Экстравертный ощущающий тип: подчиненная функция — интровертная интуиция

Дар человека экстравертного ощущающего типа состоит в спо­собности ощущать объекты внешнего мира и взаимодействовать с ними конкретным практическим образом. Люди этого типа все замечают, на все обращают внимание и, войдя в помещение, напри­мер, почти сразу определяют, сколько человек в нем находится. Впо­следствии они всегда могут сказать, была ли там г-жа NN и какое на ней было платье. Если же вы спросите об этом интуитива, он ответит, что не заметил и что ему даже и в голову не приходило ничего подоб­ного. В его глазах беспомощное недоумение: «Так что же на ней было?» Человек же ощущающего типа — мастер подмечать детали.

Существует знаменитая история о профессоре юриспруденции, пытавшемся продемонстрировать своим студентам-юристам нена­дежность показаний свидетелей. Он попросил двух человек войти в аудиторию, обменяться несколькими фразами и завязать между собой драку. Прекратив столкновение, профессор обратился к при­сутствовавшим там же другим студентам с просьбой точно описать, что они видели. Оказалось, что никто не смог дать точный и объектив­ный отчет о событии, очевидцами которого они только что были. Каж­дый пропустил какие-то важные детали. Целью этого эксперимента было показать, как опасно полагаться на показания даже непосредст­венных свидетелей события. Рассказанная история впечатляющим образом иллюстрирует индивидуальное своеобразие ощущений. Ощущение как таковое может быть хорошо развито, но в весьма относительной форме, и разные люди одарены данной функцией в разной степени. Я бы сказала, что экстраверт ощущающего типа наберет в этом состязании наибольшее число очков и упустит меньше деталей. Он как бы владеет более совершенным фотоаппаратом, позволяющим быстро и объективно фиксировать события внешнего мира. Именно поэтому людей такого типа можно встретить среди ряда успешных профессионалов, например, альпинистов, инженеров или предпринимателей. Ведь для достижения высоких результатов им необходимы обширные и точные сведения о различных сторонах окружающей действительности. Человек ощущающего типа обяза­тельно обратит внимание на то, из какого материала сделана вещь — он не перепутает шерсть с шелком. Такие люди обычно обладают хорошим вкусом.

Юнг отмечает, что ощущающие типы часто производят впечатле­ние людей бездушных. Большинству из нас встречался подобный тип бездушного инженера, при общении с которым у вас возникает чув­ство, что этот человек полностью поглощен своими станками и смаз­ками и все рассматривает только под этим углом зрения. Он почти не проявляет чувств и едва ли предается размышлениям. Интуиция у него полностью отсутствует: для него это просто мир безумных фантазий. Экстравертный ощущающий тип называет все, хоть как-то приближенное к интуиции, «сумасшедшей фантазией», идиотским воображением, чем-то вообще не имеющим отношения к реальности. Он может и вообще не любить мыслительный процесс, поскольку в случае одностороннего развития, будет считать, что мышление — это уход в абстракцию, заменяющий учет реальных фактов. Такой экстравертный ощущающий тип был моим учителем естествозна­ния. Задавать ему вопросы, касающиеся теории, было бессмысленно; он называл это уходом в абстрактное мышление и говорил, что нам следует придерживаться фактов — наблюдать за червяком и изучать, как он выглядит, а затем нарисовать его, или смотреть в микроскоп и описывать то, что мы видим. Это и есть настоящее естествознание, а все остальное — фантазии, теории и вздор. Он очень хорошо объяс­нял, как фабрики производят разные химические продукты, и я до сих пор помню наизусть процесс Хабера Боша. Но, когда мы дошли до общей теории взаимодействия элементов и прочих теоретических вопросов, то он смог нас научить немногому. Он объявил, что эта область науки еще не определилась, что всякая теория меняется каж­дый год и находится в постоянной эволюции. Таким образом, он попросту перескочил через эту часть курса.

Все, что можно расценить и обозначить как предчувствие или догадку, все интуитивное человеку данного типа представляется неприятным. Если у такого человека и случаются интуитивные Прозрения вообще, то их природа оказывается подозрительной или гротескной. Как-то наш учитель неожиданно рискнул заняться графо­логией. Однажды я принесла ему письмо моей матери с извинениями за то, что не смогла присутствовать на его уроке из-за гриппа. Он посмотрел на почерк и спросил: «Это написала твоя мать?» Я под­твердила: «Да». В ответ он только воскликнул: «Бедный ребенок!» Он все воспринимал в отрицательном свете! И таким он был всегда и во всем. На него нападали приступы подозрительности по поводу своих коллег или детей из его класса. Можно было заметить, что он обладал особой способностью мрачного предвидения — и только — всего неприятного, темного. Его интуиция, будучи подчинен­ной функцией, напоминала собаку, обнюхивающую мусорные ведра. Этот вид подчиненной интуиции часто оказывался верным, но иногда — совершенно ошибочным! Временами им овладевала мания преследования — темные подозрения безо всякого на то основания. Человеком, столь точным во всем, что касается фактов, могла вне­запно овладеть меланхолия, подозрительные предчувствия, мысли о возможных мрачных событиях, причем было непонятно, откуда они вдруг возникли. Вот как в его случае находила свое проявление подчиненная интуиция.

Обыкновенно подчиненная интуиция экстравертного ощущаю­щего типа крутится вокруг состояния самого субъекта, часто прояв­ляясь в виде мрачных чувств или подозрений, предчувствия болезней или других несчастий, которые могут с ним приключиться. Это озна­чает, что в целом подчиненная интуиция эгоцентрична. Такой чело­век часто относится ко всему отрицательно, недооценивает себя. Но если этого человека хорошо подпоить, или он сильно устанет, или если вы познакомитесь с ним достаточно близко, он может проявить себя и с другой стороны, например, начать рассказывать самые сверхъестественные, жуткие, поразительные истории о привидениях. Я была знакома с одной из лучших альпинисток Швейцарии. Будучи явно экстравертным ощущающим типом, она принимала Во внимание только рациональные факты, и все происходившее имело для нее свои естественные причины. Она могла забраться на четыре тысячи гор не только в Швейцарии, но и на всем протяжении Альп — Французских, Савойских и Австрийских. Но потом, темными вечерами, при ярко горящем костре она переключалась на иные темы и рассказывала самые жуткие истории о привидениях, типа тех, которые обычно можно услышать в среде пастухов и крестьян. Совершенно удивительно было наблюдать, как ее увле­кают такие примитивные фантазии. На следующее утро, надевая гор­ные ботинки, она могла смеяться и называть вчерашние истории под­линной чепухой! Обычно предчувствия человека такого типа явля­ются выражением их личных проблем.

Другой формой проявления подчиненной интуиции экстравертного ощущающего типа может явиться неожиданное увлечение антропософией или каким-либо коктейлем из восточной метафизики, обычно самого потустороннего характера. Весьма практичные инже­неры присоединяются к таким движениям, относясь к ним совер­шенно некритически, и полностью поглощаются ими. Это происхо­дит из-за архаического характера их подчиненной интуиции. На их письменных столах, как это ни удивительно, можно обнаружить массу мистических текстов, причем довольно второсортных. Если спросить, почему их интересует подобная литература, они ответят, что, конечно, это полный вздор, но такое чтение помогает заснуть. Их ведущая функция все еще отрицает существование подчиненной. Но если вы спросите антропософов в Дорнахе, кто обеспечивает их деньгами, то обнаружите, что средства поступают именно от таких ощущающих экстравертов. Среди американцев существует множе­ство людей данного типа, и именно поэтому мистические движе­ния особенно пышно расцветают в Соединенных Штатах, в гораздо большей степени, чем в Швейцарии. В Лос-Анджелесе, например, можно найти секту практически любой, даже самой фантастиче­ской разновидности.

Помню, как однажды мне довелось заниматься анализом чело­века такого типа. Как-то он позвонил мне. Рыдая в трубку, этот муж­чина сообщил, что совершенно потрясен случившимся с ним. «Про­изошло — я даже не могу сказать что. Я в опасности!» Он не был истерической личностью, не страдал от латентного психоза или чего-либо в этом роде. Такого поведения от него нельзя было ожидать. Я удивилась и спросила, не может ли он пойти на вокзал, купить билет и приехать в Цюрих (он жил в другом городе). Мой клиент ответил, что думает о возможности сделать это, и я попросила его приехать ко мне. К моменту нашей встречи он уже вернулся обратно к своей ведущей функции — ощущению и принес мне корзинку вишен, которыми мы вместе весело полакомились. Я спросила: «Ну, и что случилось?» Но он не смог ничего мне объяснить! Видимо, доб­равшись до вокзала и купив вишен, он снова вернулся на свой верхний уровень. На какое-то короткое время его атаковала подчиненная функ­ция, и единственное признание, которое мне удалось вытянуть из него, было следующее: «В течение минуты я знал, что такое Бог! Это было похоже на то, как если бы я понял Бога! И это потрясло меня так сильно, что я подумал, не схожу ли я с ума, а теперь это ощущение исчезло. Я все помню, но уже не могу ничего выразить: я вышел из этого состояния». Итак, через подчиненную функцию — интуицию, он вдруг ощутил коллективное бессознательное и свою Самость. Все это возникло на секунду — как вспышка — и совершенно потрясло сознательную часть его личности, но удержать это состояние он не смог. Это стало началом проявления его подчиненной интуиции, име­ющей одновременно и творческое, положительное начало, и свою опасную сторону. Интуиция обладает свойством одновременно опе­рировать с огромными объемами смысловой информации. В одну секунду он увидел все в целом, это длилось какое-то мгновение, а затем пропало. И вот он жует вишни, вернувшись в свой плоский, заурядный, экстравертный ощущающий мир. Этот случай можно было бы рассматривать как пример первого настоящего проявления подчиненной интуиции у человека такого типа.

Большая опасность угрожает человеку, если подчиненной функ­ции удастся зажать всю его личность. Я знала человека экстравертного ощущающего типа, очень энергичного строительного подряд­чика и удачливого бизнесмена, который заработал огромное состоя­ние. Он был весьма практичен, но дома строил уродливые. Зато удобства в этих домах были превосходны, и потому людям нравилось в них жить, хотя с эстетической точки зрения дома были ужасны. Этот человек был хорошим лыжником, прекрасно одевался, увлекался жен­щинами и обладал изысканной чувственностью, которая свойственна экстравертным ощущающим типам. Он попал в руки женщины инту­итивного типа лет на двадцать старше его. Она представляла собой дикую, буквально фантастическую материнскую фигуру и — ко всему прочему — чудовищно толстую. В данном случае эта ее особенность была следствием полного отсутствия личной дисциплины: интроверт-ные ощущающие типы часто бывают крайне неумеренными и из-за своей подчиненной функции ощущения выходят за разумные пределы и в психическом, и в физическом отношении. Эта женщина жила только в своем воображаемом мире и была абсолютно неспособна поддерживать себя материально. Образовался типичный союз, в кото­ром мужчина зарабатывает деньги и следит за практической сторо­ной жизни, а женщина вносит в нее элемент фантазии.

Однажды я отправилась с ним покататься на лыжах и чуть не умерла с тоски! Единственная вещь, о которой он мог интересно рас­сказывать, был его бизнес, но он избегал этой темы в беседах с жен­щинами, и тогда ему ничего не оставалось, как повторять, что пре­красно светит солнце, да и кормят неплохо. К моему великому изум­лению, этот человек пригласил меня к антропософам в Дорнах посмотреть спектакль. Goetheanum (Гетеанум) был для него «духовной матерью» и невероятно привлекал его. Пьеса совершенно завладела им и так глубоко потрясла, что все окружающее перестало для него существовать. После спектакля я сделала крайне бестактное замечание: заявила, что для меня пьеса оказалась чересчур возвы­шенной, и единственное, о чем я мечтаю, это о бифштексе! Мой мате­риализм шокировал его до глубины души. В то время мне едва испол­нилось восемнадцать, сейчас я вела бы себя гораздо умнее. Но этот пример показал, как работала его интуиция. С одной стороны, она была спроецирована на женщину, с которой он жил, а с другой сто­роны, в этой интуиции присутствовал Дорнах. Он пытался порвать с этой женщиной, осознав, что их связь основана на типичных вза­имоотношениях между матерью и сыном, и надеялся найти прибе­жище для своей подчиненной интуиции в Дорнахе. Конечно, это было шагом вперед, по сравнению с простым проецированием подчи­ненной интуиции на образ матери, так как теперь он пытался асси­милировать ее на внутреннем уровне. Именно поэтому мое замеча­ние оказалось особенно бестактным. Я так и не узнала, была ли эта попытка успешной, больше мы не встречались. Но никогда не сле­дует делать унижающих или болезненных замечаний, если в вашем присутствии человек раскрывает свою подчиненную функцию. Это вызывает ужасную обиду.

Другой пример подчиненной интровертной интуиции, на этот раз действительно подчиненной, иллюстрирует отвратительную форму, которую она может принять, и отчаянную пропасть, в которую может столкнуть человека. Недавно в одной американской научно-фанта­стической газете я прочла рассказ о человеке, изобретшем аппарат, посредством которого люди могли телепортироваться. Человек мог быть дематериализован в Цюрихе, а затем вдруг материализоваться в Нью-Йорке. С появлением такого аппарата возникла бы возмож­ность обходиться без самолетов и кораблей. Изобретатель сначала экспериментировал на пепельницах, а затем перешел на мух. На первых порах произошло несколько сбоев, но после внесения ряда изменений в схему аппарата ему показалось, что с мухой все полу­чилось. На случай, если что-нибудь пойдет неправильно, он решил стать первой жертвой своего изобретения и испробовать его на себе. К несчастью, в ходе эксперимента где-то произошел сбой, и изоб­ретатель вышел из аппарата с головой огромной мухи! Он позвал жену и, прикрыв голову покрывалом, чтобы она не смогла ее уви­деть, объяснил, что нужно сделать, чтобы помочь ему вернуться в прежнее состояние.

Но никакие действия не привели к успеху, и в отчаянии он попро­сил жену убить его. Из жалости к нему она исполнила его просьбу. В дальнейшем сюжет рассказа развивается по обычным законам кри­минального жанра. После смерти и похорон мужа женщина сходит с ума и ее отправляют в сумасшедший дом. Затем находят муху с человеческой головой. Родственники помещают ее в спичечный коробок, который кладут на могилу. Надпись на памятнике гласит, что умерший был «героем и жертвой науки». Я избавила вас от наи­более отвратительных и извращенных подробностей, которые автор описал с нескрываемым удовольствием.

На этом примере можно видеть, как подчиненная интуиция при­нимает форму продукта ощущения. Так как рассказ написан автором ощущающего типа, его интуиция воплощается в совершенно реаль­ные ощущения. Муха представляет собой подчиненную интуицию, которая совмещается с сознательной частью личности. Мухи — дья­вольские насекомые, являющиеся выражением непроизвольных фан­тазий и мыслей, заполняющих сознание человека и досаждающих ему непрестанным жужжаньем, от которого ему не удается избавиться. В приведенном рассказе ученый попадает в западню и становится жер­твой идеи, включающей убийство и сумасшествие. Чтобы спасти жизнь его жены, родственники помещают ее в сумасшедший дом, где она проводит все время за ловлей мух, надеясь поймать ту, которая может оказаться частью ее погибшего мужа. В конце рассказа комис­сар полиции в разговоре с автором сообщает, что женщина, судя по всему, действительно сошла с ума. Очевидно, что комиссар является выразителем коллективного здравого смысла; его вердикт, в конце концов, убеждает и самого автора, признающего, что все рассказан­ное __настоящее сумасшествие. Если бы писатель понял истинное содержание своей подчиненной функции и освободил ее от влияния экстравертного ощущения, у него получился бы по-настоящему чис­тый и искренний рассказ. В произведениях подлинной фантазии, например, Эдгара По и поэта Густава Мейринка, интуиция восстано­влена в своих собственных правах. Их фантастические произведе­ния символичны в высоком смысле этого понятия и поддаются сим­волической интерпретации. Но человек ощущающего типа всегда старается каким-нибудь способом конкретизировать свои интуитив­ные переживания.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: