизация сил и способностей личности, тогда как на житейском (“бытовом”) уровне такая личность может выступить как “некомпенсированная”, дисгармоничная. Свойства и способности Г., к-рые проявляются, как правило, на здоровой психофизиол. основе, могут быть весьма редкими — это, напр., может быть способность к интенсивному, непосредственно-свежему восприятию худож. явлений без затухания первонач. впечатлений, а, напротив, с их углублением; способность интуитивно воспринимать и осознавать, осмыслять как единое целое огромные массы художественно-упорядочиваемого материала (Моцарт говорил о своей способности охватывать единым, мгновенным взглядом целую часть симфонии); способность к непривычному ассоциированию разл. явлений, их сторон, кажущихся далекими, приводящая к нетривиальному худож. или научному мышлению, к открытиям в науке, технике, искусстве и т.д. Способность к мгновенному осознанию своей творч. деятельности, не нарушая однако ее спонтанности. Проявление способностей Г. всякий раз индивидуально и неповторимо. Показательно и восходит к глубокой традиции сравнение деятельности Г. с молнией: “Внутр. замысел и осуществление гениальной фантазии одновременно предстают нам как удар молнии в их мгновенном взаимопроникновении и неуловимейшей жизненности” (Гегель, см. Эстетика. Т. 3. М., 1971. С. 341). Благодаря таким качествам гениально-одаренная личность в искусстве, науке, философии и т.д. начинает выражать свою истор. эпоху с особой, максимально доступной человеку, глубиной, не будучи связана множеством второстепенных, несуществен. ее моментов, обстоятельств; отношение Г. к его времени всегда парадоксально, т.к. Г. видит сущность происходящего глубже, шире, многограннее своих современников.

Лит.: Гончаренко Н.В. Гений в искусстве и науке. М., 1991; Zilsel E. Die Entstehung des Geniebegriffs. Tub., 1926; Nowak H. Zur Entwicklungsgeschichte des Begriffs Daimon: Diss. Bonn, 1960; Schmidt-Dengler W. Genius: zur Wirkungsgeschichte antiker Mythologeme in der Goethezeit. Munch., 1978; Schmidt J. Die Geschichte des Genie-Gedankens in der deutschen Literatur, Philosophie und Politik 1750-1945. Bd. 1-2. Darmstadt, 1988; Zilsel E. Die Geniereligion. Ein kritischer Versuch iiber das moderne Personlichkeitsideal, mit einer historischen Begrundung. Fr./M., 1990.

A.B. Михаилов

ГЕНОН (Guenon) Рене-Жан-Мари-Жозеф (1886-1951)

— франц. мыслитель и мистик. Пройдя период увлечения теософией и оккультизмом, Г. в 1912 принял ислам, а в 1930 переехал в Каир, связав свою жизнь и лит. деятельность с исламским миром. Его творчество оказало значит, влияние на сторонников идей традиционализма (Т. Буркхардт, Ф. Шуон, А. Кумарасвами, М. Лингс, К. Мутти, Ч.А.Дж. Эвола), а также на франц. “новых правых” философов.

Свою цель Г. видел в воссоздании универсального миросозерцания, в реконструкции духовных основ человеч. бытия. Истина синтетична по своей природе: она лежит по ту сторону всех мыслимых оппозиций, и для ее понимания непригоден методол. арсенал зап. философии Нового времени с ее культом разума и страстью к анализу. Подлинная мудрость сверхразумна и постигается посредством интеллектуальной интуиции, к-рой обладает лишь тот, кто достиг “метафизич. реализации”. Г. резко выступает против “философии ценностей”, отражающей присущее совр. миру тяготение к материальному и колич. аспектам бытия, он отказывается от детального анализа феноменов культуры и стремится к обобщенному видению ее сущности, пользуясь масштабом цивилизационных космич. циклов.

Метафизика культуры Г. исходит из представления об изначальной “гиперборейской” традиции, имеющей трансцендентное происхождение. Из этого источника возникает все многообразие традиц. культур, в основу к-рых положены одни и те же исходные принципы. В совр. Европе живая связь с традицией утеряна: в католицизме лишь формально присутствуют истины эзотерич. доктрины. Только на Востоке, в мире ислама, традиция сохранила первозданную чистоту и духовность.

По Г., человечество — лишь одна из преходящих манифестаций подлинного бытия, не имеющая права на привилегированное положение в иерархии универсума. Земная цивилизация переживает поел. фазу упадка в очередном космич. цикле. В европ. цивилизации господствует материальный взгляд на вещи, преобладают чисто практич. интересы, а орудия их удовлетворения - машины — полностью порабощают человека. Идея преобладания действия над знанием, на к-рой основана зап. культура мышления, неизбежно порождает постоянно ускоряющееся движение всех частей обществ. механизма, что ведет к глобальному неравновесию и всеобщему хаосу. Происходит “уплотнение”, кристаллизация и “ожелезнение” мира органич. и неорганич. форм, своего рода инволюция сознания, в силу чего человечество в этом “царстве количества” утрачивает связь с трансцендентным. Принцип равенства, являющийся с т. зр. Г. некоей псевдоидеей, а также индивидуализм и субъективизм приводят к дезинтеграции совр. зап. об-ва. В этих условиях произведениям культуры отведена роль исчисленных и систематизир. экспонатов, искусственно изолированных от “метафизич. реальности”: совр. человек воспринимает храм как музей. Сфера искусства обособлена от других областей человеч. активности, оно вырождается в узкопрофессиональное занятие и становится роскошью, доступной только “избранным”. Притязания совр. науки на познание истины обнаруживают свою несостоятельность, что ярче всего проявляется в ее неспособности предсказать последствия внедрения новой техники. В целом совр. ментальность возникла как продукт коллективного самовнушения, осуществляющегося на протяжении неск. столетий, и представляет собой пародию на традиц. духовность, ее искаженное перевернутое отражение.

Основой духовного возрождения может служить лишь чистая метафизика и такие “традиц. науки”, как алхимия, астрология, сакральная география и др. Их задача, как и задача традиц. искусства, заключается в разностороннем применении принципов эзотерич. знания и подготовке адепта к высшим степеням Посвящения.

По мысли Г., традиц. искусство подчинено строгим канонам и неотделимо от принципов “сакральной науки”. Идеалом подлинного творчества он считает существовавшее в эпоху ср.-вековья представление о нерасторжимости единства знания и проф. умения, искусства и ремесла. Образцом этого органич. единства является мастерство ср.-век. каменщиков. В таком искусстве индивидуальность художника растворяется и полностью исчезает во Всеобщей Самости Абсолюта, а его произведения становятся анонимными, но эта анонимность имеет “надчеловеческую” природу в противоположность той обезличенности, к-рая характеризует изделия совр. индустрии. В традиц. цивилизации любой объект культуры не только идеально приспособлен для непосредств. употребления, но и может служить некоей “опорой” для духовного созерцания, возвышая индивида над конечным. Пребывая в состоянии сверхиндивидуального сознания, художник-мастер полностью освобождается от зависимости, налагаемой на индивида иллюзорным миром “имени и формы”, достигает внутр. самореализации и всеохватывающего знания вещей с т. зр. высшего принципа. Образцом этого идеального сочетания в зап. культуре для Г. является Данте, чьи соч. представляют собой сложную систему символов, понимание к-рых предполагает причастность к эзотерич. доктринам тайных об-в.

Соч.: L'Esoterisme de Dante. P., 1925; L'homme et son devenir selon le Vedanta. P., 1925; Le roi du monde. P., 1927; La crise du monde moderne. P., 1927; Autorite spirituelle et pouvoir temporel. P., 1930; 1947; Le regne de la quantite et les signes des temps. P., 1945; Apercus sur 1'esoterisme chretien. P., 1954; Etudes sur la franc-maconnerie et le compagnonnage. 2 t. P., 1964; Царь мира [отрывки из кн.] // ВФ. 1993. № 3; Древо в средоточии мира: Гл. из кн. Символика креста // Наука и религия. 1994. № 8; Символика креста: Гл. из кн. // Согласие. 1994. № 3; Введение в изучение индуистских доктрин; Символика креста: Фрагм. работ // Лит. обозрение. 1994. № 3/4; Атлантида и Гиперборея // Наука и религия, 1994, № 9; Символы священной науки. М., 1997.

Лит.: Стефанов Ю.Н. Рене Генон, великий суфий, тамплиер XX века // Наука и религия. 1994. № 8; Он же. Рене Генон и философия традиционализма // ВФ, 1991, № 4; Chacornac P. La vie simple de Rene Guenon. P., 1958; Serant P. Rene Guenon.P., 1977.

А.А. Лукич, В.В. Рынкевич

ГЕРМЕНЕВТИКА

— 1) теория и методология истолкования текстов (“искусство понимания”); 2) течение в философии 20 в. Хотя история Г. может быть прослежена через средневековье до античности, понятие Г. в его совр. значении восходит к Новому времени. Приблизительно в сер. 17 в. устанавливается различие между ходом истолкования и его методом: Г. как учение о “правилах” истолкования начинают отделять от экзегетики как лишенной методол. рефлексии практики комментирования. Революционный шаг в становлении Г. как самостоят, дисциплины сделан Шлейермахером, принципиально расширившим сферу подлежащих истолкованию текстов: Г. для Шлейермахера — “учение об искусстве понимания” письменных документов вообще. Задачу Г. составляет прояснение условий, делающих возможным уразумение смысла того или иного текста. Всякий письменный документ, по Шлейермахеру — это языковое обнаружение, имеющее двойную природу: с одной стороны, он — часть общей системы языка, с другой — продукт творчества нек-рого индивида. Перед Г. стоит поэтому двойная задача: исследование языкового обнаружения в качестве элемента опр. языковой системы и вместе с тем — как обнаружения стоящей за ним уникальной субъективности. Первую часть задачи выполняет “объективное” (или “грамматич.”) истолкование, вторую — “техническое” (или “психологическое”). Грамматич. истолкование анализирует текст как часть опр. лексич. системы, психологическое же — индивидуальный стиль, т.е. комбинации выражений, не заданные лексич. системой.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных