Божественная комедия 4 страница

1 Объят печалью о местах, мне милых,

Я подобрал опавшие листы

И обессиленному возвратил их.

4 Пройдя сквозь лес, мы вышли у черты,

Где третий пояс лег внутри второго

И гневный суд вершится с высоты.

7 Дабы явить, что взору было ново,

Скажу, что нам, огромной пеленой,

Открылась степь, где нет ростка живого.

10 Злосчастный лес ее обвил каймой,

Как он и сам обвит рекой горючей;

Мы стали с краю, я и спутник мой.

13 Вся даль была сплошной песок сыпучий,

Как тот, который попирал Катон,

Из края в край пройдя равниной жгучей.

16 О божья месть, как тяжко устрашен

Быть должен тот, кто прочитает ныне,

На что мой взгляд был въяве устремлен!

19 Я видел толпы голых душ в пустыне:

Все плакали, в терзанье вековом,

Но разной обреченные судьбине.

22 Кто был повержен навзничь, вверх лицом,

Кто, съежившись, сидел на почве пыльной,

А кто сновал без устали кругом.

25 Разряд шагавших самый был обильный;

Лежавших я всех меньше насчитал,

Но вопль их скорбных уст был самый сильный.

28 А над пустыней медленно спадал

Дождь пламени, широкими платками,

Как снег в безветрии нагорных скал.

31 Как Александр, под знойными лучами

Сквозь Индию ведя свои полки,

Настигнут был падучими огнями

34 И приказал, чтобы его стрелки

Усерднее топтали землю, зная,

Что порознь легче гаснут языки, -

37 Так опускалась вьюга огневая;

И прах пылал, как под огнивом трут,

Мучения казнимых удвояя.

40 И я смотрел, как вечный пляс ведут

Худые руки, стряхивая с тела

То здесь, то там огнепалящий зуд.

43 Я начал: "Ты, чья сила одолела

Все, кроме бесов, коими закрыт

Нам доступ был у грозного предела,

46 Кто это, рослый, хмуро так лежит,

Презрев пожар, палящий отовсюду?

Его и дождь, я вижу, не мягчит".

49 А тот, поняв, что я дивлюсь, как чуду,

Его гордыне, отвечал, крича:

"Каким я жил, таким и в смерти буду!

52 Пускай Зевес замучит ковача,

Из чьей руки он взял перун железный,

Чтоб в смертный день меня сразить сплеча,

55 Или пускай работой бесполезной

Всех в Монджибельской кузне надорвет,

Вопя: «Спасай, спасай. Вулкан любезный!»,

58 Как он над Флегрой возглашал с высот,

И пусть меня громит грозой всечасной, -

Веселой мести он не обретет!"

61 Тогда мой вождь воскликнул с силой страстной,

Какой я в нем не слышал никогда:

"О Капаней, в гордыне неугасной -

64 Твоя наитягчайшая беда:

Ты сам себя, в неистовстве великом,

Казнишь жесточе всякого суда".

67 И молвил мне, с уже спокойным ликом:

"Он был один из тех семи царей,

Что осаждали Фивы; в буйстве диком,

70 Гнушался богом – и не стал смирней;

Как я ему сказал, он по заслугам

Украшен славой дерзостных речей.

73 Теперь идем, как прежде, друг за другом;

Но не касайся жгучего песка,

А обходи, держась опушки, кругом".

76 В безмолвье мы дошли до ручейка,

Спешащего из леса быстрым током,

Чья алость мне и до сих пор жутка.

79 Как Буликаме убегает стоком,

В котором воду грешницы берут,

Так нистекал и он в песке глубоком.

82 Закраины, что по бокам идут,

И дно его, и склоны – камнем стали;

Я понял, что дорога наша – тут.

85 "Среди всего, что мы с тобой видали

С тех самых пор, как перешли порог,

Открытый всем входящим, ты едва ли

88 Чудеснее что-либо встретить мог,

Чем эта речка, силой испаренья

Смиряющая всякий огонек".

91 Так молвил вождь; взыскуя поученья,

Я попросил, чтоб, голоду вослед,

Он мне и пищу дал для утоленья.

94 "В средине моря, – молвил он в ответ, -

Есть ветхий край, носящий имя Крита,

Под чьим владыкой был безгрешен свет.

97 Меж прочих гор там Ида знаменита;

Когда-то влагой и листвой блестя,

Теперь она пустынна и забыта.

100 Ей Рея вверила свое дитя,

Ища ему приюта и опеки

И плачущего шумом защитя.

103 В горе стоит великий старец некий;

Он к Дамиате обращен спиной

И к Риму, как к зерцалу, поднял веки.

106 Он золотой сияет головой,

А грудь и руки – серебро литое,

И дальше – медь, дотуда, где раздвои;

109 Затем – железо донизу простое,

Но глиняная правая плюсна,

И он на ней почил, как на устое.

112 Вся плоть, от шеи вниз, рассечена,

И капли слез сквозь трещины струятся,

И дно пещеры гложет их волна.

115 В подземной глубине из них родятся

И Ахерон, и Стикс, и Флегетон;

Потом они сквозь этот сток стремятся,

118 Чтоб там, внизу, последний минув склон,

Создать Коцит; но умолчу про это;

Ты вскоре сам увидишь тот затон".

121 Я молвил: "Если из земного света

Досюда эта речка дотекла,

Зачем она от нас таилась где-то?"

124 И он: "Вся эта впадина кругла;

Хотя и шел ты многими тропами

Все влево, опускаясь в глубь жерла,

127 Но полный круг еще не пройден нами;

И если случай новое принес,

То не дивись смущенными очами".

130 "А Лета где? – вновь задал я вопрос. -

Где Флегетон? Ее ты не отметил,

А тот, ты говоришь, возник из слез".

133 "Ты правильно спросил, – мой вождь ответил.

Но в клокотаньи этих алых вод

Одну разгадку ты воочью встретил.

136 Придешь и к Лете, но она течет

Там, где душа восходит к омовенью,

Когда вина избытая спадет".

139 Потом сказал: "Теперь мы с этой сенью

Простимся; следуй мне и след храни:

Тропа идет вдоль русла, по теченью,

142 Где влажный воздух гасит все огни".

ПЕСНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ Комментарии