Семейная психотерапия 19 страница

Во всех выявленных нами случаях «эффекта самоусиления нарушения» у подростка его родители в своих взаимоотношениях с ним руковод­ствовались «близоруким» представ­лением Объяснение этому нужно ис­кать, видимо, в том, что при данном типе представления весьма трудно учесть, что уступка в ответ на уси­ление проявлений негативных ка­честв в будущем поведет к дальней­шему закреплению и усилению их. Есть основания предполагать, что

«эффект самоусиления» играет не­малую роль в возникновении психо­патических развитии. Выявление описанного эффекта ставит перед подростковым семейным психиатром задачу — установить семейное пред­ставление родителей, связанное с эффектом обнаружения причин его устойчивости и принятия мер кор­рекции представления.

Нарушения структурно-ролевого аспекта жизнедеятельности семьи в подростковой клинике. Мы уже рас­сматривали явление «патологизи-рующих ролей» — это система ролей, возникающая под влиянием члена семьи, имеющего нервно-психическое расстройство, и обусловленная стремлением (чаще всего неосозна­ваемым) к компенсации его ценой нарушений психического здоровья других членов семьи. Как правило, «патологизирующие роли» возника­ют при наличии у члена семьи, имею­щего нервно-психическое расстройст­во, потребностей, удовлетворение которых несовместимо с их нравст­венными представлениями.

В подростковой клинике нами опи­сан ряд «патологизирующих ролей».

Расширение сферы родительских чувств (РРЧ). Обусловливаемое на­рушение воспитания — гиперпротек­ция подростка (потворствующая или доминирующая). Этот тип наруше­ния взаимоотношений с подростком возникает чаще всего, когда супру­жеские отношения между родителя­ми в силу каких-либо причин оказы­ваются нарушенными — это может быть развод, смерть одного из роди­телей, отношения с ним не удовлет­воряют родителя, играющего основ­ную роль в воспитании (несоответ­ствие характеров, эмоциональная холодность и др.). Нередко при этом мать, реже — отец, сами того четко не осознавая, хотят, чтобы ребенок, а позже подросток, стал для них чем-то большим, нежели просто ребен­ком. Родители хотят, чтобы подро­сток удовлетворил хотя бы часть потребностей, которые в обычной семье должны быть удовлетворены

в психологических отношениях су­пругов,— потребность во взаимной исключительной привязанности, ча­стично — эротические потребности. Мать нередко отказывается от впол­не реальных возможностей повтор­ного замужества. Появляется стрем­ление отдать подростку — чаще про­тивоположного пола — «все чувст­ва», «всю любовь». В детстве сти­мулируется эротическое отношение к родителям — ревность, детская влюбленность. Когда ребенок дости­гает подросткового возраста, у ро­дителя возникает страх (нередко весьма интенсивный) перед само­стоятельностью подростка. Появля­ется стремление удержать его с помощью потворствующей или до-минирующей гиперпротекции. Стрем­ление к расширению сферы роди­тельских чувств и соответственному видоизменению роли подростка, как правило, самими родителями не осознается и проявляется лишь ко­свенно, в. частности в высказываниях матери о том, что ей никто не нужен, кроме сына, и в характерном про- ^ тивопоставлении идеализированных ею собственных отношений с сыном и не удовлетворяющих ее отношений с мужем. Иногда такие матери осо­знают свою ревность к подругам, сына, хотя чаще проявляют ее в виде многочисленных придирок к ним. Предпочтение в подростке детских качеств (ПДК) — создание роли «маленького ребенка». Обусловли­ваемое нарушение воспитания — потворствующая гиперпротекция. В этом случае наблюдается стрем­ление игнорировать повзросление детей, стимулировать сохранение у них таких детских качеств, как не­посредственность, наивность, игри­вость. Для таких родителей подрос­ток все еще «маленький». Нередко они открыто признают, что малень­кие дети им вообще нравятся больше, что с большими уже не так интересно. Страх или нежелание повзросления детей могут быть связаны с особен­ностями биографии самого родителя (он имел младшего брата или се-

стру и на них в свое время переме­стилась любовь родителей, в связи с чем свой старший возраст воспри­нимал как несчастье).

Рассматривая подростка как «еще маленького», родители снижают уро­вень требований к нему, создавая потворствующую гиперпротекцию, тем самым стимулируя развитие пси­хического инфантилизма.

Проекция на подростка собствен­ных нежелаемых качеств (ПН К)-Обусловливаемые нарушения воспи­тания — эмоциональное отвержение, жестокое обращение. Причиной та­кого воспитания нередко бывает то, что в подростке родитель как бы ви­дит черты характера, которые чув­ствует, но не признает в самом себе. Это могут быть агрессивность, склон­ность к лени, влечение к алкоголю, негативизм, протестные реакции, не­сдержанность. Ведя борьбу с такими же, истинными или мнимыми, каче­ствами у подростка, родитель (чаще всего отец) извлекает из этого эмо­циональную выгоду для себя. Он при этом нередко навязывает подростку роль «неисправимого», «хулигана», «психа», «недотепы» и т. п. Борьба с нежелаемыми истинными или во­ображаемыми качествами подростка помогает отцу верить, что у него са­мого данного качества нет. Такие родители много и охотно говорят о своей непримиримой и постоянной борьбе с отрицательными чертами и слабостями подростка, о мерах и наказаниях, которые в связи с этим применяют. В то же время в выска­зываниях сквозит уверенность, что все это не поможет, так как подро­сток «по натуре» такой. Нередки инквизиторские интонации при раз­говоре о подростке с характерным стремлением в любом поступке вы­явить «истинную», т. е. плохую, при­чину.

Нарушения механизмов интегра­ции семьи в подростковой клинике. В соответствующем разделе работы было показано значение механизмов интеграции семьи, в частности отно­шений симпатии между ее членами.

Эти отношения играют огромную роль в воспитательном процессе. Воспитание — это нелегкий труд, и этот труд в значительной мере обу­словлен родительской любовью, тем, что благо ребенка для него не менее, а нередко и более, важно, чем свое собственное. Нарушение отношения симпатии (любви, привязанности) у родителей влечет за собой значи­тельные неблагоприятные послед­ствия. Опишем два таких послед­ствия, наблюдавшихся нами наи­более часто при семейной психотера­пии подростков.

Неразвитость родительских чувств (НРЧ). Обусловливаемые наруше­ния воспитания — гипопротекция, эмоциональное отвержение, жесто­кое обращение.

Слабость, неразвитость родитель­ских чувств нередко встречаются у родителей подростков с отклоне­ниями характера. Внешне они прояв­ляются в нежелании иметь дело с подростком, в плохой переносимости его общества, поверхностном инте­ресе к его делам.

Причиной неразвитости родитель­ских чувств может быть отвержение самого родителя в детстве его роди­телями, то, что он сам в свое время не испытал родительского тепла. Другой причиной могут быть осо­бенности характера родителя, напри­мер выраженная шизоидность. За­мечено, что у очень молодых роди­телей родительские чувства значи­тельно слабее, чем у более старших; они имеют тенденцию с возрастом усиливаться. Пример — любящие ба­бушки и дедушки, Типичные выска­зывания родителей содержат жалобы на то, насколько утомительны роди­тельские обязанности, сожаление, что эти обязанности отрывают их от чего-то более важного и интересного. Для женщин с неразвитым родитель­ским чувством характерны эманси­пационные устремления и желание любым путем «устроить свою жизнь».

При относительно благоприятных условиях жизни семьи НРЧ обуслов­ливает отношение к подростку типа

гипопротекции и особенно — эмоцио­нального отвержения. При трудных, напряженных, конфликтных отноше­ниях в семье на подростка часто пе­рекладывается значительная часть родительских обязанностей — тип воспитания «повышенная моральная ответственность» — либо возникает раздражительно-враждебное отно­шение к подростку.

Сдвиг в установках родителя по отношению к подростку в зависимо­сти от его (подростка) пола. Это предпочтение мужских (ПМК) или женских (ПЖК) качеств. Обуслов­ливаемые нарушения во взаимоот­ношениях с подростком — потворст­вующая гиперпротекция, эмоцио­нальное отвержение.

Нередко отношение к подростку со стороны родителя обусловлива­ется не действительными особенно­стями подростка, а теми чертами, которые родитель приписывает его полу, т. е. «вообще мужчинам» или «вообще женщинам». Так, при нали­чии предпочтения женских качеств наблюдается неосознаваемое непри­ятие подростка мужского пола. В та­ком случае приходится сталкиваться со стереотипными отрицательными высказываниями, суждениями о мужчинах вообще: «Мужчины в ос­новном грубы и неопрятны. Они легко поддаются животным побуждениям, агрессивны и чрезмерно сексуальны, склонны к алкоголизму. Любой же человек, будь то мужчина или жен­щина, должен стремиться к противо­положным качествам — быть неж­ным, деликатным, опрятным, сдер­жанным в чувствах». Именно такие качества родитель с ПЖК видит в женщинах. Примером проявления ПЖК может служить отец, видящий массу недостатков у сына и счита­ющий, что таковы же и все его свер­стники. В то же время этот отец «без ума» от младшей сестры подростка, так как находит у нее одни достоин­ства. Под влиянием ПЖК в отноше­нии подростка мужского пола в дан­ном случае формируется тип воспи­тания «эмоциональное отвержение».

Возможен и противоположный вариант с выраженной антифеми­нистской установкой, пренебреже­нием к матери подростка, его сестре. В этих условиях в отношении самого подростка мужского пола может сформироваться воспитание по типу «потворствующая гиперпротекция».

Нарушение системы взаимного влияния членов семьи. Формирова­ние семейных взаимоотношений про­исходит успешно, если каждый член семьи способен повлиять на других, на их поведение, мнение по самым различным вопросам. Особенно важ­но влияние родителей на подростка. Наличие его — важная предпосылка осуществления социального контро­ля над подростком со стороны семьи.

В своей практике мы наблюдали следующие нарушения влияния ро­дителей на подростка.

Воспитательная неуверенность ро­дителя (ВН). Обусловливаемое на­рушение воспитания — потворствую­щая гиперпротекция либо простб пониженный уровень требований к подростку. Воспитательную неуве­ренность родителя можно было бы назвать «слабым звеном» личности родителя. В этом случае происходит перераспределение власти в семье между родителями и подростком в пользу последнего. Родитель «идет на поводу» у подростка, уступает даже в тех вопросах, в которых усту­пать, по его же мнению, никак нель­зя. Это происходит потому, что под­росток сумел найти к своему роди­телю подход, нащупал его «слабое место» и добивается для себя ситуа­ции «минимум требований — мак­симум прав». Типичная комбинация в такой семье — бойкий, уверенный в себе подросток, смело предъявляю­щий требования, и нерешительный, винящий себя во всех неудачах с подростком, родитель.

В одних случаях «слабое место» обусловлено психастеническими чер­тами родителя; в других — опреде­ленную роль в формировании этой особенности могли сыграть его отно­шения с собственными родителями.

В определенных условиях дети, ко­торых воспитывали требовательные, эгоцентричные родители, став взрос­лыми, видят в своих собственных детях ту же требовательность и эго-центричность, испытывают по отно­шению к ним то же чувство «неоплат­ного должника», какое испытывали ранее по отношению к своим родите­лям. Характерная черта в их выска­зываниях — признание ими массы ошибок, совершенных в воспитании. Они боятся упрямства, сопротивле­ния своих детей и находят довольно много поводов уступить им.

Фобия утраты, ребенка (ФУ)-Обусловливаемое нарушение отно­шений с подростком — потворству­ющая или доминирующая гиперпро­текция. «Слабое место» — неуверен­ность, боязнь ошибиться, преувели­чение представления о «хрупкости» ребенка, его болезненности, безза­щитности и т. д.

Один источник таких переживаний родителей коренится в истории по­явления ребенка на свет — его долго ждали, обращения к врачам-гинеко­логам успеха не приносили, ребенок родился хилым и болезненным, с большим трудом удалось его выхо­дить и т. д.

Другой источник — перенесенные ребенком тяжелые заболевания, осо­бенно если они были длительными. Отношение родителей к подростку формировалось под воздействием страха потерять ребенка. Этот страх заставляет одних родителей тре­вожно прислушиваться к любому пожеланию ребенка и спешить удов­летворить его (потворствующая ги­перпротекция); в других — мелочно опекать его (доминирующая гипер­протекция).

В типичных высказываниях роди­телей в ходе семейной психотера­пии отражена их ипохондрическая боязнь за ребенка: они находят у него множество болезненных проявлений; у них свежи воспоминания о прош­лых, даже отдаленных по времени, переживаниях по поводу здоровья подростка.

Диагностика нарушений во взаи­моотношениях подростка с родите­лями и их причин. Установление самих нарушений и их причин осу­ществляется в ходе всестороннего обследования семьи. Методы и этапы такого обследования подробно оха­рактеризованы нами ранее (см. гл. 3). Определенную помощь в решении тех же задач может оказать разра­ботанный нами опросник АСВ («Ана­лиз семейных взаимоотношений») (см. приложение?). Опросник содер­жит, во-первых, специальные шкалы для выявления различных отклоне­ний в отношениях родителей к детям. Это повышенный контроль за под­ростком (шкала Г+); явный недо­статок его (Г—); чрезмерный (У+) и явно недостаточный (У—) уровень удовлетворения потребностей под­ростка; чрезмерность количества и трудности обязанностей у подрост­ка (Т+) и, напротив, их недоста­точность (Т—); чрезмерность запре­тов по отношению к подростку (3 +) и их недостаточность (3 —); чрез­мерная строгость при наказании подростка за нарушение требований (С+) и явно недостаточная (С—).

Во-вторых, опросник дает возмож­ность выявить причины этих нару­шений, которые были описаны выше, а именно: расширение сферы роди­тельских чувств (шкала РРЧ), пред­почтение в подростке детских ка­честв (шкала ПДК) и др.

Организация семейной психотера­пии подростка подробно описана нами в другой работе [Эйдемил-лер Э. Г., 1980]. Отметим лишь, что семейная подростковая психотерапия ставит психотерапевта перед нелег­кой задачей — учитывать особен­ности психотерапии как подростков [Личко А. Е., 1979; Эйдемиллер Э. Г., Юстицкий В. В., 1983, 1987], так и взрослых. При этом психотерапевт должен учитывать все следствия из того факта, что сам процесс семей­ной психотерапии подростками и их родителями рассматривается (осо­бенно на начальном его этапе) в кон­тексте семейных взаимоотношений.

СЕМЕЙНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ ПРИ АЛКОГОЛИЗМЕ

Патологическое влечение к алко­голю является стержневым расстрой­ством в совокупности клинических и личностно-психологических нару­шений у больных алкоголизмом на всех этапах течения заболевания [Бокий И. В., Цыцарев С. В., 1987].

Алкогольное поведение детермини­руется двумя тесно связанными меж­ду собой системами — биологической (действие алкоголя на организм и формирование наркотического син­дрома) и социальной, раскрываю­щей нормативно-ценностную сторону такого поведения,

И. В.. Бокий и С. В. Цыцарев (1987) предложили классификацию веду­щих мотивов и способов удовлетво­рения потребностей, которые опреде­ляют содержательную сторону вле­чения к алкоголю. Влечение к алко­голю, в том числе и патологическое, выступает как средство: 1) редукции напряжения; 2) изменения аффек­тивного состояния; 3) получения удовлетворения; 4) повышения само­оценки и самоуважения; 5) компен­сации; 6) общения-коммуникации; 7) результат научения и подража­ния; 8) средство межличностной за­щиты — манипулирования.

Согласно одной из наиболее рас­пространенных в зарубежной нарко­логии концепции психогенеза алко­голизма [Reichelt-Nauseef S., Hed-der С, 1985], алкоголизм понимается не как патология индивидуума, а как результат дополняющего взаимодей­ствия между всеми членами семьи или как часть их структур взаимо­действия, которые сохраняют семей­ный гомеостаз. По мнению P. Stein-glass (1983), потребление алкоголя играет центральную роль в жизни семьи потатора, поэтому он оказыва­ет большое влияние на манеру пове­дения ее членов при их взаимодей­ствии.

Члены семьи по аналогии с трез­вым поведением больного алкоголиз­мом и состояниями во время инто-

ксикации также обнаруживали раз­ные образцы эмоционального пове­дения в тех или иных ситуациях. D. Davis и соавт. (1974) приводят в пример семью, которая во время интервью с ее членом, находящимся в состоянии алкогольной интоксика­ции, вела себя иначе, чем при ин­тервью с ним в трезвом состоянии. В первом случае они производили впечатление людей живых, веселых, склонных к шуткам, ярким проявле­ниям эмоций; во втором — обнару­живали сдержанность, монотонность и невыразительность в эмоциональ­ных коммуникациях. Отсюда автора--ми был сделан вывод, что злоупот­ребление алкоголем выполняет регу­лятивную функцию — члены семьи сознательно или чаще всего неосоз-. нанно поддерживают потребление, алкоголя их родственником.

Среди «положительных» послед­ствий злоупотребления алкоголем дети и супруги больных алкоголиз­мом называли [Reichelt-Nauseef S.r Hedder С, 1985] большую сплочен­ность семьи, усиление контактов с родительскими семьями («горе спла­чивает»), внимание друг к другу, сопровождаемое усилением эмпатии и эмоций. В связи с этим становится понятным, что семейный фактор — условия неправильного воспитания в родительской семье и сложившийся в ней стиль коммуникаций, а также характер взаимоотношений в супру­жеской семье больных алкоголиз­мом — оказывает большое влияние на формирование и поддержание па­тологического влечения к алкоголю на психологическом уровне.

Как показывает наш опыт работы с семьями больных алкоголизмом, такие мотивы, лежащие в основе патологического влечения к алкого­лю, как использование его в качестве средства повышения самооценки, компенсации каких-либо недостаю­щих форм или способов удовлетворе­ния потребностей, «общения-комму­никации», межличностной защиты — манипуляции формируются в основ­ном в результате неправильного се-

мейного воспитания — по типу яв­ного и скрытого эмоционального от­вержения, гипопротекции [Эйдемил-лер Э. Г., Кулаков С. А., 1987].

Появление или усиление у части супругов больных алкоголизмом в период ремиссии невротических симптомов подтверждает высказан­ное положение. Справедливости ради следует признать, как это сделала Т. Г. Рыбакова (1980), что декомпен­сация психического состояния жены может быть обусловлена тяжелой ситуацией, связанной с алкоголи­зацией мужа. Таким образом, эффек­тивное лечение и реабилитация боль­ных алкоголизмом невозможны без применения семейной психотерапии.

Клинико-психологическое исследо­вание подростков с аддиктивным по­ведением ' (токсикоманическое пове­дение, алкоголизация) с использо­ванием «Цветового теста отношений» (ЦТО), методики ТАТ и опросника «Анализ семейных взаимоотноше­ний» (АСВ) показало, что у 60 % из них заблокированы такие важней­шие потребности, как эмоциональное принятие со стороны родителей, пот­ребность в самоутверждении и само­стоятельности, способность устанав­ливать полноценные эмоциональные контакты со сверстниками и др. [Эй-демиллер Э. Г., Кулаков С. А., 1987].

Стереотип ролевого поведения у больных алкоголизмом, заложенный в родительских семьях, является в дальнейшем одним из системных факторов, который определяет дис­функциональный тип отношений в их собственных семьях с несовпадением вербальных и невербальных (неосоз­наваемых) компонентов в интерпер­сональных отношениях между их членами: на эмоциональном уровне жена может воспринимать своего пьяного мужа как сильного, неожи­данного, яркого, а трезвого — как скучного, который не любит ее, не обращает на нее внимания. На вер­бальном уровне в первом случае про-

1 Термин предложен в нашей стране Ц. П. Короленко (1987).

износятся слова осуждения; во вто­ром — «объективное» и отстраненное одобрение.

Общим для жен больных алкого­лизмом оказалась склонность к эмо­циональной неустойчивости, но обра­тимая при гармонизации семейных отношений [Рыбакова Т. Г., 1980].

Конфликты в семьях больных алко­голизмом, помимо самого факта ал­коголизации, касались ролевой структуры семьи и сферы сексуаль­ных отношений супругов. В одних случаях жены больных, привыкнув в результате алкоголизма мужа еди­нолично решать семейные проблемы, не стремились при ремиссиях, а порой и опасались, разделить ответствен­ность за семью с мужем. В других случаях больные, занятые служебной реабилитацией, ограничивались ми­нимумом обязанностей перед семьей, что вызывало недовольство жен, ожидавших изменений в семейных взаимоотношениях. Неразрешимый ролевой конфликт, в свою очередь, препятствовал нормализации сексу­альных отношений супругов [Рыба­кова Т. Г., 1986]. Нарастающее эмо­циональное напряжение, пережива­ние фрустрации у больных в ремис­сии актуализировали мотивы, лежа­щие в основе влечения к алкоголю, и таким образом формировался «по­рочный круг».

В настоящее время психотерапии всей семьи больного алкоголизмом придается большое значение [Reich-elt-Nauseef S., 1985; Hedder С, 1985; Williez V., 1985]. Реализовать же этот принцип на практике чрезвы­чайно трудно. Многие больные в силу анозогнозии отказываются от лече­ния и психотерапии; родственники зачастую поддерживают нереалисти­ческие установки больных, опасаясь мести и наказаний со стороны боль­ных за сам факт обращения к врачам. Поэтому такими актуальными пред­ставляются попытки проведения се­мейной психотерапии даже без участия в ней самого пациента.

Основой для такой модели психо­терапии, получившей наибольшее

распространение в США и все еще недостаточно популярной в странах Западной Европы, служит положе­ние, «что если все «взаимосвязаны» со всеми, то и изменение хотя бы од­ного лица в системе может косвенно вызвать изменения (реакции) и у других людей» [Reichelt-Nauseef S., Hedder С, 1985].

Другой основой подобного пси­хотерапевтического вмешательства является кризис или нагромождение кризисов, которые почти всегда ста­новятся поворотным моментом в судьбе алкоголика. Больные алкого­лизмом принимают решение лечиться всегда в тех случаях, когда значимые лица, находящиеся с ними в контак­те, последовательно демонстрируют альтернативные манеры поведения, которые означают для больных боль­шую потерю.

Эта система психотерапии алкого­лизма представляется нам весьма перспективной, поэтому излагаем ее подробно.

В зависимости от готовности семей вступить в конфронтацию со своими проблемами можно предложить либо «прямое вмешательство», либо «се­мейное вмешательство» [Wegschei-der S., 1980].

«Прямое вмешательство» предпо­лагает конфронтацию с больным алкоголизмом с помощью семьи, товарищей по работе, администра­ции, врачей, друзей и других лиц.

«Семейное вмешательство» — кон­фронтация осуществляется с не употребляющими алкоголь членами семьи с помощью профессиональных помощников (в нашем понимании — врачей-психотерапевтов и медицин­ских психологов).

«Прямое вмешательство». Эта форма психотерапии предполагает, что одно лицо из ближайшего окру­жения больного алкоголизмом ищет помощи. Поводом для этого может быть любая кризисная ситуация. Как правило, этому ищущему помо­щи лицу («инициатору») трудно признаться самому себе и другим, что в семье существуют тяжелые

проблемы с алкоголем, которые сам злоупотребляющий решить уже не может. Часто «инициатор» чувствует себя предателем, ведь он нарушает семейное правило — «не выносить сор из избы». Поэтому просьба «ини­циатора» о помощи сопровождается чувством вины и страхом перед реак­циями больного. Консультант должен разъяснить «инициатору» и заверить его, что как раз его инициатива сви­детельствует о том, что он действует, исходя из чувства-симпатии и оза­боченности, и пытается добиться по­ложительных изменений.

Во время первой консультацион­ной беседы психотерапевт выясняет, какие клинические симптомы есть у больного, и расспрашивает о меди­цинских, психологических и социаль­ных последствиях алкоголизма. Если психотерапевт решает на основании своей специальной компетенции, что вмешательство уместно, а «инициа­тор» видит в этом для семьи шанс, то тогда они составляют список всех лиц, которые близки больному, были свидетелями его алкогольного пове­дения и готовы принять участие во вмешательстве. «Инициатор», а не консультант вступает в контакт со всеми этими лицами и просит их о сотрудничестве в виде учреждения «коллектива вмешательства».

Психотерапевт организует встречу заинтересованных лиц, попавших в список. Информирует об алкоголиз­ме как о болезни, об отрицании алко­голизма алкоголиком и его родными и подчеркивает, что больной в дан­ный момент уже не может самосто­ятельно бросить пить и сам не станет искать помощи. Психотерапевт мо­жет описать альтернативы, предска­зать, как пойдут дальше дела, если семья ничего не будет предприни­мать, и высказать, какие имеются шансы, если они будут вести себя иначе, чем раньше. Он может объ­яснить свое вмешательство и под­черкнуть, что только готовность присутствующих к собственному из­менению и к конфронтации с боль­ным может в данный момент помочь

ему пойти лечиться. Психотерапевт не имеет права призывать или при­нуждать родственников и друзей больного к вмешательству. Роль его в данной ситуации состоит в том, чтобы обеспечить объективной ин­формацией и осуществлять поддерж­ку. Участники встречи должны сами решить, считают ли они метод «пря­мого вмешательства» целесообраз­ным и желают ли они образовать «коллектив вмешательства». На сплочение этого коллектива уходит не менее 8 нед.

Затем начинается конкретная предварительная психотерапевтиче­ская работа с «коллективом вмеша­тельства». Участники учатся понима­нию того, что алкоголизм в настоя­щее время является их ведущей про­блемой. В центре работы с психо­терапевтом стоит не столько вопрос, «как мы можем изменить алкоголи­ка?», а «как мы можем изменить себя, чтобы наша жизнь была более здо­ровой, самостоятельной и чтобы мы были более довольны им, вместо того, чтобы постоянно чувствовать себя «жертвой»? В начальной фазе психо­терапии участники коллектива видят причины всех своих проблем в боль­ном алкоголизмом. Вопрос о том, вызвал ли алкоголь проблемы или проблемы в семье или во взаимоот­ношениях супругов уже существова­ли до этого, выяснить однозначно нельзя, поэтому выяснение именно этого вопроса кардинальной роли не играет. Теперь решающим является то, что все участники сумели понять, какую роль они играют в дисфунк­циональном взаимодействии. Часто психотерапевту на этой фазе работы с семьей приходится сталкиваться с явлениями психологической защи­ты в виде отрицания и рационализа­ции, с проблемой отрегулирования чувства вины у членов семьи. Психо­терапевт помогает им проявить свои чувства и выяснить, какое значение имеет их собственное поведение для ощущения своей ценности, т. е. какие психологические «потери и выигры­ши» они могут отметить.

6 Семейная психотерапия

Психотерапевт обсуждает с члена­ми семьи манеру их поведения, не­осознанно поддерживающую алкого­лизм, и заставляет найти новые пути, чтобы достичь поставленной цели. Он тщательно проверяет намерения каждого члена «коллектива вмеша­тельства». Известно, что конфронта­цию можно производить только на основе положительных намерений, чувств любви и симпатии к завися­щему от алкоголя и озабоченности его судьбой. Если у психотерапевта складывается впечатление, что уча­стники коллектива затаили в себе чувства ненависти, презрения, злобы и разочарования, то он должен дать им возможность выразить эти чувст­ва (разрядиться) на подготовитель­ных встречах. Таким образом, выска­зав все, «что наболело на душе», они обнаружат свое положительное отношение к больному и смогут его конструктивно использовать в кон­фронтации. Это очень важный мо­мент в данной фазе психотерапии, потому что, если больной алкоголиз­мом во время вмешательства почув­ствует враждебную конфронтацию, то это будет не только неэффектив­ным, но и деструктивным и приведет к тому, что он замкнется. Только соединение конфронтации и сим­патии открывает конструктивный доступ к больному. Под руковод­ством психотерапевта члены семьи перерабатывают свои переживания, их прежняя беспомощность исчезает и возрастает готовность пойти на риск конфронтации.

Следующий этап психотерапии характеризуется тем, что члены «кол­лектива вмешательства» составляют каждый свой список событий, сви­детелями которых они были и из-за которых у больного вследствие его алкогольного поведения возникали проблемы. Затем участники обме­ниваются списками и обсуждают их.

Часто члены семьи удивляются, насколько разными бывают эти списки; что одни и те же события, связанные с больным, воспринима­лись ими по-разному.

Психотерапевт помогает каждому сформулировать происшествие в пря­мой, честной и описательной форме: с одной стороны, нельзя ничего при­украшивать или небрежно оцени­вать; с другой стороны, формулиров­ки не должны содержать ничего об­виняющего, так как это сразу же форсировало бы механизмы психоло­гической защиты больного алкого­лизмом. Формулировки должны от­четливо выражать положительные чувства озабоченности и симпатии. Важные события должны непосред­ственно связываться с алкогольным эксцессом: «Ты выпил две бутылки вина, а потом поехал на автомобиле к брату». Манеры поведения боль­ного должны быть описаны в дета­лях: «Ты шатался, почти не мог го­ворить». Обязательно следует избе­гать обобщений, интерпретации и обвинений.

Высказывания, входящие в список, содержат:

— точное описание события и по­ведения больного;

— отношение к потреблению алко­голя;

— выражение собственного чувст­ва по этому поводу;

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: