Разные дни афганского приграничья. Новые попытки укрепить границы ДРА 3 страница

В середине марта возникла ситуация, которая потре­бовала внести коррективы в плановые действия наших мотомангрупп в ДРА.

17 марта последовали звонки маршала С.Ф. Ахромеева, а затем генерала В.И. Варенникова о ЧП в Кундузе и просьбы о нашей помощи. Суть происходящего они изла­гали предположительно, детали многие были неясны (хотя прошло уже двое суток): 15 марта из штаба дивизии (в Кундузе) бежал на БРДМ офицер 3.

Этот офицер якобы за какое-то преступление был аре­стован и временно помещен в одну из комнат штаба. Заметив во дворе прибывшую бронемашину (экипаж куда-то отлучился), он бежал через окно, сел в машину - и был таков. Время было упущено (прошло двое суток), хотя там, в Кундузе, рядом находились наши подразделения. Тем не менее, командованию САПО были срочно переданы пред­варительные распоряжения на организацию поиска. Пред­седатель КГБ В.М. Чебриков, которому я доложил о за­мысле наших первичных действий в этой ситуации (гене­рал В. А. Матросов был в отъезде), требовал принятия самых эффективных мер, чтобы не дать возможности сбе­жавшему уйти в Пакистан. Но, повторяю, много времени было упущено, и наши вертолетные десанты в местах ве­роятного нахождения 3. обнаруживали уже покинутые стоянки мятежников, сопровождавших перебежчика. Бронемашину без радиостанции и оружия нашли на второй день. Активно работала разведка, пограничная и армейс­кая, информации проходило много, но точных данных, обеспечивавших прицельные, упреждающие действия, не было, так как бежавшего мятежники быстро передавали из одной банды в другую по направлению к Пакистану. «Попутно», что называется, было ликвидировано несколь­ко банд мятежников, но задержать 3. не удалось. Спустя много лет мне довелось ознакомиться с книгой, изданной при участии Минобороны, о военнослужащих, не вернув­шихся из Афганистана. В этой книге, к моему удивлению, тот человек значился в числе лиц, «пропавших без вести». Такая вот вышла «пропажа»...

В это же время (конец марта) в результате умелой опе­рации разведки 48-го (Пянджского) погранотряда удалось склонить к сдаче и разоружить крупную группу мятежни­ков в районе Талукана, а также организовать засаду на главаря и его охрану одного из бандформирований.

В начале апреля состоялось совещание у председателя КГБ по афганскому вопросу. На совещании, кроме заместителей председателя, присутствовали командование пограничных войск, начальники войск САПО и ВПО. До­кладывали сложившуюся обстановку и предложения ге­нералы В.А. Матросов, Г.А. Згерский и В.С. Донсков (о действиях пограничных подразделений в зонах ответ­ственности своих округов). Доклады были довольно оптимистичны и ограничивались в основном действиями наших пограничных подразделений.

В. М. Чебриков, видимо, предваряя вопросы о време­ни пребывания наших войск в ДРА, особо подчеркнул, что мы «там будем столько, сколько нужно». Он согласился с намечаемыми на ближайший период мерами, высоко оце­нил действия пограничных подразделений в зоне их от­ветственности и особо указал на необходимость укрепле­ния охраны советско-афганской границы, повышения бе­зопасности пограничных нарядов и застав.

В апреле истекал срок перемирия, заключенный ко­мандованием в Кабуле с Ахмад-Шахом — главарем мятеж­ников в Панджшерском ущелье. По данным разведки, Ах­мад-Шах умело воспользовался перемирием не только для укрепления своих позиций и баз в Панджшере, но и для создания обширной сети подпольных структур и формирований в ряде центральных и северо-восточных провин­циях (Бадахшан, Тахар, Кунар и др.). В случае объедине­ния его сил с отрядами хазарейцев (к чему он стремился) на севере-востоке ДРА, эта группировка могла бы пред­ставлять большую опасность. Не было секретом и то, что усиление группировки Ахмад-Шаха (особенно оружием и боеприпасами) осуществлялось в основном из-за рубежа. Но закрыть переправы из Пакистана погранслужбе ДРА было не по силам. К тому времени, по оценкам наших спе­циалистов, в приграничных районах Пакистана имелось 47 центров по подготовке боевиков (около 18 тыс. чело­век), а в приграничных районах ДРА на этом участке около 240 отрядов и групп мятежников общей численнос­тью свыше 20 тыс. человек. Довольно внушительной была их группировка (более 3 тыс. человек) и в приграничных с Ираном районах ДРА. По мнению пограничного предста­вителя в ДРА генерала А.И. Романенко, наиболее острой проблемой оставалось прикрытие основных маршрутов через границу (автомобильных, вьючных, пешеходных — всего около 60). Прикрывалась (и контролировалась) лишь половина из них, остальные маршруты были бес­контрольны.

Александр Иванович и его коллеги в Кабуле считали, что проблема была решаема при двух условиях: участие в прикрытии части маршрутов афганской армией и замет­ное усиление пограничных частей ДРА (о таких предложениях уже говорилось). По нашим оценкам в штабе по­гранвойск эти меры можно было бы реализовать при ми­нимальных расходах, но все упиралось в позицию главно­го военного советника и его аппарата.

В апреле эти вопросы обсуждались с советниками-по­граничниками (на совещании в Кабуле) и на сборах с руководящим составом погранвойск и частей ДРА с участи­ем генералов И. П. Вертелко и Г. И. Салманова (ГВС). К сожалению, кардинально решить их, несмотря на серь­езные, убедительные доводы наших представителей, не удалось.

В северных провинциях ДРА наши мангруппы в этом периоде проводили плановые операции. 10 апреля в результате умело организованной засады силами мангруп­пы Пянджского погранотряда была разгромлена довольно крупная бандгруппа, следовавшая на машинах из Кундуза к Имам-сахибу.

Операции мангруппами проводились самостоятель­но, поскольку армейские части убыли в район Панджшера. Вскоре там началась крупная операция объединенных сил (наших и афганских) против формирований Ахмад-Шаха. Наше командование, убедившись, что перемирие с этой группировкой мятежников лишь укрепляло их положение, предусматривало довольно решительные цели. Кроме трех афганских дивизий в операции участвовали соединения и части 40-й армии. Пограничники должны были не допустить перемещение мятежников на помощь Ахмад-Шаху из северо-восточных приграничных провин­ций Пакистана. К тому же надо было быть готовыми к активизации всех группировок мятежников ориентации «Исламского общества Афганистана» Б. Раббани (в основном на севере и северо-востоке ДРА), к которому при­надлежал и Ахмад-Шах.

На совещании у руководства КГБ генерал В. М. Чебриков потребовал от пограничников и представителей КГБ в Афганистане внимательно отслеживать обстанов­ку в этих районах.

Операция началась массированными ударами авиа­ции и довольно продолжительной огневой подготовкой, после чего последовали действия войск. На ряде участков мятежники оказывали довольно сильное огневое сопротивление (удары авиации и артиллерии в горах, глубоких каньонах с пещерами не всегда эффективны), часть пере­валов и горных проходов были плотно заминированы, что серьезно замедляло продвижение войск (кстати, позднее американский журнал «Тайм» сообщил, что ЦРУ во вре­мя этой операции с помощью спутниковой системы раз­ведки снабжало Ахмад-Шаха информацией о наших вой­сках).

В эти же дни в Кабуле мятежники произвели серию терактов, обстреляли штаб 40-й армии, взорвали несколь­ко участков дороги Хайратон — Кабул. Возросла их ак­тивность на границе в районах Хост и Ургун.

По оценкам из Кабула (там по-прежнему находился генерал И.П. Вертелко) и данным нашей разведки, расче­ты Ахмад-Шаха на поддержку извне своим формирова­ниям в Панджшерском ущелье не оправдывались, и это создавало благоприятные условия для их ликвидации.

В конце апреля Военный совет погранвойск рассмат­ривал состояние наших подразделений в ДРА и меры повышения эффективности их действий (докладывал ге­нерал И.Г. Карпов). Постановка этих вопросов была актуальной: по нашим оценкам в штабе, возможности по­граничной группировки использовались в зоне ее ответственности еще не в полной мере. На этот счет было выс­казано ряд предложений. В частности: более вниматель­но и объективно анализировать итоги операций (зна­чительная часть их по-прежнему не достигала намечен­ных целей), повышать активность оперативно-боевых действий ночью, усилить разведку, в том числе воздуш­ную и техническую, регулярно проводить занятия по бо­евому слаживанию подразделений и подготовке офи­церов.

Намерения были благие, но их реализация давалась трудно: существовало «табу» на открытую объективную оценку состояния наших подразделений в ДРА (и их про­блемы), а также эффективность их действий — даже среди офицеров центрального аппарата ГУПВ.

Генерал Матросов, как уже говорилось, был сторон­ником такой закрытости (и Андропов с Чебриковым, по его заверениям, - тоже) и, конечно, не всякий руководи­тель управления, службы Главка погранвойск спешил проявить активность (по своей линии) для изучения дел в этих подразделениях и оказания помощи. Со временем это бу­дет исправляться: сама жизнь и возникающие проблемы в этих подразделениях заставят работать в них более ак­тивно органам управления центра.

События в Панджшерском ущелье развивались в ос­новном благоприятно для правительственных сил ДРА и нашей 40-й армии и в середине мая они завершились. Фор­мирования Ахмад-Шаха понесли большие потери, основ­ные районы в Панджшере были заняты правительствен­ными силами. Самому Ахмад-Шаху и некоторым его отрядам удалось снова скрыться, но спустя какое-то время они вновь там появятся.

А тогда руководством ДРА, военным командованием предпринимались меры, чтобы закрепить органы власти в Панджшере, упрочить и стабилизировать обстановку (направлялись специальные комиссии, организационные ядра органов власти, готовились специальные караваны с продовольствием, медикаментами, стройматериалами и пр.). В этой зоне развертывалось несколько гарнизонов, формировались (в Кабуле) отряды ополченцев и несколь­ко подразделений царандоя. Не забыли и о старейшинах. Изгнание Ахмад-Шаха из Панджшера в целом положительно сказалось на общей обстановке в ДРА весной 1984 г., и это внушало надежды на закрепление стабиль­ности.

В начале мая во время визита Б. Кармаля в Москву состоялась его встреча с председателем КГБ В.М. Чебри­ковым. Главная тема разговора была об укреплении по­граничных войск ДРА. Собеседники назвали эту пробле­му одной из главных в обеспечении безопасности ДРА и рассмотрели некоторые принципиальные вопросы. Вско­ре штаб, разведуправление и оперативная группа ГУПВ получили указание о разработке предложений по этой проблеме для руководства ДРА, и такие предложения (с участием наших пограничных представителей в Кабуле) были подготовлены. Они исходили из того, что существо­вавшая укомплектованность пограничных частей ДРА (имелось около 15 тыс. человек — 40% к штатам), их тех­ническое оснащение (автобронетехникой были обеспече­ны на 27% к штатам, при том, что 50% имеющейся неис­правно), материальное и иное обеспечение позволяют ре­ально прикрывать лишь отдельные участки. Например, на афгано-пакистанской границе (более 2000 километров) контролировались лишь участки общей протяженностью около 500 км, а на афгано-иранской границе - около 400 км. Эти благоприятные для мятежников факторы (свобода маневра в пределы ДРА и обратно) позволяли им стабильно наращивать свои силы на территории Аф­ганистана.

Исходя из этого, предлагалось:

а) на 1-м этапе (1984 г.):

незамедлительно приступить к доукомплектованию пограничных частей ДРА, доведя их штатную чис­ленность на этом этапе до уровня армейских частей ДРА (70-80%), улучшив при этом качество отбора призывников;

пополнить пограничные части недостающей авто­бронетехникой;

укрепить пограничные органы разведки (кадрами, финансами и техникой);

создать в погранвойсках ДРА самостоятельную си­стему связи, закрытую в звене погранбригада - центр; контролировать подразделениями и частями афган­ской армии, оперативными возможностями погран­войск и дежурными силами авиации неприкрывае­мые участки границы на отдельных (наиболее важ­ных участках);

б) на 2-м этапе (1985 г.):

сформировать на границе с Пакистаном дополни­тельно две погранбригады, переформировать в бри­гады 15-й и 18-й погранполки; приступить к формированию пограничных подраз­делений в северных провинциях ДРА; повысить нормы обеспечения пограничных частей бо­еприпасами, определить (приказом по министерству обороны ДРА) порядок снабжения их продоволь­ствием, вещевым имуществом, медикаментами и пр.; укрепить систему управления пограничными час­тями (создать оперативную группу ПВ в Герате, уси­лить органы управления ПВ в Кабуле и др.).

Учитывая реальную ситуацию на границах ДРА, эти меры были крайне необходимыми, и не столь уж затрат­ными в сравнении с тем, что поступало из Союза для аф­ганской армии.

Словом, мы не теряли надежды.

Но вначале о действиях пограничных подразделений на севере ДРА.

В мае здесь проводились плановые операции в райо­нах Чахи-Аб и Рустак, а также в районе стыка трех госу­дарств (против участка 68-го погранотряда).

Эти операции в целом прошли успешно. В районе южнее Рустак наши подразделения высаживались десан­тами вслед за ударами вертолетов, блокируя здесь круп­ную базу мятежников. В последующем проводилось про­чесывание местности и поиски по участкам. В итоге мя­тежники были разгромлены, взяты большие трофеи (в том числе минометы, несколько ДШК, ПЗРК «Стрела» и дру­гое оружие). У нас потерь не было, но был подбит (и сго­рел) вертолет «Ми-24».

В ходе операции в районе стыка границ трех государств засадой одной из погранзастав была перехвачена колонна мятежников на автомобилях, следовавшая из Ирана. При этом было уничтожено более 20 мятежников, около 100 че­ловек захвачено, изъято большое количество оружия и бо­еприпасов. Кстати, по завершении операции в районе Ру­стак и ликвидации основной базы формирования в числе многих трофеев были захвачены и штабные документы. Их изучение показало, что главарь (был убит в ходе опе­рации) и его окружение постоянно поддерживали радио­связь с центром в Пешаваре (Пакистан), а само формиро­вание именовалось «полком» с тремя «батальонами».

Представляла интерес и организация «батальонов»: в них имелись группы войсковой разведки, совершения терактов и диверсий, минирования дорог и др. В штабе фор­мирования имелась группа, занимавшаяся сбором информации и поддерживавшая связь с осведомителями из чис­ла местных жителей. Так что мятежники тоже совершен­ствовали свою структуру.

Однако были неудачи и потери. В начале мая в райо­не Рустак при ведении огня минометной батареей по по­зициям мятежников произошел разрыв мины в стволе миномета. Погиб командир батареи, было ранено около 15 пограничников. В середине мая погиб советник коман­дира афганского погранполка (в Ургуне) майор А.П. Бог­данов. При проведении операции на участке этого полка сложилась критическая обстановка: под натиском мятеж­ников одно из подразделений полка стало беспорядочно отходить. Майор Богданов с небольшой группой афган­ских пограничников прикрыл отход этого подразделения. Группа была окружена мятежниками, сражались отчаян­но, но все погибли.

Офицер А.П. Богданов проявил большое мужество (он был представлен - посмертно к званию Героя Советского Союза), но невольно возникал вопрос: почему это случи­лось? Помнится, с получением донесения мы обсуждали его с генералом И.Г. Карповым, который хорошо знал и ценил этого офицера. Иван Григорьевич считал (и я был согласен с ним), что в данном случае не обеспечивалась безопасность советника (хотя рекомендации на этот счет имелись довольно конкретные), а это, прежде всего, забо­та и ответственность аппарата нашего представительства в Кабуле и, конечно, командира полка, с кем наш советник работал. К сожалению, в дальнейшем эта проблема оста­нется головной болью наших представителей, поскольку сама специфика работы советников в пограничных час­тях ДРА была постоянно сопряжена с опасностью.

В июне коллегией КГБ начальником оперативной группы САПО (в ранге заместителя начальника войск округа) был утвержден полковник В. Н. Смирнов. Влади­мир Николаевич - опытный командир и штабист, закончил Академию Генштаба, работал в оперативном управ­лении штаба ПВ, и мы долго с ним беседовали о его предстоящих делах, возвращаясь к происходящим там событи­ям - и успешным и неудачным.

На границе ДРА с Пакистаном и Ираном события в июне развивались в целом благоприятно для правительственных сил. В провинциях Кунар и Пактия афганские пограничные части при поддержке подразделений 40-й армии и авиации провели ряд успешных поисков и опера­тивно-боевых действий, в том числе и в районе Ургуна.

На афгано-иранской границе (провинция Фарах) была проведена крупная операция с участием двух погра­ничных и армейской бригад под руководством генерал-майора И.Д. Яркова. Были очищены от мятежников не­сколько приграничных районов (значительная их часть укрылась в Иране), а на одном из важных участков раз­вернут пограничный батальон.

Между тем реализация разработанных нами после встречи Б. Кармаля с В. Чебриковым предложений о не­котором усилении погранвойск ДРА принимала все более затяжной, неопределенный характер. Предложения эти, как уже говорилось, были предельно ограниченными: по­полнить ослабленные, маломощные пограничные части личным составом (5-6 тыс. человек для 1-го этапа) и не­большим количеством боевой техники. При том, что в ар­мии и царандое ДРА имелось не менее 200 тыс. человек, больших проблем это, на наш взгляд, не составляло.

Во избежание всяких проволочек Вадим Александро­вич тогда же убедил Чебрикова направить об этом запис­ку в ЦК КПСС, и такая записка была отправлена.

В середине июня с возвращением из Кабула марша­лов Соколова и Ахромеева с ними встретился генерал Матросов, рассказал о поручении председателя КГБ и получил их согласие с подготовленным вариантом предложений. Однако спустя несколько дней мне позвонил маршал Ахромеев и уточнил, что документ по поводу уси­ления афганских погранвойск следует разработать со­вместно с Генштабом (думаю, это была реакция на нашу записку в ЦК).

Я ответил Сергею Федоровичу, что мы готовы к тако­му участию, но наш вариант предложений уже рассматривался председателем КГБ, им одобрен (В.М. Чебриков вместе с В.А. Матросовым находились в это время в Вос­точном погранокруге), и мы хотели бы основные из них сохранить. Сергей Федорович с этим согласился, и вскоре совместный вариант предложений был подготовлен, но недоставало предложений аппарата главного военного советника в Кабуле. Они вскоре поступили, но касались в основном дальнейшего укрепления афганской армии. По­граничные же части предлагалось усилить оружием -ДШК (а их было достаточно) и ввести в штаты погранба-тальонов санитарные взводы. Мои товарищи в Генштабе согласились, что ситуация с решением этой проблемы выг­лядит нелепо (особенно на фоне предложений ГВС), но рекомендовали обсудить ее по завершении стратегическо­го КШУ «Запад-84», где находились руководители Ми­нобороны и генерал В. А. Матросов. Однако в конце июня из Кабула поступил утвержденный ГВС план развития вооруженных сил ДРА на 1984-1985 гг., и в нем все усиле­ние погранвойск ограничивалось формированием ремонтно-восстановительного батальона, роты СН (при ГУПВ в Кабуле), резервных, инженерных и учебных рот в погранбригадах.

Словом, основные предложения, согласованные в Ген­штабе, и на этот раз были проигнорированы. Что, к сожалению, становилось правилом.

Летом 1984 г. мятежники в Афганистане, изрядно по­трепанные в боевых столкновениях с правительственны­ми силами и частями ОКСВ, наверстывали упущенное, что называется, в информационной войне.

В ней главную скрипку играли западные службы и специалисты, а информация подавалась в основном из так называемых «освобожденных моджахедами районов». В тот период английская газета «Гардиан» публиковала статьи своей журналистки, которая якобы в течение вось­ми недель в составе одной из групп мятежников прошла сотни километров «с фотоаппаратом и автоматом Калаш­никова». «Радио Свобода» было более изобретательным. Один из его сотрудников регулярно вел передачи в форме интервью с главарями мятежников, будто бы совершивших рейды на советскую территорию. В одной из передач (весной 1984 г.) руководитель «отряда» рассказывал, как они совершали якобы переход советско-афганской грани­цы, атаковали и разгромили советский пограничный пост, уничтожили более десяти пограничников и с богатыми трофеями вернулись обратно. Все чаще, чтобы привлечь внимание мировой общественности, сообщалось о приме­нении советскими частями будто бы ядовитых газов и т. п.

В северных провинциях ДРА наша разведка наиболь­ший интерес проявляла к районам провинций Тахар и Бадахшан, примыкающим к Панджшерскому ущелью. Поступала информация о вероятном нахождении там Ахмад-Шаха, бежавшего из Панджшера, но не оставившего надежды вернуться. Было известно, что ему удалось под­чинить себе разрозненные отряды мятежников Фархадской и Джармской зон, а это означало, что борьба за конт­роль в Панджшере только разворачивается.

В июне погранвойска ДРА выставили дополнительно по одному батальону на границе с Пакистаном и Ираном. Этому предшествовали крупные операции с участием по­граничных бригад и армейских частей по очистке от мятежников предстоящего района базирования этих бата­льонов и основных коммуникаций к ним. Однако не было гарантии, что с уходом основных сил, участвовавших в опе­рации, эти батальоны не окажутся в изоляции, поскольку мятежники были лишь вытеснены и имели возможность возвратится.

В июле убывал к новому месту службы (на Кавказ) генерал-майор Г.А. Згерский. Конечно, это перемещение было оправдано: с 1980 г. он находился в воюющем, по сути, округе, да и на Кавказе (он там вступал в командование округом) граница была не из спокойных. Геннадий Анато­льевич за эти годы в САПО, что называется, врос в обстановку, прочно освоился не только с пограничными дела­ми, но и с местной спецификой, был уважаем и авторите­тен среди руководства республик Средней Азии, а также властей приграничных провинций ДРА. А это многое зна­чило. Но для нас в штабе и оперативной группе ГУПВ авторитет генерала Згерского определялся еще одним кри­терием - он был удачлив в операциях, которые возглав­лял, удачлив потому, что был хорошим организатором, профессионалом. Словом, он был тут нужен. Но решение состоялось, и тогда же в командование Среднеазиатским погранокругом вступил генерал-майор В.И. Шляхтин. Потомственный пограничник, прошедший на Кавказе и в Средней Азии все основные командно-штабные должно­сти, он после окончания Академии Генштаба был началь­ником оперативного управления штаба погранвойск и принимал самое непосредственное участие в разработке многих мероприятий по Афганистану. Владимир Ивано­вич знал специфику Центрально-азиатского региона, был человеком долга, большой ответственности, и это внуша­ло уверенность в том, что действия наших подразделений в ДРА, как и дела с охраной границы в округе, будут ус­пешными.

К этому времени наши подразделения размещались в Афганистане в 37 постоянных и временных пунктах дислокации. Участвуя в совместных с армией и самостоятель­ных операциях, рейдах, засадах и других оперативно-бое­вых действиях, они довольно плотно контролировали зону своей ответственности на севере (из 47 уездов и волостей в 45 надежно функционировали местные органы власти).

И в этом, думается, серьезная роль принадлежала погра­ничной разведке. Понимание этой роли пришло к нашим командирам (особенно молодым) и руководителям штабов в Афганистане после первых же серьезных столкновений с мятежниками. Многим стало ясно, что пограничная раз­ведка в охране границы (в обычных условиях) и в опера­тивно-боевых действиях в ДРА — далеко не одно и то же.

При втором варианте роль войсковой разведки, осо­бенно в операциях, резко возрастала. Проблема же оптимального применения традиционных разведывательных средств — воздушных, технических, агентурных - не ог­раничивалась лишь анализом добытой информации о со­стоянии и замыслах мятежников. Важной стороной дея­тельности разведки становилось изучение взаимоотноше­ний в среде главарей мятежников, уровня враждебности между их формированиями различной ориентации (уме­лая реализация своевременной и объективной информа­ции об этом, как правило, приводила к прекращению бое­вых действий некоторыми формированиями). Так что пе­реучиваться приходилось на ходу не только командирам и штабам, но и самим разведчикам.

Не побоюсь сказать здесь, что пограничной разведке тогда повезло с руководителем. Владимир Иванович Шишлов — заместитель начальника погранвойск КГБ по разведке (он же начальник Разведывательного управле­ния ГУПВ) очень много и полезно занимался в ту пору афганскими делами. Опытный руководитель-профессио­нал, хороший аналитик, он объективно оценивал ситуа­цию, непосредственно участвуя в разработке наиболее се­рьезных мероприятий по Афганистану. Хорошей опорой в этих делах был и его заместители, генерал-майоры Г.А. Ло­пухов и Ю.А. Усенко. Умелыми организаторами развед­ки в Среднеазиатском и Восточном погранокругах в разное время той афганской кампании были генералы А.А. Артыкбаев, А.X. Халиков, Б.Н. Агапов, В.В. Рожков, В.А. Саидгареев, Е.С. Давыдов. Их опыт (особенно при действи­ях в зонах военных конфликтов), уверен, и сегодня пред­ставляет большую ценность для молодого поколения раз­ведчиков.

Но вернемся к делам афганским.

События показывали, что мятежникам удается в сжа­тые сроки восстанавливать боеспособность разгромлен­ных или понесших потери формирований и даже свою «партизанскую» инфраструктуру. В августе их формиро­вания (пока еще мелкие) опять появились в Панджшерском ущелье, завязывая боевые действия с местными гар­низонами. Наибольшая активность мятежников отмеча­лась в приграничных провинциях Кунар, Нангархар и Пактия, а также в районах, примыкавших к Панджшерскому ущелью. Сосредоточение их групп в Куфабском уще­лье вновь заставило наше командование начать там опе­рацию тремя мангруппами. Частные операции в это же время проводились в районе Агча (зона газопровода) и на окраинах Ташкургана.

У командования САПО имелась информация о наме­рении одного из бандформирований обстрелять реактив­ными снарядами советскую территорию на участке Мос­ковского погранотряда (снаряд запускался с небольшого станка, при малой точности имел довольно высокую, бо­лее 10 км, дальность стрельбы). В первой декаде августа такими снарядами (они в основном доставлялись из Па­кистана) был обстрелян волостной центр Чахи-Аб (неда­леко от нашей границы). В целях срыва готовящегося мя­тежниками обстрела по двум выявленным их базам был нанесен ракетно-бомбовый удар вертолетами. Одновре­менно начата подготовка к операции, где, как и всегда, боль­шая роль отводилась авиации (воздушная разведка, вы­садка десантов, нанесение огневых ударов и др.).

По докладам наших представителей из Кабула, там тоже резко обострилась обстановка: мятежники обстреля­ли в городе ряд объектов, провели несколько терактов, в том числе взрыв в аэропорту, в результате чего погибли и были ранены несколько десятков человек (в основном пас­сажиры).

Активность мятежников, получавших широкую под­держку из-за рубежа, побудила руководство КГБ (Чебриков), а на этот раз и Минобороны (Устинов), вновь вер­нуться к вопросам укрепления охраны границы ДРА (май­ская инициатива Б. Кармаля и В. Чебрикова, как выше уже говорилось, практически не реализовывалась).

Вскоре в соответствии с указаниями министра оборо­ны (Генштабу) и председателя КГБ (ГУПВ и ПГУ) такой план был совместно разработан (разумеется, с учетом пре­дыдущего) и утвержден (кстати, впервые!) маршалом Д.Ф. Устиновым и генералом В.М. Чебриковым.

План (на 1984-1985 гг.) содержал некоторые меры по усилению возможностей 40-й армии по прикрытию отдельных участков афганской границы (оснащение частей приборами ночного наблюдения, РЛ средствами, сигналь­ными линиями, средствами разведки и др.). Непосред­ственное же укрепление афганских погранвойск преду­сматривалось довольно скромным (такова была позиция Генштаба). В частности, имелось в виду: к лету 1985 г. до­вести их численность (к штатам) до уровня афганских армейских частей; не допускать дискриминации при их комплектовании личным составом (за счет отсева непри­годных в армии); усилить пограничные части бронетехникой (по усмотрению главного военного советника на месте); в 1985 году дополнительно развернуть две погранбригады; создать закрытую связь в звене погранбригада - Минобороны ДРА; осуществить меры по укреплению ор­ганов пограничной разведки, усилению работы с племе­нами и некоторые другие меры.

При всей ограниченности этого плана, его реализа­ция все-таки укрепила бы афганские пограничные час­ти, и руководство КГБ и ГУ ПВ было с ним согласно. Вско­ре с содержанием этого плана в Кабул (в адрес главного военного советника) ушла директива Генерального шта­ба, туда же для решения этих вопросов вылетел и генерал В.А. Матросов.

Накануне его вылета поступили предложения (из ап­парата ГВС) о выделении некоторых подразделений 40-й армии (три батальона и несколько подразделений для выхода по обстановке) и афганских сил (одно подразделе­ние от каждой дивизии) для прикрытия важнейших учас­тков границы ДРА (главным образом на границе с Пакистаном). Мои товарищи в Генштабе считали эти меры чуть ли не прорывом в решении проблем защиты границ Аф­ганистана. Но у меня на этот счет было иное мнение. Эти меры (в той ситуации), безусловно, какую-то часть про­блемы решали, в том числе и в психологическом плане: афганские пограничники почувствовали бы реальную поддержку армии. Но эти меры были частичными и вре­менными (а тогда мало кто из нас сомневался, что Афга­нистан — это всерьез и надолго), и реализовывались они с участием не подготовленных профессионально сил. При этом большинство привлекаемых подразделений остава­лись в пунктах прежней дислокации, далеко от границы (не развернешь же советские роты и батальоны на грани­це, к примеру, с Пакистаном), поэтому часть проходов и большинство участков на границе оставались открыты­ми. Не проще ли было выделить из афганской армии не­сколько частей и перевести их на пограничную основу?

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: