ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет.

Что обещаем мы

Переводчик: Shae
Автор: Deeble
Бета: Талина
Пейринг: Северус Снейп/Гермиона Грейнджер
Рейтинг: R
Жанр: Drama

Саммари: В поисках знаний Гермиона подписывает договор с профессором Снейпом — и получает больше, чем рассчитывала.
Чистая душа в своём исканье смутном
Сознанья истины полна.
«Фауст», И. В. Гёте
Коментарии: Комментарий переводчика: на момент начала истории Гермионе двадцать один год.
Комментарий автора: в тексте есть предупреждение «нон-кон», но это не традиционный нон-кон, потому что я его не люблю. Мне кажется важным указать на это потому, что тех, кому он нравится, история может оставить равнодушными.
И я не одобряю поведения Снейпа здесь. Текст написан с точки зрения Гермионы специально.
Меня вдохновили “Chaos is Come Again” (автор theatresm), “Love's Labours, Paradise Lost” (автор Veresna Ussep).
Я благодарю Eris Anglachel, Moaning Myrtle, the Worksnapers, а так же мою мать, любительницу фанфиков, и моего мужа, который фанфики терпеть не может. Они оба заверили меня, что эта история совсем не достойна порицания.
Название истории — цитата из «Фауста» Гёте, вложенная в уста Мефистофеля и обращенная к Фаусту, и полностью она звучит так: «Что обещаем мы, ты можешь получить» (перевод Н. Холодковского).

Размер: Макси
Статус: Закончен

ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет.

Глава 1. Договор.

В третий раз она отправилась к нему почти в отчаянии. По традиции только в течение пяти лет после окончания школы юные ведьмы и волшебники имели возможность заключить договор на ученичество. Это был ее последний шанс, и потому несколько дней она провела в страхе.

Гермиона Грейнджер, лучшая студентка своего класса и дважды отвергнутая соискательница, желающая поступить в ученицы к Северусу Снейпу, мастеру зельеварения, вошла в его кабинет без приглашения и, не двигаясь, ждала, когда тот заметит ее.

Наконец он нехотя посмотрел поверх свитков, в которых делал пометки красными чернилами — экзаменационные работы, вне всякого сомнения, — и презрительно поднял бровь.

— И снова … настойчивая мисс Грейнджер, — мягко сказал он, наполнив сарказмом каждое слово. — Разве не достаточно оскорблений я нанес вам? Если хотите, можем подобрать вам какое-нибудь лекарство.

— Сэр, я понимаю, что я последний человек, которого вам хотелось бы видеть, — ответила Гермиона, собираясь с духом и чувствуя, что вся решимость пропала, стоило ему лишь скривить губы в самодовольной усмешке.

— Напротив. Как оказалось, это довольно забавно.

Глубоко вздохнув и попробовав успокоиться, Гермиона подошла к его столу и сцепила за спиной руки.

— Пожалуйста, профессор, рассмотрите мое прошение. Уверяю вас, я буду образцовой ученицей. У вас есть результаты моих ТРИТОНов, вы знаете, что я способная. Что мне сделать, чтобы вы увидели, что я не… — она запнулась, пытаясь вспомнить, как он назвал ее в прошлый раз. Докучливой болтушкой?

Он открыл рот — без сомнения только для уничижительного комментария, — но помедлил и вместо этого обдумал ее слова.

— Прежде всего, — сказал он, — простойте молча на этом месте до тех пор, пока я не разрешу вам говорить.

Испытание. Она справится с ним.

Вовремя поймав чуть не слетевшие с губ слова: «Да, сэр», — Гермиона вместо этого кивнула, расправила плечи и приняла более устойчивое положение.

После того, как, по ее ощущениям, прошло минут пятнадцать, она исподтишка взглянула на часы: было пять тридцать пять.

В шесть Снейп призвал эльфа и велел принести обед. Ростбиф и картошка пахли божественно, а Гермиона была сегодня слишком занята, чтобы пойти на ланч, но профессор ничего ей не предложил.

В шесть двадцать у нее заурчало в желудке. Профессор скользнул по Гермионе взглядом, но не проронил ни слова.

К пяти минутам восьмого ноги у нее затекли, спина чесалась, а сама девушка проклинала себя за то, что пришла в холодные подземелья без мантии и чего-нибудь потеплее поверх практичной, но тонкой рабочей одежды.

Около половины восьмого она начала перечислять — разумеется, про себя — двенадцать способов использования драконьей крови. Как хочется есть…

Примерно после девяти, когда все ингредиенты для зелий закончились, и ей больше нечем было отвлекать себя от мыслей о желудке, дрожащих ногах или гусиной коже по всему телу, Гермиона переключила все внимание на Снейпа, который, закончив обедать, снова взялся за работы злополучных учеников. Как хочется есть…

Если с ним и произошли какие-то изменения с тех пор, как она окончила школу, Гермиона их не заметила. Он как сказка, которую переврали: белая как снег кожа, волосы черные как смоль — яркого же румянца на щеках нет и в помине, но чернила, сочившиеся с пера, вполне его заменяли, отметила девушка, сдерживая смешок. Как хочется есть…

Он хмурился над экзаменационными листами. «Почему он все еще в Хогвартсе?» — вдруг подумала Гермиона. Эта загадка была достаточно сложной, и девушка моментально забыла обо всех неудобствах. Волдеморт умер четыре года назад, Дамблдор — пять. Снейпа ничего здесь не держало, больше не было никаких неоплаченных долгов. Он мог бы вести вполне спокойную жизнь, изготавливая зелья на заказ. И преподавание ему, определенно, не нравилось.

По крайней мере, его преподавание не нравилось Гермионе. Она чуть-чуть сместила центр тяжести, пытаясь унять боль в низу спины, и напомнила себе, что заставляет себя проходить эти пытки для того, чтобы подписать договор еще на три года пыток, но Снейп в Европе был авторитетным экспертом в области зельеварения, а может быть, и во всем мире. Гермиона разузнала все о мастерах, живущих в пределах доступного для аппарации расстояния, и даже о некоторых за этими пределами, и они ее не впечатлили. Большинство из них, казалось, знали немногим больше нее.

А Гермиона хотела такого мастера, у которого действительно могла бы чему-то научиться. Она не искала легких путей.

Гермиона осторожно поджала холодные пальцы, заставляя кровь бежать быстрее.

Четыре года изготовления простых зелий оставили ее равнодушной. Боясь показаться бесчувственной, Гермиона никогда не признается, что они, по-своему, были так же плохи, как и последний бездарно проведенный год перед войной. Это взросление было ужасным — и вместе с тем стимулирующим: думай или умри. Теперь Гермионе ничто не угрожало. Однако ей было до смерти скучно.

Снейп скучным не был.

По правде говоря, она и сама понимала, что это глупо: так зациклиться на ученичестве у Снейпа, когда было очевидно, что он не хочет ее учить. Времени на заключение договора, позволяющего получить высшее образование, почти не осталось, а каких результатов она достигла? Она злилась на себя и на произвол магического сообщества в вопросе о том, когда можно начинать первое ученичество.

Но здесь и сейчас она наконец с робкой улыбкой подумала, что, кажется, начинает делать успехи. Снейп никогда раньше ее не испытывал. Он был так близок к тому, чтобы предложить ей договор, что Гермиона уже почти слышала скрип своего пера по пергаменту. Это было бы великолепно: стать его ученицей после того, как пять лет назад он во всеуслышание провозгласил, что никогда не возьмется обучать ее.

С другой стороны, ей нужно достаточно выдержки, чтобы игнорировать его притеснения, и Гермиона подозревала, что он будет жестоко испытывать ее все следующие три года. Нет, комфортных условий он не предложит. С этой мыслью она едва не провела кончиком языка по резцам — привычка, которую она приобрела в те дни, когда ее зубы были чуть больше, чем сейчас. Он вел себя как герой, но оставался при этом зловредным, мелочным человеком. Да кто он такой, чтобы говорить о несоразмерности зубов…

— Ну-ну, мисс Грейнджер, — и она вдруг поняла, что Снейп смотрит ей прямо в глаза и держит палочку наготове. — Вряд ли подобные доводы убедят меня.

Она моргнула. И заставила себя думать о безопасном и рутинном.

«Как хочется есть…»

В четверть одиннадцатого Снейп резко встал, разогнав все ее мысли о еде, и, рассматривая девушку, двинулся в обход стола. Гермиона не знала, стоит ли ей ответить тем же, или он, подобно волкам, сочтет это оскорблением. Найдя компромисс, она остановила взгляд на краешке белой сорочки, выглядывавшей из-под ворота его сюртука. Лен? Гладить его — занятие не из приятных. Впрочем, Снейп наверняка предоставил это домашним эльфам.

Сорочка настолько сбила Гермиону с толку, что девушка не сразу заметила, что Снейп подошел ближе («Да, определенно лен», — подумала она), и задержала дыхание, когда он начал медленно обходить ее кругом.

Она почувствовала себя студенткой-заучкой, едва он завершил маневр. По правде сказать, она уже привыкла к этой его тактике: если он прибегает к запугиванию, значит, испытание окаменением почти подошло к концу.

Снейп вернулся на стул, сложил пальцы в замок и уставился на Гермиону в упор, а она ждала, что он признает — нет, не поражение, но хоть что-нибудь.

Ждала.

Ждала.

В одиннадцать двадцать пять, через шесть часов после начала проверки, только сила воли удерживала ее в вертикальном положении. В висках стучало, глаза слезились, комната то расширялась, то сжималась вокруг нее.

— Мисс Грейнджер, — сказал Снейп, разрывая сплошной туман боли, — вы настоящий образчик гриффиндорского упрямства.

Можно подвести осла к воде, но пить его не заставишь, мелькнула смутная мысль в голове Гермионы.

— Наверное, вы считаете, что продержитесь дольше меня, — продолжал он, выходя из-за стола. — И так случилось, что я отправляюсь отдыхать.

Он остановился. Гермиона ждала неминуемого продолжения. Раз, два…

— Но в ту же секунду, когда вы скажете хоть слово или сдвинетесь с этого места, пусть только для того, чтобы лечь, я об этом узнаю, — прошипел он ей в ухо.

Он вытащил палочку из рукава — лен, так и знала! — и наложил серию заклинаний, в которых она узнала слабые сигнальные чары.

«Никакого глупого размахивания палочкой в классе… Десять баллов со Слизерина, профессор…»

— Хорошего вам вечера, мисс Грейнджер, — насмешливо ухмыльнулся он, последним заклинанием потушив факел.

Не сдаваться…

В пять минут второго ночи одна, озябшая, голодная и утомленная, она потеряла сознание.

* * *

Придя в себя, Гермиона резко дернула руками: ей на секунду показалось, что ее связали. Но когда девушка сфокусировала взгляд, оказалось, что она лежит в кровати под толстым покрывалом.

— Что?.. Где?.. — начала она, плохо понимая, что происходит.

— Так-так, — сказал знакомый голос, а его обладатель вступил в поле ее зрения с флаконом в руке. — Сначала вы двигаетесь без разрешения, теперь говорите. Если подобным образом вы собираетесь выполнять мои указания, когда станете моей ученицей, вы об этом очень пожалеете.

Воспоминания обо всех событиях этого вечера разом вернулись к ней. Гермиона закрыла глаза, подавляя сильнейшее желание наброситься на Снейпа.

Знать, что она нарушила приказ не специально, и все равно напоминать об этом — да как он…

Постойте-ка.

— Когда стану вашей ученицей, сэр? — прохрипела она, пытаясь улыбнуться непослушными сухими губами.

— Выпейте это, — сказал он вместо ответа, сунув флакон ей в руки. Увидев, что у Гермионы нет сил поднести его к губам, он сам напоил ее, нетерпеливо фыркнув.

Зелье обволокло гортань, как мед, сладкий, с тонкой нотой горчинки. Она почувствовала, как действует его восстанавливающая магия, и спросила:

— Что это? Совершенно точно не перечное зелье — оно гадкое, к тому же здесь я отчетливо чувствую чемерицу…

— Тихо, — велел Снейп.

— Да, сэр, — ответила она, разом умолкнув.

Секунду он грозно смотрел на нее, как в старые добрые времена, прежде чем ответил на вопрос, так скоропалительно оброненный Гермионой:

— Это Укрепляющий эликсир, и, полагаю, ваша реакция ясно доказывает, что название ему было дано правильно. Можете уже сменить вид жертвы василиска на какой-нибудь другой, мисс Грейнджер. Не думаю, что вы слышали об этом зелье раньше: это мое собственное изобретение.

Он призвал стул и уселся на него, спрятав ноги под диван.

— Когда вы ели в последний раз?

Гермиона бросила взгляд на часы: было двадцать пять минут второго.

— Больше пятнадцати часов назад, — ответила она.

— А как вы себя чувствуете теперь? — он рассматривал ее с необычной заинтересованностью.

— Прекрасно. Ни капли усталости. Есть хочу, но голова больше не кружится, и боль ушла.

— Хорошо. Вы вполне удовлетворительно провели испытание.

— Вы имеете в виду?.. Вы в первый раз?.. Вы заставили меня пройти через все это, только чтобы испытать в действии свое чертово зелье?

— Следите за языком, мисс Грейнджер, — он сложил руки на груди и посмотрел на Гермиону из-под полуопущенных ресниц. — Это была проверка вашей выносливости, а не моего эликсира, который, к слову сказать, я уже проверил на себе. Однако с вашей стороны разумно будет запомнить, что если появляется возможность, я с удовольствием использую… все ее преимущества.

Угрожающе взмахнув палочкой, он призвал домового эльфа и тут же велел тому бежать сломя голову за тарелкой супа. Гермиона хотела отказаться от супа из принципа: в самом деле, Снейп уже достаточно вывел ее из себя, но все-таки решила, что неразумно оставаться без еды так долго, и густой овощной суп на говяжьем бульоне, с которым появился эльф, исчез довольно быстро.

— Где я? — спросила она, положив ложку в пустую тарелку и наконец разглядев зеленое с серебром убранство помещения. — Это ваша комната?

Снейп поднял бровь, и этот жест был явно презрительным.

— Едва ли. Вы в одной из гостевых комнат Слизерина.

— А, — сказала она, чувствуя, что ей дали отповедь и напомнили, что Снейп был когда-то Пожирателем смерти и вряд ли теперь он хочет, чтобы кожа грязнокровки прикасалась к его простыням.

— Так, — Снейп прервал ход ее мыслей. — Мы и за три года не управимся, если вы не согласитесь на договор, дающий мне право полностью контролировать вас?

Гермиона слегка нахмурилась. Скорее от раздражения, чем от растерянности. Согласно условиям договора мастер и ученик никогда не имели равных прав, ученичество — это вовсе не те дружеские взаимоотношения, что царят в маггловских университетах, когда все называют друг друга по имени. Гермиона знала, из книг, разумеется, что, согласно традиционному договору, от молодой ведьмы или волшебника требовалось заниматься черной работой в лаборатории, быть способным работать от рассвета до заката, ассистировать при исследованиях, ничего при этом не получая взамен, и всегда быть почтительным.

Разумеется, каждый будет почтительным. Успешное завершение ученичества целиком и полностью зависело от одобрения руководящего мастера.

— А в чем разница, профессор? — наконец спросила она. — Что вы имеете в виду?

— Вы, например, не сможете покидать территорию школы без моего разрешения.

Эти слова вызвали укол разочарования: она рассчитывала, что сможет вырываться иногда по вечерам, чтобы увидеть родителей или Гарри и Рона. Может быть, он согласится… Хотя это же Снейп… Наконец она пожала плечами: победа была совсем близко.

— Я все равно редко хожу куда-то, — ответила она полуправдой.

— Надо же, — пробормотал он, и вытащил из кармана мантии маленький свиток пергамента.

Там были слова, которые он, без сомнения, писал, пока она стояла в одиночестве посреди класса. Это был самый простой договор, который Гермионе только приходилось видеть: «Я, Гермиона Грейнджер, передаю себя в подмастерья мастеру зелий Северусу Снейпу на срок, соответствующий обычаю, и обязуюсь во всем ему повиноваться».

Высунув палочку из самодельного внутреннего футляра, который крепился к руке ремешками, Гермиона наколдовала красное перо с золотыми пятнышками.

— Прежде чем вы воспользуетесь этой мерзостью, — сухо сказал Снейп, — я… вынужден спросить, полностью ли вы оправились.

— Да, — удивленно ответила она.

— И вы сейчас вполне довольны своей способностью использовать то, что вы, вероятно, по ошибке называете мозгом?

— Да, — ответила она, стараясь говорить уверенно и от безысходности пощипывая перо.

— Подумайте, мисс Грейнджер, вы готовы исполнить любое мое распоряжение?

Он разглядывал ее пронзительно, оценивающе. Гермиона тревожно взглянула на него, впервые почувствовав, что что-то, возможно, идет не совсем так, как должно. Он, что?.. Неужели он имеет в виду?.. Нет, он не может так поступить.

— Если вы сомневаетесь, что готовы к этому испытанию, — сказал он без запинки, протягивая руку чтобы взять договор, — без колебаний оставайтесь ночевать здесь. Утром же уйдете, но никогда больше не оскверняйте моих подземелий своим присутствием.

«Вызов».

Она хотела вызова.

Стараясь выиграть время, Гермиона выдернула договор из рук Снейпа так, чтобы он не смог дотянуться до пергамента. Будь это кто-то другой, Гермиона бы засомневалась, пересмотрела бы свое решение…

Но бога ради, это же Снейп. Случай с зубами был вовсе не единственным, когда он дал понять, что не находит ее привлекательной. Кроме того, она инстинктивно чувствовала, что пока можно быть уверенной, что он печется о пустяках, ему можно доверять. Он воевал на их стороне против Волдеморта, даже тогда, когда казалось, что Свет потерпит поражение.

Гермиона подняла на него глаза, его лицо не выказывало ни единого признака заинтересованности ее решением. Она снова взглянула на немудреный договор, в простых словах увидев обещание знаний и умений.

После пяти лет безуспешных попыток завоевать этот приз она не собиралась отказываться от него из-за нелепой идеи, что он собирается затащить ее в постель тогда, когда ей будет очень неловко сказать «нет».

— Я готова, — сказала она, аккуратно написав свое имя под его неразборчивыми строчками, а затем быстро прикоснулась палочкой к чернилам. Договор вступил в силу, и стремительный поток неожиданно сильной магии, словно тройная доза зелья Снейпа, прошел сквозь нее, ослепив и лишив дыхания.

Придя в себя, она увидела, что Снейп в одной руке держит ее палочку, а другой прячет пергамент в карман мантии. А затем он откинулся на спинку стула и улыбнулся. Медленно.

Страшно.

— Мисс Грейнджер, вы глупее, чем я мог себе представить.

Гермиона открыла рот, но не раздалось ни звука. Он коротко рассмеялся и заложил руки за голову, все еще рассматривая ее одиннадцать дюймов виноградной лозы.

— Вам еще не приходило в голову, что теперь я могу приказать вам убить себя, и вы это сделаете? Отравить Поттера, и вы подчинитесь, зная, что не сможете с этим жить дальше? Приказать вам сделать самые недостойные вещи, которые пойдут вразрез с вашими глубочайшими убеждениями, со всеми вашими благими намерениями?

Она моргнула, объятая ужасом. Это чувство прошло почти сразу. Насмешка. Всего лишь насмешка. Соберись. Он не заставит тебя делать все это. Даже если мог бы, он не станет.

— Я верю вам, — просто сказала она, а когда он хмыкнул, запальчиво добавила: — Если бы вы были настолько плохим, вы никогда бы не пошли против Пожирателей смерти. Я знаю, что вы сделали ради нас.

— А, — сказал он. — Но у вас нет никакого представления о том, почему я, в конце концов, присягнул на верность Дамблдору. Вы меня не знаете, как и не понимаете, какую власть над собой только что передали в мои руки.

— Я провела на ваших занятиях…

— Тихо, — проронил он, повторяя приказ, который уже отдавал ранее.

Эффект был мгновенным, шокирующим. По коже Гермионы побежали мурашки, рот закрылся, как будто невидимые пальцы сомкнули ее губы. Она пыталась сказать хоть слово, любое слово, и почувствовала, что ее тошнит. Больше всего эти ощущения походили на эффект от Imperio, вот только Гермиона была полностью в сознании, могла размышлять и делать выводы, но была совершенно не способна ослушаться.

— Видите, мисс Грейнджер? Вот ваш первый урок: ничего не принимайте на веру, кроме того, что все люди злы и дают простор дурным качествам своей души всякий раз, когда для этого имеется у них легкая возможность, — он замолчал, а затем добавил, как будто это только что пришло ему в голову: — Можете говорить.

— О Господи, — сказала она, уронив голову на подушку и закрывая глаза, чтобы не видеть Снейпа.

— Действительно.

Гермиона тихо застонала. Она не могла поверить, что все самое худшее, что представлялось ей ранее, и все, что она отбросила как глупые мысли, теперь вполне может воплотиться. Одним только словом Снейп может превратить ее бездумное решение быть его ученицей в согласие делить с ним постель.

— Что же я наделала? — прошептала она, открыв глаза и уставившись в беленый потолок.

— Я думаю, что правильнее было бы спросить, зачем вы, предположительно такая умная, это сделали.

Она ответила монотонно, как будто в трансе:

— Я хотела знать то, что знаете вы. Я хотела испытать себя. Я хотела от жизни больше.

Его спокойная бесстрастность исчезла на долю секунды; казалось, он потерял самообладание. А затем горько рассмеялся:

— Мои поздравления. Если не считать жажды крови, вы только что назвали причины, по которым я присоединился к Волдеморту.

— Пожалуйста, — сказала она, испуганно посмотрев на него, — не играйте со мной, профессор. Скажите, зачем вы настаивали на полном контроле? Скажите сейчас и покончим с этим. Что вы хотите, чтобы я с собой сделала? Кого вы хотите, чтобы я убила? Что за ужасные вещи вы хотите, чтобы я сделала?

— Я не на рынке и мне не нужен наемный убийца, — ответил он, снова став невозмутимым. — И у меня нет особенного желания видеть, как вы наносите себе увечья. Более того, я вам запрещаю делать это.

И снова слабое покалывание прошло по всему телу, и она вздохнула — от облегчения, что ей не придется ничего с собой делать, и омерзения, из-за того, что ее заставляют.

— Пока мы не отошли от темы: вы не должны и мне причинять никакого вреда, — сказал Снейп, положив палочку Гермионы на кровать рядом с ней.

— Чего вы хотите? — мрачно повторила она.

Обнажив зубы в улыбке, напомнившей Гермионе сказочного персонажа, того самого, который имел непреодолимую склонность к маленьким девочкам в красных шапочках, он ответил почти нежно:

— Странный вопрос, мисс Грейнджер. Я хочу вас.

____________

Примечания (здесь и далее — примечания автора, если не указано иначе):

1. Здесь и далее все цитаты из «Фауста» в переводе Н. Холодковского (прим. перев.)

2. То, что Снейп перед тем, как Гермиона подписала договор, три раза спрашивает ее, уверена ли она в своем решении, отсылает нас к «Фаусту» Гёте: Фауст был вынужден трижды пригласить Мефистофеля в дом, прежде чем дьявол вошел. (Интересно, что Мефистофель впервые появляется на сцене одетым как ученый. В мантии.)

3. «…люди злы и дают простор дурным качествам своей души всякий раз, когда для этого имеется у них легкая возможность» — цитата из «Государя» Макиавелли. Разумеется, Снейп читал эту книгу. Определенно, это обязательное произведение для слизеринцев, несмотря на то, что создал его маггловский автор. (Кроме того, я полагаю, что чистокровные маги могли и не считать ниже своего достоинства чтение маггловской литературы, написанной до XIX века).

4. Снейп говорит «Волдеморт»: сомневаюсь, что он называет Риддла «Темным лордом» в каноне потому, что предпочитает обращение по титулу. Это, скорее всего, потому, что так хочет Риддл. Волдеморт умер, и Снейп может называть его так, как ему вздумается.

16.11.2009

Глава 2. Условия.

Неожиданно комната поплыла перед глазами. Гермиона моргнула, чтобы сосредоточиться, и, разумеется, в поле зрения снова появился злосчастный Снейп. В ушах зашумело, и девушка рассеянно определила, что это стучит кровь.

Гермиона почувствовала, как из горла рвется истерический хохот, и не смогла сдержать его.

— Вы хотите меня? Вы хотите меня?! — выкрикивала она, почти глотая слова. — Вы высмеивали мои волосы на шестом курсе, вы дали Малфою пять баллов за то, что он назвал меня идиоткой с поросячьим рыльцем на седьмом, а в тот раз, когда мы разругались на встрече Ордена… Вы еще сказали, что даже хорошо, что я книжный червь, потому что соответствующим образом и выгляжу!

— Вам было семнадцать, вам было восемнадцать, вам было девятнадцать, — ответил Снейп, загибая пальцы. — Теперь же вам, если память меня не подводит, двадцать четыре. Школьницы не вызывают у меня никакого желания. Вы же, что очень кстати, выросли.

— Но… но вы же ненавидите меня, — жалобно сказала она, хватаясь за последнюю соломинку.

— Напротив, вы мне абсолютно безразличны, — поправил он. — Но я бесконечно рад тому, что после того, как семь лет вы находили всяческие способы игнорировать мои указания, вы наконец не сможете их не выполнять — и все это исключительно по вашей собственной воле.

— А вы не хотели бы притащить меня в свои комнаты, заставить биться в истерике и овладеть силой? — пробормотала она.

— Нет, — ответил Снейп резко.

— Не вижу разницы!

— Разница огромная, к тому же все законно: у вас был выбор. Вряд ли я виноват в том, что вы не ухватили сути. Я несколько раз предостерегал вас от бездумного подписания договора, а вы ринулись вперед сломя голову как типичная…

— Гриффиндорка, — сказала она тупо. — Гриффиндорка, не уделившая ни капли внимания тому, что подписывает договор с классическим слизеринцем. Мне хотелось думать о вас лучше, а вы только и ждали, когда я попадусь в ловушку.

— Я разумней всех глупцов, — сказал он, и в его фразе Гермиона узнала цитату из какой-то маггловской пьесы, но названия так и не вспомнила.

— Как долго вы планировали это? Как вы догадались, что я постараюсь переубедить вас на этот раз?

— Я не знал. Если помните, в прошлый раз я выставил вас вон так громогласно именно потому, что вы — искушение. Но, моя дорогая мисс Грейнджер, вы взяли меня измором. Вы раз за разом все настойчивей вешались мне на шею, пусть и с целями, отличными от моих, так что я не вижу больше причин разочаровывать нас обоих.

— Если появляется возможность, вы с удовольствием используете все ее преимущества, — горько сказала Гермиона, натягивая покрывало до подбородка, чтобы унять неконтролируемую волну дрожи.

— По крайней мере, вы прислушиваетесь ко мне. Может быть, вы научитесь ловить меня на слове.

— На слове? — выплюнула она. — А чего стоит ваше слово? Я спросила, почему вы настаиваете на таком договоре, и что вы ответили? Что не хотите, чтобы я околачивалась вокруг вас в свое удовольствие без вашего на то разрешения! Не могу поверить, что защищала вас перед Гарри и Роном все эти годы…

— Вы ужасно наивны. И будет лучше, если мы восполним дефицит здравого смысла прежде, чем вы попадете в настоящую беду.

Она открыла рот, чтобы возразить: если это не настоящая беда, тогда ад — курорт на берегу моря. И как смеет он притворяться, что оказывает ей услугу?! Но Снейп продолжал говорить тем самым тоном, который ассоциировался у Гермионы с лекциями по зельеварению перед ТРИТОНами.

— Урок второй: прислушивайтесь к тому, что не сказано вслух так же внимательно, как к тому, что сказано. Я же добавил «например», не так ли? Других примеров не последовало, и вам следовало немедленно насторожиться.

— Я думала, ваша жестокость ограничивается сарказмом, — возмущенно ответила Гермиона.

— Чёрт — эгоист, нельзя ждать от него, чтоб даром стал он делать одолженья, — сказал Снейп, элегантно пожав плечами.

Эту цитату Гермиона мгновенно узнала. Девушка тут же вспомнила о летних месяцах, проведенных по настоянию родителей за чтением маггловской литературы.

— Я полагаю, это Мефистофель? Как к месту. Ну а я, в таком случае, Фауст. Или — Гретхен?

Думая о совращенной девушке и ее разрушенной жизни, Гермиона сильнее сжала покрывало.

— Это слова Фауста, если быть точным, — ответил Снейп. — Обсудим скрытую иронию того, что я знаю маггловскую литературу лучше вас, или вернемся к главной теме?

— Давайте вернемся! Хотелось бы послушать, как вы объясните профессору МакГонагалл, почему спите со своей ученицей!

— И это тоже законно. Кстати, вам запрещается говорить с ней о нашем договоре.

— Правда? — едко спросила Гермиона, подстрекаемая ненавистным ощущением реакции собственного тела на приказы Снейпа. — Если в этом нет ничего предосудительного, если это вполне прилично, зачем же скрывать?

— Я предпочитаю не выслушивать неизбежного ворчания о бедненьких невинных гриффиндорцах, с которыми нужно нянчиться до пенсии. Не обсуждайте договор и его результаты ни с кем, кроме меня.

— Вы знаете, что это неэтично, — сказала Гермиона, начиная осознавать реальность происходящего и не зная, надеяться или ужасаться. — Знаете, и вам наплевать.

— Я собираюсь придерживаться условий сделки. Через три года вы будете хорошо образованной ведьмой.

Несколько долгих минут Гермиона лежала без движения, пытаясь придумать, как выпутаться из этой истории и не попасть в какую-нибудь другую. У нее ничего не получалось, потому что она изо всех сил старалась успокоиться.

— Что вы собираетесь со мной сделать? — грубо спросила она, вкладывая в слова столько злобы, сколько могла.

— Вы хотите, чтобы я прочитал вам лекцию… Как это называют магглы — «о птичках и пчелках»? Урок третий, мисс Грейнджер: не испытывайте моего очевидно ограниченного терпения. Я отказываюсь верить в то, что вы, пройдя всю войну, до сих пор девственница.

Гермиона почувствовала, что кровь прилила к лицу, и щеки зарделись.

— Нет, — ответила она со злостью. — И я не спрашиваю вас о подробностях. Я хочу понять, чего мне ожидать от вас вообще, к чему готовиться.

— А если хорошенько подумать? — пробормотал он.

— Чего вы ожидали, когда впутали меня во все это? — закричала она. — Это гадко! Вы самый отвратительный человек, и, надеюсь, вы…

— Перестаньте орать, — холодно сказал Снейп, и волоски на руках Гермионы встали дыбом.

Желание не поддаваться ему было поистине непреодолимым. С героическим усилием ей удалось произнести следующие слова с прежней яростью:

— Я буду орать, если мне, черт побери, хочется.

Ради его удивленного вида можно было почти примириться с последствиями неповиновения. Почувствовав внезапный приступ тошноты, Гермиона неуклюже выпуталась из покрывала и бросилась к двери, которая, как она думала, вела в туалет.

Когда Гермиона смогла наконец поднять голову, то увидела, что Снейп стоит в дверном проеме. Темнота ванной и свет из спальни сделали неясными черты его лица.

— Я так же приказывал вам не причинять себе вреда, — сказал он, двумя большими шагами сокращая дистанцию между ними.

Встав на колени позади Гермионы, указательным и большим пальцами он взял ее за подбородок и вытер лицо влажной тканью, которую только что наколдовал. Это успокаивало и смущало одновременно.

Гермиона, как в тумане, подумала, что в этой ситуации невозможно обороняться.

У девушки не осталось сил сопротивляться, когда, сев позади нее, Снейп прислонился к стене и притянул Гермиону к себе так, что ее голова легла ему на грудь. По крайней мере, подумала она, он был все еще застегнут на все пуговицы до самой шеи. По крайней мере, руки он положил на безобидные места: одну на пол, а вторую на основание шеи.

— Не боритесь с этим, мисс Грейнджер, — его голос был почти ласковым. Гермиона отстраненно подумала, может ли он ощущать, как магия воздействует на ее кожу. — Ни вы, ни я не получим того, чего хотим от этой сделки, если вы все время будете провоцировать недомогание, не говоря уже о вреде вашему желудку.

— Не могу… жить так, — ответила она хрипло. — Пожалуйста, профессор, не делайте этого. Я на самом деле собиралась следовать вашим указаниям, но теперь, когда я вынуждена это делать, когда каждый, самый простой приказ сопровождается такой силой…

— Если вы действительно собиралась следовать моим приказам, тогда нет никакой разницы.

— Я бы не спала с вами.

— Вопреки широко распространенному мнению, я видел себя в зеркале.

Она фыркнула от досады, которая на время заменила отчаяние и подначивала снова читать лекции неразумным. Честное слово… Но тут же Гермиона передумала и решила не говорить Снейпу, что его внешность никакого отношения к этому не имеет и что она в любом случае не была настолько ужасной.

А если лицо — зеркало души...

— Допускаю, что я была прискорбно дезинформирована на ваш счет, — вместо этого ответила она, — но вы не знаете обо мне самого главного, если считаете, что я дам вовлечь себя в отношения с мужчиной, чье положение выше моего.

— Урок четвертый: в мире, который вы выбрали, существует давняя традиция, согласно которой ведьмы подчиняются более сильным волшебникам.

— Есть другая традиция: держать домовых эльфов в рабстве.

— Они довольны своей службой. Они не знают, как можно жить иначе.

— Но я не довольна, и я знаю иную жизнь! — она помедлила, а затем тихо добавила: — Я буду бороться с вами до тех пор, пока это не убьет меня. Я не буду вашей рабой.

Она почувствовала, как напряглись его мускулы, но голос Снейпа оставался спокойным.

— И все же вы согласились на это добровольно.

Гермиона подумала о ненавистном клочке пергамента, о, казалось бы, таких несущественных словах: «Обязуюсь во всем ему повиноваться».

Никому не следовало доверять так полно, не говоря уже об этом подлом человеке.

— Кажется, вы в безвыходном положении, мисс Грейнджер, — сказал он. — Вы как будто держите в заложниках свое тело, надеясь, что я позволю вам нарушить обещание, хотя я не позволю. Меня же ждут затруднения: сложно получить причитающееся мне по договору от женщины, которая будет делать все для того, чтобы ее вывовачивало наизнанку до тех пор, пока она не умрет.

Теперь была очередь Гермионы отступить. Развернуть кампанию по запугиванию Снейпа было бы, конечно, замечательно, но в этот раз ее затея провалилась.

Это не было похоже на желудочный грипп, это было много хуже — тяжелое чувство абсолютной несправедливости захлестнуло Гермиону. Она подписала зачарованный пергамент, и пусть договор не был честным, магия не даст Гермионе отступить от него.

Ее собственное тело предало ее. И это дело рук Снейпа.

— Как вы только сами себя терпите? — горько спросила она.

— Не страдаю от пустых сомнений, не боюсь чертей и привидений, и в самый ад спуститься я готов, — холодно ответил Снейп.

На секунду Гермиона задумалась: какие же ужасные вещи приходилось делать и видеть Снейпу, когда он был Пожирателем смерти, если он считает это порабощение — а без юридической патины, просто изнасилование — вполне приемлемым способом взаимодействия с другим человеком. А затем она вдруг осознала, что грудь Снейпа прижата к ее спине, его правая рука лежит на ее правом плече, его левое бедро у ее бедра. Он был опасен, этот испорченный человек. Как же она не видела этого раньше? Как Дамблдор, с его способностью делать умозаключения, не понимал этого?

Или он знал и ничего не делал, так как думал, что Снейп будет более полезным в качестве шпиона таким, какой он есть?

Оторвавшись от созерцания пола, Гермиона мельком увидела кровать в смежной комнате и поняла, что решение ей надо принимать сейчас. Ко всему в жизни она относилась решительно. Она была уверена, что и к смерти сможет отнестись так же, даже если решиться на это и будет нелегко. Да что там! Она даже могла бы собраться с силами и преодолеть магические путы, чтобы вернуть себе палочку и быстро покончить со всем этим.

Итак, все это она могла бы сделать. Но стоило ли умирать из-за этого?

Договор был ужасным, этого нельзя отрицать. Большую часть времени, проведенного в Хогвартсе, она сочувствовала домовым эльфам, а теперь сама оказалась в похожей ситуации. Только Снейп мог освободить ее до истечения трехлетнего срока. Гермиона была достаточно осведомлена о волшебных законах для того, чтобы точно знать: магический контракт может быть расторгнут только по обоюдному согласию обеих сторон.

Но опять-таки, всего три года, а не вся жизнь в услужении. Три года делать то, чего хочет Снейп, зато потом — сладкий воздух свободы, и степень мастера зелий в придачу.

Три года.

Ей вовсе не хотелось умирать.

— Скажите мне, — сказал он в полной тишине, — что вас больше беспокоит: необходимость делить со мной постель, или то, что вам приказано это сделать?

— То, что это приказано, — тут же ответила она, даже не задумываясь. Но, тем не менее, это была правда.

Слегка отодвинув Гермиону, Снейп встал и, обойдя девушку, по-турецки сел напротив нее. Глаза Гермионы уже привыкли к тусклому свету, и она могла отличить его черную мантию от окружавшей их темноты, но лицо его было по-прежнему непроницаемо.

— Нет желания обсудить все еще раз, мисс Грейнджер?

Гермиона прижалась к камню, все еще хранившему тепло его спины, и быстро оценила расстановку сил. У него все еще было преимущество, но ее выигрыш в силе был все-таки несомненно больше, чем она смела надеяться, пусть она и была зажата между каменной стеной и этим жестким человеком.

— Вы предлагаете разорвать договор и заменить его новым? — осторожно спросила она.

— Не совсем.

— Ничего не выйдет.

— Урок пятый: всегда выслушивайте вашего оппонента: он может случайно дать вам оружие против себя.

— Вы что, все воспринимаете как военные действия? Постойте, — попросила она с отвращением, — не отвечайте. Конечно, все так и есть, и ваши уроки служат тому подтверждением.

Он слегка ухмыльнулся:

— Ну, думаю, теперь вы будете предпринимать какие-то действия только после того, как соберете всю относящуюся к делу информацию. Нечего возразить?.. Вот мое предложение: я не аннулирую договор, который вы подписали, но мог бы отдавать вам прямые приказы только тогда, когда вы исполняете общепринятые обязанности ученика.

— И что вы хотите в обмен на такую неслыханную щедрость?

— Прекрасно, мисс Грейнджер. С вами еще не все потеряно.

Он помедлил, вероятно, для пущего эффекта, а потом сказал:

— Если вы согласны, то я буду иметь с вами секс каждую ночь.

— И в чем разница? — возмущенно спросила она.

— Никаких приказов. Никаких требований. Никакого, — длинным пальцем он провел по ее шее, — магического воздействия на вашу кожу.

Она вздрогнула от его прикосновения и скрестила руки на груди.

— Конечно же, я могу оставить все как есть и просто приказать вам захотеть меня. Даже такой упрямой ведьме, как вы, будет нелегко пересилить чувства, вызванные такой сильной магией, какой обладает договор, заключенный с полного согласия.

— Нет! — задохнулась она, и это была совершенно непроизвольная реакция. — Делать нечто подобное и так плохо, но заставлять меня чувствовать то, что я… Подчинять мой разум, как…

— Imperio, — сказал он мягко. — Я знаю. Я этого не сделаю. Imperio не кажется мне хоть сколько-нибудь эротичным.

— Думаю, у вас достаточно опыта, — выплюнула она.

— Да, — признал он. — Строго говоря, все, что происходит между нами, происходит по обоюдному желанию, так как я не заставлял вас подписывать этот договор и, тем не менее, предпочел бы, чтобы вы отдавали себе полный отчет в своих действиях.

Закрыв глаза, чтобы не дать себе воли, Гермиона обдумывала сложившуюся ситуацию. Обдумывала поведение Снейпа. Раньше, в тот ужасный момент, когда она все поняла, он сразу же превратился в ее глазах из героя, острого на язык, в жестокосердного негодяя. Благодаря своему поведению в последние несколько минут, он теперь завяз где-то в сером болоте между двумя этими крайностями.

Его мотивация оставалась неясной. Но его предложение было все-таки чуть-чуть лучше, чем условия договора.

— Раз в месяц, — сказала она резко. — Я соглашусь на вашу поправку к договору, если мы будем с вами встречаться раз в месяц.

— Мисс Грейнджер, вы меня оскорбляете. Ежедневно.

— Два раза в месяц.

— Ежедневно.

— Раз в неделю.

— Четыре раза в неделю, и ни днем меньше.

— Но как же…

— Кроме дней ваших менструаций, разумеется. По рукам?

— По рукам, — вымученно ответила Гермиона, чувствуя, что и на этот раз последнее слово осталось за Снейпом. — Господи, чему вы улыбаетесь?

— Сомневаюсь, что на большее у меня хватило бы сил, — ответил он, сгребая в охапку хватающую ртом воздух Гермиону и поднимая ее с пола.

Секунду спустя он бесцеремонно бросил девушку на кровать, коротко пожелал ей спокойной ночи и шагнул к выходу.

— Постойте! — позвала она. — Я думала, вы собираетесь…

Снейп обернулся — полы его мантии взметнулись — и одарил Гермиону довольным взглядом:

— Нет, я устал. Однако мне лестно знать, что вы… полны желания.

— Полна желания разделаться с вами! Мразь! — крикнула она.

Сдавленно фыркнув, Снейп скрылся за дверью, и подушка, которой Гермиона рассчитывала попасть ему в голову, отскочила от двери, не причинив никому вреда. Все произошедшее показалось Гермионе самым настоящим издевательством.

Никогда еще в своей жизни она не испытывала к Снейпу меньше уважения, чем сейчас, после того, как подписала договор и обещала неукоснительно следовать всему, что бы он ни велел.

А Снейп просто ушел и оставил ее наедине со своими мыслями.

____________

Примечания:

1. «Теперь же вам, если память меня не подводит, двадцать четыре». Дж. К. Роулинг недавно ответила на долго обсуждавшийся вопрос о возрасте Гермионы: ей было почти двенадцать, когда она поступила в Хогвартс. Ее палочка так же описана в соответствии с данными Дж. К. Роулинг.

2. «Я разумней всех глупцов» — «Фауст», слова главного героя. Там же: «Не страдаю от пустых сомнений, не боюсь чертей и привидений, и в самый ад спуститься я готов».

16.11.2009

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: