Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Ангалия, 2750 год по Центральному календарю: Блэйз 7 страница




— Я ведь не так давно получила патент, ты же знаешь, Калеб, — начала Нансия.

— Верно, — согласился он. — Но ты можешь стать одной из лучших. Я сужу по тому, как ты справляешься с мелочами. Я бы и не помыслил о том, чтобы найти в уставе правила, которые заставят Трикстопплов не путаться у нас под ногами. И мне бы в голову не пришло проверить гипотезу Сатьяджохи таким способом, каким ты проделываешь это сейчас.

Две вероятностные линии сингулярности вспыхнули голубым цветом и исчезли с экрана, пока Калеб произносил эту фразу. Третья линия скользнула через А1, а потом в диск В, обогнув двойной тор.

— Бывают вещи и более сложные, чем это, — осторожно промолвила Нансия. — В математике гипотеза либо верна, либо нет.

— То же самое относится и к уставу Курьерской Службы, — заметил Калеб.

— Да, но… не во всем. Там не говорится, что делать, если корабль случайно услышал, как его пассажиры строят незаконные планы.

— Если ты подслушиваешь, что делает губернатор Трикстоппл в своей каюте, — жестко сказал Калеб, — это бесчестное действие, и я по полному праву требую от тебя немедленно это прекратить.

— Да нет, я его не подслушиваю, — заверила его Нансия. — Но что, если… если на борту интеллект-корабля находятся пассажиры, которые не знают, что корабль разумен, и при этом они любят сидеть в рубке, играть в «Разбросанных» и время от времени обсуждать незаконные планы, которые собираются претворить в жизнь?

— Э… гипотетический случай? — Голос Калеба звучал уже не так напряженно, и Нансия тоже ощутила облегчение.

По крайней мере, он, в отличие от Симеона, не предположил с ходу, что она говорит о своем непосредственном опыте. Все, что Нансия узнала о Калебе из файлов и наблюдений за ним — его героическое возвращение в одиночку на Вегу, решимость, с которой он проделывал упражнения по жесткой восстановительной программе, его уважение к уставу Курьерской Службы, — все это заставляло ее думать о нем как о человеке безупречно честном, чьему слову она могла поверить в любых обстоятельствах. Она не хотела, чтобы он посмеялся над ней так же, как это сделал Симеон, или предположил — опять же как Симеон, — что ее собственные действия в данной ситуации были морально неприемлемы.

— Ну, в таком случае, если он когда-либо возникнет, ты должна помнить, что моральный долг разумного корабля — при первой же возможности представиться своим пассажирам.

— Этого нет в уставе. — Нансия попыталась защититься от обвинения, которое Калеб выдвинул, сам того не зная.

— Да, но этого требует здравый смысл. Это все равно что… как если я спрячусь в шкафу, чтобы застать губернатора Трикстоппла за подсчетом кредиток, полученных им от взяток, даже если это будет происходить в общественном месте. — Калеб произнес это с таким отвращением, что Нансия раздумала продолжать разговор на эту тему.

Очевидно, Калеб тоже не намеревался этого делать. Он посмотрел на центральный экран, где сеть тускло-серых линий свидетельствовала о непрекращающихся попытках Нансии найти дорожку из точек сингулярности через построенную им топологическую конфигурацию.

— Давай примем, что в данном конкретном случае гипотезу Сатьяджохи опровергнуть не удалось, — предложил Калеб. — Теперь твоя очередь выдвигать проблему. Не знаю, зачем мы, вместо того чтобы углублять свои познания в математике расщепления, обсуждаем гипотетические этические проблемы, которые вряд ли когда-либо возникнут. И я не понимаю, почему… — Он прикусил губу и быстрым движением джойстика стер изображение с экрана.

— Почему что? — спросила Нансия.

— Твоя очередь выдвигать проблему, — напомнил ей Калеб.

— Не прежде, чем ты договоришь фразу.

— Ну ладно! Я не понимаю, зачем тебе спрашивать совета в области этики у пилота, самым большим достижением которого на сегодняшний день является тот факт, что он потерял свой первый корабль! — Калеб выговорил эти слова с такой сдержанной яростью, что Нансия вновь ощутила к нему сострадание. Она вспомнила, как горевал Симеон по своему другу Левину — КЛ-740. Какая же она дура!

— Извини, — сказала она Калебу. — Я должна была сознавать, что обсуждение таких предметов напомнит тебе о Левине. Ты так горюешь о нем?

Калеб вздохнул.

— Не в этом дело, Икс-Эн. Левин был хорошим, компетентным кораблем, он обучал меня, когда я был еще новичком, и я всегда был ему признателен. Но мы не были… мы никогда не говорили просто так, как сейчас с тобой, понимаешь? Пять лет я служил вместе с ним, и у меня не было чувства, что я знаю его по-настоящему. Нет, я не скорблю по Левину. Но у него было право на будущее, на сотни лет работы, и он этого будущего лишился. Сам же я надеялся в лучшем случае провести еще лет пять в качестве «тела».

— Ты еще можешь на это надеяться, — заметила Нансия. — Только из-за того, что ты пока не получил назначения на корабль…

— А какой корабль согласится принять пилота, позволившего КЛ-740 умереть? — отрезал Калеб. — Ты сама вполне ясно выразила эту точку зрения, Икс-Эн. А теперь хватит об этом. Следующую проблему, пожалуйста!

 

Нансия начала передавать данные на Ценком — по закрытому лучу — в тот же момент, как вынырнула из сингулярности и вышла в подпространство Центральных Миров. Она хотела устроить все, без возможности дискуссий, до того, как Калеб будет готов покинуть корабль.

Все шло по плану. Дален Рахилли, инспектор Нансии в Курьерской Службе, запросил разрешение подняться на борт еще прежде, чем семейство Трикстопплов собрало свои многочисленные вещи и удалилось.

— Наглый хлыщ, — прокомментировал Рахилли, наблюдая через внешние обзорные камеры Нансии, как скрывается из виду костлявая спина Трикстоппла. — Он, по крайней мере, мог бы положить что-нибудь на твой счет — ведь ты оказала ему услугу, быстро доставив домой.

— Я этого не ожидала, — ответила Нансия совершенно искренне. Единственный выигрыш от этого путешествия, которого она ожидала — и от которого не хотела отказываться, — по-прежнему находился в своей каюте, заново надиктовывая на комм запрос на предоставление работы, который каким-то образом оказался стерт из его личного файла. Это была уже третья попытка, и по тому, как выразительно Калеб выговаривал слова стандартной формы, Нансия точно могла сказать, что он теряет терпение. Если она не уладит все в самом скором времени, то Калеб откажется от попыток использовать корабельную коммуникационную систему и подаст запрос лично в офисе Ценкома. А ее это совершенно не устраивало.

— Ну… будут некоторые изменения. Бумажная работа, — сказал Рахилли. — Мы… не ожидали этого, понимаешь, Икс-Эн. На самом деле ВС на Веге совершенно уверен, что ты формально отвергла это назначение.

— Он… должно быть, неправильно понял мои слова, — уклончиво ответила Нансия. — Как скоро все будет улажено?

Чтоб тебе треснуть! Пока она тут разговаривает с Рахилли, Калеб ухитрился надиктовать весь текст своего запроса и уже готов переслать его в Ценком. Это не должно случиться… пока что. Нансия немедленно отключила исходящий луч.

— А, мы закончим всю волокиту за один день. Ты уверена, что ты этого хочешь?

— Хочу, — твердо отозвалась Нансия. Надо было спросить мнения и другой стороны, но Рахилли, похоже, не считал это необходимым.

Калеб вошел в рубку. Брови его были нахмурены.

— Икс-Эн, какую цель ты преследовала, отключив мою связь с Ценкомом?

— Твою связь? — переспросила Нансия. — О господи. Все мои внешние системы просто на какой-то момент вдруг оказались лишены энергии.

— Мы немедленно пришлем техников, чтобы они справились с этой проблемой, — заверил Рахилли.

— А… я не думаю, что это необходимо, — возразила ему Нансия. — Пока мы говорили, я исследовала эту проблему и, кажется, нашла ее источник. С нею можно достаточно просто справиться при помощи внутренних средств.

Ну конечно, все, что нужно, — это снова восстановить энергетический поток…

— Отлично, КН-935. — Рахилли изобразил уставный салют Службы, приблизительно адресовав его в сторону титанового пилона Нансии. — Оставшиеся бюрократические процедуры будут проделаны в течение дня, после чего вы и пилот Калеб должны быть готовы получить новое назначение — на самом деле действительно есть одно задание, и Центр будет счастлив, что ему не придется ждать, пока вы выберете напарника.

Он ушел, едва договорив последние слова, и Нансия была ему за это признательна. Калеб озирал рубку с выражением, которое Нансия не могла распознать. Если он разозлился на то, что она все устроила за его спиной, то пусть лучше выскажет ей это наедине.

— Я… не понимаю, — медленно произнес Калеб. — Не нужно ждать, пока ты выберешь напарника? Ты снова собираешься лететь в одиночку?

— Вряд ли, — ответила Нансия. — Спасибо большое, с меня уже хватит одиночных полетов.

— Тогда…

— Ты что, не слышал, что он сказал? Отныне я — КН-935. Я решила, что Психологический Центр был прав, — сказала Нансия. Ей было трудно заставить свой голос звучать ровно и спокойно. — Мы составим хорошую команду.

Калеб стоял, не в силах вымолвить ни слова, и Нансия ощутила, как ее охватывает страх.

— Если… если тебя это, конечно, устраивает.

— Устраивает, устраивает, все устраивает! — воскликнул Калеб. — Она возвращает мне жизнь, и в придачу дарит идеального напарника, и еще хочет знать, все ли меня устраивает? Я… Нансия… подожди минутку, хорошо? Я должен еще кое-что сделать, прежде чем ты восстановишь внешние коммуникационные лучи.

Он бросился в свою каюту, видимо, затем, чтобы стереть запрос на работу, который так долго надиктовывал. Нансия вывела на все три экрана блистающую панораму из звезд и комет — своеобразный салют. Все будет в порядке!

Более чем в порядке.

«Нансия, — повторила она про себя. — Он наконец-то назвал меня Нансией».

 

Глава 6

 

 

Ангалия, 2750 год по Центральному календарю: Блэйз

 

Блэйз Амонтильядо-Перес-и-Мэдок, не в силах поверить, смотрел на свой новый дом, в то время как за его спиной захлопнулся люк Икс-Эн-935. Срезанная вершина столовой горы, послужившая Нансии посадочной площадкой, была единственным ровным клочком поверхности в пределах видимости. За ней поднимались в самое небо зубчатые пики, заслоняя от Блэйза утреннее солнце. Длинные черные тени тянулись поперек плоской вершины столовой горы и уходили в море исходящей паром жижи. Выглядело это море точь-в-точь как Трясина Отчаяния в последней версии «Разбросанных». Единственным, что разнообразило эту бурую поверхность, были скопления огромных пузырей, которые неспешно поднимались из жижи и лопались, оставляя в воздухе сернистую вонь.

Сбоку посадочной площадки, одним краем опасно нависая над Трясиной Отчаяния, стояло сборное складское здание из серой пластипленки. Набитые чем-то бурые тюки, помеченные аббревиатурой Планетарной Технической Поддержки, свисали с крюков, ввинченных в одну из стен здания, раскачиваясь под ветром, который дул с моря-болота. С той стороны дома, к которой Блэйз стоял ближе всего, с края пластипленочной крыши свисали какие-то переплетенные лохмотья; они образовывали что-то вроде ниспадающего тента. Под этим тентом лежал необычайно толстый мужчина, одетый в одни только шорты, на которых красовались темные пятна грязи.

Блэйз вздохнул и поднял два ближайших предмета своего багажа. Чуть пошатнулся под влиянием гравитации, значительно более сильной, чем на корабле, и двинулся по направлению к жирному стражу Ангалии.

— Стажер-техник ПТП Амонтильядо-Перес-и-Мэдок, сэр, — представился он. «Что это за тип? Должно быть, один из шахтеров, добывающий корикий. Это единственные люди на Ангалии — не считая, конечно…»

— И тебе доброго утра, мальчик мой, — радушно отозвался потный человек-гора. — Никогда в жизни никого не был так рад видеть. Надеюсь, тебе понравится пребывание здесь в течение следующих пяти лет.

— Э… Инспектор ПТП одиннадцатого ранга Хармон? — рискнул предположить Блэйз. «Не считая моего босса».

Крепкий алкогольный выхлоп едва не сбил его с ног.

— Ты видишь здесь кого-нибудь еще, парнишка? Как ты думаешь, кем еще я могу быть?

— Шахта по добыче корикия…

— Сдохла. Не работает. Брошено. Капут, все разбежались, вонючки, — со смаком пояснил инспектор 11-го ранга Хармон. — Прогорело. Прежде чем убраться отсюда, владелец продал мне шахту на случай чего.

— Что же пошло не так?

— Работа. Компания не смогла удержать здесь шахтеров ни любовью, ни деньгами. Не то чтобы они тут предлагали особо много любви — даже шахтеры не настолько дошли до ручки, чтобы заниматься этим с люси, хе-хе-хе! — Еще одна волна насквозь проспиртованного дыхания обдала Блэйза.

— Люси?

— Для тебя — Homosimilis Lucilla Angalii, мальчик мой. Овощеголовые, которых открыла Люсилла Шариф, будь проклята ее душа, и обозначила в ФПК как вероятно разумных, будь она дважды проклята, и за ее грехи мы торчим тут, оказывая Планетарную Техническую Поддержку кучке ходячих баклажанов. И это все, кто составляет мне компанию с тех пор, как закрылась шахта. И все, что ты будешь видеть в течение следующих пяти лет. Следующим же транспортом ПТП, который прибудет сюда, я улетаю с этой планеты. — Хармон сердито глянул на обтекаемый корпус Икс-Эн-935, блестящий на солнце, который наконец выкарабкался из-за зубчатой скалы. — Вы, детки из Высших Семей, счастливчики — катаетесь на таких корабликах. Не думаю, что ты сможешь уговорить этого капсульника…

— Сомневаюсь, — оборвал его Блэйз.

Хармон фыркнул.

— А чего тут сомневаться? Я ведь видел, как ты выскочил оттуда, крича и оглядываясь, и как следом за тобой вывалились твои шмотки. Это было красиво. Ну, не суть. Следующий рейсовик ПТП может прийти со дня на день. А когда он придет, мое новое назначение уже будет готово. — Он лениво потянулся, сделал хороший глоток из стоящей рядом бутылки и довольно выдохнул. — Полагаю, я заслужил славное длительное путешествие на Центральные Миры, местечко в симпатичном офисном небоскребе с кондиционерами и сервами, без всякой необходимости обращать внимание на гребаную природу, если только не приспичит полюбоваться ею в окошко. Садись, Мадейра-и-Перес, и не надо выглядеть так жалостно. Отсиди тут свои пять лет, и, может, вернешься обратно к цивилизации. Тебе повезло, что ты прилетел тогда, когда прилетел.

— Повезло? — Солнце уже поднялось над скалой, и на столовой горе было жарко. Блэйз поставил в тень навеса ту из своих коробок, что была побольше, и уселся на нее.

— Конечно. Сегодня в зоопарке день кормления. Я покажу тебе настоящее шоу — точнее, люси покажут. — Хармон снова повел рукой, на этот раз словно бы предлагая камням, разбросанным по краям посадочной площадки, приблизиться. Блэйз потрясенно смотрел, как ломкие куски породы отделяются и катятся по плоской вершине столовой горы, дергаясь, словно безумные марионетки, сделанные из камня и проволоки. Странные костюмы… да нет же, эти существа голые; то, что он видит, — это их кожа!

— Эге-гей! Жрать пора! Ого-го! — завывал Хармон, одновременно дергая шнур, протянутый вдоль стены сборного домика. Один из мешков, нависающий над илистым водоемом, открылся, и буровато-серые брикеты рациона посыпались вниз, падая в грязь.

Люси подковыляли к краю площадки и начали сползать в болотистое море, цепляясь пальцами рук и ног за расщелины в камне. Успевшие спуститься первыми набросились на пайки так, словно встретили давно утерянную любовь; слезающие следом плюхались им на головы, беспорядочно размахивая конечностями и извиваясь, чтобы добраться до грязной кучки брикетов.

Блэйз ощутил сквозь подошвы обуви странную вибрацию.

— Смотри! — взревел Хармон. Блэйз подскочил, и Хармон хихикнул.

— Извини, парень, что напугал тебя. Ты бы, наверное, не захотел пропускать второе крупное шоу на Ангалии. — Он указал куда-то на запад.

Казалось, черта горизонта в той стороне движется. Это была стена воды. Нет, грязи. Нет… Блэйз пытался подыскать правильное слово и нашел только то, которое пришло ему в голову, когда он впервые увидел это место: жижа.

Люси не обратили никакого внимания на крик Хармона, как будто были глухими, однако что-то — возможно, та же вибрация, которую почувствовал Блэйз, — насторожило тех, кто плавал в болоте. Они принялись карабкаться по склонам столовой горы, держа брикеты в пальцах и в зубах. Последний из люси выбрался наверх лишь за миг до того, как накатывающийся вал жижи ударился о гору.

Вся отчаянная, яростная драка за рационы происходила в полном молчании. И теперь, менее чем через три минуты, все закончилось. Столовая гора была окружена чавкающим, склизким прибоем. И, пока Блэйз смотрел, жижа начала отступать назад, стекая по склонам горы, пока не превратилась в точно такую же скучную болотину, с лужицами и булькающими пузырями, ничем не отличающуюся от той, которая предстала глазам Блэйза по прибытии.

— Маленькая она какая-то была, — с сожалением вздохнул Хармон. — Ну что ж, скорее всего, до того, как ты улетишь, тут будут волнушки и побольше. Обязательно будут, если говорить точнее.

В ответ на вопросы Блэйза он без особого интереса объяснил, что неустойчивые климатические условия Ангалии создают в горах, окружающих этот центральный водоем, постоянно движущийся грозовой фронт. Если гроза некоторое время стоит на одном месте, то дождевой поток превращается в такой вот спонтанный прилив, который несется по равнине, захватывая по мере своего прохождения грязь и ил и сметая все, у чего хватает дурости остаться у него на пути.

— Терраформирование, — пробормотал Блэйз. — Дамбы, чтобы удержать дождевую воду и медленно высвобождать ее…

— Дорого, да и кому это нужно? Здесь нет ничего, что окупило бы вклад. И кроме того, — пояснил Хармон, — это забавно. Я точно знаю, что здесь особо больше не на что посмотреть!

Из дальнейшего разговора Блэйз понял, что одним из развлечений Хармона были попытки предсказать грязевой прилив, так, чтобы приступать к кормлению туземцев как раз перед этим, заставляя их сперва сражаться друг с другом за пайки, а потом спасать свою жизнь, удирая от мутной волны.

— Ну разве не адские твари? — риторически спросил Хармон, глядя, как аборигены карабкаются по горным склонам. Некоторые тащили по несколько брикетов, чтобы съесть попозже, некоторые продолжали дожевывать то, что оставалось во рту. — Ты когда-нибудь таких видел?

— Никогда, — признал Блэйз. «Может быть, эти… эти люси голодают? Не поэтому ли на них кожа так висит? Или это их нормальный вид? И как этот жирный урод может подвергать их такому унижению ради собственной забавы?»

— Я знаю, о чем ты думаешь, Портвейн-и-Мэдок, — заявил толстяк, — но погоди, пока просидишь тут шесть месяцев. Тогда ты точно забудешь все правила ПТП насчет уважения к достоинству аборигенов и прочую чушь. У клятых люси вообще нет достоинства, которое можно было бы уважать. Это просто стадо животных. Никакого развитого сельского хозяйства, ни одежды, ни даже языка.

— Ни вранья, — прокомментировал Блэйз.

— Что? — На несколько секунд взгляд Хармона стал испуганным, но потом толстяк весело захихикал. — Точняк. Нет языка — нет и вранья, можешь им так и сказать! Но они не люди, юный мой Кларет-Мэдок. Вся эта операция — сплошная трата ресурсов, и все из-за ошибки какого-то бумагомараки. Только поощряет этих овощеголовых плодить больше мелких овощат. Мы должны смыться отсюда, и пусть себе голодают, вот что я думаю.

— Может быть, их можно обучить работать на шахте? — предположил Блэйз.

Хармон фыркнул.

— Ну да, конечно. Я слышал, что в старые времена некоторые узники развлекались, пытаясь научить своих ручных крыс бегать по поручениям. У тебя это скорее получится, чем научить чему-либо люси. Говорю тебе, парень, на Ангалии только три развлечения: время кормежки люси, мое время для выпивки и компьютерные игры. И я прошел каждый чертов уровень «Лабиринта Минотавра» столько раз, что уже и смотреть на него не могу.

Блэйз ощупал свой карман. Кристалл данных с записанным на него пари был не единственным, что он скопировал с компьютера Нансии.

— А ваш компьютер…

— Теперь он твой, Саке-Амонтильядо, — перебил его Хармон, весело рыгнув. — Собственность ПТП.

— А у него хватает памяти и графических возможностей, чтобы запустить «Разбросанных»? Потому что, — Блэйз ухмыльнулся, — я недавно случайно раздобыл копию последней версии. Предварительный релиз — его пока нет в продаже даже на Центральном. — Он подмигнул Хармону.

— Вот как! — Хармон поднялся. — Пошли внутрь, Коньяк-Самогон. Скоротаем время за маленькой дружеской игрушкой, пока за мной не придет транспорт. — Он почесал голую грудь и посмотрел на Блэйза. Лицо толстяка выражало что-то похожее на задумчивость. — Нужно, однако, сделать ставки. Скучно играть на «просто так».

— Я тоже так считаю, — согласился Блэйз. — Ведите.

Пять дней спустя, точно по расписанию, транспорт ПТП сел на Ангалии, чтобы выгрузить новые припасы и забрать инспектора 11-го ранга Хармона. Ему предстояло путешествие к месту нового назначения — полет протяженностью в несколько месяцев на корабле с обычным ФТЛ-двигателем. Блэйз остался на планете вместе с люси и своим выигрышем: двумя контейнерами, наполовину заполненными бутылками с «сапфировым льдом», собственноручно сплетенной инспектором Хармоном шляпой из пальмовых листьев и купчей на заброшенную корикиевую шахту.

 






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных