Командовать парадом буду я! 36 страница

А если не сработает? Тогда Вадиму только хуже! Юля поймала себя на том, что ей хочется, чтобы ему стало хуже. Ее планы стремительно меняли курс… Неужели она такая мстительная поганка? Ну и пусть! Из Леши человека она сделает за год. Не хуже Осипова получится. Да и с деловой точки зрения, – притащить Кашлинского на фирму, значит, ослабить влияние Вадима Сашка с Лешей – тандем. А у Вадима, кроме Лены Суворовой, надежных союзников нет. Если фирма действительно окажется делом перспективным, а отец с матерью это не раз обсуждали, то и сама она туда перейдет. И вот тогда сразу ясно станет, кто будет «командовать парадом».

Второй частью отборочных испытаний было собеседование. Две недели потребовалось американцам, чтобы переслать тоефлевские листочки в США и получить результаты. Из 250 человек нужное количество баллов набрали 47. А пригласить на стажировку американцы планировали 15 человек.

Из советской части отборочной комиссии просочилась информация – подход к претендентам будет не совсем бесстрастным. Первое – необходимо, чтобы в пилотном проекте приняли участие как можно больше юристов разных республик. Второе – половину стажеров должны представлять практики и половину – ученые. Особое внимание, положительное, разумеется, будет уделяться тем, кто перспективен с точки зрения общественной деятельности. Автоматическому отсеву подлежит любой, кто имел опыт работы в милиции, прокуратуре и КГБ. К комсомольским деятелям американцы относятся тоже настороженно.

Вадима такая «необъективность» вполне устраивала. Все, за исключением московской прописки, играло ему на руку. Более того, он точно знал, что среди практиков, кроме него, нет ни одного кандидата наук. Значит, он легко попадал как в ту, так и в другую квоту.

Во время собеседования Осипов не волновался ничуть. Он просто знал, что его отберут, и пришел выполнить формальность. Уже давно помогало то, чему научила мама – настроить себя по «системе Станиславского», поверить в заданные обстоятельства – я отобран – и дело в шляпе. Твоя уверенность передается каким-то неведомым образом оппонентам. Что-то вроде гипноза на интеллектуально-телепатическом уровне.

Осипов был расслаблен, улыбчив, не заглядывал заискивающе в глаза членам комиссии, несколько даже вальяжен. Американцам это очень понравилось. Наши, наоборот, напряглись, но когда ССОДовский представитель сказал, что кандидатуру Осипова поддерживает Терешкова, все дружно проголосовали «за».

В итоге отобрали 17 человек. Теперь предстояло оформлять паспорта, у кого их не было, получать американские визы. Слава богу, все это ложилось не на стажеров, а на оргкомитет.

Начиналась стажировка в первых числах сентября. Шел апрель.

Планировать всегда проще, чем осуществлять. Спустить на тормозах отношения с Вадимом оказалось куда труднее, чем Юле представлялось. Как бы там ни было, но любовник он был роскошный, собеседник интересный и, что она особенно ценила, поскольку раньше не встречала – под нее не строился. Более того, некая прохладца, которую она стала чувствовать со стороны Вадима, еще больше раззадоривала. Одно дело самой бросить, другое – быть брошенной.

Но бизнес есть бизнес. С этой позиции Лешу Кашлинского на фирму перетаскивать было необходимо.

Сначала Юля просто пробросила в разговоре с Вадимом мысль, не стоит ли пополнить число адвокатов, работающих в кооперативе. Вадим отреагировал вяло: «Подумаю!» Юлька вдруг страшно обозлилась. Не «подумаем», а «подумаю»! Что он о себе возомнил? Будто ее отец здесь вообще ни при чем! Не говоря уж про маму и Сашу. Однако скрепилась. Вадим вообще оказался первым мужчиной в ее жизни, рядом с которым ей приходилось держать себя в узде. Другие заведомо готовы были терпеть с ее стороны все, что угодно.

При следующей встрече Юля опять завела разговор на нужную тему, но теперь с другого боку – есть такой Кашлинский, очень просится работать на фирме.

Тщеславие Вадима сработало моментально – значит, фирма уже настолько известна, имеет такую репутацию, что к нему напрашиваются достаточно крепкие адвокаты! Осипов согласился, чтобы Юля организовала встречу.

Леша Кашлинский пришел к Вадиму, вовсе не выказывая ни волнения, ни стеснения. Вадим сразу обратил внимание на его очки. Явно очень дорогие, в тонкой золотой оправе и, как показалось Осипову, с простыми стеклами. Вадим, было, подумал: «Понтярщик!» Но вспомнил свою историю с часами «Ориент» и пришел к приятному выводу, что сам он повзрослел раньше.

Вот что действительно произвело на Осипова сильное впечатление, так это многозначительность Лешиных тирад по поводу любой банальности. Вадим представил, как должны «западать» клиенты на такого спокойного, неторопливого, вдумчивого и всегда совершенно правого адвоката.

Вадим задал Леше вопрос, ну, как бы посоветоваться, ответ на который сам прекрасно знал. Правда, Вадим в свое время искал его неделю. Кашлинский помурлыкал что-то себе под нос, снял очки, протер, водрузил обратно на переносицу и ответил такую чушь, что Вадим, как говорится, чуть со стула не упал. Но с каким видом ответил! «Гений! – решил Вадим. – Если его предварительно хорошо натаскивать, он очки будет втирать получше агитпропа ЦК КПСС». Опять взглянул на золотые очки Кашлинского. Хотелось понять, они все-таки с диоптриями или так, для солидности.

В начале июня позвонила Смирнова.

– Вадим, специально хочу вас предупредить сама. Не дай бог, подумаете, что я вас обманула.

– Что случилось? – насторожился Осипов.

– В Бауманском суде была проверка Мосгорсуда. Трифонову, это наша судья по делу Буйнакова, взгрели за нарушение сроков рассмотрения дел, – Смирнова не удержалась, чтобы не подколоть Вадима. – Может, вы еще помните, что в Гражданском процессуальном кодексе есть такие сроки?

– Ой, правда? – дурашливо удивился Осипов.

– Так вот, Трифонова назначает дело к слушанию на 20 июня. Специально мне звонила, чтобы я вас предупредила. Кстати, сказала, что ни больничный, ни командировка во внимание приниматься не будут.

– Понял. Хорошо, Алла Константиновна, а может, мы заявим совместное ходатайство о приостановлении рассмотрения дела? Например, для выработки мирового соглашения? – Вадим судорожно пытался что-нибудь придумать.

– Смешно, – Смирнова злорадно хмыкнула. – Это как вы себе представляете: мировое соглашение по иску о признании брака фиктивным? Такой иск, кажется, заявил ваш клиент?

– Глупость сказал, – легко согласился Вадим. – Ладно, что-нибудь придумаю!

– Не сомневаюсь в принципе в этой вашей способности, но в данном случае сомневаюсь. Как бы там ни было, я вас предупредила.

– Спасибо! – Вадим повесил трубку, забыв от растерянности попрощаться. Когда сообразил, перезвонил сам, сказал, что прервался разговор, и попрощался. Смирнову явно тронуло такое проявление вежливости. «Не такой уж он и нахал, как о нем говорят!» – подумала стареющая звезда цивилистики.

20 июня, направляясь в суд, Вадим волновался так, как не случалось уже много-много лет. Дело было не в Буйнакове и не в Смирновой. На первого, по большому счету, было наплевать – сам виноват, нечего было зариться на халявные деньги. Смирнову же он не боялся, поскольку перехамить его, Вадим в это свято верил, уже никому не удастся. А придумать что-нибудь оригинальное по такому делу Смирнова вряд ли сможет. Да и зачем ей придумывать, когда Буйнаков наговорил на себя – хуже не бывает. Правда, проигрывать не хотелось.

Волновался Вадим из-за Лены. Вообще, ехал в суд с ощущением, что защищать ему предстоит не интересы дурака Захара, а жену. Так вот себя настроил. И нервы разгулялись. К постоянному чувству вины из-за Юли добавилась мысль: даже собственную жену защитить не смог. И пошло-поехало! Короче, подъехал Вадим к зданию суда взвинченный, с твердым убеждением, что на Лену кто-то «наехал», и вот сейчас, сегодня решается вопрос – может ли он отстоять свою жену.

Дополнительное раздражение вызывала полная пустота в голове. Вадим никак не мог дождаться озарения. Должно же что-то придуматься! Всегда какой-то фокус приходил на ум! Не отупел же он совсем с этими кооперативами? Но, увы…

Началось слушание. Вадим заявил три ходатайства, каждое из которых имело целью под тем или иным предлогом отложить рассмотрение дела. Смирнова улыбалась, но не нарушала договоренности. Она не возражала против ходатайств Осипова, а лишь, вяло приподнимаясь со стула, произносила: «На усмотрение суда!» Трифонова, не поворачивая головы в сторону двух народных заседательниц, сходу провозглашала: «Суд, совещаясь на месте, определил – ходатайство отклонить!»

Номер был отработан, совесть чиста, а результат и так ясен заранее.

Смирновская клиентка, великолепно натасканная Аллой Константиновной, безупречно изложила свою версию событий, ответила на вопросы Трифоновой и поступила в распоряжение Вадима.

О чем было ее спрашивать? Круговая оборона выстроена великолепно, не подкопаешься. Встретились, полюбили, Захар предложил выйти замуж. Так сильно любила, что бросила все на родине – работу, друзей, родителей и приехала к нему в Москву. Через год он остыл, она поняла, что больше не нужна ему, мол, поигрался и хватит. А тут встретила человека, который ее действительно полюбил. Всерьез и навсегда. Недавно от него родила. К Захару претензий нет, просто хочет развестись, а он, человек без совести и чести, пытается брак признать недействительным и выбросить ее с маленьким ребенком на улицу.

Конечно, Вадим видел, с какой ненавистью обе заседательницы смотрели на Захара. Женская солидарность – это не солидарность пролетариев всех стран, это – серьезно.

Даже Трифонова, предоставляя Вадиму право начать задавать вопросы, посмотрела на него более чем выразительно, с немым вопросом: «Ну, а у вас, товарищ адвокат, интересно, совесть есть?»

И вот тут-то, наконец, Вадим понял, что ему делать. Если Захар его обманул, если это и вправду поначалу была нормальная семья, то пусть ему же, дураку, будет хуже. Нечего собственному адвокату врать! Да и подонком по отношению к молодой провинциалке быть негоже. Ну, а если девчонка врет, то он, Осипов, дело выиграет! И никакая Смирнова ей не поможет. Хотя авантюра, конечно, чистой воды. Коган за подобные закидоны придушила бы…

Вадим начал допрос. Не поднимая головы, не отрывая глаз от бумаг, тихим, занудным голосом, он стал задавать вопросы. Где познакомились, а что сказал Буйнаков тогда-то, а где была свадьба и так далее. Смирнова несколько напряглась, поскольку подобная оплошность со стороны Осипова ее насторожила. Это же «таблица умножения» – нельзя давать противной стороне лишний раз повторять невыгодные для тебя показания. Детский сад! «До какого уровня деградации может дойти хороший, в принципе, юрист за пару лет работы с шашлычниками!» – расстроилась Смирнова.

Вадим тупо продолжал гнуть свою линию. А почему поссорились? А до этого вместе в гости ходили? Смирнова с удовольствием смотрела на свою клиентку, которая не только отвечала как по-писаному, но, расслабившись, поняв все бессилие Осипова, еще немного и актерствовала, даже разочек слезу подпустила. Очень кстати.

Трифонова смотрела на Вадима разочарованно и презрительно. Она-то думала – Осипов! Имя! «Ничтожество и дурак. Просто гонорар отрабатывает. Даже противно!»

– У меня больше нет вопросов, – уныло произнес Вадим и впервые поднял глаза на ответчицу. Та, очаровательно улыбнувшись, с видом победительницы, отправилась на свое место. Смирнова с облегчением выдохнула.

Неожиданно Вадим выкрикнул:

– Нет, простите, еще один вопрос, – все чуть не подпрыгнули на своих стульях. В голосе Осипова и следа не осталось от уныния и обреченности, первые нотки металла прорезались отчетливо и резко. – А скажите, коли вы утверждаете, что у вас с якобы мужем были близкие отношения, какая особая примета есть у него в нижней части живота? Шрам? Родимое пятно? Может, ожог?

– Что?! – женщина развернулась на всем ходу и растерянно смотрела то на Вадима, то на Смирнову.

– Я возражаю, товарищ председательствующий! – вскочила Смирнова. Она мгновенно поняла, какую игру затеял Вадим.

Но и Трифонова поняла. Спокойно, демонстративно вежливо судья ответила:

– Ну, почему же, товарищ адвокат? Ваш коллега задает вполне правомерный вопрос.

– Я отказываюсь отвечать, это интимно! – попыталась спастись якобы жена.

– Нет уж, отвечайте! – жестко потребовала Трифонова.

Буйнаков наблюдал за всей этой сценой с видом полного идиота. Он вообще не понимал, что происходит. Компанию ему составляли народные заседательницы.

– Я не видела, было темно! – лучшего ответа Анжела не нашла.

– Зато здесь светло так, что аж ясно! Думаю, не только мне, – Вадим выразительно посмотрел на Трифонову. Та с большим интересом изучала Осипова. Это был другой человек. Совсем! Глаза горели, тонкие длинные пальцы выстукивали дробь по крышке стола. Голова гордо откинулась назад. Трифонова перевела взгляд на Смирнову. Та все поняла. Ее растерянность была и жалкой, и забавной одновременно.

Если Смирнова еще как-то попыталась в прениях сгладить ситуацию, долго рассуждая о том, что кавказское воспитание не позволяет женщине говорить в присутствии мужчин об интимных подробностях личной жизни, то Вадим мучить суд не стал. Его речь была предельно простой и короткой.

– При всем уважении и, если угодно, профессиональной зависти к мастерству моего процессуального противника Аллы Константиновны Смирновой, я должен заметить, что правда как шило. В мешке не утаишь. Кто бы его ни ткал, какие бы невидимые нити ни использовал. Мое обращение к вам будет цитатой из древнейшей и мудрейшей книги человечества: имеющий очи да увидит! Здесь ведь не так темно, как в спальне ответчицы, правда? – Вадим скромно сел на свое место.

Судья ушла в совещательную комнату и через пару минут вышла с решением. Разумеется, только резулятивной частью. Трифонова делала вид, что читает написанный текст, хотя и Осипову, и Смирновой было понятно, что перед ней пустой лист бумаги. Иск Буйнакова был удовлетворен, брак признан недействительным.

Не успел Вадим выйти в коридор, к нему подскочил Захар и, вытаращив глаза, шепотом спросил:

– А какую особую примету вы имели в виду? У меня там ничего нет!

– Совсем ничего? – с улыбкой спросил Вадим. Понял, что до Захара шутка не дошла. Да оно, собственно, и не важно. Лену он отстоял. Теперь этот осел на защите будет ее основным союзником.

Что и требовалось доказать! Прежде всего, самому себе. «Руки помнят!» – опять подумал Вадим.

К Юле он не поехал. Почему-то совсем не хотелось.

Глава 23

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: