ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет. 9 страница

– Гарри, они меня бесят, – Рон запустил пальцы в давно не стриженную рыжую шевелюру и стал похож на встрёпанного льва. – Когда-нибудь я точно выскажу этому Долишу всё, что думаю о нём и его свите. Они явились в Хогвартс, когда всё закончилось, когда стало окончательно ясно, что Волдеморт сдох и все его подельники повязаны. Прискакали такие все чистенькие, в алых мантиях, блестящих сапожках. Так бы и плюнул в рожу.

Уизли сжал внушительные кулаки, а Снейп тихонько хмыкнул, стоя в самом тёмном углу мрачной гостиной дома Блэков.

– Рон, этим ты никому не поможешь. Уж Драко-то точно. Мы смогли добиться переноса судов над Малфоями на месяц – это немало, между прочим. Теперь надо найти свидетелей, которые подтвердят, что Драко сражался вместе с тобой против Пожирателей, а Нарцисса вообще не участвовала в битве, – Гарри почесал бровь и вздохнул. – С Люциусом сложнее. Вряд ли его помощь в Больничном крыле впечатлит суд и перевесит прошлые прегрешения.

– За прошлые прегрешения мистер Малфой-старший уже получил срок в Азкабане, – Снейп говорил очень тихо и часто прерывался, чтобы сглотнуть и слюной смочить больное горло, поэтому все затаили дыхание, слушая его хриплый голос. – Правда, он не отсидел его: Тёмный Лорд вытащил. А после освобождения он не успел натворить ничего непростительного – его палочка почти сразу оказалась у Волдеморта и была уничтожена.

– А Драко в Большом зале видели не меньше полусотни человек, – горячо подхватил Уизли. – Да я уже слышал, как нашу с ним скачку называют «танцем смерти Малфоя и Уизли». И вы знаете, друзья, – Рон машинально занёс в список своих друзей опять слившегося с тёмными обоями Снейпа, – мне ни капельки не завидно, что его имя впереди. Этот хорёк дерется, как стая оборотней в полнолуние. Мне повезло, что он прикрывал мне спину. Я собственноручно вырою подкоп под эти троллевы подвалы, но белобрысого вытащу. Я ему жизнью обязан.

– Собрать свидетелей вашего «танца», конечно, просто. Кое-кто может вспомнить, что Нарцисса в битве не участвовала. Вот что делать с Панси Паркинсон – я ума не приложу. И Стэну я помочь не смог. Никогда себе этого не прощу.

Гарри отвернулся к тёмному окну, в которое стучали дождевые капли. Все помолчали, а потом Гермиона тихонько предложила:

– А если попробовать поискать в старых архивах суда, в каких-нибудь летописях, я не знаю. Если обвинение абсурдное, но, тем не менее, все его поддерживают, может, и решение найдётся такое же абсурдное, и никто не сможет его оспорить…

– Неплохая идея. Можете же, когда не пытаетесь лезть вперед всех, мисс Грейнджер, – прошептал Снейп из своего угла, и все тотчас обернулись к нему. Пусть язвит, если это ему так необходимо. Гриффиндорцев это теперь почему-то совсем не задевало. – Насколько я помню, Арктурус Блэк довольно долго заседал в Визенгамоте. И мало того, что заседал, он был просто кладезем всяческих прецедентов и особых решений по чрезвычайным ситуациям. Именно он поддержал Дамблдора.

– Поддержал Дамблдора? В чём? – Рон удивлённо поднял брови. Снейп поморщился и не ответил то ли из-за саднящего горла, то ли из-за неприятных воспоминаний.

– Думаю, когда директор выступил поручителем профессора, – тихонько пояснил Гарри.

– Это же замечательно! – загорелась идеей Гермиона. – Значит, нам…

– Срочно нужно в библиотеку, – хором закончили за неё Гарри с Роном, а потом Поттер продолжил: – Помилуй, подруга, уже первый час ночи. Я, понимаю, ты у нас часов не наблюдаешь, но больному нужен режим.

В то же время Гарри отчаянно сигнализировал профессору, что режим больше нужен единственной девушке в их компании, только поэтому Снейп и не взорвался придушенными возражениями. Действительно, Гермиона совершенно не следила за временем, и если бы не необходимость кормить профессора и следить за приёмом зелий, то и сама бы ела в лучшем случае раз в сутки и спала бы, где сон сморит, чаще всего в библиотеке.

– Несколько часов ничего не решат. Завтра все вместе будем дышать пылью в «уголке дедушки Арктуруса», как его Сириус как-то назвал, – закончил Гарри и двинулся к лестнице следом за облегчённо вздохнувшим Роном. – Всем спокойной ночи.

***

В один из солнечных душных дней начала июня профессор Снейп и Гермиона Грейнджер уже в третий раз перелистывали пыльные ветхие тома в библиотеке Блэков. Солнце не попадало в высокие стрельчатые окна заставленного книжными шкафами помещения, и свежий воздух сюда не проникал тоже. И волшебник, и ведьма совершенно измучились, ища в беспорядочной груде фактов, казусов и просто философских мыслей старого Арктуруса Блэка хоть что-то, способное помочь им снять обвинение с Панси Паркинсон, но ничего не попадалось. Видимо, раньше никто из волшебников не был осуждён за исполнение закона. Предыдущие власти понимали, что как бы ни был несправедлив или вреден закон, те, кто подчиняется ему, не должны быть порицаемы за это. Иначе в мире не останется ничего незыблемого, ничего, что позволило бы людям жить спокойно.

– Не знаю, может ли это помочь, но вот что я нашла в «Летописании древнего и благородного рода Блэков»…

– Мерлин, а эта-то книга вам зачем понадобилась? – в сиплом голосе Снейпа звучало искреннее удивление. – Решили почитать беллетристику, мисс Грейнджер? Раз уж любовных романов в библиотеке нет.

Гермиона только качнула головой.

– Мы уже не первую неделю с утра до ночи копаемся в этой горе пергаментов, а кроме выкупа под залог всего имущества ничего не нашли. Панси это не подходит – её имущество и так после казни перейдёт Министерству. А эта книга тоже была в «уголке дедушки Арктуруса». И я решила, что нужно прочитать и её, другие-то книги мы уже все просмотрели.

– И что же вы обнаружили?

– Вот. Если вкратце, то есть возможность спасти Панси, выдав её замуж по закону лендлордов Шотландии.

– Что за закон?

– Он… очень дискриминационный. По нему жена считается имуществом своего мужа.

– Мисс Грейнджер, от вас ли я слышу это предложение? А как же права женщины? Или они не так важны, как права домовых эльфов? – Снейп с трудом закончил фразу, последнее слово заглушил сухой кашель. Но Гермиона, конечно, всё поняла.

– Нет. Но пусть за своё право борется живая женщина. Я всегда помогу ей в этом.

Снейп махнул рукой, чтобы девушка продолжала, он ещё не отдышался после приступа кашля.

– Здесь написано, что в тысяча шестьсот шестьдесят восьмом году жители магического селения Доннелейт в Шотландии сожгли ведьму по имени Сюзанна Мэйфейр. Вместе с ней должны были сжечь и её пятнадцатилетнюю дочь, но в ночь перед казнью её обвенчали с Барнабасом Блэком по закону лендлордов. А так как уничтожить имущество лендлорда – верный путь на каторгу, то никто не посмел поднять руку на юную Дебору Блэк. Лендлорды в утро казни покинули Доннелейт. Молодая жена плакала и рвалась на площадь, где разжигали костёр, на котором должна была погибнуть её мать, но Барнабас сумел удержать её. Тут написано, что они отплыли в Амстердам, где Барнабас Блэк снял богатый дом, обставил его, завалил красавицу-жену нарядами и драгоценностями. К сожалению, их счастье было недолгим: Блэк был очень вспыльчив и через полтора месяца после свадьбы погиб на магической дуэли. Дебора, чувствуя под сердцем ребёнка, вышла за первого же человека, который предложил ей замужество – маггла, обедневшего дворянина из Франции графа де Монклев. Через семь месяцев после второй свадьбы родилась девочка, которую назвали Шарлоттой. Тут есть портрет Деборы. Честное слово, если бы она не была женщиной, я бы подумала, что это портрет молодого Сириуса Блэка. Просто поразительное сходство. Кстати, Деборе так и не удалось избежать своей судьбы. Через двадцать лет после смерти матери она окончила свою жизнь на костре, а Шарлотта с мужем и маленьким сыном в ночь перед казнью отплыли в Америку.

– Мисс Грейнджер, раз ведьму сожгли на костре, значит, суд происходил по законам магглов, если их можно было назвать законами…

– Но тут написано «поселение магов».

– Я не помню такого населённого пункта. Сейчас посмотрим, где это, – Снейп достал «Атлас Магической Британии», развернул карту Шотландии и, прикоснувшись к закладке волшебной палочкой, произнёс: – «Доннелейт».

Резная деревянная стрелка покрутилась на месте, потом неуверенно подползла к самому северному краю карты и замерла, уткнувшись острием в пустой склон горы рядом с руслом быстрого ручья. Снейп фыркнул и перелистал атлас до конца. В алфавитном указателе Доннелейт не значился, но после нескольких пассов палочкой и заклинаний появилась сделанная мелким шрифтом запись: «Доннелейт – поселение на северной границе владений лендлордов Блэков. До 1668 года население 3 261 человек, из них 1 218 – волшебники, 2 043 – магглы. В сентябре 1668 года, после публичного сожжения внебрачной дочери Альфарда Блэка Сюзанны по прозвищу Мэйфейр, произошёл конфликт между магической и немагической частями населения, что привело к его сокращению до 956 магов и 542 магглов. В январе 1669 года поселение было вырезано до последнего человека в ходе последней из Гоблинских войн».

– Какой ужас, – прошептала Гермиона. – Столько смертей…

– А Барнабас-то, оказывается, женился на дочери своей сводной сестры, – профессора, казалось, интересовали совсем другие вопросы. – Надо же, так вот откуда растут ноги у странностей новоорлеанских ведьм…

– Ну, что, профессор, подойдёт нам этот случай, как прецедент? – Гермиона вопросительно поглядела на профессора.

– Только если мы сможем доказать правомочность применения старинного закона в наши дни, – Снейп потёр горло. Пора было принимать настойку эвкалипта, иначе першение в месте укуса опять спровоцирует приступ кашля.

– Ну, если найдётся кто-то, готовый жениться на Панси, он и будет требовать соблюдения закона, – вздохнула Гермиона и убрала толстенный рассыпающийся от старости том на место.

***

– Тебя проводить куда-нибудь? – в зелёных глазах за круглыми очками не было ни издёвки, ни жалости. Просто обыкновенное предложение рядовой услуги. Как будто всё, что Поттер и Уизли сделали для Драко за эти недели, – лишь незначительная мелочь.

– Сам справлюсь. Мне вернули мамину палочку.

– Ну, и свою забирай, – Поттер протягивал боярышниковую палочку рукояткой вперёд.

– А как же «старшая палочка» и все такое? – Драко удивился. Вот уж чего он совсем не ожидал – так это увидеть снова свою верную помощницу.

– Да ерунда всё это. Сказки для маленьких детей и Тёмных Лордов. Дело не в куске дерева, а в человеке. Ну, бывай.

Гриффиндорец развернулся и направился в глухой переулок, чтобы оттуда дезаппарировать.

– Поттер!

– Чего? – обернулся спокойно, даже рука к карману не дёрнулась.

– Спасибо, – слово жгло грудь, пока поднималось откуда-то из самой глубины лёгких, но с губ слетело легко.

– Ага. Увидимся, – и Поттер ссутулился, шагнув в полумрак подворотни.

Драко постоял немного, вдыхая воздух свободы. Он пах бензином, пылью, близким дождём, скошенной травой чахлого газона и совсем чуть-чуть кофе и выпечкой из ближайшего кафе. А потом юноша бесшумно скользнул в ту же подворотню.

Финишировал он на аллее между старыми липами. Они только что отцвели, и жёлтый песок подъездной дорожки был присыпан полупрозрачными мятыми лепестками. Драко наклонился и поднял длинное грязное перо с едва различимым глазком, белым на белом. Чем ближе юный Малфой подходил к своему родному дому, тем более чужим он ему казался. У деревьев обломаны ветки, и сучья острыми пиками торчат под самыми немыслимыми углами. Лужайка изрыта, как будто на ней два громамонта бились за самку. Мамины розы постигла та же участь, но даже переломанные и наполовину выдранные из земли они пытались цвести, подставляя пасмурному небу маленькие заморенные бутоны. Ну, ладно, убили павлинов – птицы хоть съедобны. Но зачем было уничтожать цветы? Драко и сам не знал, кого он мысленно вопрошал – покойных ныне Пожирателей смерти или министерских клерков, которые пытались прибрать к рукам его поместье после Победы. К разрушениям приложили руку и те и другие.

Широкое беломраморное крыльцо было завалено сучьями, в самой середине в камне зияли провалы, как будто кто-то прицельно бил «бомбардой максима». Скорее всего, так и было. Не забрать, так разрушить. Тяжёлая резная дверь (сцены из легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, работа величайшего краснодеревщика прошлого века) нехотя сдвинулась с места и застряла. Щель оказалась достаточной, чтобы отощавший на министерских харчах до почти полной прозрачности Драко смог протиснуться.

Большой холл прятался в полумраке и тишине. Юноша зажёг «люмос» и огляделся. В доме разрушений было меньше. Стены и каминная полка блистали полным отсутствием картин, драпировок и прочего, что всегда считалось неотъемлемой частью холла и поэтому никогда не бросалось в глаза, а теперь вдруг пропало. Толстый слой пыли четко вырисовывал круглые и прямоугольные следы этих предметов. Зелёная ковровая дорожка побурела от пыли, следов грязных сапог и чего-то тёмного, засохшего некрасивыми разводами. Драко не хотел думать, чем было это тёмное. Главное он знал – его родители живы. Пока живы.

Хозяин дома с трудом заставил себя пройти несколько шагов и опуститься на холодные ступеньки широкой лестницы, ведущей на второй этаж. Двинуться дальше, вглубь дома, было выше его сил. Там, в Малой гостиной, в присутствии только родителей, тёти Беллы и Снейпа Тёмный Лорд выжег ему на руке своё поганое клеймо. Отец подобострастно заглядывал монстру в красные глаза, а сам трясся мелкой дрожью, и это было отвратительно. Мать беззвучно плакала, принуждённо улыбаясь. А тётка напыщенными фразами поздравляла его, будучи при этом совершенно искренней. Снейп, как обычно, прятался в темном углу и изображал из себя ещё одну драпировку.

Дальше располагалась столовая, где в прежние времена давали пышные малфоевские приёмы. На белоснежные хрусткие скатерти эльфы ставили тончайшую фарфоровую посуду, раскладывали старинные серебряные приборы, привезённые ещё пра-пра-Мерлин-знает-сколько-пра-дедом из Испании. Изысканные блюда, дорогое вино. Потом праздники закончились, а на большом дубовом столе стали умирать люди. Один раз это была нелепая преподавательница маггловедения, другой – парень чуть постарше Драко, который решил, что может безнаказанно покинуть ряды Пожирателей смерти. Остальные – просто потому, что Повелителю хотелось продемонстрировать кровожадность своей змеи.

За высокими дверями большой гостиной Лорд устраивал свои «приёмы». Сначала все стояли в кругу в чёрных мантиях и серебряных масках, а он толкал речь с дедушкиного кресла, которое использовал в качестве трона. Потом все по очереди подходили к нему, снимали маску, становились на одно колено и целовали край его серой мантии. Она почему-то всегда пахла пылью и специфическим запахом рептилии, даже если змеи рядом не было. И никогда пόтом или духами, какими-нибудь зельями или едой, ничем из того, чем пахнут люди. Тот, кто «приложился» к подолу Лорда, кратко докладывал о выполнении или невыполнении поручения Повелителя, получал скупую похвалу или щедрый «круциатус» и в меру сил отходил обратно в круг. Потом следовало ещё одно напутственное слово Лорда, и либо собрание заканчивалось, либо продолжалось «развлечением».

В просторное помещение, где всегда так органично смотрелась огромная голубая ель в Рождество, где мама в частые праздники прошлых лет плыла в облаке восхищённых взглядов, вталкивали несколько обнажённых маггловских женщин и юношей. Испуганных, прекрасно понимающих, что происходит, что эти страшные люди в чёрных балахонах сейчас будут их убивать. Они кричали, пытались бежать. Драко ни разу не пришлось останавливать кого-то из этих бедняг: и без него всегда находились желающие причинить им боль – Гойл, МакНейр, Долохов. Кажущийся хаос избиений, насилия и пыток неизменно находился под чётким контролем Повелителя. Он тщательно следил, чтобы каждый из его верных слуг получил свою порцию удовольствия. А потом тётя Белла и другие такие же любители красного и горячего перерезали или перекусывали полуживым пленникам горло. И алая кровь лилась на белый мрамор.

К счастью, до мелких сошек вроде самого Драко Повелитель снисходил редко. Но однажды красные глаза поймали шокированный взгляд младшего Малфоя, смотрящего на белые ягодицы отца, мерно двигающиеся между вздрагивающих ног какой-то чужой женщины.

– А что же наш новый слуга никак не выберет себе игрушку по душе? Драко, присоединяйся к своим товарищам! Или ты брезгуешь?

– Н-нет, мой Лорд… – показать, что ему неприятны развлечения, которые предлагает Волдеморт – лучше сразу пустить себе «аваду» в лоб.

Драко съёжился от пронзительных звуков холодного голоса Повелителя. Отец, голый, потный, с заросшим неопрятной щетиной лицом и спутанными волосами, встал с женщины. Его мокрый пенис вяло болтался, белые кудрявые волоски на лобке потемнели и слиплись. Он поглядел на сына пустыми страшными глазами и одними губами приказал: – «Раздевайся». Драко не посмел перечить, но как ни старались девушки, женщины, юноши, периодически взбадриваемые «круциатусами», ни одному не удалось оживить его уныло висящий член.

А ведь в школе он не раз просыпался с мучительной эрекцией и яростно дрочил, представляя, что имеет самых пышногрудых из маминых знакомых дам, вроде матери Миллисент Буллстроуд, или саму толстуху Милли. У неё тоже титьки будь здоров – как раз весь член во взведённом состоянии между ними поместится. Но вот проверить себя в реальных условиях нечего было и мечтать. Слизерин – не Хаффлпафф, здесь девственность до брака – причем с обеих сторон – обязательное условие. Чтобы не только самих бастардов, но даже и слухов о них не возникло. Кровь волшебника священна.

Через месяц, перед следующим «развлечением», отец дал Драко выпить воды с несколькими каплями «африканской страсти». Физические ощущения были правильные: теснота в штанах, несильная тянущая боль и желание освободиться от этого неудобства немедленно. Но вот психически… было это специфической реакцией подросткового организма на зелье, или просто Драко почти сошёл с ума от ужаса в ожидании вакханалии похоти и смерти, но его буквально мутило от вида обнажённых тел. Он пытался опять забиться в угол, но болезненная эрекция и многозначительные взгляды «соратников» вынудили его подойти к высокой кареглазой женщине с большой аппетитной грудью и широкими бёдрами. С неё только что встал Долохов. Драко отчётливо, как будто ему в глаза закапали «кошачий взгляд», увидел синяки на белой шее, огромный кровоподтёк под левым соском, слипшиеся, вымазанные белёсой массой коричневые волоски на лобке. Наверное, чужая сперма оказалась последней каплей – юношу вырвало прямо на подрагивающий живот женщины. Тут же подскочила тётя Белла, схватила кареглазую за короткие тёмные волосы и закричала: – «Ах, ты, дрянь, ты расстроила моего племянника!». Драко не увидел молниеносного движения ножом, просто вдруг из шеи женщины плеснуло красным. Так она и осталась навсегда в его памяти – раскинутые ноги, белый мокрый живот, кровь, заливающая грудь, и гаснущие удивленно распахнутые тёмные глаза.

Вряд ли он сможет войти в ту страшную комнату – там он в первый вечер апреля сидел, сжавшись в комок, и с силой зажимал себе руками уши, чтобы не слышать, как кричит Грейнджер под его деканом. Мама обнимала его, гладила по голове и что-то говорила, только он совсем не слышал её. А отец загораживал их не столько от жуткого в своей противоестественности зрелища – человек, которому он доверил учить сына, насиловал свою ученицу – сколько от красного взгляда сладострастного маньяка в кресле.

Как теперь жить в этом доме, Драко не знал, но идти ему было некуда. Поэтому он сидел на ступеньке, выронив палочку, и смотрел в никуда. Он пробыл здесь уже достаточно долго, чтобы солнце успело скрыться, и прохлада дождливого вечера вползла в приоткрытую дверь. Юноша даже не сознавал, насколько затекла и замёрзла у него спина, пока на неё не опустился тёплый плед.

– Хозяин Драко не будет гневаться, если Типпи предложит лёгкий ужин? – скрипучий голос старого эльфа-дворецкого заставил юношу вздрогнуть всем телом.

Типпи, и раньше выглядевший, как печальный шарпей, кажется, ещё больше похудел и обзавёлся дополнительными морщинами и складками.

– Ты жив? Это замечательно, – Малфой неосознанно сжал руками тонкие длинные пальцы домовика. Раньше, в прошлой жизни, он бы побрезговал прикасаться к землистой сморщенной коже, но теперь живое тепло было единственным, что ещё держало его на пороге отчаянья. – Я думал, вас перебила Нагайна, а тех, кто выжил, забрало Министерство…

– Хозяин Драко не должен беспокоиться об эльфах. Нас осталась дюжина и ещё двое, но мы по-прежнему служим нашим хозяевам. Ужин накрыт в комнате хозяина Драко. Эльфы не убираются на первом и втором этажах, чтобы чужие волшебники не смогли забрать дом и тех, кто в нём. Чужие волшебники думают, что все комнаты такие – грязно, пусто и никого нет. Эльфы отводят глаза чужим волшебникам.

– Это ты здорово придумал, Типпи. А что на ужин?

Старый домовик замялся, примерился к мраморному столбику перил, чтобы стукнуться об него головой, но передумал, увидев на нём зелёный потёк неизвестного происхождения.

– У Типпи нет денег, чтобы купить мясо, хозяин Драко. Но мы сварили две картофелины и одну морковку. Зато есть «Рислинг Абтсберг» семьдесят шестого года.

– Рислинг к варёному картофелю?

Домовик обречённо вздохнул и снова примерился лбом к злополучному столбику.

– Стоп! – Драко схватил эльфа за грязное полотенце, обёрнутое вокруг тощей груди. – Типпи, прекрати себя наказывать и объясни толком, что случилось с твоим вкусом.

– Типпи плохой дворецкий, – длинные уши печально поникли. – Типпи не уследил за винным погребом. Гости хозяина Люциуса выпили всё вино, а что не смогли выпить – разбили. Осталось только несколько бутылок, которые они в самом начале зашвырнули в дальний угол.

Вот так. Пожиратели смерти, свита Тёмного Лорда Волдеморта. Они пытались захватить мир, установить в нём свои порядки. И за полгода умудрились ограбить и почти разрушить дом, который на время дал им приют. Что было бы с миром, победи они?

– Я буду последним, кто будет винить тебя за то, что творили люди Темного Лорда, Типпи, – хозяин сгрёб своего слугу в охапку и прижал его к груди, поверх лысой головы окидывая взглядом холл, прячущий своё запустение в сгустившихся тенях. – Ничего, всё уже позади.

И хотя позади было далеко не всё, над хозяином поместья висел смертный приговор и впереди была только неизвестность, Драко не стал делиться своими опасениями со слугой. Он впервые в жизни почувствовал себя хозяином. А вместе с этим чувством пришла и ответственность за все четырнадцать жизней, что пытались хоть как-то существовать в огромном разоренном поместье.

Старый эльф ждал, пока хозяин не вернётся из тягостных воспоминаний о недавнем прошлом. Наконец, домовик собрался с духом и хотел ещё раз напомнить об ужине, когда входная дверь скрипнула, и сквозь почти не увеличившуюся щель протиснулась невысокая тоненькая черноволосая девушка с удивительно синими глазами. Она обвела взглядом разгромленный холл и увидела на лестнице две скорчившиеся фигуры.

– Драко…

– Астория? – Малфой поднялся, растерянно озираясь. Домовик исчез, как будто его и не было.

– Я тут пирог… Вернее, не совсем я, конечно, мне Нетти помогала, но у тебя же день рожденья в июне был, а ты … Ты любишь вишнёвый пирог?

– Вишнёвый пирог? Не помню, наверно. А как ты сюда попала?

– Меня Дафна аппарировала. И обещала забрать через час. У нас родители ушли в гости, вот я её и упросила.

– Тебе, наверное, не надо здесь находиться, Астория. Лучше, чтобы тебя не видели рядом с Пожирателем смерти. Меня суд оправдал, но мои родители… И я теперь далеко не так богат, как раньше.

– Глупости! Я сама решаю, с кем мне встречаться, – прямой тонкий носик задрался, подбородок задиристо выдвинулся вперёд. – Я приготовила тебе пирог на день рождения и намерена его отпраздновать. Хоть он и был месяц назад.

– Спасибо. А у меня есть немецкий рислинг семьдесят шестого года из замка Шонборн. Пируем? – и Драко протянул девушке руку.

Она вложила в нее свою узкую прохладную ладошку, и они поднялись на третий этаж, не глядя по сторонам. Да и куда смотреть – что они за этот год на разруху не нагляделись? Зато такие синие глаза, с немым обожанием разглядывающие его, он вряд ли когда-нибудь ещё встретит.

Третий этаж оказался чистым, тёплым и светлым. И пусть свечи в целях экономии были погашены сразу же, как только хозяин и его гостья скрылись в комнате, где был накрыт скромный ужин, это ни капли не уменьшило радости в серебристо-сером взгляде Драко. Он дома.

Драко и Астория умяли половину пирога и почти допили вино. Бледные щёки юной волшебницы порозовели, тёмно-синие глаза блестели обещанием тайны, розовые губки то растягивались, обнажая влажно блестящий жемчуг мелких зубов, то капризно надувались, когда юноша слегка поддразнивал девушку. Она была так прекрасна, так живо напоминала Малфою его навсегда потерянный мир, ту жизнь, которую он считал единственно возможной и которая была безвозвратно утрачена. Драко ни на минуту не забывал, что у него не может быть ничего общего с красивой и благополучной мисс Гринграсс, и дело даже не в том, что он – изгой, лишённый и чести и состояния. Он не сможет подарить этой девушке свою любовь – Волдеморт отнял у него радости секса. Но сегодня вино пьянило так легко и сладко, свечи дарили тёплый свет, а дождь за окнами нашёптывал какие-то нелепые секреты. Этот вечер – первый вечер свободы. Даже если он окажется последним, Драко не намерен был потерять из него ни единой минуты.

Часы пробили одиннадцать. Скоро должна прийти Дафна, девушкам нужно будет возвращаться домой. Астория вздрогнула, и как будто что-то погасло внутри неё.

– Драко, ты знаешь, Панси Паркинсон приговорили к поцелую дементора…

– Как к поцелую? За что?

– Официально за то, что предложила выдать Гарри Поттера Тёмному Лорду.

– Ерунда какая-то. Не мог Поттер требовать её казни и в то же время спасать меня. Это глупость.

– А он и не требовал. Дафна следит за её делом по «Ежедневному Пророку». Никакого суда не было. Просто прошла серия статей, где Панси обливали грязью. Писали, что она сочувствовала Тёмному Лорду, что её родители были его приближёнными…

– Неправда! Паркинсоны даже не входили в Ближний Круг! Они и погибли на подступах к Хогвартсу, потому что Лорд погнал их в первых рядах как пушечное мясо.

– Да кому это теперь интересно? Они оба мертвы, а Панси обречена – ведь всё имущество приговорённых к поцелую дементора переходит в распоряжение Министерства Магии. Сегодня в вечернем «Пророке» написали, что чрезвычайное совещание, «рассмотрев все обстоятельства», – Астория выделила голосом последние слова, – приговорило её к поцелую дементора. Приговор приведут в исполнение через три дня.

– Так мне красноглазого урода ещё и благодарить надо, за то что он меня до последнего сикля ограбил? – Драко запустил пятерню в отросшие волосы, но тут же отдёрнул – не хватало ещё растрепать их и сидеть рядом с симпатичной девушкой огородным пугалом. – Только из-за его загребущих лап я ещё не превратился в овощ...

– Ой, а как же ты теперь будешь жить?

– Да не бойся, проживу. Пока не подниму старые связи, устроюсь стюардом в «Ночной рыцарь», буду старушкам чай подавать, – юноша принуждённо засмеялся в неуклюжей попытке развеять тягостную атмосферу и не вспоминать чёрные гладкие волосы Панси, её крепкие сильные руки, летящую стремительную походку и щенячий взгляд. Он впервые в жизни пожалел, что ничего не может сделать для этой девушки.

– «Ночной Рыцарь» больше не ходит. Стэна Шанпайка приговорили к поцелую дементора ещё в мае, а старик Эдди отказался водить автобус один.

В комнате повисла почти материально ощутимая тишина, которую громким хлопком прервал появившийся Типпи.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: