ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет. 2 страница

Теперь, когда главные зрители отвлеклись на удовлетворение друг друга, он мог пожалеть девушку. Снейп вынул член из влагалища, постаравшись сделать это так, чтобы не заметил Грейбэк, и продолжил двигаться, скользя по половым губам. Конечно, даже так он доставлял ей определённое неудобство, но хотя бы не ранил больше. «Теряй сознание», – шепнул Северус в прикрытое свалявшимися волосами ушко Грейнджер, и она тут же очень правдоподобно изобразила обморок, закатив глаза и полностью расслабившись.

– Мой Лорд, девчонка опять без сознания, а у меня ещё больше трёх часов, – обернулся он, поднимаясь с безвольно распластанного тела.

– Вон! Все вон! – прохрипел приближающийся к пику Повелитель.

Снейп моментально закутался в мантию, покидал свою одежду и обрывки тряпок Грейнджер на её тело, схватил получившуюся кучу на руки и босиком выбежал в сторону холла. За ним нёсся разгорячённый Грейбэк. Вслед им летел высокий голос Лорда:

– Труп вернёшь завтра!

– Девчонку! Девчонку отдай! – Фенрир попытался схватить Северуса за плечо, но тот успел развернуться и послать в оборотня невербальный ступефай из-под спины висящей на руках Грейнджер.

Грейбэк отлетел и ударился о мраморную лестницу, из его груди вырвался звук, похожий на скулёж обиженной собаки, а Северус уже выскочил на крыльцо. Аппарационный барьер Малфой-мэнора заканчивался за воротами, бежать туда времени не было, и Снейп взлетел, обернувшись чёрным туманом и пытаясь не уронить ещё недавно невесомую, но с каждой минутой становящуюся всё тяжелее ношу.

Он приземлился на краю залитого лунным светом поля только затем, чтобы тут же аппарировать в Тупик Прядильщиков. Старый дом встретил его заросшими грязью окнами и залежами пыли на единственном диване в гостиной, она же прихожая, она же библиотека. С трудом двигая занемевшей рукой с палочкой, Снейп расстелил на диване мантию и с облегчением свалил на неё свою ношу. Грейнджер была без сознания.

Как был, обнажённый, он спустился в лабораторию и схватил флакон с обезболивающим. Снейп жадно выпил его, дождался, пока боль в паху немного уменьшится, и начал смешивать себе противоядие к «Африканской страсти». К счастью, у него всегда под рукой были готовые и полуготовые зелья к тому, чем могли приложить его изобретательный господин и «любезные» коллеги. Северус проглотил получившуюся смесь и прислонился лбом к прохладному дереву шкафа, дожидаясь, пока напряжение отпустит его, оставив после себя только ломоту в подрагивающих мышцах. Потом он взял с полок несколько склянок и поднялся в гостиную.

Грейнджер пришла в себя и пыталась сесть, морщась от боли и скидывая наваленную на неё груду своей и его одежды. Она подняла глаза на звук его шагов и открыла рот, чтобы закричать.

– Я не опасен! Я принял антидот! – он остановился в дверях, проклиная свою торопливость – не подумал сначала одеться – и прекрасно осознавая, что после всего произошедшего девушка вряд ли послушает его.

Она перенесла тяжелейшее испытание, её психика нестабильна, а тут ещё мужчина, который так жестоко насиловал её, опять стоит перед ней в чём мать родила. Но, к удивлению Снейпа, Грейнджер закрыла рот и перевела взгляд с его лица гораздо ниже. Если бы он не был так ошарашен, то покраснел бы в третий раз за день. Вместо этого Северус поставил склянки на стол и метнулся за одну из книжных стен, чтобы накинуть на себя хотя бы халат. Когда он вернулся в гостиную, девушка по-прежнему сидела на диване, подтянув ноги к груди, но уже закутанная в его мантию.

– Мисс Грейнджер, я прошу вас поверить мне ещё раз. Сейчас я обработаю ваши раны. Я постараюсь не причинять вам больше боли. Позвольте, – и он потянул за край мантии, вынуждая её отпустить ткань.

Он дал Гермионе успокоительное, следом контрацептивное, расслабляющее (от последствий круциатуса), а потом осторожно, но настойчиво заставил лечь на живот и обработал раны от клинка между лопатками и на бедре. Порезы были неглубокими и чистыми.

– Перевернитесь на спину, я обработаю вас спереди, – как можно более мягко приказал он.

Девчонка помотала головой.

– Мисс Грейнджер, не вынуждайте меня применять силу, вам сегодня и так досталось.

Она осторожно, чтобы не потревожить ноющие раны, перевернулась, пытаясь прикрыть от него груди и пах ладошками. Снейп тут же направил палочку на её нос и произнёс:

– «Эпискей».

Заклинание очень болезненное, что поделать, но зато её носик будет таким же ровным и тонким, как был до встречи с туфлей Беллы. Девчонка дёрнулась и машинально прикрыла лицо обеими руками. Теперь он осторожно наносил заживляющую мазь на многочисленные синяки и ссадины, а Грейнджер каждый раз вздрагивала от его прикосновений, как будто он дотрагивался до неё калёным железом.

– Мисс Грейнджер, раздвиньте ноги. Я должен обработать влагалище и половые губы.

Она отчаянно замотала головой, не отнимая ладоней от лица.

– Мисс Грейнджер, я ведь могу и сам их раздвинуть. Но вам это вряд ли понравится.

Ноль реакции. Сжалась в комок, ладошки прижаты с такой силой, что Снейп забеспокоился о только что залеченном носе.

– Вы пережили жестокое насилие. Вы ранены. Если не обработать рану, может попасть инфекция.

Удивительно, но даже в таком полубредовом состоянии Грейнджер способна прислушиваться к голосу разума. Она медленно раздвинула ноги, поднимая их и сгибая в коленях, чтобы ему было удобнее. Северус заклинанием удалил засохшую сперму и кровь, а потом медленно, осторожно ввёл мазь, зная, что от тепла тела она растает и постепенно распределится по всему влагалищу. Девушка всхлипнула и передвинула руки. Правая опять легла на маленькие бугорки грудей (слёзы, а не грудь, там и прятать-то нечего), а левая, развернувшись, тыльной стороной прикрыла глаза. На руке свежими порезами алело слово «грязнокровка».

Северус зачерпнул ещё мази и попытался взять её за запястье, чтобы обработать и эти раны, но Грейнджер вырвала руку и прижала к груди.

– Мисс Грейнджер. Если не обработать, останутся шрамы. Возможно, на всю жизнь.

– Пусть. Я хочу помнить.

Её голос уже не был назойливо-высоким голосом гриффиндорской Всезнайки. Не был он похож и на низкий гортанный вопль насилуемой женщины. Больше всего он напоминал карканье придушенной кошкой вороны.

«Радуйся, Северус. Девчонка так кричала под тобой, что горло сорвала», – горько подумал Снейп и попытался в который раз за вечер взять себя в руки.

– Вы не должны ничего помнить. Эта травма сломает вам жизнь. Когда раны заживут, я наложу на вас «Обливиэйт». Так будет лучше для всех.

Она отчаянно помотала головой и снова прошептала: – «Я хочу помнить».

Если смотреть в перспективе, то девушка была права. Любое вмешательство в сознание оставляет след. Когда она попадёт к Ордену Феникса, те будут очень удивлены тем, что все последствия пыток исчезли бесследно. Её тут же подвергнут пристрастному допросу. И какие бы воспоминания он не вложил в её голову, достаточно тщательная проверка выявит их ложность. Возможно, орденцы решат, что Гермиона была заколдована, чтобы в определённый момент убить Гарри Поттера или переправить его к Повелителю. Тогда они изолируют девушку. А Дамблдор возлагал на неё особенные надежды – только у мисс Грейнджер было достаточно ума, чтобы помочь двум нетерпеливым юношам выжить в подполье. Стереть ей память было всё равно, что убить их всех.

Но если оставить ей память, то после того, как ведьма попадёт к своим друзьям, она расскажет им о том, что он с ней сотворил. И тогда рухнет вообще всё. Поттер не узнает, что должен умереть, Тёмный Лорд выиграет войну и наступят страшные времена. Правда, оставалась одна почти невероятная возможность. Снейп должен был успеть рассказать всё мальчишке до того, как он услышит историю Грейнджер. И так рассказать, чтобы тот поверил. Почти нереально, но другого выхода не осталось. А девушка… Что ж, он ответит за то, что с ней совершил. Профессор выпрямился на стуле и произнёс:

– Будь по-вашему, мисс Грейнджер. Я, Северус Тобиас Снейп, признаю за Гермионой Джин Грейнджер право потребовать удовлетворения за нанесённое ей увечье и поруганную честь. Со своей стороны обещаю не препятствовать мисс Грейнджер в осуществлении её отмщения мне, – Снейп выдохнул и продолжил чуть менее торжественно. – Я только прошу вас отложить месть до последней битвы. Почему, вы сами поймёте через некоторое время. Обещаю – сопротивляться не буду.

За его словами никто не расслышал тихий звон, проплывший в ночном воздухе, как будто где-то далеко, может, даже за рекой, лопнула струна.

После чего Снейп вызвал патронуса и, с помощью палочки изменив голос на манерный женский, произнёс: – «Ушастик, жду тебя в нашем гнёздышке в полночь. Не опаздывай!». Серебристая лань выскочила сквозь закрытую дверь. Грейнджер, не отрываясь, смотрела на Снейпа. Её глаза, и так невозможно большие на худеньком измученном личике, казалось, увеличились ещё. Губы дрогнули, собираясь что-то произнести, но он прервал её:

– Я покину вас ненадолго. Вы должны выпить зелье сна без сновидений и поспать не меньше восьми часов. Обещаю, здесь вы в безопасности не только от Пожирателей смерти, но и от меня.

Снейп встал и шагнул к книжным полкам, скрывающим лестницу наверх. Девчонке нужно принести одеяло и подушку, иначе она замёрзнет.

– Профессор, – он не ожидал, что Грейнджер осмелится заговорить с ним, да ещё так уважительно, и обернулся слишком резко. Она опять сжалась в комок.

– Да, мисс Грейнджер?

– А можно мне… воспользоваться ванной?

От неожиданной просьбы Снейп опешил и ответил совершенно искренне:

– Нет. Ванну вам сегодня нельзя. Только душ, – потом качнул головой и добавил. – Подождите здесь, я подогрею воду.

Он подогрел воду, оделся в спальне наверху и забрал у девчонки мантию, дав взамен свой халат. Она закуталась чуть ли не с головой и осторожно, бочком, начала подниматься по лестнице. Снейп выскочил из дома и прямо с крыльца аппарировал в Хогвартс.

Когда он вернулся через час, девчонка спала на диване в гостиной. Чистые волосы волной раскинулись по серой ветхой наволочке. Носик, ещё красный, сопел и посвистывал. Больше ничего видно не было – только одеяло и пышные кудри. У Снейпа в очередной раз сдавило сердце. Эта девушка никогда не будет прежней. Научится ли она снова радоваться, танцевать? Сумеет ли перебороть страх и позволит ли прикоснуться к себе мужчине? Раньше погибали лишь те, кого он не мог спасти. Жизнь и душа мисс Грейнджер разрушены его рукой. Он не боялся её мести. Слишком далеко она оказалась в очереди жаждущих его крови. Но если очередь все же дойдёт, он, как и обещал, сопротивляться не будет. У неё больше прав поприветствовать его словами «Авада Кедавра», чем у всех, живущих на этой земле.

Северус поставил на стол думосброс, за которым он и аппарировал в школу, и прикоснулся палочкой к своему виску. Нити воспоминаний слабо мерцали в призрачном лунном свете, с трудом пробивающемся через грязное стекло. Одно, второе, третье воспоминание растворялось в мерно вращающемся водовороте. Через какое-то время раздался условный стук в дверь, и Снейп впустил в дом Люпина.

– Северус, Гермиону схватили Пожиратели, – начал он с порога.

Девушка проснулась от звука его голоса и испуганно села на диване, по-прежнему закутанная в одеяло, как будто оно могло её защитить. Люпин открыл рот, удивлённо глядя на Грейнджер.

– Она уже не у них, – Снейп обошёл замершего на полдороге оборотня. – Отведёшь её к Поттеру. Знаешь, где он?

– Да, они…

– Я не желаю знать, в каком месте они скрываются. Дождись, пока мисс Грейнджер выспится, отведи её к мистеру Поттеру и передай ему вот это, – он махнул рукой в сторону стола, где чуть светилась тяжёлая каменная чаша думосброса. – Он зачарован от посторонних, его может использовать только Поттер. А мне надо найти к утру труп маггловской девчонки, похожей на мисс Грейнджер. Я должен принести его Лорду.

– Профессор, – прошептала она, – трупы можно поискать по моргам при больницах. Думаю, за меня сейчас сойдёт любая наркоманка, умершая от передозировки.

Снейп приподнял бровь. Он, конечно, не был удивлен, что в первые часы после изнасилования Грейнджер производит впечатление вменяемой только потому, что отрицательные эмоции блокируются шоком. Но очень скоро осознание происшедшего с ней навалится на волшебницу всей своей неподъёмной тяжестью, и её ум уже не сможет так хорошо и быстро реагировать. И в том, что гриффиндорское трио лишилось своей самой важной составляющей, вина его, Северуса. Но, великий Мерлин, сейчас эта девушка умудряется иронизировать над своим внешним видом!

Он вернулся на рассвете, успев предъявить Лорду истерзанный труп, а заодно напоив хозяев Малфой-мэнора лечебными зельями. Волдеморт не забыл, кто виноват в том, что Поттер ускользнул из его рук, и круциатусов хватило всем, кто был в поместье. Люпин спал у стола, одну руку положив под голову, а другой обнимая думосброс. Грейнджер же села на диване, едва Снейп вошёл в комнату. Сна у неё не было ни в одном глазу, и Северус поморщился. Бессонная ночь не способствует спокойному выслушиванию истерик, даже если они оправданны.

– Профессор, я должна предупредить вас, – начала Грейнджер, изо всех сил стараясь говорить нормально, но это плохо получалось с сорванными связками. Почему-то горло он ей полечить так и не додумался. – Я расскажу Гарри и Рону о том, как вы спасли меня. Между нами не должно быть секретов, иначе мы не сможем выполнить задание, порученное нам директором Дамблдором.

– Вы в своём праве, мисс Грейнджер. Но постарайтесь сделать это после того, как Поттер посмотрит воспоминания. Сразу после этого содержимое думосброса должно быть уничтожено, – шок ещё не прошёл, девчонка внешне выглядит спокойной. Что ж, это, должно быть, к лучшему.

Снейп поднял свой халат, который он дал вчера ведьме, и попытался трансфигурировать в некое подобие платья, но Грейнджер покачала головой и встала. Она была одета в футболку и джинсы. На поясе болталась старая не очень чистая бисерная сумочка. Под вопросительным взглядом Снейпа девушка тронула её и прошептала:

– Заклинание расширения пространства. Портрет мистера Блэка тоже здесь.

Снейп мысленно восхитился девчонкой. Это заклинание не из школьной программы. Очень немногим опытным и могущественным магам под силу так тонко и чётко манипулировать линиями энергии, чтобы создать настолько мощный артефакт, каким, судя по всему, была маленькая потрёпанная сумочка. Он разбудил Люпина и сказал, что им пора уходить. На пороге Грейнджер оглянулась и прикоснулась к своему животу.

– Сэр, а капсула, которую я проглотила…

– Абсолютно безопасна. Яд активируется только моим ментальным приказом. Она выйдет естественным путём.

Грейнджер ещё постояла на пороге, как будто хотела что-то спросить, а потом прошептала: – «Спасибо» – и позволила Люпину взять себя за руку.

Глава 2. Коттедж «Ракушка»

Северус сжёг тряпки, некогда бывшие одеждой Гермионы Грейнджер, уничтожил пепел, погасил свечи и вышел из дома. Всё получилось несколько не так, как планировал Дамблдор. Тёмный Лорд ещё не начал заботиться о безопасности своей змеи, а мальчишка Поттер уже получит воспоминания и узнает, что приговорён. Хватит ли у него духу продолжить поиски оставшихся хоркруксов, или он попытается спрятаться от всего мира в самой глубокой норе, это от Северуса больше не зависело. План директора рухнул, когда Снейп признал за гриффиндорской Всезнайкой право на память и месть. Он сразу понял, что девушке не удастся сохранить тайну своего «спасения» от друзей, и сделал всё, чтобы, даже если весь Орден начнёт охоту за убийцей и насильником, Поттер узнал о своём истинном предназначении. Чтобы смерть сына Лили не была напрасной.

Хогвартс встретил своего директора пустыми коридорами – до подъёма оставалось ещё полчаса. Снейп покачал головой, отгоняя от себя ощущение, что замок затаился и выжидает, чтобы рухнуть ему на голову. Кэрроу приказывали делать отбой всё раньше, и теперь уже в семь часов вечера жизнь бурлила только в гостиных факультетов. Снейпу, конечно, нравилось, что в школе стало гораздо тише и чище, но в то же время он прекрасно понимал: в трёх гостиных из четырёх созданы идеальные условия для подготовки разного рода диверсий – от пачканья стен до самоубийственного бунта против Пожирателей.

Северус остановился в тёмном коридоре и несколькими движениями палочки удалил светящуюся на стене надпись: «Снейп – подлый предатель и грязный убийца». То, что он неподвижно стоял в неосвещённом месте, позволило ему услышать брата и сестру Кэрроу, которые, тихо беседуя, шли по перпендикулярному коридору.

– Лорд прислал сообщение, что он полностью доверяет Снейпу, значит, и мы должны доверять, – скрипучий голос Алекто.

– Лорд может доверять кому угодно, но я так до сих пор и не видел списков магглорождённых учеников. А они есть, должны быть! И почему бы такому верному Снейпу не дать их нам? – Амикус умнее сестры, он действительно опасен.

– Может, их действительно нет. Да и зачем нам списки, если всё можно выяснить, просто расспрашивая ученичков?

– Ну, не просто, а под «круцио», но результат великолепен! Я думаю начать с этой малышки Уинслоу с Хаффлпаффа. Отмени сегодня послеобеденные пары – повеселимся.

Пожиратели скрылись за поворотом, а Снейп всё не мог двинуться с места. Пока он отсутствовал, эти двое пытками выведали фамилии магглорождённых учеников. И как он может их спасти? Не только двенадцатилетнюю первоклашку Абигайль Уинслоу, но и остальных, имена которых Кэрроу знают, а он – нет. Впрочем, неважно, о ком узнали Кэрроу – спасать надо всех. И как же это сделать?

Через час, когда большие часы над директорским столом пробили время завтрака, Снейп вызвал к себе председателя возрождённой Инспекционной дружины – слизеринца-пятикурсника.

– Немедленно приведите ко мне Невилла Лонгботтома.

– Но, сэр, он в карцере…

– А ключ от карцера, насколько я помню, хранится именно у вас, не так ли? Выполняйте.

Мальчишка выбежал, а Северус начал мерить шагами кабинет, прикидывая, что ещё он может сделать, чтобы уберечь детей и не раскрыться самому.

Через десять минут слизеринец втолкнул к директору покрытого синяками и ссадинами Невилла и поспешил ретироваться. Снейп сморщился, разглядывая внука Августы Лонгботтом: ну что за мазохистские повадки – обязательно надо переть напролом и высказываться на уроках сиятельной Алекто. Если она заявляет, что магглы – дебилы, заткнись и молчи, обдумывай свои проделки, но молча! Иначе скоро от всего Гриффиндора останутся только магглокровки, и то если ему повезёт спрятать их сейчас.

– Мистер Лонгботтом, до меня дошли слухи, что все магглорождённые ученики Хогвартса подхватили неизвестное, но очень заразное заболевание, – он поставил на стол большой флакон с тёмной жидкостью. – Если их не изолировать, то болезнь может перекинуться на полукровок, а затем и чистокровных. Мы не будем афишировать это прискорбное обстоятельство, чтобы не пугать общественность, но все заболевшие должны быть немедленно доставлены в Больничное Крыло, осмотрены мадам Помфри, а затем изолированы в отдельном помещении, куда не будут допускаться посторонние. Думаю, Выручай-комната подойдёт лучше всего. В особенно плохом состоянии Абигайль Уинслоу, первый курс Хаффлпаффа, она должна быть госпитализирована немедленно.

Снейп махнул рукой, давая понять, что Невилл должен взять бутыль. Юноша осторожно подошёл к столу, всё время оглядываясь на стоящего в глубине кабинета Снейпа. К бутыли была прикреплена этикетка: «Неизвестная болезнь. Симптомы: гнойная сыпь на лице и руках, покраснение белков глаз, неприятный запах. Дозировка: одна столовая ложка в день. Лечение: стакан прохладной воды». Юноша прочитал этикетку раз, потом второй. Недоверчиво оглянулся на невозмутимого директора и прочитал в третий раз.

– Вы запомнили дозировку и лечение?

– Д-да… сэр.

– Тогда забирайте и можете быть свободны, – Снейп взмахнул палочкой, уничтожая этикетку.

Невилл спрятал бутыль под мантию и выскочил за дверь. Он так и не понял, что нашло на убийцу и предателя Снейпа, но приказ его выполнил чётко. Уже на первой паре множество учеников обратились к мадам Помфри с жалобами на болезненную сыпь, а запах от них шёл такой, что преподаватели сами выставляли их из класса и приказывали идти в Больничное крыло. Выручай-комната стремительно наполнялась постояльцами.

***

Финишировали Ремус и Гермиона перед небольшим двухэтажным домиком. Где-то недалеко шумело море, и воздух пах йодом. На освещённое утренним солнцем крыльцо выбежали Гарри и Рон. Люпин поднял руки, демонстрируя, что в них нет палочки, а ребята кинулись к подруге, пытаясь обнять её одновременно.

– Гермиона! Ты жива! Как ты спаслась?

– Тебя Ремус спас?

– Гарри, Рон, ваша беспечность просто поразительна! А если бы мы были Пожирателями под обороткой? – Люпин попытался воззвать к разуму друзей, но они продолжали тормошить девушку и закидывать её вопросами, не давая времени на ответы.

– Если бы вы были Пожирателями, вы бы просто не увидели этот дом, и ты, Ремус, это прекрасно знаешь, – к оборотню подошёл Билл Уизли. – Что это у тебя такое?

– Это думосброс Дамблдора. Гарри, тебе нужно немедленно просмотреть эти воспоминания.

Гарри оторвался от попыток задушить Гермиону в объятьях.

– Дамблдора? Он велел тебе передать его именно сегодня?

– Нет, но я думаю, что ты сам всё поймёшь, когда просмотришь то, что здесь есть. Могу лишь сказать, что я понятия не имею, что содержится в этом думосбросе. Ну, ладно, Билл, ребята, мне пора домой.

Люпин махнул рукой на прощанье и дезаппарировал.

– Гермиона, идём скорее в дом! – Рон схватил девушку за руку, но Гермиона зашипела от боли и выдернула её.

Гарри вопросительно посмотрел на подругу, и она молча задрала рукав кофты. На белой коже алели шрамы, складываясь в слово «грязнокровка». Рон попытался приобнять Гермиону за плечи, но она высвободилась. Парень решил, что у неё болит всё тело и больше не приставал с нежностями. А Гермиона шла и думала, всегда ли теперь людские прикосновения будут поднимать в её душе волну неконтролируемого ужаса? Когда ребята кинулись обнимать её, она не заорала только потому, что из сорванного горла не вырвалось ни одного звука.

Все три Уизли и Томас подняли вокруг девушки радостную суету. Её тут же усадили за стол, Флер порхала вокруг, то наливая чаю, то порываясь намазать руку заживляющей мазью, Рон и Дин наперебой приставали с вопросами, как она спаслась, Билл принёс из спальни плед и бережно укутал плечи девушки. А ей больше всего хотелось забиться в угол и завизжать. И визжать, не переставая, пока все в этом доме не оставят её в покое. И только Луна сидела напротив, вертя в руках пустую чайную чашку, и, казалось, даже не смотрела на Гермиону.

Когда Грейнджер решила, что сошла с ума окончательно и бесповоротно, в кухню вошёл Гарри. И все тут же замолчали – такое потерянное было у него лицо. Юноша обвёл всех странным, каким-то больным взглядом, и сказал:

– Снейп невиновен в смерти Дамблдора.

Гермиона вспомнила о своем задании и спросила:

– Гарри, ты все воспоминания просмотрел?

– Все. Извините, мне надо побыть одному, – после чего развернулся и вышел на улицу.

Гермиона объяснила, что воспоминания должен был просмотреть только Гарри, что от этого зависит исход войны, и поднялась в комнату юношей. В другом состоянии она бы, наверное, извелась от желания нырнуть в думосброс – как же, ведь это информация важная для борьбы, – а сейчас просто повела палочкой из грецкого ореха над чашей и сказала: – «Эванеско». Содержимое вспыхнуло и исчезло, оставив после себя противный запах горелого. Гермиона поморщилась: неожиданная реакция на простое заклинание. Вдобавок ко всем неприятностям она лишилась своей верной палочки из виноградной лозы, и сейчас ей предстояло укрощать эту, чужую и недобрую.

Вскоре вернулся со своей одинокой прогулки Гарри и потребовал разговора с гоблином, а потом и с мистером Олливандером. Гермиона ходила за друзьями из комнаты в комнату, заставляла себя следить за разговором и при этом не слишком шарахаться от рук и жалостливых взглядов Рона. Она прекрасно понимала, что парень хочет поддержать её, и не виноват в том, что каждое прикосновение для нее подобно разряду тока. Ей одновременно хотелось прижаться к своему тёплому милому Рыжику, разреветься ему в плечо, и пугало то, что она не смогла сохранить ему верность, пусть и не по своей вине. Тот факт, что она уже не девушка, а Рон этого не знает, наполнял её душу иррациональным чувством вины.

Они стояли рядом с могилой Добби, когда Гарри рассказал, что Волдеморт разбил гробницу Дамблдора и завладел Старшей палочкой. Рон начал сетовать на нерасторопность друга, на то, что узнай они раньше о ценности этого артефакта, победа была бы у них в руках. Гарри спорил и говорил, что палочка не важна, а им нужно закончить миссию, возложенную на них покойным директором. И оба за поддержкой обращались к Гермионе. В душе её опять росло желание завизжать и убежать сломя голову. Но при этом девушка прекрасно осознавала нелепость своих порывов.

Гермиона не зря сказала Снейпу, что не собирается утаивать от друзей правду о событиях в Малфой-мэноре. Слишком много там было свидетелей. Кто-то может проболтаться, слух дойдёт до ребят, и что она будет говорить им? Как она будет смотреть им в глаза, если они узнают всё из чужих уст, перевранное и отредактированное так, как выгодно рассказчикам? «Извините, ребята, я не настолько вам доверяю, чтобы рассказать о самом страшном, что произошло в моей жизни?»

Девушка глубоко вдохнула и, как в омут головой, нырнула в воспоминания вчерашнего дня. Она поведала друзьям несколько смягченную версию своего освобождения. Гермиона не вспоминала о той боли, которую ей пришлось вынести, напирая на то, что Снейп был под воздействием зелья, а Тот-Кого-Нельзя-Называть наблюдал за каждым его движением. Но даже при таком пристальном наблюдении профессор умудрился передать ей капсулу с ядом, которую, к счастью, не пришлось использовать. Она рассказала, как Снейп бежал с ней на руках по мэнору, вспомнила жадные, безумные глаза оборотня, который тянул к ней руки, и как взвизгнул Грейбэк, когда профессор приложил его «ступефаем». Потеряла сознание она во время аппарации, а очнулась в старом запущенном доме, где Снейп напоил её зельями, смазал ссадины и порезы. А потом вызвал к ней Люпина, чтобы он охранял её сон.

Все эти факты Гермиона изложила сухо, как будто читала газетную статью про кого-то другого. Поэтому возглас «Подонок!» застал её врасплох. Она удивлённо посмотрела на красного, взъерошенного Рона, который вскочил с места и бегал по маленькой полянке, размахивая кулаками.

– Гадкий сальноволосый урод! Рад был, наверное, что удалось трахнуть молоденькую девчонку!

Гермиона только открыла рот, чтобы объяснить своему парню, что в той ситуации рад не был никто, как её перебил Гарри.

– Рон, я не думаю, что Снейпу так уж хотелось трахаться. К тому же, я уверен, что его не привлекает Гермиона как женщина.

Девушка вяло удивилась тому, что последняя фраза её царапнула.

– И вообще, Рон, давай уже примем как данность тот факт, что Гермиона вырвалась живой и здоровой из лап Сам-Знаешь-Кого, и займёмся действительно насущным делом – поиском хоркруксов.

Но рыжий не мог успокоиться так просто. Он всё поливал и поливал грязью Снейпа да пересказывал волшебные суеверия, что от изнасилования у ведьм рождаются особенно злобные тёмные маги, на что Гарри резонно заметил:

– Но Риддл-то родился от великой любви, а более тёмного и сумасшедшего мага я что-то не припомню.

– Рон, я не беременна! – одновременно с ним возмущённо воскликнула Гермиона.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: