Часть I Нерушимые основы

Все хорошие полководцы знают: чтобы победить на поле боя, необходимо занять командные высоты. Чтобы принимать лучшие решения, нужно видеть, что происходит.

При воспитании детей всё происходит примерно так же. Вам нужно видеть полную картину происходящего, даже если вы под огнем. Особенно если вы под огнем.

Когда я говорю о командных высотах на родительском поле боя, речь идет не столько о высоте, сколько о позиции, об отношении. По моему опыту, отношение, с которым родители подходят к задаче, решает всё, так что в этом разделе я дам информацию, которая позволит построить нерушимые основы и понять, что происходит с вашими детьми и почему они делают то, что делают.

Когда вы поймете, что ими движет и почему, то увидите в происходящем больше смысла. А возможно, поймете, почему их действия зачастую выглядят бессмысленными и почему это нормально.

У подростков не всё в порядке с головой. Может, это звучит жестко, но так оно и есть. Подростки могут отдаленно напоминать нормальных людей, но это не значит, что они нормальны. Вовсе нет.

Если вы поймете таинственные принципы, согласно которым действуют их тела и мозги, ваш путь станет значительно легче.

Основа первая

Извлечение уроков из ампутации

Как‑то раз несколько лет назад я пошел выгуливать собаку, а когда вернулся домой, обнаружил, что мой младший сын, которому не было еще и двух лет, разделен на две части. Одна из них была побольше и выглядела на удивление спокойной, а другая, та, что поменьше, состояла из кончика его безымянного пальца и лежала на окровавленной бумажной салфетке. Мой младший сын ловко сунул пальцы в щель между дверью (там, где петли) и косяком как раз тогда, когда старший сын закрывал дверь. Об остальном позаботились законы физики.

Собака с энтузиазмом слизывала кровь с пола (лужа оказалась довольно большой). Моя теща, дама прекрасная во всех отношениях, к сожалению, именно тот человек, которого вы меньше всего хотели бы видеть, если кто‑то порезался. Вся зеленая, она лежала на диване. Моя жена держала на руках нашего малыша, его палец был обмотан окровавленными бинтами, а старший сын вертелся рядом и выглядел подавленным. Одаренный чуткой совестью, он переживал, что убил брата. Мой тесть, к тому времени только вышедший на пенсию после того, как много лет проработал анестезиологом, в общем‑то, держал ситуацию под контролем. Для него в случившемся была и светлая сторона – появился повод навестить своих друзей в больнице, так что всё было не так уж плохо.

После короткой задержки, чтобы успокоить всех, кто в этом нуждался, я собрал всю семью и пулей помчался в больницу. Там нас проводили в маленькую белую комнату, где специалисты сняли бинты и осмотрели обрубок.

«Выглядит достаточно аккуратно, – сказала врач. – Я уверена, что мы сможем его пришить».

Отлично.

Она повернулась ко мне: «Могу я увидеть остальную часть пальца?»

Я нахмурился: «Остальную часть?»

«Да, маленький кусочек, который был отрезан».

Твою же…!

«Я э‑э‑э… Я выбросил его в мусорное ведро», – сказал я, понимая, что премия «Отец года» мне уже не светит.

Она посмотрела на меня как на идиота, что было вполне справедливо: «Вы сможете его достать?»

Я сказал, что смогу, и вышел.

Я вел машину как маньяк, пытаясь придумать, что сказать копам, если меня остановят. Меня не остановили. Ситуация в доме была гораздо менее ясной, чем я думал. Оказалось, что в мусорной корзине полно того, что напоминает срезанную подушечку пальца маленького мальчика. Я сузил «круг подозреваемых» до двух крошечных кусочков, больше всего похожих на то, что я искал, и снова поехал в больницу.

Повторив свою безбашенную поездку, я подумал, что мы впервые вышли куда‑то с сыном, оставив дома его часть. Я прошмыгнул в дверь и понесся по коридору, как каталка «скорой помощи». Изрядно запыхавшись, я отдал медсестре два кусочка. Она сказала, что один из них – палец, а другой, скорее всего, апельсин. У меня промелькнула мысль: что, если вместо пальца пришить кусочек апельсина? Но я решил, что это будет непрактично.

Через полчаса мы шагали по коридору вместе с нашим бедным малышом. Его везли на каталке. Мы были напряжены и расстроены и волновались. То, что с ним произошло, казалось нам одной из худших вещей в мире.

В другом конце коридора появилась женщина с инвалидной коляской, в которой сидела девочка лет одиннадцати, завернутая в одеяло с изображением розового плюшевого мишки. Девочка была бледной, очень худой и без волос. К коляске была прикреплена капельница для химиотерапии, жидкость попадала прямо в трубку, скрывавшуюся под одеялом. Мать говорила с дочерью, пока они шли по коридору, и хотя болтали они о каких‑то пустяках, я слышал в голосе матери непередаваемый ужас.

Проходя мимо нас, она взглянула на нашего мальчика с окровавленными бинтами на пальце и сочувствующе улыбнулась, как обычно делают родители, но ее глаза были запавшими и пустыми.

Я не знаю, что произошло с той маленькой девочкой. Я не знаю, как закончилась эта история. Но как только эти двое прошли мимо, мы с женой посмотрели друг на друга. «Ну‑ка соберись, на хрен, и перестань ныть!» – читалось в наших глазах. Частичная ампутация миленького маленького пальчика нашего сына показалась нам ерундой. Мы стали самыми счастливыми родителями на планете. Мы были ими в ту минуту.

Проблемы не равнозначны. Одни проблемы гораздо серьезнее других. Видеть, как твой ребенок умирает от голода в лагере для беженцев в Дарфуре, по моему скромному мнению, значительно хуже, чем иметь дочь, забеременевшую в четырнадцать лет. Сидеть в приемной отделения детской онкологии и ждать специалиста по лейкемии в миллиард раз хуже, чем ждать адвоката вашего сына у здания суда по делам несовершеннолетних. Проблемы не равнозначны. Ни капельки. Как только мы об этом забываем, то сразу же встаем на скользкую дорожку жалости к себе. Увязнуть в этом болоте легко, а выбраться очень сложно. Если бы мне пришлось выбирать между приемной адвоката и приемной онколога, я бы, не задумываясь, выбрал адвоката.

Я не хочу сказать, что не бывает моментов, когда вы совершенно оправданно испытываете отчаяние или парализующий страх, я верю, что обе этих вещи – неотъемлемая часть нашей жизни, но я действительно считаю, что, пока есть жизнь, есть надежда. Пока вы и ваши близкие живы, у вас есть варианты.

Всегда может быть хуже, имейте это в виду. Вместо этой книги вы могли бы читать что‑то о детской лейкемии. А где‑то кто‑то читает.

Может, это и не самая приятная мысль (даже очень неприятная), однако это правда. Так что первая и, наверно, самая главная нерушимая основа сводится к простому равенству:

Жизнь = Варианты

Основа вторая

Причуды ПОЛОВОГО созревания

Становление подростков удивительный и в то же время невероятно странный период.

Кажется, они только что вышли из детства, научились пользоваться туалетом, ходить и читать, но тут их тело неожиданно взрывается. Едва они решили, что противоположный пол – это отстой, как вдруг однажды утром они просыпаются и осознают, что противоположный пол загадочно привлекателен. По странной и непредсказуемой иронии природы их тела выбирают именно этот момент – когда они отчаянно пытаются произвести впечатление на противоположный пол, – чтобы окончательно потерять рассудок.

Их гениталии начинают вести себя так, будто хотят сделать ставку на фондовой бирже, и, когда подростки действительно начинают заботиться о том, как они выглядят в глазах окружающих, их лицо покрывается полчищами прыщей. Если ты – парень, твой голос превращается в сломанную трубу; если ты – девочка, ты становишься неуклюжей, неловкой и одержимой тем, как выглядит твое тело, потому что знаешь: мальчики (и другие девочки) тоже заняты тем, как выглядит их тело.

Именно в тот момент, когда ты начинаешь беспокоиться о том, как привлечь противоположный пол, ты превращаешься в прыщавого нервного уродца. Как будто твое тело все эти годы дожидалось сигнала, чтобы окончательно слететь с катушек.

Это сбивает с толку, если ты подросток, но родителям приходится не легче, ведь их ангелочки внезапно становятся колючими и раздувшимися и всё время лезут в бутылку. Впрочем, меняются не только их тела; иногда кажется, что исчезает всё – разум, чувство юмора, речь. Порой изменения выглядят просто сверхъестественными, когда дочка‑ангел превращается в демоническую тварь.

Как это могло произойти?!

Мы считаем, что подростковый возраст – отдельный этап, но это не совсем так. Мы становимся взрослыми благодаря пересечению двух разных процессов: первый – половое созревание, или физическое развитие тела, а второй – взросление, или формирование поведения. Это разные процессы, но они связаны между собой. Их синхронность и взаимосвязь оказывают существенное влияние на то, какой взрослый получится из подростка.

Биологические часы

Известно, что во время полового созревания происходит масса самых разных вещей, но вы не задавались вопросом: откуда ваше тело знает, когда именно пора начинать? Как оно узнаёт, что пришло время действовать? Ученые, эти трудолюбивые и любознательные ребята, потратили немало времени, изучая подростков, стерилизуя хомячков и мучая овец, чтобы это выяснить.

Говоря о половой зрелости, мы имеем в виду гормоны. Довольно долго существовало упрощенное мнение, что где‑то внутри подростков в кровеносную систему выливается большое ведро гормонов, на какое‑то время дети сходят с ума, а потом всё успокаивается. Оказывается, всё немного сложнее. У всех нас есть эволюционный будильник, установленный на то время, когда рост, возраст и запас энергии в наших телах придут в равновесие.

Когда биологический будильник прозвонит, клетки мозга выделяют особый гормон, который и запускает механизм выделения половых гормонов. Это приводит к физическому развитию половых органов и трансформации некоторых областей мозга. И всё это ведет к тому, что ученые довольно неуклюже описывают как «развитие половых признаков под действием сенсорных стимулов» и «проявление копулятивного поведения при определенных социальных обстоятельствах».

Чего?

Проще говоря, это выделение комбинации гормонов, производимых мозгом, а в дальнейшем и половыми органами, которое приводит к безудержному интересу и желанию «вака‑вака». На смену мыслям о куклах Барби и башенках из Лего внезапно приходят мысли о собственном внешнем виде и сексе. Детские плакаты с машинками и персонажами мультиков сменяются постерами с полуголыми поп‑звездами сомнительной репутации.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: