Сюзанна Энок Скандальное пари 9 страница

Девочки молча смотрели на него.

– Если мисс Эмма так хорошо вас учит, чему же вы еще хотите научиться?

– Я хочу знать, почему мисс Эмма говорит, что вы повеса, – объявила Лиззи.

– Тебе придется спросить об этом мисс Эмму.

– Ну, хорошо. А что такое «повеса»?

Мэри потрепала Лиззи по плечу:

– Ты еще слишком мала, чтобы это знать. Повеса… это человек, который хочет перецеловать множество женщин.

– О Господи, – пробурчал Грей.

– Что? – не поняла Мэри.

Дать определение слову «повеса» и ответить на все вопросы, которые могут за этим последовать, не имело ничего общего с уроками этикета, принятого на балах. С другой стороны, Грей опасался, что после неточной информации Мэри девочки, чего доброго, начнут с того, что, не успев прибыть в Лондон, сразу попадут в чьи-нибудь сети. Если вообще доберутся до Лондона, подумал Грей, взглянув на Джейн.

– Расскажите нам, – потребовала Лиззи.

– Да, пожалуйста.

Тихая просьба Джейн подействовала на него больше, чем напор Лиззи. Джейн была старше, и ее-то и преследовал повеса, которому он на прошлой неделе давал советы, как осуществить свои намерения.

– Подождите меня минутку, – попросил Грей, поднимаясь с земли.

Когда он подошел, Эмма с Тристаном с помощью рулетки обмеряли курятник. У работника при виде Грея даже лысина покраснела от страха, что он позволил хозяйничать посторонним. Грей не обратил на него никакого внимания: он собирался выяснить, с какими неприглядными подробностями его жизни Тристан успел познакомить Эмму.

– Это девчушки тебя так напугали, что ты сбежал от них, а, Уиклифф? – спросил виконт.

– Мне надо с вами переговорить, – обратился Грей к директрисе, проигнорировав вопрос. – Наедине.

– Хорошо, – немного поколебавшись, ответила она и отдала конец рулетки работнику. – Прошу меня извинить.

Эмма считала, что достаточно будет отойти всего на несколько шагов, но Грей все шел, пока не завернул за угол конюшни. Он слышал, как она остановилась – верно, догадалась, куда он ее ведет. Грей на секунду замер, но шаги возобновились, и он, успокоившись, пошел дальше.

– Я надеюсь, вы не собираетесь прочесть мне лекцию по птицеводству? – осведомилась Эмма, качаясь с носка на пятку, как бывает свойственно юным девушкам, которые, хотя и стараются казаться спокойными, на самом деле страшно нервничают.

– Ваши ученицы просили меня объяснить, что означает слово «повеса».

– О! Я им уже объясняла, что…

– Вы и вправду сказали, что повеса – это мужчина, который старается перецеловать множество женщин?

– Ну, не совсем в таких выражениях, – вспыхнула Эмма.

– Но это же крайне далеко от действительности.

– В некоторых случаях, что бы я ни хотела объяснить, мне приходится руководствоваться правилами высшего света. Кроме того, разве вы меня не целовали? – в негодовании спросила она.

– Не отказываюсь – целовал, Эмма. Но неужели вы подумали, что мне не хотелось большего?

Он приблизился к ней, но она, вытянув руку, уперлась ему в грудь:

– Прекратите.

– Почему? Я уже целовал вас. По-вашему, это все, что меня интер…

– Перестаньте дурачиться.

– А вы не запутывайте своих девочек. Наверняка можно все объяснить иначе.

Рука Эммы все еще касалась его груди, более того, ее изящные пальчики начали крутить верхнюю пуговицу его жилета, и ему только усилием воли удалось держать себя в руках. Боже, еще немного, и он не сумеет совладать с собой!

– А вообще-то какое вам до этого дело? – Эмма старательно избегала его взгляда.

– Как вы решаетесь давать какие-либо сведения по теме, о которой сами ничего не знаете?

– Я знаю вас.

– Сомневаюсь. – Он взял ее за подбородок и медленно, чтобы не напугать ее, стал наклоняться все ниже, пока его губы не коснулись ее рта. Эмма глубоко вздохнула и, встав на цыпочки, ответила ему. Вот, оказывается, в чем была его ошибка, подумал Грей, наслаждаясь поцелуем. Он слишком торопился, пытаясь направлять и контролировать их сближение. А Эмма – таков уж был ее характер – сначала упиралась, а потом применила против него свое самое верное оружие – свой ум.

Поэтому сейчас, хотя он дрожал от напряжения, он не стал настаивать, а позволил ей прервать поцелуй. Несколько секунд она смотрела на него затуманенным взором, потом мягко отняла руку.

– Я был бы вам признателен, если бы вы разрешили мне объяснить вашим ученицам, кто такой повеса, и ответить на все вопросы, которые у них могут возникнуть в ходе моего объяснения.

– Я не могу этого разрешить. Кроме того, эта проблема не имеет никакого отношения к нашему пари.

– Эмма, если они войдут в жизнь с такими же наивными представлениями о мужчинах, как у вас, какая разница, будут ли они при этом знать столицу Пруссии или уметь красиво танцевать.

– Я не так наивна в оценке мужчин, как вы думаете. – Она гордо выпрямилась. Грею стоило огромного труда не смотреть на ее восхитительную грудь.

– Но…

– Однако я не могу лишать своих учениц тех знаний, которые помогут их успеху в обществе.

Это замечание одновременно удивило и заинтриговало Грея.

– Вот и хорошо.

– Подобные вопросы вы будете обсуждать с ними только в моем присутствии. Если же я попрошу прекратить дискуссию, вы немедленно это сделаете. Вы согласны на такие условия?

– Разумеется. У меня нет никакого желания волновать мисс Перчейз столь пикантными подробностями.

– Я все же до сих пор не поняла: зачем вы так стараетесь?

Она имела полное право подозревать его в недобром умысле, тем более что у него самого не было ответа на этот вопрос.

– Хочу выиграть пари.

– У вас все еще нет никаких шансов. Впрочем, – выражение лица Эммы стало задумчивым, – сейчас вы впервые сделали шаг в правильном направлении.

Герцог Уиклифф привез с собой все для ленча и троих слуг, которые должны были подавать еду. Хотя трапеза и выглядела немного необычно – все сидели на одеялах, расстеленных на траве, а лакеи в ливреях обносили присутствующих жареными цыплятами и сандвичами с огурцом, – девочки были в восторге. Эмме тоже очень понравилось, но она ни за что не призналась бы в этом герцогу.

Грей сидел, окруженный воспитанницами, и жевал сандвич. Эмме показалось, что сегодня он не такой, как обычно. Вчерашний поцелуй тоже был другим – она не почувствовала себя потрясенной, как в первый раз. Этот поцелуй был поистине божественным. Бессонные ночи ей теперь обеспечены.

– Значит, вы хотите расширить курятник? – Тристан сидел рядом с ней, скрестив по-турецки ноги.

– После войны цены на говядину здорово подскочили. Дворяне, возможно, все еще могут ее себе позволить, но я полагаю, что остальное население Лондона перешло на рыбу, курятину и свинину. Из Хаверли можно было бы поставлять на рынок кур…

– Пожалуй, это увеличит доходы поместья, – кивнул Тристан.

– Я знаю, что этого недостаточно, чтобы выиграть пари. – Эмма положила на стопку бумаги со своими записями персик, чтобы листки не унесло ветром. – Но ведь надо учитывать даже самую малость.

Грей молча посмотрел на нее и вернулся к разговору с Джулией и Генриеттой. Эмма вздохнула.

– Не грустите. – Тристан сорвал маргаритку и протянул ее Эмме. – Еще немного, и мы уедем из Гемпшира.

– О! Дело не в этом, – улыбнулась Эмма. – Мне нравятся такие пикники, как сегодня.

По правде говоря, мысль об отъезде Уиклиффа ее совсем не радовала. Жизнь, конечно, сильно упростится, но станет ли она счастливее?

– Мисс Эмма, прошел уже почти час. Мы можем продолжить урок?

Она объясняла старшим девочкам, что такое повеса, перечисляя многочисленные ситуации, которых желательно избегать. Уиклифф, безусловно, прав в одном: у нее нет практического опыта, а тема была крайне важной – особенно для Джейн и Мэри. Их дебют в обществе состоится очень скоро, а встречи с великосветскими ловеласами, как правило, небезопасны.

– Да, конечно.

– А мы обратно к нашим курам? – Тристан, поднявшись, подал Эмме руку.

Она позволила ему помочь ей встать.

– Нет, мне необходимо присутствовать на этом уроке.

– Я думал, что вы сегодня собирались наблюдать за ними издалека?

– Да, собиралась. Но эта тема требует моего особого внимания.

– И какие же слова мудрости обратит сегодня его светлость к своей пастве?

– Я буду объяснять им, кто такой повеса.

– Нет, правда?

– Правда. Хочешь поделиться с классом своим личным опытом?

Дэр взглянул на воспитанниц с комическим ужасом.

– Благодарю покорно, я лучше пойду прогуляюсь.

– Вы тоже повеса? – сощурив глаза от солнца, поинтересовалась Лиззи.

Виконт смущенно откашлялся:

– Извините меня, дамы, но Бламтон сказал, что пойдет сегодня ловить рыбу в утином пруду. Пожалуй, я к нему присоединюсь.

Тристан исчез за деревьями, а Лиззи обратилась к Уиклиффу:

– Так он повеса?

– Боюсь, не слишком образцовый.

Эмма все равно не допустит, чтобы он прочитал ее воспитанницам лекцию о похождениях распутников.

– Я считаю, что это очко в пользу лорда Дэра, – возразила она.

Слуги, убрав остатки ленча, отошли к каретам. Эмма расположилась напротив Уиклиффа, так чтобы видеть выражение его лица и в случае необходимости остановить урок, как они и договорились. А ему это давало возможность смотреть на Эмму в течение часа и совершенно точно определять, какое впечатление производит на нее его речь.

Эмма, глубоко вздохнув, приготовилась слушать. Что бы он ни говорил, это нисколько ее не смутит – пусть даже не надеется.

– Все готовы? – Девочки закивали, и Грейдон наклонился вперед, уперев локти в колени. – Отлично. Пожалуй, мы начнем с основного: вы знаете, в чем разница между мужчинами и женщинами?

– Ваша светлость! – вырвалось у мисс Перчейз. Она густо, до корней волос, покраснела.

– Да, мисс Перчейз? – с деланным удивлением спросил Уиклифф.

Эту дискуссию, похоже, вообще не следовало разрешать.

– Я не знала, что вы будете объяснять… такие вещи, – запинаясь, пробормотала латинистка.

– Что значит «такие вещи»? – спросила Лиззи.

– Достаточно сказать, ваша светлость, – вмешалась Эмма, – что мои ученицы знакомы с основами анатомии.

– А-а! – понимающе кивнула Элизабет. – Вы имеете в виду груди и мужские органы.

Уиклифф чуть не поперхнулся. Эмма взглядом запретила ему комментировать определение Лиззи. А Лиззи ждет откровенная – с глазу на глаз – беседа о недопустимости такого развязного разговора со старшими.

– Полагаю, этого определения достаточно, – нашелся наконец Грей. – Таким образом, повеса знает все о грудях и… мужских органах и о том, как хорошо они сочетаются.

– И поэтому ему так нравится целовать дам? – Лиззи невозможно было остановить.

– Помолчи, Лиззи, – сказала Джейн. – Пусть Грей объяснит.

Эмме тоже было любопытно услышать объяснение Уиклиффа.

– Да, продолжайте.

– Повеса… знает, что любят женщины. Например, женщины любят, когда их целуют. Им также нравится, когда на них обращают внимание, говорят им комплименты и приглашают танцевать. Все дело в том, что повесам удается делать это лучше, чем остальным.

Эмма задумалась. Он не приглашал ее танцевать, но остальное из перечисленного проделал. И ей это понравилось. Очевидно, именно потому, что делал он все очень умело. С одной стороны, ей хотелось бы узнать, в чем еще он силен, а с другой – она опасалась, что его таланты могут прийтись ей по душе.

– Другими словами, повесы любят играть с чувствами женщин? – спросила она, сложив руки на коленях.

– Да, но не все. Некоторые из них просто от природы… обаятельны.

– А какое имеет отношение обаяние к тому, чтобы обманом завоевать сердце женщины? – спросила Генриетта.

– То есть вы хотите сказать, – добавила Эмма, – что повеса – это богатый мужчина с положением в обществе, позволяющий себе поведение, несовместимое с правилами, принятыми в высшем свете?

– Звучит не очень-то красиво, – снова вмешалась Лиззи. – Вы уверены, что вы повеса, Грей?

– Я не такой тип повесы, – отбивался Грей.

– А какие есть типы? – нахмурилась Джейн. – И как отличить повесу от других мужчин?

– Да, объясните, пожалуйста, – не без иронии попросила Эмма.

– Ну, во-первых, лесть хорошего повесы всегда искренна. Ведь если кто-то говорит женщине приятные вещи, это вовсе не означает, что он неискренен.

– Дело не в искренности. Когда повеса льстит женщине, у него на уме совсем другое, не так ли? А то, что у него на уме, может в конечном счете погубить репутацию женщины.

– Только если его выведут на чистую воду. – Взгляд Уиклиффа стал злым.

– Так вот, леди, запомните, что истинный джентльмен никогда не попросит женщину… заниматься тем, что может быть пагубным для ее репутации. Если вас попросят сделать нечто, что вызовет у вас сомнение, значит, этого делать не следует. – Грей открыл было рот, но Эмма не дала ему говорить. – У меня, например, есть очень хорошая подруга, которая позволила мужчине – кстати, маркизу – сопровождать ее в сад, где он якобы хотел извиниться за какой-то свой проступок. А там он поцеловал ее при свидетелях, и им ничего не оставалось, как пожениться.

– Это была Виктория, – стиснув зубы, пробормотал Уиклифф.

– Да.

– Вы могли бы добавить, – без всякой иронии сказал Грей, – что есть женщины, которые намеренно ставят мужчин в компрометирующее их положение именно для того, чтобы выйти за них замуж.

Предубежденное отношение Уиклиффа к женщинам явно мешало разговору.

– Кто бы ни позволял такому случиться – мужчина или женщина, – просто дурак. – Эмма начала терять терпение.

– Если бы вы когда-либо жили в Лондоне и знали, что такое высший свет, – парировал Грей, – вам было бы понятно, что все не так просто – либо черное, либо белое, – как вам кажется.

– Я бывала в Лондоне, – вырвалось у Эммы. Она встала. – Как это ни печально, порядочности там явно недостает. То же я могу сказать о человеке, который, не стесняясь присутствия молодых неопытных девушек, защищает распутство.

Ее глаза наполнились слезами. Сквозь пелену она увидела обращенные к ней удивленные лица своих воспитанниц. Что думает Уиклифф, понять было труднее.

– Прошу прощения, – выдавила Эмма и направилась к деревьям, окружавшим поляну.

Если герцог вздумает пойти следом, она наверняка расплачется. Девочки и так уже поняли, что с ней что-то неладно, а если он решит ее искать, они, чего доброго, подумают, что она заплакала из-за него.

Грейдон лишал ее душевного равновесия своим высокомерием и колдовскими поцелуями. Она чувствовала себя польщенной, когда он время от времени делал ей комплименты, даже когда попросту хотел сбить ее с толку и помешать выиграть пари. Все так. Но больше всего она сердилась на себя за то, что он начинает ей нравиться, несмотря на то что он был всего-навсего еще одним мужчиной, который считает, что знает все, а она не может быть правой ни в чем.

Эмма услышала чьи-то шаги. Но это был не Грей. Это была Джейн.

– Мисс Эмма, вы в порядке?

Эмма торопливо вытерла слезы и вышла из-за бука, за которым пряталась.

– Джейн? Что ты здесь делаешь?

– Мы беспокоились за вас. Грей сказал мне, что надо дать вам немного времени успокоиться, а потом найти вас.

– А где герцог? – довольно резко спросила Эмма.

– Он ушел рыбачить с лордом Дэром.

– И оставил вас одних?

– Нет. С нами мисс Перчейз и слуги. И ландо все еще здесь. Грей сказал, что вы рассердились, а ему не хочется, чтобы вы его ударили. А уроки он продолжит завтра. – Джейн участливо сжала руку Эммы.

– Нет, до этого бы не дошло, – возразила Эмма. – Но, конечно, я отругала бы его за то, что он учит вас таким ужасным вещам.

Леди Джейн улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными.

– Я думаю, нам было полезно послушать. Во всяком случае, мне пришло в голову, что Фредди Мейберн, возможно, повеса. Я в этом пока не уверена, но определенно буду теперь гораздо осмотрительнее.

– Джейн, ты же понимаешь, что я хочу, чтобы вашей жизни всегда сопутствовал успех, независимо от того, где вы будете жить.

– Конечно, мисс Эмма. Но все же вам следует поговорить с Лиззи. Вы же знаете, как она расстраивается, когда кому-нибудь плохо, особенно если это вы. Она забывает, что вы не просто мисс Эмма.

Эмма замедлила шаг и посмотрела на темноволосую красавицу.

– Что значит «не просто мисс Эмма»?

– Вы Эмма Гренвилл – женщина, у которой есть собственное дело, которая старается воспитать глупых молодых девушек и ставит их счастье выше своего собственного. – Джейн улыбнулась. – Она также заключает с герцогами пари для того, чтобы иметь возможность помочь еще большему числу воспитанниц.

– Господи. – Эмма остановилась, и у нее снова защипало в глазах. – Я иногда забываю, что тебе уже не четырнадцать лет. Ты стала молодой леди, и я буду рада назвать тебя своим другом.

Джейн поцеловала Эмму в щеку.

– Просто я стараюсь быть похожей на вас.

Глава 11

– Если будешь подобным образом закидывать удочку, ты ничего не поймаешь, – сказал Чарлз Бламтон.

Грей молча смотрел, как леска сверкнула на солнце и крючок с грузилом с плеском пошел ко дну.

– Теперь и я ничего не поймаю.

– Ты и так до сих пор ничего не поймал, Бламтон, – заметил Тристан, наблюдавший за ними. – Когда эти школьницы попадали в воду на прошлой неделе, все рыбы сдохли от апоплексического удара. С таким же успехом мы могли бы стрелять по воде из пистолетов.

– У меня есть друг, – хихикнул Чарлз, – Фрэнсис Хеннинг. Так он раз попробовал. Он рассказывал, что потратил целый день на то, чтобы поймать огромную форель, когда гостил в поместье своего дяди, но рыбина никак не хотела вылезать из-под валуна. Поэтому он взял пистолет и попытался засадить в нее пулю.

– Что было дальше? – еле сдерживая смех, спросил Тристан.

– Пуля отскочила от валуна, вылетела из воды и прошла сквозь шляпку его бабушки Абигайль. Она после этого отдубасила Фрэнсиса зонтиком. Чуть не убила.

– И поделом.

Грей почти не слышал этого разговора. По его вине Эмма заплакала и убежала. Женщины и раньше плакали при нем, но эти сцены никогда ничего, кроме раздражения, у него не вызывали. У них это чертовски хорошо получалось. А слезы Эммы обеспокоили его всерьез. Он и сейчас не мог думать ни о чем другом.

Как она сказала? Она жила в Лондоне, и, очевидно, кто-то – какой-то мужчина – плохо с ней обошелся. Кто бы это мог быть? Грею очень хотелось доказать ей, что не все мужчины такие, каким был тот мерзавец.

Он поднял глаза от удочки и увидел приближавшийся к ним фаэтон, в котором сидели Элис и леди Сильвия. Похоже, все еще больше запутывается, подумал Грей.

– Грей, ты обещал научить меня, как ловить рыбу. – Элис сошла с фаэтона и пошла по траве прямо к нему.

Он передал ей удочку:

– Вот. Забрось крючок в воду и жди, когда кто-нибудь за него потянет.

– А потом что? – в ужасе спросила она.

– А потом мы все упадем в обморок от удивления, – заметил Тристан, – потому что в этом пруду рыба вряд ли водится.

Сильвия, усевшись на большой камень, стала аккуратно расправлять юбки.

– Тогда зачем вы все здесь стоите? Ждете русалок? Или, может быть, школьниц?

Грей с удовольствием заткнул бы ей рот, но у Сильвии язычок был гораздо острее, чем у Элис, а пререкаться у него не было настроения. Он оставил Элис с удочкой в руке и сел рядом с Тристаном на скалу.

– Как прошел твой урок? – поинтересовался виконт. – Впрочем, не рассказывай. Меня начинает трясти, как только я думаю о том, сколько ты приносишь вреда нашему брату.

– Ты не знаешь, Эмма была когда-нибудь в Лондоне? – как можно тише спросил Уиклифф.

– Понятия не имею. А в чем дело? Почему ты спрашиваешь?

– Она сказала, что бывала. Судя по тому, какие она употребила слова, у меня создалось впечатление, что этот эпизод был неприятным.

– А она сказала, когда это было?

– Нет.

Помолчав, Тристан сказал:

– Не знаю, Грей. Вряд ли она вращалась в нашем кругу. У нее есть друзья – аристократы, но все же она остается директрисой пансиона.

– Я пришел к такому же выводу.

Грей начал бросать в воду камешки. У него было такое ощущение, что, будь Эмма где-нибудь поблизости от Лондона, он бы это почувствовал.

– Полагаю, она не одобряет повес? Надеюсь, ты не сказал про меня, что я повеса.

– Я сказал, что ты не образцовый повеса.

– О! Ну, благодарю.

– О чем это вы шепчетесь, а? Очередная затея? – проворковала Сильвия, покусывая травинку.

– Наверное, решили заставить нас томиться в одиночестве до конца лета. – Элис подошла к Чарлзу и сунула ему свою удочку. – Что-то я не в восторге от рыбной ловли.

Бламтон перевел взгляд с удочки в правой руке на удочку в левой.

– Это спорт для мужчин, Элис.

– Вне всякого сомнения, – согласилась Сильвия. – Стоять часами, размахивая удочкой, и ждать, пока какая-нибудь несчастная рыбешка попадется на крючок.

– Ты говоришь так, будто тебя когда-то поймали, а потом бросили обратно, – сказал Тристан.

– А у тебя, Дэр, должна заметить, даже нет удочки. – Сильвия одарила виконта взглядом больших голубых глаз.

– А я умышленно ее не взял. Не хочу подвергаться риску. Вдруг ты снова запутаешься в… леске?

Грей лишь вполуха слушал эту перепалку. Бесхитростная и откровенная Эмма пришла бы в ужас от такого разговора. Он унижал обе стороны. Однако всего несколько недель назад Грей очень легко мог оказаться на месте Тристана.

– Я собираюсь пригласить своих учениц в четверг к обеду, – заявил он. – И у нас будут танцы.

– Что? Ты хочешь спустить на нас целую ораву маленьких девочек? – Бламтон так резко выпрямился, что чуть было не свалился в пруд.

– Вовсе не ораву, – поправил его Грей. – Только пятерых и, думаю, Эмму и еще кого-нибудь из сопровождающих, если она сочтет это необходимым.

– Господи, – ужаснулся Бламтон. – Ты же не станешь настаивать, чтобы мы…

– Вы с Дэром оба должны будете присутствовать. Мне нужны кавалеры, чтобы мои ученицы могли попрактиковаться в танцах. Я также приглашу Мейберна. – Возможно, у него сложилось о парне неправильное мнение и тот действительно влюблен в Джейн. Если Фредди притворялся беспутным только для того, чтобы понравиться Грею, надо дать ему шанс. Бламтон все еще выглядел недовольным, поэтому Уиклифф подошел к нему. – Рассматривай это как свой вклад в то, чтобы пари выиграла достойная сторона.

– В таком случае, мы не должны ударить в грязь лицом.

– А я предполагаю, что скука будет страшная, – надула губы Элис.

– Не знаю, не знаю, – возразила Сильвия. – Что касается меня, то я воспользуюсь возможностью и поболтаю с нашей дорогой мисс Эммой.

Проклятие. Чего Грей совершенно не хотел, так это чтобы Эмма попала в цепкие коготки леди Сильвии. Придется ему каким-то образом отвлечь Сильвию. Хорошо бы Тристан взял это на себя. Но Дэр, словно угадав его мысли, произнес одними губами: «Нет».

Ну ничего, что-нибудь придет ему в голову. Ведь есть же что-то, чего хочет Тристан. Конечно, кроме Эммы. Эмма принадлежит только ему.

С этого момента все мысли Грейдона были только об Эмме. Даже тогда, когда он посылал приглашение Мейберну и струнному квартету из Брайтона.

Впрочем, ничего необычного в этом не было, так как воспоминания о ней – особенно в мокрой просвечивающей нижней рубашке – уже давно занимали большую часть его времени. Но теперь Уиклифф думал не только о сексе, что порядком удивляло его, поскольку до сих пор женщины интересовали его только с этой точки зрения. Ему хотелось разговаривать с ней, спорить, ему нравился ее голос и было интересно следить за ходом ее рассуждений.

Весь вечер он ловил себя на том, что пытался изобрести причину, по которой ему необходимо немедленно ее видеть. Весь вечер он не вставал с кресла, притворяясь, будто читает Байрона, но чувственная поэзия отнюдь не улучшала настроения, и дважды он чуть было не отшвырнул книгу.

Даже Элис почувствовала, как сильно он напряжен. Ее слегка завуалированная попытка пофлиртовать была встречена таким свирепым взглядом, что она поспешно ретировалась. Когда Грей наконец, вскочив с кресла, объявил, что идет спать, остальные вздохнули с явным облегчением.

Но как только он начал раздеваться, его вдруг озарило. Выхватив камзол из рук изумленного камердинера, Уиклифф снова надел его.

– Поеду прокачусь.

– Сейчас, ваша светлость? Уже далеко за полночь.

– Я знаю, который теперь час, Бандл. Не ждите меня, ложитесь спать.

– Д-да, ваша светлость.

Как же он раньше до этого не додумался? Это же так просто! Ему необходимо лично пригласить Эмму и ее воспитанниц на званый вечер в Хаверли.

Эмма уже засыпала, когда услышала, что дверь в ее кабинет открылась. Натянув одеяло на голову, она притворилась, что не слышит. Разбросанные поверх одеяла книги сбились в кучу, в ногу впился острый карандаш, но она решила не обращать на это внимания, поскольку смертельно устала. Ее ученицы иногда приходили к ней поздно вечером, но сейчас-то уже, верно, час ночи!

Что-то со стуком упало на пол.

– Черт, – буркнула Эмма, сев в кровати. Не открывая глаз, она потянулась и зевнула. В последнее время ей редко приходилось спать всю ночь. Каждый раз, как только она начинала засыпать, ей снился один и тот же сон: герцог Уиклифф.

Натянув халат, Эмма прошлепала босыми ногами до двери в кабинет и открыла ее.

– Что-нибудь случилось? – спросила она: полуночные визиты всегда означали нечто чрезвычайное.

– Я уронил на ногу вашу проклятую «Историю животноводства», – произнес низкий мужской голос.

Слава Богу, что Эмма узнала этот голос прежде, чем закричать, иначе она переполошила бы весь дом.

– Ради всего святого, что вы… вы здесь делаете?..

Герцог Уиклифф поднял упавшую книгу.

– А в ней написано, что было сначала: курица или яйцо? – спросил он, ставя книгу на полку.

– Не знаю. Я дошла пока только до… овец. – Может, она спит и все ей только снится? Эмма украдкой ущипнула себя за бедро. – Ох!

– С вами все в порядке?

В темноте и так близко от нее он казался настоящим великаном.

– Да, все хорошо. Но вы должны немедленно уйти.

– А вы не хотите узнать, зачем я пришел? – Грей взял ее за отвороты халата и притянул к себе.

– Так зачем же?

– Я приехал, чтобы пригласить вас в Хаверли, – деловым тоном сказал он. – В четверг я устраиваю званый вечер. Я решил, что моему классу будет полезно провести время и потанцевать с представителями высшего света.

Может, он пьян, подумала она, но тут же отмела эту мысль. От него не пахло алкоголем, и речь не была нечеткой.

– Ах вот как. Вы могли послать записку, чтобы сообщить мне об этом.

Герцог молча смотрел на нее в течение нескольких секунд – хотя что он мог видеть в темноте кабинета?

– Мне очень жаль, что я расстроил вас сегодня, – наконец произнес он. – Я не хотел.

– Мы можем обсудить это завтра, ваша светлость.

– Я не мог заснуть.

– Но это не причина, чтобы врываться в дом и почти до смерти пугать меня.

– Значит, я должен извиниться дважды. – Его ослепительно белые зубы светились в темноте.

– Пожалуйста, уйдите, прошу вас. Завтра утром мне надо хотя бы час перед завтраком кое-что почитать.

– Я мог бы помочь вам. Сегодня я отдал окончательный вариант своего плана вашему сэру Джону.

– И как это будет выглядеть, если вы поможете мне выиграть пари? Нет, благодарю вас. Все, что мне необходимо, – здесь, в этом кабинете. – Эмма обвела рукой заваленную книгами комнату.

– Книга, какой бы она ни была занимательной, не может заменить практического опыта. – Не отпуская халата, он притянул ее к себе еще ближе, так что они уже почти касались друг друга.

Вести деловую беседу в темноте с высоким красивым повесой было невероятно трудно. Мысли Эммы, как она ни старалась сосредоточиться, разбегались. Одно присутствие Уиклиффа было способно вскружить голову любой женщине.

– Охотно допускаю, что вы в это верите, ваша светлость. Но я нахожу, что мне вполне достаточно книг.

– Ерунда.

От звуков низкого бархатного голоса по ее ногам стала подниматься теплая волна.

– Это почему же? – запинаясь, только и сумела выдавить Эмма.

– Вы, Эмма, обложились книгами по всем областям знаний, какие только известны человечеству, но знакома ли вам реальная жизнь?

– То, что я решила посвятить себя работе учителя и интересуюсь науками, не означает, что я какая-нибудь отшельница, отгородившаяся от мира.

– Вы именно отшельница, которая убедила себя, что не нуждается в тепле человеческих отношений и не испытывает никаких земных желаний.

Насчет тепла он ошибался.

– Я предпочитаю прислушиваться к голосу разума, а не… – она провела в воздухе рукой вдоль его торса, – а не к… своему пенису, как это свойственно мужчинам. – Хотя Эмма и произнесла роковое слово по-латыни, она покраснела до корней волос, надеясь, однако, что в темноте он не заметит ее смущения.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: