ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет. 4 страница

– Он так смело послал за тобой патронуса. Что, никто не догадался, что это патронус Снейпа? – Гермиона смахнула с лица капли дождя, скрыв за этим жестом невольное дрожание губ.

– Нет. Раньше он никогда его не демонстрировал, вот теперь никто и не знает, что женский патронус может принадлежать желчному холостяку.

Гермиона улыбнулась такой точной характеристике профессора.

– А Тонкс? Она не ревнует?

– А ей никто не говорит. Я очень редко бываю в женском обществе, а у мужчин срабатывает солидарность. Они думают, что я изменяю жене, и старательно меня покрывают.

Гермиона укоризненно вздохнула, но Люпин так обезоруживающе улыбнулся, что она только махнула рукой и поцеловала в щеку на прощание, наказав передать поцелуй Тонкс.

Глава 3. Хогвартс

Ограбление началось довольно удачно. У Гермионы так хорошо получилось скопировать походку и манеру речи Беллатрикс, что не только прохожие, но даже старый знакомец Лестрейнджей Пожиратель смерти Трэверс не заметил подмены. Дальше, правда, не всё было гладко, и когда Гарри решил улететь на драконе, Гермиона, вцепившись обожжёнными руками в острые скользкие шипы гребня, думала, что не продержится на вихляющей драконьей спине и двух минут. Но сидящий сзади Рон вдруг властно обнял её одной рукой, прижимая к своей груди. Девушка попыталась отодвинуться, но дракон начал пробивать дорогу сквозь низкие и узкие пещерные ходы, и ей ничего не оставалось, как сосредоточиться на помощи животному. Они вырвались на простор и, рассекая холодные тучи, полетели на северо-запад. Чешуя дракона мгновенно намокла и стала холодной и скользкой, встречные капли резали лицо и руки, как маленькие ледяные лезвия.

Они летели уже довольно долго; руки и ноги затекли и закоченели. Гарри вдруг обернулся и прокричал что-то. Рон резко дёрнулся, пытаясь услышать слова за воем ветра. Гермиона от его действий чуть сдвинулась и начала скользить по мокрому холодному боку дракона. Она с ужасом поглядела вниз, на проносящиеся под ней поля и дороги, и вдруг почувствовала, как её схватили за запястье. И неважно, что под этим крепким захватом лопнул пузырь свежего ожога. Неважно, что болтаться на боку дракона было больно и страшно. Рон держал её, как собственную жизнь. Она попыталась поймать его взгляд, но ветер трепал отросшую рыжую чёлку юноши. До Гермионы донёсся крик Гарри: – «Там озеро! Прыгай!», и она увидела, как сам Гарри летит вниз и назад, вытянувшись вертикально. Рон отпустил её и сам прыгнул следом. Вода больно ударила по ногам, девушка погрузилась до самого дна, заросшего водорослями, но тут же начала отчаянно работать руками, стремясь наверх.

Несколько минут в холодной мутной воде, и вот уже Гарри, не дожидаясь указаний, накладывает на пятачок пляжа их обычные заклинания, Гермиона вытаскивает из своей бисерной сумочки противоожоговую мазь, а Рон собирает топливо для костра. Лекарства осталось мало, и поэтому смазывали только самые серьёзные и болезненные ожоги. Переоделись в сухую одежду и молча съели бутерброды, заботливо приготовленные накануне Флер. Гермиона и Рон сидели, отвернувшись друг от друга, но иногда то одна, то другой бросали быстрые взгляды через плечо. Гарри хмыкнул и заявил, что ему срочно надо в кусты. Девушка подкинула ещё веток в костёр и стала ждать, когда же Рон, наконец, заговорит. Он долго мялся, но потом вздохнул и, глядя в сторону, произнёс:

– Гермиона, я понимаю, что ты вряд ли сможешь простить мне ещё одно предательство.

Девушка молчала. Она была благодарна ему за то, что он заботился о ней во время полёта, но возвратиться к тем доверительным отношениям, которые были у них ещё осенью, не могла. Она ещё не до конца простила своему парню, что он бросил их на пороге зимы, а потом был тот подслушанный разговор. Осознание того, что глядя на неё, Рон представляет руки Снейпа и брезгливо передёргивается, свело бы на нет все их шаги навстречу друг другу.

– Я понимаю, что вёл себя как последняя скотина. Гарри мне это доходчиво объяснил. Я не надеюсь, что ты когда-нибудь сможешь простить меня.

– Я простила, – Гермиона говорила, глядя не на Рона, а в сторону озера.

– Правда?!

– Но прошлое не вернуть. Я постараюсь остаться твоим другом, Рон. Но не ради тебя или меня. Ради Гарри. Ради того дела, которое мы должны закончить, – её голос сейчас был холоднее озёрной воды. И слёзы, которые застилали ей глаза, в голос она не пустила.

– Я… на большее и не рассчитывал. Я только прошу простить меня. Мне так стыдно.

Рон замолчал. Гермиона была благодарна ему за то, что он не стал ничего больше говорить, не клялся в любви и не пытался обнять. Она слукавила насчёт прощения. Девушка ещё злилась на Рона, но была обязана ему жизнью. Прощение – самое меньшее, чем она могла отплатить своему бывшему парню.

Костёр уже догорел, солнце опустилось к самым вершинам далёких гор, а Гарри всё не было. Рон проведал его, вернулся и сказал Гермионе, что их друг просил дать ему время подумать. И они ждали до самого заката.

– Последний хоркрукс в Хогвартсе.

Гермиона вздрогнула. Она слишком увлеклась, размышляя о том, как теперь вести себя с Роном, ведь у них больше не будет отдельных комнат, сада и пустынного пляжа, чтобы не попадаться друг другу на глаза слишком часто. И ещё волновалась, как их безумная эскапада в Гринготтсе отразится на Северусе. Там они показались гоблинам в своём настоящем обличье и, значит, те могли рассказать Волдеморту, что Снейп обманул его и подменил труп.

И вот теперь бледный, бесконечно усталый Гарри рассказывал, что он увидел в голове Волдеморта. Как тот расправился с волшебниками и гоблинами в магическом банке. Как перебирал места хранения своих «якорей»-хоркруксов. Как хотел использовать директора Хогвартса для проникновения в школу. Самое удивительное – тёмный маг так и не узнал, что Снейп предал его. Волшебники не успели рассказать, кто из друзей был вместе с Гарри Поттером в хранилище, так как были убиты разъярённым повелителем. А гоблинам все люди на одно лицо, Гарри они узнавали по приметному шраму. Вместе с мальчишками из подвала Малфой-мэнора тогда пропала и Луна Лавгуд. Видимо, Волдеморт думал, что с Поттером была она.

Аппарировать решили в Хогсмид, накрывшись мантией-невидимкой. Гермиона обняла Гарри и Рона за талии и поняла, что относится к ним совершенно одинаково, как к братьям. На одного она была ещё немного сердита, второй вызывал тревогу своим усталым видом, но чувства уже пришли в порядок. Не было ни сжигающей сердце обиды, ни душевного трепета, когда прикосновение к телу любимого опаляет огнём.

Потом был тёмный, вымороженный дементорами Хогсмид и Аберфорт Дамблдор, яростный, неистовый, так похожий и в то же время не похожий на своего старшего брата. Он рассказал им настоящую историю Арианы. Он убеждал их бросить свое дело, чем бы они ни занимались, и бежать из страны. Он сказал, что Ордена феникса больше нет. Но Гермиона точно знала, что Орден жив и сражается! Она попыталась вступиться за Альбуса Дамблдора, сказав, что он всегда любил Гарри. Дамблдор-младший рыкнул, а Гарри не поддержал её, только как-то странно сгорбился. А потом появился Невилл.

Они шли по единственному оставшемуся тайному ходу в замок, который шесть лет был их домом, и слушали, как Невилл рассказывает о бесчинствах Кэрроу, о новых порядках в Хогвартсе. Гарри слушал молча, а Рон, беспечный Рон ругал Лонгботтома за излишнюю браваду и неоправданный риск, которому он подвергал своих соратников по борьбе. Борьба… Только пройдя через самые безлюдные и неприветливые уголки Британии, встретившись лицом к лицу с Пожирателями смерти и чудом спасшись, они узнали, что такое борьба. И как глупо рисковать своим здоровьем и жизнями друзей из-за дурацких надписей на стенах и детских ловушек в коридорах. Гарри, Рон и Гермиона чувствовали себя старше Невилла на целую жизнь, но сообщать ему, что всё, чем он и остальные ученики занимались восемь месяцев, это детские игры в песочнице, им было неудобно. В конце концов, после войны Невилл, если выживет, конечно, станет с ними вровень. Ощущать себя несущими на своих плечах войну в родной дом было тяжело и больно. И поэтому друзья больше молчали, боясь разрушить искреннюю радость Лонгботтома.

– Представляете, этот гад изобрёл зелье, от которого на лице вылезают вонючие прыщи. Он приказал мне дать его всем магглорождённым ученикам, чтобы поиздеваться над ними. Но мы, Армия Дамблдора, не дали чистокровкам глумиться над теми, у кого родители не волшебники. Мы собрали их всех в Выручай-комнате, а потом отправляли домой тех, чьих родителей Аберфорту удалось найти.

– Невилл, а с чего ты решил, что Снейп изобрёл это зелье, чтобы поиздеваться над учениками, а не чтобы спасти их? – Гермиона постаралась как можно нейтральнее произнести имя мастера зелий. – Ведь так они оказались недоступны для Кэрроу.

– Но он же Пожиратель смерти! Он директора убил, а потом занял его место и в ус не дует! Как же он мог спасать тех, о ком заботился Дамблдор?

– Мне нужно попасть в кабинет директора, – голос Гарри звучал мрачно и решительно.

– Гарри, Снейп убьёт тебя! Он страшный человек! Ты знаешь, что он сделал с нами, когда мы пытались выкрасть у него для тебя меч Гриффиндора?

– Знаю. То же самое, что МакГонагалл сделала с нами на первом курсе. Только он точно был уверен, что в лесу вам не встретится Тот-Кого-Нельзя-Называть на башке порабощённого им волшебника.

– Звучит так, будто ты защищаешь этого слизеринского гада…

– Невилл, как ты думаешь, откуда у Аберфорта сведения, где искать родителей магглорождённых учеников?

– Не знаю, – юноша задумчиво потрогал ссадину на скуле.

– Книга, где записаны будущие ученики с указанием их домашних адресов, хранится в кабинете директора. Так вот, Аберфорт эти адреса узнал, а Кэрроу – нет, – Гарри толкнул дверь в конце тоннеля, и друзья окунулись в шум и приветственные крики собравшихся в Выручай-комнате учеников.

Их толкали, обнимали, хлопали по плечам, пожимали руки. Было очень больно, ведь зажили далеко не все ожоги, но радость соратников по Армии Дамблдора и просто знакомых и друзей была так велика, что омрачать её не хотелось. Наконец, вал приветствий схлынул, и Невилл отозвал друзей в уголок.

– Гарри, скажи что-нибудь.

– Что сказать?

– Понимаешь, ты теперь вроде знамени. Вот ты пришёл в Хогвартс, и мы поняли, что боролись не зря. Что теперь мы можем выйти и сразиться с Пожирателями насмерть. Ты – символ нашей победы.

Гарри отчаянно тёр шрам, и Гермиона поняла, что Волдеморт опять в ярости. Судя по тому, что Поттер увидел в его голове совсем недавно, Тёмный Лорд начал проверять свои тайники с хоркруксами и понял, что по крайней мере один из них пропал.

– Я не знаю, Невилл. Ты же помнишь, я говорить не мастак.

– Да ты много и не говори. Только скажи, что теперь, когда ты здесь, вместе с нами, мы смело можем выйти хоть против всего войска Того-Кого-Нельзя-Называть. Мы с радостью отдадим за тебя наши жизни.

– А вот этого не надо! Я вообще пришёл сюда не за тем, чтобы сражаться. По-хорошему мне бы найти тут одну вещь и смыться поскорее. Не хватало ещё, чтобы этот сумасшедший маньяк ввалился в школу и устроил резню среди учеников!

– Но, Гарри! А как же Армия Дамблдора? Как наше Сопротивление? Мы хотим биться!

Гермиона покачала головой. Биться они хотят. Дети против матёрых убийц.

– Гарри, Невилл не так уж неправ, – вступил в разговор Рон. – Замок хорошо укреплён. У нас есть возможность быстро провести сюда орденцев и верных нам авроров. Мне кажется, если убрать малышню, то сражаться здесь удобнее, чем в любом другом месте – хоть в городе, хоть в лесу.

Друзья переглянулись, и Гарри вышел на середину комнаты. Он немного помялся, а потом начал говорить.

– Я ужасно рад видеть вас всех здесь. Я рад знать, что вы со мной, что вы верите мне. И я бы больше всего на свете хотел сказать вам: идите домой, спрячьтесь, переждите это тяжёлое время. Но не могу. Потому что если я спрячу своих друзей, Тот-Кого-Нельзя-Называть придёт сюда и возьмёт этот замок без боя. А Хогвартс ему отдавать нельзя. Это не только наш дом, не только место, где мы научились размахивать палочками, не только трамплин для всей нашей будущей жизни. Хогвартс – это сердце магии. Сердце этой земли и наше общее сердце. Тысячу лет все волшебники Британии и Ирландии учились здесь. Их магия пропитывает эти камни. Их мечты, радости и печали, влюблённости и расставания остались навечно под этими сводами. Мы не можем отдать наш замок на поругание своре насильников и убийц. Тёмный Лорд, который, как и все мы, учился здесь, идёт сюда не с добрыми намерениями. Он хочет убить это сердце, разрушить и извратить саму суть магии. Мы не можем позволить ему этого. Мы будем сражаться! За Хогвартс!

Голос Гарри, вначале тихий и неуверенный, к концу короткой речи взлетел и металлом зазвенел под высокими сводами огромного помещения. На последних словах Гарри вскинул вверх кулак, и его жест и клич повторили все ученики. Не меньше сотни сжатых кулаков взвились вверх, и единым выдохом прозвучало:

– За Хогвартс!

– Ну, Гарри, ты даёшь! – Рон хлопнул по плечу вернувшегося друга, а Гермиона хихикнула:

– Надо найти тебе чёрный берет, команданте!

– Обойдусь. Пора выбираться. У нас тут есть три дела, которые надо сделать как можно быстрее. Он уже побывал в доме Гонтов, сейчас летит в пещеру. Нам остались считанные часы.

Гермиона наложила на себя дезиллюминационные чары, Гарри и Рон с трудом укрылись под мантией-невидимкой, и трое друзей выскользнули наружу, наказав Невиллу передать Аберфорту Дамблдору, что пора вызывать в замок Орден феникса: Тот-Кого-Нельзя-Называть не сегодня-завтра нападёт на Хогвартс.

Друзья невидимками скользили по притихшему замку. Казалось, даже портреты соблюдали комендантский час, введённый Кэрроу, и тихо сидели каждый в своей раме, словно в тюремной камере. Гермиона, а следом за ней Рон и Гарри вошли в коридор, ведущий к горгулье. Они не знали пароля к директорскому кабинету, и теперь каждый лихорадочно перебирал в голове варианты, как вызвать Снейпа. Послать патронуса? А если он не один? Взорвать что-нибудь перед горгульей? Можно переполошить половину школы и сорвать мобилизацию, которую проводят сейчас Невилл с Дамблдором-младшим.

Внезапно горгулья отпрыгнула в сторону, и из проёма за её спиной выступил сам директор. Снейп по обыкновению стремительно шагал в сторону Гермионы и её друзей, как вдруг его полёт резко оборвался. Он качнулся и привалился к стене, схватившись за левое предплечье, а потом в два неверных шага скрылся за дверью ближайшего класса, благо на этом этаже занятий практически никогда не было, и все помещения стояли открытыми и пустыми. Гермиона неосознанно рванулась помочь волшебнику, не замечая, что сзади вывалился из-под мантии-невидимки Гарри. Он скорчился, прижав ладони к пылающей голове, а невидимый Рон склонился над ним, не зная, чем помочь другу. Парень шёпотом позвал: – «Гермиона», но девушка не отозвалась, и Рон решил перенести друга в ближайший открытый класс, закрыть дверь и дождаться окончания припадка. В конце концов, у Гарри частенько болел шрам, и ещё ни разу он серьёзно из-за этого не пострадал.

Друзья не могли видеть, как в слизеринской гостиной рухнул с дивана Драко Малфой, как Панси Паркинсон пыталась удержать его голову, чтобы он не разбил её, катаясь в припадке по полу. Крэбб и Гойл встали стражами над своим другом, а остальные слизеринцы потихоньку разошлись по спальням.

В покоях Алекто Кэрроу извивались на пушистом ковре брат с сестрой, а между ними валялся перевёрнутый чайный столик, и осколки дорогого старинного фарфора перемешались с крошками воздушных кексов.

Волдеморту было больно. Не физически – такую боль он привык терпеть. Эта же гнездилась не в теле, а в том, что он никогда не ценил: в осколке его души, ещё привязанном к тому, что три года назад получилось из кости отца, крови врага и плоти слуги. Он понял, что стал почти смертным, что как минимум четыре части его души, четыре якоря в этом мире для него потеряны. И от этого понимания холодело сердце, а мозг взрывался яростью. Тёмный Лорд не мог один терпеть эту боль. Он хотел разделить её с как можно большим числом своих слуг. Чтобы все они поняли, как ему сейчас больно. Мальчишка-полукровка, буквально несколько дней назад получивший метку, был практически мёртв, но пока его сердце ещё слабо трепыхалось, Волдеморт мог использовать его руку для того, чтобы крикнуть всем: – «Мне больно!»

Гермиона стояла на коленях перед лежащим профессором Снейпом и с ужасом всматривалась в его заострившиеся скулы, запавшие глаза и покрытый испариной лоб. Она понимала, что для того чтобы свалить человека, настолько контролирующего свои реакции, боль должна быть практически непереносимой. Желая как-то облегчить его страдания, девушка хотела достать из сумочки болеутоляющее, но, не видя ни самой сумочки, ни собственной руки, несколько раз промахивалась мимо застёжки. Это привело её в чувство. Гермиона убрала дезиллюминационное заклятье, достала склянку с болеутоляющим и, с трудом открыв Снейпу рот, влила весь пузырёк. Часть зелья выплеснулась, остальное он неосознанно проглотил, не открывая глаз и, видимо, не отдавая себе отчёта в том, что кто-то находится рядом с ним.

Не зная, чем ещё помочь, Гермиона сняла с себя кофту и подложила её под голову профессору, а потом попыталась расстегнуть пуговицы на рукаве его сюртука. На третьей тугой застежке терпенье у неё кончилось, и она просто рванула ткань в разные стороны. Пуговицы поскакали по деревянному полу, белоснежный рукав рубашки расстегнулся гораздо легче, и взору девушки открылось ужасное зрелище. Чёрная метка как будто ожила. Череп кривился, змея металась по руке так, словно ей прищемили хвост, свивалась кольцами и вытягивалась струной на покрасневшей воспалённой коже. Гермиона глубоко вдохнула, стараясь успокоиться и решить, как она может помочь в этом случае. Применять магию к тёмной метке было боязно – неизвестно, какова будет реакция. Все лечебные зелья, скорее всего, бесполезны: раны ведь нет. Разве что попытаться охладить пылающую руку? Девушка достала охлаждающую мазь, которую приготовила, чтобы сбивать температуру, если её друзья вдруг разболеются, и щедро начала накладывать на извивающуюся змею.

Мазь ли помогла, или Волдеморт устал, а, может, умер тот, кто служил проводником ярости хозяина, но метка вдруг успокоилась. Снейп несколько раз порывисто вздохнул, его острые прямые ресницы затрепетали, и он медленно открыл глаза.

– Кто здесь? – голос профессора был слаб и тих.

– Это я, Гермиона Грейнджер, – девушка не могла сдержать ни улыбки, ни слёз облегчения. Это было так странно – смеяться и плакать одновременно. Ещё страннее было одной рукой держать его за меченное знаком мрака запястье, а второй промокать пот на его лбу.

– Мисс Грейнджер? Вы рано. Он ещё не начал битву. Простите, я не готов расплатиться, – глаза Снейпа были широко раскрыты, но взгляд блуждал; скорее всего, профессор и не видел склонившуюся над ним девушку. Эйфория от передозировки обезболивающего зелья ещё владела им.

– Ничего, я подожду, – Гермиона счастливо улыбнулась.

Припадок прошёл, теперь они вместе и что-нибудь обязательно придумают.

– Я обманул вас. Я не смогу принять смерть от вашей руки. Меня должен убить сам Лорд. Это очень важно – чтобы он убил меня своей рукой. От этого зависит всё… всё. Без этого он не выйдет против Поттера, а он должен… должен выйти против Поттера после того, как убьет меня… – Снейп бормотал всё быстрее, проглатывая окончания слов. Гермиона зажала себе рот рукой и глядела во все глаза на лежащего профессора.

– Нет! – её крик, видимо, заставил его очнуться. Снейп уже осмысленно обвёл глазами пустой класс и остановил взгляд на плачущей девушке.

– Мисс Грейнджер? Что вы здесь делаете?

– Скажите, что это неправда! Ведь Вол… Риддл всегда хотел сразиться с Гарри! Для этого не нужно погибать вам! Скажите!

– Прекратите истерику! – Снейп осторожно, стараясь не двигать левой рукой, сел на полу. – Немедленно говорите, как вы здесь оказались и где ваши друзья?

Вместо ответа Гермиона всхлипнула и вцепилась двумя руками в правое, здоровое плечо мага.

– Я не пущу вас к нему. Вы не пойдёте.

– Мерлин, что вы бормочете? – если бы Снейп чувствовал в себе силы, он бы стряхнул её руки, но после приступа все мышцы были как студень, и даже держаться прямо стоило ощутимого труда. Впрочем, говорить можно и сидя. – Какого тролля вы заявились в школу? Здесь опасно – Кэрроу, возрождённая Инспекционная дружина…

– Профессор, – Гермиона вытерла слёзы. Учитель задал вопрос, значит, на него надо отвечать. Всё остальное она скажет потом. – Мы потеряли меч Гриффиндора. Мы надеялись, что вы подскажете нам, чем можно его заменить. Где-то в замке спрятан ещё один хоркрукс. А ещё Гарри зачем-то нужно было в ваш кабинет. Они с Роном в коридоре, ждут нас.

– Безмозглые недоросли, – директор порылся правой рукой где-то в недрах своей мантии, достал пузырёк тёмного стекла и, с трудом вынув пробку, сделал большой глоток. – Как Дамблдор сумел обмануть всех, и меня в том числе, притворяясь вменяемым человеком, если доверил дело спасения магического мира трём глупым детишкам? Поттер же аппарировал с мечом из мэнора, где он смог его посеять?

– Это долгая история, профессор, а у нас не так много времени. Может, мы пройдём в ваш кабинет? – Гермиона замялась. – Если это, конечно, удобно…

Снейп начал вставать, девушка машинально кинулась ему помогать. Они замешкались: сначала директор попытался её оттолкнуть, но потерял равновесие и чуть не упал. Потом он слишком тяжело опёрся на её плечо, и едва не свалилась уже Гермиона. В конце концов, они приняли вертикальное положение и двинулись к двери. С каждым шагом Снейп чувствовал себя увереннее, и в коридор вышел почти прежний директор. Может, не столь стремительный, как раньше, но достаточно грозный.

– Гарри, Рон, где вы? – не видя друзей, девушка завертела головой.

– Гермиона, мы здесь, – из-за соседней двери донёсся испуганный шёпот Рона. – Гарри потерял сознание, и я не знаю, что делать…

Не успела Гермиона опомниться, как Снейп уже стоял на коленях перед мечущимся на каменном полу Гарри. Рон вытащил палочку и наставил её на директора, но пока никаких враждебных действий не предпринимал. Снейп сделал несколько пассов волшебной палочкой, проверяя состояние юноши, а затем достал откуда-то из недр мантии маленькую склянку и заставил Гарри выпить всё её содержимое. Рон сделал движение, желая остановить профессора, но Гермиона задержала его руку.

– Спокойно, Рон. Это всего лишь обезболивающее.

Через несколько мгновений Поттер расслабился, а потом судорожно вздохнул и медленно открыл глаза.

– Профессор… – голос его был хриплым и таким тихим, что всем пришлось наклониться, чтобы услышать его. – Он собирает армию. Этой ночью он нападёт на Хогвартс.

– Поттер, разговоры потом. Встать сможете?

Гарри попытался приподняться, но едва снова не потерял сознание. Тогда Снейп взял его на руки и с трудом поднялся. Профессору было тяжело, он сам только что пережил подобный припадок, но тем не менее, чуть пошатываясь, двинулся к горгулье.

– Дамблдор, – тихо произнес Снейп, и волшебный страж отпрыгнул в сторону, открывая движущуюся лестницу.

Рон, ошарашенный таким непривычным поведением Снейпа, был уже не так уверен, что Гарри ввели в заблуждение принесённые Люпином воспоминания. Юноша молчал и переводил взгляд с бледного, осунувшегося директора на свою подругу, которая глядела на профессора с какой-то странной болезненной жаждой, как будто впитывала в память каждую черту его некрасивого худого лица.

В кабинете, который почти не изменился с тех пор, как Дамблдор покинул его, чтобы лететь с Гарри в пещеру Волдеморта, было тихо и сонно. Пустой насест Фоукса стоял у лестницы в личные покои. Бесчисленные металлические приборы, наполнявшие прежде это помещение звоном и стуком, были убраны в шкафы и безмолвствовали. Гермионе показалось, что она боковым зрением заметила, как блеснули очки-половинки на большом портрете Дамблдора за директорским креслом, но, когда она посмотрела туда, нарисованный Дамблдор спал, как и остальные.

– Грейнджер, не стойте столбом, трансфигурируйте вон то кресло в кушетку, – раздражённый голос Снейпа вывел Гермиону из оцепенения.

Она выполнила приказ профессора, который, наконец, смог освободиться от своей ноши. Гарри попытался сесть, но сил не хватило, и он снова откинулся на кушетке. Юноша облизнул сухие потрескавшиеся губы и прошептал:

– Профессор, здесь, в замке, хранится ещё один хоркрукс Того-Кого-Нельзя-Называть. Это диадема Ровены Равенкло. Мы должны найти её, пока он не пришёл сюда.

– Не болтайте ерунды, Поттер, – Снейп достал серебряный кубок, налил воды и отсчитал в него капли зелья. – Диадема потеряна много веков назад. Это общеукрепляющее. Пейте.

Гарри в несколько глотков осушил кубок и продолжил говорить. С каждой фразой голос его звучал всё увереннее.

– Диадема в Хогвартсе. Я ясно понял это из мыслей Того-Кого-Нельзя-Называть. Он спрятал её здесь. И он знает, что остальные его хоркруксы уже уничтожены или скоро будут уничтожены. У нас с собой есть ещё один хоркрукс, – Гарри кивнул Гермионе, чтобы она достала из сумочки чашу Хаффлпафф. – Мы должны уничтожить её. Но меча у нас нет. Вы не знаете какого-нибудь заклинания или зелья, по своей смертоносности сравнимого с «Авада Кедавра» или ядом василиска, сэр?

Снейп задумчиво посмотрел на сверкающую в свете свечей золотую чашу с барсуком.

– Может быть, адский огонь, но я не рискнул бы применять это заклинание в стенах замка. Кстати, насколько я знаю, вы, Поттер, вынесли из Тайной комнаты только один клык василиска. После вас никто не смог открыть комнату, так что, уверен, второй его ядовитый зуб всё ещё лежит там, где вы его оставили.

Друзья представили труп гигантского змея, медленно разлагающийся в сыром прохладном подземелье, и их замутило.

– А тот клык, что я принёс?

– В прошлом году его выпросил Слагхорн для каких-то опытов.

– Ну, да. Все его опыты сводятся к превращению различных редких веществ в полноценные золотые галлеоны. Ничего не поделаешь, придётся лезть под землю, – Гарри сел, неосознанно тронул волдырь на шее и поморщился.

– Поттер, эти ожоги вы получили в Гринготтсе?

– Да. Ничего страшного, сэр. Самые тяжёлые мы обработали, а эти сами заживут.

Снейп снова переместился к шкафу и загремел там склянками, а Гарри продолжал:

– Сейчас главное – эвакуировать учеников. Может, вы не знаете, но из Хогвартса есть один тайный ход, не обнаруженный Кэрроу.

Профессор хмыкнул и передал Гарри баночку, полную противоожоговой мази.

– В Выручай-комнате? Этот ход был создан братьями Дамблдорами в прошлом году, когда стало ясно, что битва за Хогвартс неизбежна. Я принимал в его прокладке непосредственное участие. Обработайте свои ожоги и помогите Уизли.

Гарри безропотно снял футболку и повернулся спиной к Рону, чтобы тот намазал ему длинный след от свалившейся за шиворот монеты.

– Это здорово, значит, с эвакуацией мы вопрос решили. Теперь бы узнать, как выглядит эта диадема, что нам хоть искать?

– Думаю, и этот вопрос можно прояснить, – Снейп подошёл к камину, бросил в него щепотку летучего пороха и произнёс: – Личные покои МакГонагалл.

Видимо, преподаватель трансфигурации ещё не легла спать и отозвалась быстро. Директор довольно сухо приказал ей немедленно явиться к нему в кабинет вместе с Лонгботтомом и захватить кого-нибудь со старших курсов Равенкло.

За то время, что понадобилось Минерве МакГонагалл, чтобы дойти до кабинета директора, Гарри и Рон успели намазать друг друга мазью и одеться. Снейп передал баночку Гермионе и проводил её в личные комнаты, чтобы она могла раздеться, не смущаясь.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: