ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет. 3 страница

– Нарезать медленно, – повторил он, и Гарри похлопал его по руке. Когда Невилл отошел в сторону, счастливо улыбаясь, Гермиона посмотрела на Гарри, вопросительно изогнув бровь.

– К нему нужен индивидуальный подход, который просто нельзя обеспечить в классе. Лучшее, что… профессор Снейп может сделать, это постараться свести к минимуму возможные разрушения, но он не в силах оказать ему реальную помощь, – Гарри пожал плечами. Гермиона не спешила с ответом. Принадлежали ли эти мысли Снейпу, или Гарри сам пришел к такому выводу на основании того, что ему досталось от сознания Снейпа? Как бы то ни было, подобная догадка прежде ей на ум не приходила.

– Но ведь нет нужды насмехаться над ним и унижать, – заметила Гермиона. Гарри посмотрел на нее, слегка нахмурясь, и она в смятении закусила губу – ее друг сейчас выглядел немного пугающе.

– А тебе никогда не приходило на ум, что страх обостряет разум, заставляет еще сильнее сосредоточиться на выполняемой задаче? – мягко спросил он, смотря на нее так пристально, что это заставило ее слегка занервничать.

– Но в случае Невилла необходимо терпение, с каким ты ему сейчас объяснял. Он неловок на зельях, потому что напуган и при этом отлично показал себя на П.А.У.К.ах, когда профессор Снейп не насмехался над ним, – возразила Гермиона, не желая сдаваться. Одно долгое мгновение Гарри молча смотрел на нее, после чего вздохнул.

– Снейп – слизеринец, они не упускают случая уличить человека в слабости. Есть те, кто в хорошем отношении к сыну Фрэнка и Элис увидят предательство, – последнее он сказал с неохотой, будто каждое слово из него тянули клещами.

– Бедняга. – Гермиона вздохнула.

– Кто? Лонгботтом? – недоуменно переспросил Гарри.

– Да нет же, глупый, Снейп. Должно быть, ужасно, когда постоянно приходится лгать обо всем, когда вынужден улыбаться тем, кого ненавидишь, и неодобрительно смотреть на тех, кто тебе нравится, – задумчиво сказала Гермиона, пытаясь представить такую жизнь. Гарри фыркнул.

– Очень сомневаюсь, что есть много людей, которые ему нравятся.

Его слова вызвали у Гермионы смех. На этом разговор иссяк, и они вернулись к работе. Гермиона не переставала гадать, сколько от Снейпа сейчас в голове Гарри, и как много ему теперь известно. Она обнаружила, что ей очень интересно узнать мнение профессора по многим вопросам.

Вполголоса чертыхнувшись, Гарри убрал волосы, упавшие на глаза, чем вызвал у Гермионы улыбку. Вот, она узнает своего друга – постоянно недоволен своими волосами. Профессор Снейп так вести себя не мог, ведь все знали, что он даже не принимает душ, не говоря уже о регулярном мытье волос.

– Гарри? – к их столу подошла Лаванда, обворожительно улыбаясь, чем вызвала у Гермионы приступ раздражения. Гермиона сама удивилась внезапно вспыхнувшей в ней ревности и еще сильнее тому, что Гарри поднял глаза и улыбнулся Лаванде в ответ.

– Привет, Лав, – ответил он и продолжил улыбаться, когда та села рядом с ним за стол.

– Ты сегодня так быстро справился с заданием на трансфигурации, и я подумала, не поможешь ли ты мне с домашней работой? – Лаванда беззастенчиво строила Гарри глазки, и его улыбка постепенно стала походить на язвительную усмешку.

– Лаванда, ты сама справилась всего десятью минутами позже, – заметил он, не воспользовавшись ее прозрачными намеками. У Гермионы от радости чуть сердце из груди не выскочило: Гарри не идиот, чтобы повестись на старый трюк с домашним заданием. – Нет нужды притворяться, будто ты не умная ведьма, ты же знаешь. Мне нравятся умные девушки, – он одарил ее улыбкой, от которой растаяла не только Лаванда, но и Гермиона. Где Гарри научился так очаровательно улыбаться? Снейпу бы следовало у него поучиться! Тот улыбнется так, что слово "очаровательно" и на ум не придет. Должно быть, это у Гарри от природы! Но почему же он скрывал?

– Значит, ты единственный, кто так считает, – выпалила Лаванда, залившаяся румянцем от полученной улыбки. Гермиона почувствовала, как у нее начался нервный тик, и не могла понять, когда это у нее развились собственнические инстинкты по отношению к Гарри.

– Тогда встречайся с рэйвенкловцами: они умеют ценить ум и придут в такой восторг от того, что твой интеллект сочетается со столь прелестной внешностью, что будут носить тебя на руках.

Гермиона с нежностью восхитилась тому, как тактично Гарри выпутался из щекотливой ситуации. Его совет, на самом деле, был очень хорошим. Хотя Лаванда выглядела немного разочарованной из-за подразумеваемого отказа, тот был дан в столь любезной форме, что она ничего не могла сказать. Девушка мило улыбнулась и ушла из гостиной, полная решимости. Гермиона обратила на Гарри взгляд, полный восхищения.

– Гарри, как тебе это удалось? Ты же обычно вообще ничего не знаешь о девушках.

Гарри пораженно уставился на нее.

– Ты шутишь, – сказал он, потом взгляд его немного затуманился. – После шести лет дружбы с тобой, должен же я был хоть чему-то научиться, верно? – говоря это, он выглядел немного грустным. У Гермионы екнуло сердце, и она ободряюще похлопала его по руке.

– Гарри, с тобой все хорошо? – это лучшее, что она могла спросить, не упоминая случай в совятне. Гарри поднял на нее затравленный взгляд.

– Непросто быть семнадцатилетним. Еще сложнее быть семнадцатилетним мной, – ответил он после продолжительного молчания, потом собрал свои книги и ушел наверх.

Гермиона видела, как он ушел, но еще долго ее невидящий взгляд оставался прикован к лестнице. Ей было хорошо известно, что в последнее время Гарри пришлось через многое пройти, и, возможно, незаметно для нее он наконец повзрослел.

Гермиона поднялась в свою уединенную обитель – комнату старосты, чтобы подумать. Ее спальня была оформлена в более приглушенных тонах, нежели алый и золотой, преобладающие в остальных комнатах башни. Большую кровать с пологом небесно-голубого цвета укрывало темно-синее одеяло. Каменный пол устилали бледно-синие ковры с зеленым и желтым травяными мотивами, а на стенах висели гобелены, изображающие натюрморты. Ей так и не удалось привыкнуть к людям, наблюдающим за ней с картин.

Гермиона разделась и облачилась в белую ночную рубашку, приготовленную для нее эльфами. Лежа на спине, она смотрела на усеивающие полог звезды, любуясь их мерцанием. Перед ее внутренним взором возникло лицо Гарри, и Гермиона вгляделась в него, пытаясь увидеть человека, каким он был сейчас, столь не похожий на того, кем ей долгое время представлялся.

Вопреки ее ожиданиям, он оказался взрослее и в последнее время совершал вполне зрелые поступки. Что если несчастный случай сильнее повлиял на него, чем ей казалось? Он же едва не умер, и снова его разумом попытались завладеть, так может, пережитый страх заставил его повзрослеть?

Как бы то ни было, это случилось, и новый Гарри, умный, уверенный в себе и – уж себе-то можно признаться – сексуальный, вызывал интерес. Гермиона наблюдала за его руками, когда он писал свою домашнюю работу, за его глазами, когда те просматривали страницы учебника, за языком, скользнувшим между зубами в момент напряжения. И она не могла не думать, каково это, когда все его внимание направлено только на тебя.

Последняя мысль вызвала у нее волну дрожи, и Гермиона почувствовала, что между ног становится мокро. Она опустила руку и начала ласкать себя, представляя его руки, его губы и зеленые глаза, со страстью смотрящие на нее.

Она кончила, тихо вскрикнув, но не смогла бы сказать, что именно произнесла. Она уснула, грезя о Гарри.

Глава 7. Изменения в тактике поведения

Северус сидел на подоконнике, глядя на покрытые буйной растительностью холмы Шотландии. Ему представилась возможность немного пофлиртовать с Лавандой, и он ее упустил. В конечном счете, возраст девушки оказался более серьезной помехой, чем он думал. Причиной было это и еще разочарование, отразившееся на лице Гермионы.

Северус скучал по своим подземельям, скучал по тишине и уединению. Невозможно было нормально работать, когда вокруг столько людей. Еще Рон без умолку болтал о квиддитче, довольствуясь лишь редкими неразборчивыми комментариями Северуса и наслаждаясь звуком своего голоса.

Пока лучшее, что дал обмен телами, это возможность осадить Драко Малфоя, за что непременно последует расплата. Альбуса позабавила выходка Северуса, но директор не мог себе позволить открыто попустительствовать Гарри, и отработки не миновать. И все равно дело того стоило.

Гермионе явно было больно слышать, как Малфой обзывает ее грязнокровкой. Северус не раздумывая бросился ее защищать, заодно выполняя свое давнее желание, движимый праведным гневом, вызванным оскорбительным комментарием Драко.

Симус и Дин спорили о какой-то пустоголовой девчонке и о том, кто из двоих ей нравится. И все, что хотел Северус, одну проклятую минутку тишины, чтобы обдумать свою полную неспособность разочаровать Гермиону Грейнджер.

Должно быть, это записано на подкорке Поттеровского сознания, как рефлекс, глубоко отпечатавшийся в его сером веществе и сродни коленному рефлексу – тело просто повинуется, не спрашивая совета у сознательной части мозга. Это с легкостью объясняло ситуацию с Лавандой Браун: насмешка и презрение во взгляде Гермионы, появившиеся, когда Северус с недвусмысленной готовностью ответил на предложение другой гриффиндорки, заставили тут же изменить тактику поведения.

Тридцатилетний опыт самоанализа дал о себе знать. «Да кого ты обманываешь? – хотел знать этот зануда. – Впервые за двадцать лет кто-то обращается с тобой как с равным, называет тебя другом, и ты думаешь, что отказ от сиюминутного удовольствия ради ее уважения всего лишь рефлекс? Да, черт побери, это он и есть, но отнюдь не Поттеровский.»

Мародерам Северус завидовал только из-за их дружбы и со злорадным удовольствием узнал о предательстве Сириуса, но не потому что ненавидел их всех, а потому что сам страстно хотел иметь друзей и никогда не был удостоен подобной чести. Чужое несчастье лишь доказывало ему, что лучше и вовсе обходиться без друзей. Готовность Люпина поверить Сириусу даже после того, что Блэк натворил и в чем был обвинен, причинило Северусу худшую боль в его жизни. Так Люпин словно провернул нож в едва затянувшейся ране и доказал, что Снейп хоть и хотел дружбы, но никогда не знал, что это такое.

Альбус был его другом, но еще и работодателем, и главой Ордена, о чем невозможно забыть. Минерва была его другом, а также более чем на пятнадцать лет старше его по возрасту и занимала более высокую должность здесь, пусть даже ничем об этом не напоминала. Помимо прочего она некогда сама преподавала ему, что несомненно накладывало отпечаток на их отношения.

Технически Гермиона была его ученицей. Однако биологически – на тот период времени, пока Северус занимает тело Поттера – они являются ровесникам и занимают равное положение. Одним словом, они равны. Северус может быть ей другом без сложностей, свойственных взрослым. Ему позволено просто обнять ее, и это не будет значить ничего, кроме объятия.

– … все равно он использовал Финт Вронского в семьдесят девятом, а потом его сделал Грир в восемьдесят первом… – вещал Рон, и, продолжая думать о Гермионе, Северус неосознанно поправил его:

– В восемьдесят втором.

– Что? – Рон удивленно посмотрел на него.

– Грир выполнил его в восемьдесят втором в третьей игре перед финалом против Сорок, – Северус, наконец, заметил установившуюся тишину.

Дин схватился за книгу и начал рыться в ней.

– Гарри прав, Рон. Круто!

Рон удивленно посмотрел на него. Двое других парней вернулись к обсуждению насущных проблем. Рон подошел к Северусу и сел рядом с ним на подоконник.

– Профессор Снейп так много знает о квиддитче? – спросил Рон. Северус потрясенно воззрился на него.

– Почему ты спрашиваешь? – ответил он, поздно сообразив, что следовало прикинуться, будто не понимает, о чем тот говорит. Но услышанное уже заставило Рона довольно улыбнуться.

– Мы с Мионой поняли, что произошло в совятне.

Северус, наверное, сам великолепно изобразил рыбу, как некогда Поттер, потому что Рон буквально светился от едва сдерживаемого триумфа. Щупальца паники сжали сердце Северуса при мысли о том, что кто-то еще знает тайну – ему конец, если они перестанут воспринимать его как Гарри Поттера.

– Мне запрещено об этом рассказывать, – ответил он, надеясь, что Рон отстанет.

– Тебе и не нужно. Понимаешь, мы знаем, что сделал Снейп.

Северус попытался усмирить панику и рассуждать здраво. Конечно, Рон не мог знать, иначе не говорил бы о нем, Снейпе, в третьем лице.

– Снейп применил к тебе легилименцию, чтобы спасти, и его часть осталась в тебе, – с гордостью объяснил Рон. Северус изо всех сил старался не рассмеяться, но такая версия была очень близка к действительности.

– Ты меня просто поражаешь, Рон.

«Что можно толковать по-разному», – мысленно добавил он. Оказывается, очень занимательно быть слизеринцем в гриффиндорском теле: никто не ждет от тебя коварства, а сарказм остается совершенно незамеченным.

Северус вдруг подумал, что почувствует Минерва, если узнает, что змей в львином обличье учит ее драгоценных щенков изворачиваться и лгать. У него появилась возможность устроить переворот изнутри, превратить Гриффиндор из кучки наглых самонадеянных задир в факультет с… – здесь воображение его подвело.

Он посмотрел на открытого и нетерпеливого Рона, на немного прагматичного Симуса и, наконец, на Дина, в котором была артистическая жилка, но все портила его излишняя прямолинейность. Как бы ни было сильно искушение перекроить Гриффиндор по его, Северуса, дьявольскому образцу, он остановил себя. Если бы в них нашелся необходимый потенциал, их бы распределили на другой факультет.

– Рон, ты хороший друг, – наконец, произнес Северус, поняв, что пауза немного затянулась.

Рон улыбнулся ему, искренне и доверчиво, и Северус вдруг почувствовал себя очень, очень старым.

– И отвечая на твой вопрос, Снейп четыре года играл отбивающим за слизеринскую команду, и он любит квиддитч.

Рон задорно подмигнул ему и выглядел жутко довольным собой, и Северус почувствовал себя бессовестным обманщиком.

***

На следующее утро Северус бегом спустился по ступенькам и чуть не сбил с ног Гермиону. Она споткнулась, и только его быстрая реакция удержала ее от падения с лестницы. Он крепко схватил ее и держал, прижав к себе, пока Гермиона не восстановила равновесие.

Северус с почти исследовательским интересом наблюдал, как ее лицо заливает румянец. Он достаточно изучил воспоминания Поттера, чтобы знать: между ней и мальчишкой ничего не было. Поэтому либо ее слишком легко можно смутить, либо Поттер недостаточно внимания уделял происходящему вокруг, чтобы заметить интерес девушки. Последнее исключать не стоило: мальчик не отличался особым умом.

– Доброе утро, Гермиона, – сказал Северус, выпуская ее из своих объятий.

– Доброе утро, Гарри, – ответила запыхавшаяся Гермиона. Она очень поспешно отпрянула, чем заронила в Северусе сомнения в правильности его выводов – ее просто могло застать врасплох внезапное падение. Кажется, она, по каким-то своим причинам, усердно работала над сохранением образа маленькой мисс Идеальность. Северус решил не думать об этом сейчас и присоединился к Рону и остальным, чтобы отправиться на завтрак.

***

Альбус созвал собрание, чтобы сообщить наиболее доверенным членам персонала то, что касалось произошедшего в совятне. Под "наиболее доверенными" подразумевались все, кроме Хагрида и Филча. Первого исключили из списка как совершенно не умеющего хранить секреты, второй мог перестать третировать Северуса, узнав, чье тело он занимает. Минерва, конечно, уже все знала – Альбус мало что от нее скрывал.

Преподавательский состав был шокирован новостью, но быстро оправился, так как, по замыслу, в их поведении ничего не менялось. Северусу пришлось сделать всего несколько характерных для него замечаний, чтобы убедить всех, что это не шутка директора. Удовольствие от созерцания их шокированных и потрясенных физиономий почти перевесило раздражение от пребывания в теле Поттера.

***

Его первый урок зелий стал для него сущим мучением. Скрипя зубами от бессилия, Северус был вынужден наблюдать, как Альбус бесцельно слоняется по его классу, позабыв о правилах техники безопасности и время от времени пускаясь в пространные рассуждения на тему алхимии, которые был не в состоянии понять ни один из студентов, за исключением Гермионы.

От того, как Невилл вдохновенно крошил ингредиенты, готовил зелье и взрывал котлы, у Северуса ужасно разболелась голова. Слизеринцы с пугающей быстротой теряли баллы – сейчас рядом не было Снейпа, чтобы их прикрыть, и хоть это доставляло ему некое удовольствие, но также создавало проблемы. Когда он вернется в свое тело… о, пожалуйста, пусть это поскорее случится… ему предстоит много работы, восстанавливая порядки и начисляя баллы Слизерину.

С другой стороны, Рон оказался не таким уж плохим партнером: если направить его энергию в нужное русло, он мог вполне эффективно работать. Северус незаметно для себя начал ненавязчиво поправлять Рона, и тот, казалось, был благодарен ему за помощь. К концу урока их зелье оказалось столь же идеально, как у Гермионы, и Драко прожигал их ненавидящим взглядом. Альбус же посмотрел на него с любопытством. Северус знал, что не в состоянии сварить зелье хуже, чем идеально, и что это грозит испортить всю маскировку, но просто не мог себя заставить нарочно запороть зелье.

***

На протяжении следующей недели Северус постепенно привыкал к своему новому месту жительства и усердно работал над тем, чтобы отточить исполнение новой роли. Гермиона и Рон, судя по всему, с облегчением заметили, что он "снова становится нормальным", а Северус с облегчением вздохнул, считая, что отвел от себя подозрения.

Что же касается студентов, то, если Гарри Поттер и стал вдруг проявлять способности к учебе, все попросту увидели в этом заслугу Гермионы. Северуса подобное предположение очень уязвляло, ведь ему не нужна была Гермиона Грейнджер, чтобы заставлять его учиться – нет уж, увольте.

Флитвик и Биннс – единственные, кто никак не отреагировал на изменения в Гарри Поттере. Хотя Флитвик всегда отличался легкомыслием – без сомнения, сказывалась кровь пикси, и не стоило гадать, как такой союз вообще оказался возможен… поэтому вполне вероятно, что он просто забыл о том, с кем имеет дело.

Что же до Биннса, его никогда и ничто особо не волновало, кроме правильного перевода текстов о гоблинских войнах. Как вообще удавалось переводить с гоблинского на английский, не превращая повествование в разговорное описание кулачной драки, было выше понимания Северуса, но опять же Биннс всегда отличался эксцентричностью. (Прим.: Гоблинский представляет собой сочетание настоящих слов и звуковых эффектов, не несущих смысловой нагрузки для тех, кто не знает языка, а это большинство нормальных людей.)

Минерва была невыносимо бдительна в классе, хмурилась всякий раз, когда Северус становился чересчур вспыльчив или слишком выходил из роли. Трелони просто пялилась на него: ее всегда немного пугал профессор Снейп, и его это вполне устраивало. Хуч находила новое положение дел чертовски смешным и начинала скалиться, едва завидев его, все спрашивала, как ему нравятся занятия, и, не дожидаясь ответа, принималась гоготать – просто невыносимо!

Спраут решила воспринимать его как Гарри, что включало в себя очень частые похлопывания, неимоверно раздражавшие Северуса, хотя, возможно, она всегда подобным образом обращалась с Поттером – в таком случае, мальчик заслуживал сочувствия. Все остальные удостаивали его натянутыми улыбками и очень старательно называли его "Гарри", боясь оговориться.

В пятницу вечером Северус пробрался в свою личную лабораторию в подземельях, в чем ему помог плащ-невидимка, и начал анализировать зелье и портключ, из-за которых оказался в теперешнем положении. Дело шло слишком медленно. Следовало учесть так много факторов, что он едва ли мог рассчитывать на быстрое решение.

По пути в гостиную ему встретился Альбус.

– Как идут дела? – многозначительно спросил директор.

– Медленно, – признался Северус. – Альбус, это невыносимо, я не представляю, что ищу, и даже не могу связаться со своими обычными источниками, чтобы выяснить, как Волдеморту это удалось.

– Я понимаю, Северус. Я попросил Орден разузнать все, что удастся, – заверил его Альбус. Они продолжали идти, как ни в чем не бывало, делая вид, будто не обсуждают ничего важного. Северус выразительно фыркнул: Ордену нельзя доверить поиски их собственной задницы, даже дав им полную свободу и подробные инструкции, поэтому едва ли стоило надеяться на успех.

– Мисс Грейнджер и мистер Уизли заметили изменения в их друге, – тихо проговорил Северус, и Альбус испытующе посмотрел на него с тревогой во взгляде. – Им не известна настоящая причина, но их предположения слишком близки к правде. – Северус устало провел рукой по волосам – никак не привыкнет к короткой стрижке Поттера.

– Надеюсь, они ничем не выдадут тебя. В школе слишком много шпионов, – в голосе Альбуса звучала усталость, а во взгляде читалась тревога.

– Я осторожен, правда, но это непросто. Поттер известен и популярен – невозможно прожить хоть один день, оставшись незаметным. – Популярность Поттера очень тяготила Северуса. Как мальчишке удавалось влипать в неприятности, будучи постоянно под неусыпным присмотром толпы?

– Я так понимаю, теперь ты находишь жизнь Гарри не столь легкой, как думал раньше, – нотка самодовольства в голосе Альбуса стала последней каплей в чаше терпения Северуса.

– Да будь она хоть в сто раз труднее, ее все равно не сравнить с моей собственной, – выплюнул Северус. На лице Альбуса отразились тревога и боль, что заставило Северуса устыдиться.

– Северус, мне очень жаль, что я так сильно тебя подвел. – Альбус не заслуживал, чтобы он срывал на нем свое раздражение.

– Вздор, я просто вышел из себя, и эти проклятущие гормоны сводят меня с ума! – Северус с досадой покачал головой.

– Гарри! – навстречу к ним по ступеням спускалась Гермиона. – Профессор Дамблдор! – она улыбнулась им обоим, и Северус понял, что сказал чистую правду: эта жизнь несравнимо лучше.

Глава 8. Ежедневный Пророк

Завтрак в Большом зале был каждодневным испытанием на прочность нервов Гермионы: Рон и Гарри увлеченно спорили о квиддитче, и ей приходилось следить, чтобы друзья ничего не забыли для предстоящего занятия, успевая при этом читать и, если удастся, что-нибудь поесть.

Но после происшествия в совятне Гарри больше не вступал в споры. Он тихо сидел на своем месте и, если Рон не унимался, приводил свои доводы, пока друг с ним не соглашался. Теперь у Гарри всегда были выполнены домашние задания, и все вещи аккуратно сложены в сумку.

Помимо прочего он стал следить за тем, что Гермиона ела, постоянно подкладывал еду в ее тарелку и, заметив, что подруга увлеклась, ругал, чтобы отложила книгу и смотрела в тарелку. Подобная забота оказалась неожиданной приятной.

Вдобавок он стал лучше подстраиваться под ее настроение. Когда через неделю после инцидента у Гермионы наступили те самые дни, Гарри заметил ее подавленное состояние и спросил об этом. Узнав причину, он мучительно покраснел, но не сбежал, как обычно поступал Рон, а немного натянутым голосом поинтересовался, можно ли ей чем-то помочь. Раздраженный рык: «Шоколада и побольше» – был принят к сведению, и уже через полчаса Гарри принес с кухни шоколадный торт и четыре вилки.

В результате импровизированный пикник на полу общей гостиной в компании присоединившихся к ним Рона и Джинни с трудом, но все же поднял Гермионе настроение.

Утром почтовые совы рассекали пасмурное небо, нависающее над Большим залом. Гермиона схватила доставленную ей газету, едва та упала сверху вместе с письмом от родителей и еще одним – от бабушки.

Гриффиндорка с отвращение развернула утреннюю газету. О, как она ненавидела «Ежедневный пророк»! Это практически была газета «Sun» магического мира: продажная, лживая и охочая до сенсаций. Но Гермиона твердо усвоила: нужно знать, что читают другие, иначе окажешься безоружен перед волной клеветы.

На первой полосе красовалась фотография Дурслей, при виде которых девушку чуть не хватил удар. Дело было не в том, что они имели чумазый, всклокоченный вид, дополненный, судя по всему, пятнами от фруктов и то тут, то там свисающими листьями салата-латука. Главное – это крупный заголовок над изображением: «Проклятье семьи Поттеров!». Автором статьи значилась Рита Скитер.

– Ну, попадись она мне – прихлопну эту жучиху! – пригрозила Гермиона газете.

– Что случилось? – спросил Гарри, заглядывая ей через плечо. – Ой, – только и сказал он, прочитав статью.

– «Ой»? Гарри, что значит «ой»?

Он заговорщически ей улыбнулся, сложив губы в лукавую улыбку – невероятно сексуально, вылитый гадкий мальчишка, который только с тобой поделился шуткой.

– Они изрядно разозлили Снейпа, когда тот пришел забирать меня. Думаю, его немного занесло. – Лицо Гарри просияло и стало таким, каким привыкли видеть его друзья. И все же в глазах осталось что-то, что говорило о его зрелости, некое тайное знание. Гермиона сама не заметила, что беззастенчиво пялится на Гарри, пока он насмешливо не поднял бровь. – У меня что-то застряло между зубов?

– Знаешь, ты очень изменился в последнее время, – признала девушка, и Гарри вздохнул.

– Рон рассказал мне, о чем вы догадались, – с тревогой сказал он.

– Да, у Рона есть теория… – она заметила, как Гарри немного расслабился. Его руки непрестанно теребили нож для масла, подушечкой большого пальца поглаживая рукоятку, что невольно уводило мысли Гермионы в совершенно другом направлении.

– Миона, пойми, я не могу об этом говорить. – Он умоляюще посмотрел на нее, и Гермиона смягчилась, прекратив допрос.

– Гарри! Здесь говорится, что Пожиратели Смерти превратили твою семью в обезьян-ревунов и отправили умирать в джунглях Бирмы! На них охотились леопарды! – на одном дыхании проговорил возбужденный Колин Криви, выпучивая глаза от переизбытка эмоций.

– Нельзя верить всему, что пишут в «Пророке», – пренебрежительно ответил Гарри.

– Но как же, здесь есть фотография! – возразил Колин, тыча пальцем в картинку. Теперь весь гриффиндорский стол обратился в слух, ожидая ответа.

– Это фотография туристов, потерявшихся в джунглях. Так часто случается. Зная дядю Вернона, могу поспорить, ему просто стыдно признаться, что он заплутал, и теперь пытается скрыть тот факт, что начисто лишен чувства направления, – Гарри пожал плечами и улыбнулся. Все слушатели дружно посмеялись и вернулись каждый к своим делам.

– Нужно было заключать сделку на три года, – злилась Гермиона.

– Скитер изголодалась по сенсациям. Не она, так кто-нибудь другой написал бы об этом, – цинично рассудил Гарри. – Им нужно на чем-то делать деньги, а имя «Гарри Поттер» гарантирует продажи. – С этим было трудно спорить.

– И все равно это неправильно.

– Конечно, но есть мелкие пакостники, такие как Рита Скитер, и есть большое зло, такое как Волдеморт. Тебе следует копить энергию для по-настоящему серьезных сражений. – Гермиона снова заворожено смотрела на него. Это говорил упрочивший свои позиции разум Снейпа или сам Гарри? Удивительно взрослое суждение, но не едкое и не мстительное, так что, должно быть, все же Гарри.

– Ты действительно вырос. – Гермиона тепло улыбнулась, и он улыбнулся ей в ответ, хотя скорее смущенно и неуверенно.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: