Клик... клик… пять нажатий на шифт

…Он чувствовал тепло, прогретого июльским солнцем песка, сквозь ткань покрывала. Даже вопли мелюзги, резвящейся на мелководье, не раздражали, а действовали умиротворяюще.
Жизнь идет плавно, размерено и по-летнему, как-то сладко-тягуче. Солнце бликует разбросанными по поверхности воды стробоскопами. Дети строят замки, мамаши с папашами играют в карты, собаки бегают за фрисби. Все тип-топ.

Приподнявшись на локте, Стас вытащил банку «Балтики - тройки» из красной спортивной сумки. Когда-то, на заре романтических ухаживаний за Иркой, эта сумка была куплена вместе с абонементом в спортзал и спортивным костюмом. Теперь куртка от костюма была прожжена сигаретой, и заброшена в дальний угол, штаны вытянулись в коленках, а в сумке ездит на пляж пиво. Но ведь это ерунда, не правда ли? Ирка любит его таким, какой он есть. И если даже у него не будет торчать из штанов накачанный торс, всегда найдется равнозначная замена этому обстоятельству. Эта мысль очень понравилась Стасу. Да уж, у него обязательно найдется что-нибудь, что будет торчать из штанов! За это стоит выпить! Банка сделала: Пшшш… И теплое и слегка горьковатое пиво добавило свою янтарную краску, в эту летнюю симфонию. Кайф-то какой!!!

Стас прищурился и попытался найти взглядом Ирку. Давно ведь уже поплавать ушла, пора бы и честь знать. Возвращаться то есть. Так ведь он может и волноваться начать, а волноваться не хотелось. Хотелось лежать на бережку и потягивать пиво. Но Ирки нигде не было видно. Ну, да ладно, решил Стас, никуда она, в конце концов, не денется. Он поставил банку рядом и задремал…

…Из приятной неги его выдернуло противное повизгивание собаки. Ту привязали к остаткам металлического пляжного гриба (привет из прошлого, эпохи коллективизма), и видимо забыли. И вот она, металась в пределах длины поводка и совсем передавив им шею, издавала даже не визг, а какой-то крайне противный сип. Что-то неприятное и страшное зашевелилось в душе Стаса. Внезапно стало очень холодно, он почувствовал, как его зазнобило, и открыл глаза…

…Он спал, уткнувшись лицом в клавиши. Стас пошевелился, но какая то сила, может быть сродни той, что не дает нам упасть со второй полки в вагоне поезда, держала его руки на клавиатуре. Что за чертовщина!? Он встал, но не смог оторвать кисти рук от столешницы. Руки налились свинцом, он перестал их чувствовать, словно отлежал во сне. Они ему не повиновались. Стас сел. Ему стало страшно. Так страшно, что хотелось скулить, как та собака из сна. Он дернулся в сторону, стул на котором он сидел, с грохотом вылетел из под него. Руки словно прикованные невидимыми наручниками не двигались с места. Он продолжал рваться из стороны в сторону, а поднимающаяся ледяными волнами паника, накрывала его и лишала возможности думать. Метаясь, он сбил ногой торшер, кувыркнулась в угол сумка с дисками, и они, вылетев рассыпались по комнате. И лишь больно ударившись о чугунный радиатор батареи, он затих.

Он сидел в неестественной позе на полу, держа руки над столом и тяжело дышал, когда услышал, как щелкает клавиатура его компьютера. Он медленно поднялся, и с ужасом увидел, как в только что открытом вордовском документе его собственные пальцы набирают текст. Точнее даже не текст. Так одну строчку. Одну строчку заглавными буквами. Одну строчку шестнадцатым кеглем. Строчку, которая заставила сердце остановиться:

НУ, И КТО ЗДЕСЬ ЛАМЕР?

И была вспышка. Перед глазами пролетела прошедшая ночь. В мельчайший подробностях, до запятой он вспомнил как «опускал» в одном форуме ламера с дурацким ником «НеЛеП». И как в самом конце, тот пожелал ему много счастливых и долгих минут за монитором. А что было потом? Он не помнит. Кажется, уснул.

Все это сильно смахивает на бред, дурацкий набор обстоятельств. Набор обстоятельств, который вывалился на его бедную голову, за последние пару дней.

Сначала его бросила девушка (в груди неприятно защемило), чего греха таить, заслуженно бросила. Потом похмелье. К вечеру хоть волком вой, и он сходил за пузырем.
Первые сто грамм не особо помогли, и его начали раздирать противоречивые чувства: с одной стороны видеть никого не хотелось, с другой, одному было херово. И он полез в Интернет. И какого-то хрена сцепился с этим придурком в форуме. На личности перешли почти мгновенно. Слова, которые писал Стас литературными было назвать сложно. Если учитывать ошибки и опечатки, допущенные им, то словарь ненормативной лексики и идиоматических выражений, имел все шансы пополниться.

Все достаточно закономерно и логично. Ничего сверхъестественного, обычная проза жизни. Одно вытекает из другого. Просто и банально. Серая, повседневная реальность.
Пожалуй это и было самое ужасное: реальность происходящего. Ты не можешь поверить, но все уже случилось. Все произошло. Все изменилось и не станет уже таким как прежде. Мир не перемотаешь как пленку назад, не нажмешь Ctrl+z…
Словно ты вернулся в свою квартиру и обнаружил, что кто-то здесь побывал в твое отсутствие. Незваный гость. Тебе не хочется в это верить. И ты убеждаешь себя: нет, этого не может быть. Может, ты давал друзьям ключи от квартиры? И сам не веришь в это. Потому что знаешь, что это самообман. А знание и вера не живут вместе. Сколько раз ты говорил себе: этого не может быть?.. И сколько раз ты ошибался?
И за ошибки всегда приходится платить.
А ведь всего пару дней назад все было просто замечательно, и будущее сулило только пряники…

Тридцать первое декабря в этом году приходилось на четверг. И хотя Стас и зарекся работать накануне нового года, но как обычно бывает в таких случаях, позвонил один из постоянных клиентов и попросил посмотреть машину. Стас поломался пару минут, больше для того, чтоб набить себе цену и в конце концов согласился. В принципе, подумал он, лишняя «штука» в новогодние каникулы не помешает. Да и вообщем-то неизвестно, что год грядущий нам готовит… Наш народ любит наступать на одни и те же грабли. Вон в прошлом году устроили себе отдых на две недели, а потом два месяца без зарплаты сидели. Так что уж лучше по максимуму подготовиться.

Рано просыпаться в канун праздника не хотелось, но впрочем и задерживаться на работе тоже. И поэтому они договорились встретиться в мастерской в десять.

Утро было какое-то не новогоднее. Обычное, заурядное утро тридцать первого. Ирка ушла когда не было еще восьми. Она работала в салоне-парикмахерской, и работы перед праздниками хватало. Дамы начинали записываться «на прическу» чуть ли не за месяц. Поэтому Стас пил в одиночестве утренний кофе и смотрел какой-то бред по каналу ТНТ. Лысый товарищ с очень серьезным видом вещал что-то о секретах человеческого сознания. О том, сколько тайн таит в себе человеческая психика. Потом на примере трехмерной модели начали рассматривать строение мозга. И это доконало Стаса окончательно.
Как-будто ничего интересней утром тридцать первого не могли поставить. Нет, понятно кризис и все такое. Но подобная пурга по всем каналам из года в год. Попереключав каналы и убедившись в том, что это действительно так, он выключил ящик и пошел одеваться.

Стас пришел чуть раньше, чтобы успеть переодеться в рабочий комбинезон. Пятнадцать минут десятого к воротам гаражного бокса подкатил темно-зеленый, практически черный «Лендкрузер-Прадо». Водитель, коротко стриженый крепыш маленького роста (наглядная иллюстрация к главе «комплексы и их воплощения»), зашел в бокс мастерской, в тот момент, когда Стас чертыхаясь, пытался отыскать крестовую отвертку.

- Ну, Семеныч, ну зараза! Сколько раз говорил, чтоб он мой инструмент не брал! А если взял, так положи на место, как нормальный человек. – Он демонстративно кинул ключ на верстак. - Нет же, взял и притырил куда-то, работай Стас как хочешь.
Минивыступление Стаса никакого сочувствия у водителя «Лендкрузера» не вызвало. Он сразу перешел к делу:

- Слушай, друган, выручай давай. (Стас догадывался, что для владельца Лендкрузера), обращение «друган» имеет скорее какое-то точно определенное значение в иерархическое лестнице связей и знакомств, чем определяет степень дружественности отношений. И до дружбы здесь также далеко, как старому Опелю Стаса, до «Лендкрузер-Прадо»).
- Такая фигня приключилась, - продолжал крепыш – то вроде нормально все, а то вдруг раз, и пишет чего-то и обороты выше пяти не поднимаются. Не тащит ни хрена, словно половина горшков не работает. У, пылесос! – Хозяин бросил раздраженный взгляд на свой автомобиль, и вытащил пачку «парламента». – Посмотри, друган, в чем косяк. А то я тут, понимаешь, в праздники собирался с ребятами в гости к финикам съездить, рыбу половить, и на тебе, такая подстава!

Стас практически не слушал клиента. Интуиция подсказывала, что скорее всего дело пустяковое. Мозги заглючили. Найти ошибку и убрать ее дело пятнадцати минут. А еще она подсказывала, что заберет хозяин свою машину не раньше чем через три-четыре часа.
За это время он скинет торпедо, пару раз попьет чайку, повозится со своей машиной и поставит обратно. Ну, а это минимум штуки полторы. Стас достал пачку «бонда». Точно, полторы штуки, а может и две. И там обязательно найдется какая-нибудь поломка. Что-нибудь посерьезней ошибки в мозгах. И подороже соответственно.
Ну, а что поделаешь? Не зря же он в праздник на работу явился. А так, хозяин авто поедет рыбачить спокойненько в Финляндию, или куда он там собрался, и Стас на подарок новогодний девушке заработает. Все нормально. Как говорится, любишь на джипе кататься, люби и денежки платить.

В этот момент у крепыша зазвонил телефон (какая-то приторно сладкая попса) он снял трубку, долго в нее молчал потом начал говорить:
- А мне совершенно фиолетово где ты сертификаты возьмешь. Это лично твоя проблема. Мы забивались, что они в этом году будут? Вот и делай, хоть сам рисуй, - он еще немного помолчал выслушивая собеседника, - вообщем так - будут к вечеру сертификаты, будет у тебя праздник, не будет сертификатов, не будет у тебя праздника… и у близких твоих тоже.
Последние слова прозвучали мягко говоря неприятно.

Крепыш повесил трубку и уставился на Стаса, так словно видел его впервые. Затем, через пяток секунд «отвис», и продолжил прерванный разговор, бросив окурок на пол мастерской:
- Ну так, как? Сделаешь аппарат?
- Постараюсь. – глядя на автомобиль, словно пытаясь просветить его взглядом как рентгеном, ответил Стас.
- Не надо стараться, друган, надо сделать. Очень надо, понимаешь? Ведь ежели я не дай бог, где нибудь на трассе застряну, я же к тебе пешком приду. И не просто так, а с мешком подарков, сечешь? – крепыш нехорошо ухмыльнулся и направился к выходу. – И давай не затягивай. Сделаешь, позвони.
Дверь гаража хлопнула, и Стас занялся привычным делом. Стоимость работ плавно поднялась до трех штук.

Во второй половине дня город превратился в гигантский муравейник. Все торопились сделать последние приготовления перед праздником. Магазины были набиты людьми под завязку.
Наверное это сидит у человека в генах, делать последние приготовления в последний момент. И без разницы зачем ты торопишься, за подарком для своей девушки, или за горошком для новогоднего оливье. Ты та песчинка, которая создает массовую предновогоднюю истерию. И Стас не был исключением. Он уже давно решил подарить Ирке Ай-Под, да все как-то не было случая зайти в магазин. И вот дожидаясь, когда до него снизойдет какой-нибудь менеджер, он жалел, что не сделал это заранее. На огромном плазменном экране, выставленном в рекламных целях в центре зала, шла какая-то программа, о диком африканском племени. На кой-то хрен, туземцы этого племени ловили обезьяну.
Они отпилили верхушку у кокосового ореха, привязали к нему веревку, а внутрь положили арахис. Обезьяна, привлеченная запахом арахиса, сунула руку в орех, схватила арахис, но вот вытащить не смогла. И туземцы, спрятавшиеся за деревьями, за веревку потащили ее, вместе с кокосом к себе. Обезьяна визжала, упиралась, но разжать кисть и освободится ей мешала толи жадность, толи глупость.

Стасу стало скучно, и он не стал досматривать, зачем понадобилось племени добывать обезьяну, да еще таким мудреным способом. Он отправился на поиски менеджера сам. И через каких-то сорок минут он вышел из магазина с подарком. Можно сказать – легко отделался.

Вытянув руки вверх, словно молясь какому-то жестокому богу, Стас сидел один в пустой квартире. Было страшно… Было ОЧЕНЬ страшно… В голове у Стаса все ускоряясь металась по кругу одна мысль, становясь толи мантрой, толи заклинанием: что же делать, что же делать, что же
Сейчас. Сейчас это наваждение закончится.

Сколько он так просидел пять минут? Час? Стас не знал. Сидеть на полу было не удобно. Но он не мог заставить себя пошевелиться. Словно встать означало принять реальность как данность. Как точку отсчета, после которой придется смириться с мыслью, что все это правда. И мир больше не вращается для тебя. С этого момента мир оставил тебя и полетел дальше. Он сам по себе, ты сам по себе. Словно электричка, исчезнувшая в сумраке и оставляет тебя на пустом перроне. Одного.
И все таки он встал. И принял правила нового мира.
Для того чтобы дотянуться ногой до упавшего стула, поставить его и придвинуть пришлось изрядно повозиться. Но Стас это сделал. И это было первой маленькой победой. И вселило в него искру надежды.

Так. Самое главное успокоится. В конце концов, он жив. Находится не на острове. Он выпутается!

Путь к спасению пришел просто и неожиданно. Просто позвать на помощь! Он посмотрел в правый нижний угол монитора. Пять минут десятого.
Стас прислушался. Вот хлопнула внизу дверь подъезда. Кто-то вышел. Или вошел.
Вокруг люди! Достаточно громко крикнуть. И его обязательно кто-нибудь услышит. Соседи, люди на улице. Кто-нибудь обязательно услышит и придет на помощь. Сейчас в новогодние каникулы народ не работает, ходит по гостям. Это не рабочая неделя, когда по домам сидят одни пенсионеры.

Стас набрал в грудь воздуха, словно перед прыжком в воду. И на мгновение задумался: а что кричать? Да пофигу! Главное привлечь внимание! Помогите, пожар – вполне сойдет.
Он сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы провентилировать легкие. И совсем успокоился. И даже подумал, как он найдет этого ублюдка, который так его напугал. А что? У него есть знакомые хакеры. Пробьют Айпишник этого мудака, вычислят. А потом… Стас даже заулыбался от мысли, что он сделает потом…
И так последний самый глубокий вздох! Приготовились! И!
И дальше ничего не было. Одно сипение. Словно из крана вместо воды вышел сжатый воздух. Пссссс…

Пиз..ец! Мелькнуло в голове. И что дальше? Если он не сможет никого позвать? Сколько человек может прожить без пищи? Достаточно долго кажется, по крайней мере дольше чем без воды. А пить хотелось…
И самое поганое, что он никого не ждет. За январь он заплатил хозяину квартиру перед самыми новогодними праздниками, так что до начала февраля он его искать не станет. На работе его хватятся самое лучшее числа 15го. То есть без малого через пару недель. Да и то навряд ли слишком активно кинуться на поиски. Ну, позвонят несколько раз по телефону. Ну, может даже придут, постоят у закрытых дверей. И что? К тому времени у него не останется сил даже пнуть тапок в сторону коридора. С Иркой они поругались серьезно. И уж если она даже свои вещи вывезла и ключ оставила на полке у зеркала, то что говорить. Да, в гости он никого не ждет это «сотня в гору», как любит говорить его босс, хозяин гаражных боксов, которые гордо именуются авто-мастерская.

Когда-нибудь бабуля с нижнего этажа почувствует запах, и решит, что где-то сдохла крыса и пожалуется своей соседке. Они вызовут милицию. Те сломают дверь, войдут. А там….
Стаса прошиб холодный пот.

Вот теперь он точно влип. И уже догадываясь каков будет результат он развернул из трея аську. Из почти сотни контактов в онлайне висело семь человек (Ирки среди них не было). На двоих: Михася и Зеромена можно было не обращать внимания. Они всегда были «на связи», и это ничего не значило. Аськи запущены на рабочих машинах, а когда рядом с этими машинами кто-нибудь появится, еще вопрос. Еще у двоих аська была запущена с мобильника. То же не показатель. Оставались три наиболее вероятные кандидатуры. Стас остановил свой выбор на Ксю.

Ксю была натурой хоть и несколько ветреной, но доброй и отзывчивой. Познакомились они года три назад, на вечеринке у каких-то общих друзей. Вечер был крайне скучный. Толи погода, что называется не шептала, толи было мало водки. Вообщем ни тусоваться, ни пить особо не хотелось и Стас уже подумывал свалить домой. Единственное, что его останавливало, так это моросящий дождь за окном и отсутствие бабок, чтоб взять тачку. А ползти через весь город в полдвенадцатого ночи под сентябрьским дождем как-то совсем не улыбало. Ксю появилась, когда он уже практически уболтал себя на марш бросок к дому. Он стоял на кухне и дымил в форточку (последняя сигарета и домой), когда она вошла с тонкой дамской сигаретой в руках. И прикурив от протянутой им зажигалки, сказала словно продолжая секунду назад прерванный разговор:
- Нет, все таки настоящий кофе у нас варить не умеют! А уж про ту бурду, что подают в кафешках я вообще молчу! Насыпали пакетик нескафе в чашку и вперед! Кофе называется! Назвать это кофе, все равно что Бориса Моисеева оперным певцом назвать.
Стас представил себе Моисеева, который заламывая руки поет со сцены арию голосом Баскова. Стасу никогда Моисеев особо не нравился (как и Басков впрочем), но тут стал еще противнее.
- Жуть – согласился он.
- Вот видишь, - тут же отреагировала Ксю: ты согласен со мной, не точно некоторые. Она красноречиво посмотрела в сторону дверей. – Меня Оксана зовут, можно просто Ксю.
Потом они долго болтали о кофе, о популярных и любимых исполнителях. И о том, что это далеко не одно и тоже. Сигареты закончились. Они пошли до ларька и обратно на скучную вечеринку уже не вернулись. Выяснилось, что живут они не так уж далеко друг от друга и Стас предложил предрассветную прогулку. Ксю согласилась.
И не смотря на то, что дождь закончился, к тому моменту, когда большая часть пути была пройдена, ноги вымокли у обоих. Дом Стаса был ближе. И естественно он как настоящий джентльмен пригласил даму зайти обсохнуть и выпить чашечку кофе. Дама не отказалась. И как-то само собой чашечкой кофе все не ограничилось.
Во что-то большее это впрочем тоже не выросло. Но теплые дружеские отношения закрепились. И иногда они встречались для того чтоб выпить кофе и просто поболтать. Просто выпить кофе и просто поболтать.
И сейчас Стас очень надеялся на то, что ему удастся если уж не рассказать все Ксюхе, то хотя бы затащить ее к себе в гости, а там уж они вместе что-нибудь придумают.
- Привет! – набрал Стас в окошечке для сообщений. И через несколько секунд раздался знакомый звук, О-ооо!
- Дарова!!!!)))) Как дела? С праздничками, тебя!!! – судя по всему, настроение у Ксю было игривое.
Стас хотел написать, что с ним случилось, но не особо удивился тому, что пальцы отказались писать. И он решил, что самое главное, затащить Ксю в к себе в квартиру, а там уж, как-нибудь.
- Фигово ((((У меня проблемы.
- Че случилось? С Иркой поругался?
- Да. Большие проблемы.((((
- Так серьезно? 8)
- Не то слово, - фраза с просьбой приехать не хотела набираться, хоть ты тресни. В Как только мозг произносил ее про себя пальцы словно сводила судорога.
- Оч. Плохо((((
- Выйди на улицу прогуляйся. – после небольшой паузы, - мы собираемся компанией сегодня вечером, присоединяйся! [;)]
- Не могу((- внутри Стаса начала закипать злость. Неужели она такая дура? Я же кажется черным по белому…
- Ты давай не раскисай!!! Все будет нормально! Если надумаешь насчет вечера, звони, телефон поди не забыл [;)] мне пора бежать. Пока. Чмаффф! – и смайлик с поцелуем.
Это был шок. Вот живой человек. Практически рядом. И ничего. Он не может ничего сделать.
Значок рядом с ником Ксю стал серым. Она отключилась. И возможно он тому поспособствовал. Конечно, кто захочет грузить себя в праздники чужими проблемами?
Стас сделал еще несколько попыток связаться со своими знакомыми. Но результат был тот же самый. Он не мог написать открытым текстом призыв о помощи. А как только он начинал писать о том, что ему плохо, собеседники теряли к нему всякий интерес и либо побыстрому сворачивали разговор на нейтральные темы, либо просто отключались. Через час он понял, что все бесполезно.
В коридоре зазвонил мобильник. Видимо вчера он забыл достать его из кармана куртки. В контексте всего происходящего мелодия выбранная им для звонка выглядела словно издевательство над самим собой. «Я свободен» в исполнении Кипелова. Я свободен, я забыл, что значит страх, - разносилось по пустой квартире, круша остатки нервной системы молодого человека.
(Продолжить)

А что будет, если сломать стол? Идея была не плоха, но очень быстро Стас убедился в ее нежизнеспособности. Сломать стол при помощи ног, причем сидя за ним, оказалось трудновыполнимо. Ладно, проехали. Другие варианты? Попробуем выключить компьютер. Но прежде чем это сделать Стас убедился, что он в состоянии его включить обратно, дотянувшись носом до кнопки на системном блоке. Комп моргнул на последок экраном и выключился. И внезапно стало очень тихо. И даже редкие звуки доносящиеся с улицы и лестничной площадки не нарушали тишину в комнате, а только ее подчеркивали. Но кроме этого больше ничего не изменилось. Стас внезапно ощутил, что ему не хватает шума вентиляторов охлаждающих системник. Словно что-то ушло. Словно кто-то ушел. И несмотря на то, что компьютер был косвенно повинен в сложившейся ситуации, он же и дарил возможность не оставаться наедине с самим собой. Потому что оставаться в полной изоляции было страшновато. Хотя с другой стороны, куда еще страшнее? Стас и не подозревал, что было куда. И ему предстояло это узнать не в таком уж отдаленном будущем.
За окном уже начало темнеть. Зимние вечера очень коротки. Не успеешь оглянуться, а уже ночь. Также наверное и в жизни, почему то подумалось Стасу. Пока ты молод, время кажется бесконечным, словно выходные в жаркую летнюю пору. Когда кажется, что в один вечер можно вместить целую жизнь. И в летний отпуск или в каникулы ты успеваешь столько, что эмоций хватает, на целый год вперед. Но потом приходит осень и день становится короче. И ты вроде бы тоже все успеваешь, но как-то незаметно наступают сумерки и вечерами клонит в сон. И ты говоришь: ох уж эта погода, спать бы и спать под шум дождя, сбивающего остатки листвы. А потом, как-то в одночасье, приходит зима. И день заканчивается, не успев начаться…

Стас сидел в сумерках. Темный силуэт на фоне окна. Сидел молча, прислушиваясь к себе.
Затем зажгли фонари и комната наполнилась тенями. Проснулись желания. Хотелось всего и сразу. Хотелось есть. Хотелось курить. Хотелось пить. Но больше всего хотелось встать и пройтись по комнате. Спина задеревенела. Он сидит за компом уже около суток.
Стас привстал и аккуратно отодвинул стул. С таким расчетом, чтоб потом без особых затруднений его можно было вернуть обратно. Затем аккуратно ногой пододвинул полупустую сумку. И встал на нее коленями. Со стороны выглядело словно он собирается молиться на монитор. Спине стало немного легче. Но захотелось в сортир. И Стас понимал, что рано или поздно это желание он игнорировать не сможет.

Мир и есть одиночество… Одинокими мы приходим на эту планету, одинокими уходим. Как пел один поэт: «И можно быть рядом, но не ближе чем кожа». Никто и никогда не разделит до конца с нами ни наши радости, ни наши горести. Иногда мы бываем кому-то нужны или кто-то нужен нам, но это собственническое чувство. И если мы кого-то теряем, то это наша потеря. И потеряв, мы жалеем самих себя. Как же это, мы такие бедненькие, несчастненькие будем теперь одни? Ой, как плохо, успокойте меня кто-нибудь. И счастья мы желаем, для того, чтоб самим комфортней было. Создаем этакую психологическую зону благоденствия. И держимся за нее, как за спасательный круг. Мы ничего не делаем ради кого-то. Мы все делаем ради себя. Даже геройствуем. И стараемся уклонится от вопроса «почему». Сказав что-нибудь замыленное, типа любой бы так поступил на моем месте. Мы не станем утруждаться поиском ответа, потому что он может нам не понравиться. Или оказаться очень прозаичным. Каждому что-то нужно. Кому-то нужен адреналин, кому-то слава, а кому-то просто нужно геройство, чтоб не уйти в запой. Ведь если не давать встряску организму, можно начать думать. А думки бывают всякие. И неизвестно до чего довести могут… Уж лучше быть героем, чем маньяком…

По большому счету в этом мире ты особо никому не нужен. Ты. Как личность. Первостепенная задача каждого: создать и культивировать свою психологическую зону благоденствия. А что будет там служить фундаментом, моральная или материальная основа дело десятое. Главное, что строишь ты это для себя. Лично. И если вдруг ее целостность рушится под действием внешнего мира, ты латаешь ее и идешь дальше. Один. Сам по себе, при любом раскладе. Главное чтоб было куда идти…

Стас сидел, глядя в пустой экран. Целая смесь чувств захлестнула его. Здесь была и обида, причем не конкретная, а абстрактная, на весь мир, на все человечество разом. И горечь, за то, что все устроено именно так, а не иначе. И отвращение от того, что все это знают, но сделать ничего не могут или не хотят. И что самое лицемерное, никто не хочет в этом признаваться. Даже самому себе.

И как-то получилось само собой, что он открыл текстовой редактор. И написал первую строчку: «Я обращаюсь к вам сборище жалких, эгоистичных ублюдков, лицемерно называющих себя моими друзьями…» На составления этого «открытого письма» времени ушло не так много. И не ограниченный запас нецензурных выражений тому виной. Послание получилось не длинное, но очень эмоциональное. Гораздо больше понадобилось его для того, чтоб разостлать текст всем. И эффект не заставил себя долго ждать.
В течение пары дней Стас наблюдал за тем, как сокращается список его друзей в листе контактов. «…И все станет так, как должно было быть…»

В комнате было светло, значит уже день. Страшно не было, было просто плохо. Звуки доносились издалека, словно он находился на дне глубокого колодца. Тело превратилось в один огромный орган и он болел. Болело везде. Болело все. Стас не понимал, сколько времени прошло, спал он или нет. В голове стоял туман. Тяжело было не то, что думать, тяжело было сформулировать мысль. Глаза слезились, от постоянного сидения перед монитором. Стас посмотрел в окно. Там была свобода. Там была жизнь. И тот мир, который он, вероятно, потерял навсегда. Ему стало до слез жаль себя. И он заплакал. Тихо, без истерики. Слезы стекали по щекам и падали на футболку. Жаль было всего того, что он не сделал и никогда уже не сделает. Он никогда не станет хозяином своего дела. Никогда не сможет съездить в путешествие и увидеть океан. У него не будет детей. Он никогда не станет дедушкой. Он не научится играть на гитаре. Не встретит рассвет не берегу лесной реки. У нет шансов. И это самое страшное. Даже у человека сидящего в инвалидном кресле свободы куда больше. А у него нет шансов. Умереть не страшно. Страшно не иметь возможности сделать хоть что-то перед смертью. Хотябы встать, выйти и вдохнуть глоток свежего воздуха. Нет. Он обречен закончить свой путь здесь в четырех стенах этой кирпичной коробки. Погребенный заживо. Один.

Казалось, что ничто уже не сможет отвлечь его внимание направленное глубоко внутрь себя, но это было не так. Странное ощущение в ногах заставило посмотреть его вниз. По джинсам расползалось темное пятно. Это отвлекло его, но не вызвало никаких эмоций. Вокруг была пустота, пустота была внутри. Он стал ничем. Ноль. Абсолютное ничто. Звуки и краски пропали. Мир погас. Даже воспоминания уходили в тень…

Они приехали в гости, когда празднование уже бушевало вовсю. И штрафная (а за ней вторая и третья) в отличии от чистых тарелок, появилась тут же. И до какого-то момента все шло отлично. Хмельной, новогодний угар. С танцами, конкурсами, растаскиванием сцепившихся пьяных приятелей. А потом… Потом все было плохо. Ирка ушла в спальню успокаивать какую-то разревевшуюся подругу. Стас пил сначала с Толяном. Потом с каким-то, заглянувшим на огонек соседом. Потом они стояли и много курили с кем-то на площадке. С кем он уже не помнил. Затем снова Толян. Затем он в темноте, на кухне с какой-то смутно знакомой особой. Кажется, они целовались. Она сидит на подоконнике. И он чувствует запах приторно сладких духов, ее рука у него в штанах. Вторая расстегивает ремень. Он уже проник под блузку и чувствует то мягкое тепло, которое скрывается под бюстгальтером. Затем включается свет, на пороге Ирка. Потом провал. Он на улице и давешний сосед-собутыльник пытается натащить на него куртку. Одеваясь он вспоминает, что во внутреннем кармане Иркин подарок, который он так и не успел подарить. Он ищет его, но не находит. Потерял. Это слово словно заноза заседает в мозгу. Потерял. Потерял. Все потерял. Нужно домой. Нужно найти Ирку. Он не помнил, добрался ли он домой тогда. Последнее воспоминание это чья-то квартира, в которой он и проснулся утром первого числа. С ужасным похмельем и чувством безвозвратной потери.

Когда он вернулся домой, он обнаружил пустоту и ключи на столике в прихожей. Ни записки, ничего.

Он пытался найти ее. Но… Телефон выключен. Подруги молчат. Тишина. И Одиночество. Все плохо.
Когда мир включился вновь, была глубокая ночь. В тишине скрипнула дверка серванта.
- Ира! ТЫ!? – Стас подпрыгнул на стуле. –Ирочка, миленькая, родная прости меня пожалуйста! Я скотина, я сволочь, я поступил как последний подонок, прости меня, помоги мне! Пожалуйста, помоги! Спасибо, что ты пришла! Я думал, я умру тут один. Мне так плохо, спаси меня…. Ира, что ты молчишь?
Тут до Стаса начало доходить, что на дворе глубокая ночь, и что навряд ли Ирка приехала бы в это время. Даже, если бы забыла что-то важное, дождалась бы утра. По спине пробежал холодок. Он чувствовал чей-то взгляд наблюдающий за ним из темноты.
– Кто здесь? – И тут он понял, что пожаловать к нему мог только один человек. – Это Вы? – спросил он сдавленным голосом.
- Ну, я, - ответил кто-то хрипло и негромко. – и что?
- Почему вы так со мной? Почему именно со мной? Что я такого сделал? - Стас не знал, как сказать, что он не заслужил такого жестокого наказания, что он все осознал.
- Ну, парень… - казалось, что владелец голоса усмехнулся, - считай, что это моя работа.
- Ваша работа? Ваша работа делать такое с людьми?
- Ну да, а что? Жить то всем охота. Ты ведь поди тоже умереть не хочешь?
- Нет! Нет, я жить хочу! Я все что угодно сделаю, я все отдам, ради того, чтоб жить. – В душе Стаса затеплилась надежда на то, что сейчас весь этот кошмар закончится и он сможет вернуться прежним в этот мир.
- Что, даже так? Прям таки и все? – казалось, что незнакомца все это забавляет.
- Да, все… мне ничего не нужно. Я стал совсем другим! Я изменился! Я понял, что делал в своей жизни много такого, за что нужно годами просить прощения. Я не осознавал всей глубины того, что творил. Я не понимал, что любое мое слово, любое действие может повлечь за собой непоправимое. Я так много сделал в своей жизни глупостей и подлостей и так мало чего действительно стоящего. Моя жизнь была пустая и бездарная. Я не принес никому добра. Никому, даже самому себе. Я не сделал никого хоть на каплю счастливей.
Кто вспомнит меня, когда меня не станет? Забудут, не пройдет и года. Все, так называемые друзья и подруги, соберутся выпить водки на поминках. Это все. Все, на что я могу рассчитывать. Неужели для этого я родился? Рос двадцать с лишним лет, чтоб вот так просрать свою жизнь?

Однажды я уехал из своей гребаной деревни в город. Это и было самое великое путешествие в моей жизни. И неужели на этом все? Это мой предел? Я обречен здесь на смерть? Так и не увидев этот мир.

Я хочу нормальной жизни. Как у всех людей. Обычной. Хочу дожить до старости. Хочу на пенсии вскапывать грядки, черт возьми! Хочу, чтоб у меня был альбом с семейными фотографиями. Хочу листать его зимними вечерами. А летом ездить на своем старом драндулете на речку.

И чтоб у меня были друзья. И чтоб вспоминали меня не только в связи с тем как мы бухали вместе, а за то, что я действительно сделал. Я не хочу больше быть никем. Пустым местом в пустом мире. Которому нет никакой разницы умру ли я сегодня, или через месяц.
Я оборачивался назад. Что я сделал за все это время? Ровным счетом ничего. Я словно сидел на остановке, а жизнь проходила мимо. А я даже не делал попытки сдвинуться с места. Я словно пережидал что-то. И вот жизнь проходит, а я в ней лишний. Ненужный. Что я есть, что меня нет.

А я хочу быть нужным. Нужным, хоть кому-то. Хочу жить ради кого-то. И чувствовать рядом чье-то живое дыхание. Я не хочу сдохнуть, как собака под забором. В одиночестве.., - Стас запнулся и вдруг почувствовал, что в комнате никого нет. Незваный гость исчез. А может его и не было вовсе.

Шел уже шестой день заточения. Это не было явью, но и на сон это тоже мало походило. Стас спустился по лестнице и вышел на улицу. Снега не было. Все вокруг было какое-то серое, выцветшее. Звуки обычно такие близкие и естественные доносились едва-едва и с каким-то странным эхом, словно со дна какого то колодца. Где-то лаяла собака, доносились обрывки фраз, хлопала под порывами сквозняка дверь. Вот только не было ни собаки, ни людей, ни сквозняка. Пусто. Словно это не город вовсе, а огромная декорация к какому-то спектаклю…. Или макет компьютерной игры, в натуральную величину. Наверное, если подняться до высоты птичьего полета, то этот город сошел бы за настоящий, - подумал Стас. Только вымерший. Это слово ему не понравилось. Почему-то, мертвый город звучит намного ужасней, чем мертвый человек. Вдруг он понял что, кроме обычного шума, пусть даже такого размытого, есть что-то еще. Еще какой-то звук.
Стас начал прислушиваться. Точно. Какое-то гудение, словно пчелиный рой. Он покрутился на месте, чтобы понять, откуда идет звук. Затем двинулся в сторону центра. Небо было низким и затянуто пеленой от горизонта, до горизонта. И почему-то, Стас был в этом можно сказать уверен, так здесь было всегда. Ни ночь, ни день, ни лето, ни зима. Где-то посередине. Вечные сумерки.

На севере что-то глухо ударило. Донесся звук проехавшего автомобиля. И совсем близко кто-то крикнул: «Ну, сколько можно то, в конце концов?». «Да подожди, ты» - неопределенно ответил раздраженный женский голос буквально в двух шагах. Но рядом никого не было. И вдалеке тоже. Стас вообще сомневался, что кроме него, есть хоть кто-то живой в этом мире. Только звуки. Призраки ушедшего мира.
У обочин стояли припаркованные автомобили. Издалека все они казались серыми. Но при ближайшем рассмотрении можно было увидеть, что цвета у них все же были. Но словно они выцвели много лет назад, как выцветает со временем краска на заборах. На проезжей части машины тоже были. Они не производили впечатления брошенных. Скорее аккуратно расставленных. Словно вот-вот волшебник изумрудного города даст команду, тучи пробьет солнечный луч, окрасив город всеми цветами радуги и все придет в движение. Было только одно «но»: если и был волшебник в этом городе, то ничего такого он делать не станет. Его и так все устраивает. Он был и будет великим и ужасным.
Стас шел по направлению к центру. И с каждым кварталом странное гудение становилось все более и более отчетливым постепенно заполняя собой все пространство. Он прошел мимо кинотеатра, на афише которого красовались вооруженные до зубов молодые люди. Судя по названию и картинке, это был фильм толи про геймеров, толи про наркоманов, толи про боевиков. Затем повернул за главпочтамт и оказался на центральной площади.
И замер, потому что площади не было.

На ее месте была огромная воронка. Или туннель. Или жерло. Вообщем большая дыра с уходящим по спирали куда-то вниз подобием лестницы. Спускаться по ней было крайне не удобно. Все ступеньки были абсолютно разной длины и высоты. И чередовались в хаотичном порядке. Некоторые были настолько малы, что больше напоминали стиральную доску, а некоторые размером больше походили на железобетонные плиты. Для того чтоб спуститься с них приходилось повисать на руках и прыгать вниз.
По ощущениям Стаса прошло около часа после того, как он начал спускаться. Кусочек неба над головой становился все меньше и меньше. А со дна воронки поднималось что-то похожее на туман. Спустя еще пол часа он подошел к границе этого тумана. Туман был плотный, абсолютно непроницаемый. Поколебавшись немного, Стас продолжил спуск. Когда туман окутал его по грудь, он словно перед нырком набрал в легкие воздуха, зажмурил глаза и шагнул вниз. Ничего страшного не произошло. Он открыл глаза. Туман как туман. Только густой очень: вытянул руку, и пальцев уже не видать. Да еще, дышалось тяжеловато. А так ничего. Жить можно.

Казалось, что туман скрывает не только видимость, но и звуки. С погружением в него гудение стало тише. Зато со всех сторон появился шепот. Он ни призывал, ни предупреждал, ни угрожал, он просто сообщал информацию. Правда настолько тихо, что практически расслышать можно было только отдельные слова, да и то если очень постараться.
Иногда где-нибудь сбоку мелькала тень. Впрочем, ручаться за это Стас не мог, стоило ему повернуть голову, он видел все тот же туман. И если бы не стена слева, он бы давно уже потерял ориентацию.
Туман закончился такой же резкой границей как и начался. Миновав ее Стас увидел дно воронки. Одновременно с этим пропал шепот, также резко как и начался, словно дверь закрылась.
Ему понадобилось еще почти два часа чтоб спуститься.
То что он увидел больше напоминало центр управления толи полетами, толи атомной станцией. Везде были мониторы, панели управления, кресла на колесиках, микрофоны торчащие из поверхности стола. И прочая технологическая дребедень. На ближайшем столе Стас заметил прикрученную сбоку, маленькую металлическую табличку, размером со спичечный коробок. На табличке было выгравировано: «НЦИИПЗ инв. № 140399/048». Ничего не понятно, но хоть на русском и на том спасибо, - подумал Стас.
Все помещение было сто-сто пятьдесят метров в диаметре. По стенам его располагались ниши, шкафы и двери. Около одной из них Стас остановился. Гудение доносилось явно из-за нее. За дверью обнаружился длинный коридор с бетонными стенами, по одной стороне которого шли перевитые друг с другом кабеля разного сечения и расцветки. Идти по которому пришлось довольно долго. Но, в конце концов, он дошел до конца коридора и уперся в точно такую же металлическую дверь как и та, от которой он ушел.
Сказать, что следующее за ней помещение было большим, значит ничего не сказать. Оно было огромным. Взгляд терялся во всех направлениях. Было сложно сказать помещение ли это вообще. Есть ли у него потолок? Или это система гигантских этажей?
До куда хватало взора, были стеллажи. Они уходили вверх, словно многоэтажные дома. Между ними были проходы. Достаточно широкие, чтоб разъехаться двум автомобилям. Вот только куда они вели?

Теперь Стасу стал понятен источник странного звука. На всех стеллажах стояли клетки. Стас подошел поближе. В клетках были установлены маленькие колеса-барабаны. И внутри них бежали по кругу маленькие зверьки. Стас не смог понять кто это. Кажется нечто среднее между белкой и крысой.
Стас подошел вплотную. В одной из клеток колесо не крутилось. Зверек лежал рядом на боку и тяжело дышал. Стас осторожно открыл дверцу клетки и просунув руку достал зверька.
Стас подошел вплотную. В одной из клеток колесо не крутилось. Зверек лежал рядом на боку и тяжело дышал. Стас осторожно открыл дверцу клетки и просунув руку достал зверька. И повернув к себе выронил его закричав от ужаса и отвращения. И не переставал кричать пока не очнулся в своей комнате, сидя за столом.
У этого зверька, у этой помеси белки и крысы, не было морды. У нее было человеческое лицо. Его лицо.

Была ночь. Почему-то теперь чаще всего была ночь. Хотя впрочем ночь или день разница для него была невелика. Для Стаса все слилось в единый мутный поток, из которого он теперь если и выныривал, то крайне ненадолго. Слух и зрение притупились. Сознание перестало отличать реальность от нереальности. Ушло чувство голода. Он даже приспособился к позе, в которой постоянно находилось его тело. Оно почти перестало болеть. Сильная боль, которая была несколько дней назад, притупилась и ушла на второй план. Правда иногда ему казалось, что он чувствует холод. Но и эти ощущения были недолгими.

Он не замечал запах, который царил в комнате. И если бы это было лето, то здесь наверняка давно бы витал целый рой мух. Его покинули практически все тактильные ощущения. Да что там, он вообще не чувствовал ничего, что находится ниже пояса. Ноги стали словно деревянные и практически не слушались.
Еще пару раз к нему захаживали незнакомцы. И вели долгие беседы. Правда о чем, он не помнил. Да и было ли это реальностью, он тоже сильно сомневался.
В редкие минуты, когда сознание все же выныривало на поверхность он сидел и плакал. Он пробовал читать молитвы, но у него ничего не вышло. Он сидел, плакал и просил прощения за все и перед всеми. Перед друзьями, перед родителями, перед Богом. Просил, как умел. Едва шевеля губами, с которых не срывалось ни одного звука. Сидя неподвижно в темной комнате. Со стороны могло показаться, что за столом сидит древний, сгорбленный старик. И даже в свете дня никто бы уже не поверил, что ему немногим более двадцати. Лицо осунулось и потемнело. Глаза были красные и воспаленные. Слежавшиеся, немытые волосы наряду с щетиной довершали картину. Он угасал.

Говорят, как встретишь новый год, так его и проведешь. Просто поговорка, присказка. Все это знают. И все стараются следовать ей, ну или почти все.
Новогодняя ночь это особое время. Словно в момент, когда вся страна слушает бой курантов, открываются какие-то таинственные ворота в параллельный мир. И мы все устремляемся туда. И все вокруг необычное, новогоднее. Даже звуки и запахи. И немного волнительно. И ты чувствуешь кожей эту необычность. Она наполняет тебя. Вот он этот другой прекрасный мир, совсем рядом. Ты его можешь потрогать. Ты его помнишь. Помнишь с самого раннего детства. У него особый вкус, особый запах. Вкус, который ни с чем не перепутаешь. Вкус найденных под елкой шоколадных конфет. Вкус мандаринов, золотой горкой лежащих на столе. Тяжелый запах хвои, наполнивший весь дом. И все переливается и сверкает, словно ты смотришь сквозь призму бокала с шампанским.
Говорят, что новогодняя ночь, это время чудес и волшебства. Что ж, очень даже может быть. Но, к сожалению не все чудеса бывают приятными, а волшебство не всегда бывает добрым. Говорят, что это пора, когда сбываются желания. Но никто не предупреждает, чьи именно желания сбудутся. И не оказалось бы потом, что чьи-то сбывшиеся желания идут вразрез с твоими.

И нужно быть очень внимательным и осторожным. И помнить, что под яркой мишурой золотого дождя, под блеском елочных украшений, скрываются острые иголки. Какое волшебство превратило колючее дерево во всеобщую любимицу? Так ли уж безобидна эта магия? Может она просто усыпляет нашу бдительность? А был ли ты хорошим мальчиком в этом году? Ты не боишься, что Дед Мороз достанет из мешка вовсе не то, что ты ожидаешь?
Есть статистика, согласно которой, в новый год по миру прокатывается волна самоубийств. Ирония судьбы заключается в том, что начинка у праздничной петарды и у патрона, посредством которого некий бедолага, сделает лишнее отверстие в своей черепной коробке, в сущности одна. Вот так. С легким паром!
Порой бывает, что у веселья и у ужаса одни корни. И идут они рука об руку.

Он не сразу заметил, как на экране появилось сообщение. Не из какой-то программы, а просто, само по себе. Белый прямоугольник, на нем черные буквы.
- Живой еще?
Стас сразу понял кто это. И поймал себя на мысли, что ему ужасно хочется спать. Закрыть глаза и спать. Кто там, кажется Шекспир писал, - уснуть и видеть сны. Он даже немного удивился тому, что не испытал никаких эмоций.
- Да, - набрал он.
Он не был уверен, что за этим последуют еще сообщения, скорее наоборот. Где-то в глубине души он даже хотел, чтоб его оставили в покое. Чтобы крошечная искорка надежды, которая незаметно зародилась, не разрослась. Прошло достаточно много времени, прежде чем сообщение на экране обновилось.
- Жить хочешь?
Несмотря на кажущуюся простоту, Стас долго не мог ответить на этот вопрос. Казалось бы ответ однозначен. Но почему-то он не мог заставить себя набрать эти две буквы. Он не знал, что последует за этим. И в какой-то мере он боялся. И он понимал, что второго шанса у него не будет. Его никто не торопил. А куда торопиться? Вся жизнь впереди… В конце концов он пошевелил пальцами и на экране появилось короткое слово:
- Да.
На этот раз ответ не заставил себя долго ждать.
- Есть условие.
Вот он подвох. Он играет с ним.
- Какое? – набрал Стас.
- Однажды я появлюсь. Не у тебя, у одного из твоих друзей. Может быть в этом году, может быть в следующем, может через десять лет. Но когда бы это не случилось ты должен дать мне обещание, что ни действием, ни бездействием своим ты не будешь мне мешать. В противном случае я считаю условие не выполненным, а сделку не состоявшейся. Согласен ты с этим условием или нет выбирать тебе. Один щелчок мышкой и ты свободен… или нет…. Даю тебе две минуты.
Внизу под окном с сообщением появились две кнопки: «Я согласен» и «Я не согласен». А еще окошечко с цифрами: 120… 119… 118…
Стас взялся за мышь. И в этот момент его отвлек посторонний звук: «О-ооо!».
Он не сразу понял, что это. Ведь уже несколько дней не получал ни от кого сообщений. Да и список друзей у него почти пуст, и состоял в основном из тех, кто в эти дни не выходил в сеть и не читал послания, которое он разослал всем. Всем, кроме одного человека. Ирка!
Стас щелкнул по значку в виде маленького почтового конверта и оно развернулось в сообщение от Иры.
Всего три слова, но они вызвали внутри Стаса целую бурю чувств: «Здравствуй. Может поговорим?».
А цифры, в окошечке чуть левее, неумолимо стремились к нулю.

© Copyright: Александр Ключко, 2011
Свидетельство о публикации №211030301299

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: