Сюзанна Энок Скандальное пари 17 страница

– Грей уже приехал? – поинтересовалась Лиззи. – Как же мы сможем доказать, что он плохой учитель, если его не будет?

Нервы Эммы были напряжены до предела. Взглянув на часы, она постаралась ответить как можно спокойнее:

– До встречи осталось еще несколько минут.

Дверь комнаты скрипнула. Эмма обернулась, чувствуя, как бешено заколотилось ее сердце. Она надеялась, что пришел Грей, но это была мисс Перчейз, бледная как полотно. Стоя на пороге, она сообщила:

– Приехали ваши друзья, мисс Эмма. – Она так нервничала, что почти кричала. – Я сделала так, как вы велели: посадила их вместе с родителями в столовой.

– Спасибо, мисс Перчейз. Мы придем через минуту.

Голова латинистки дергалась, словно у испуганной куропатки.

– Там… довольно… напряженная обстановка, – пропищала она.

– Спасибо, – снова поблагодарила Эмма слегка дрожащим голосом.

Эмма нервно ходила по комнате, заставляя себя не смотреть на часы. Но вот большие часы в холле начали бить десять. Грей обещал приехать, но где же он? Наверное, передумал и не станет участвовать в разбирательстве. Она же предупредила его, что будет скандал, и он это учел.

Высоко вскинув голову, Эмма направилась к двери. Значит, он ее предал. Ну что ж, не он первый. Она сердито смахнула слезинку. Стало быть, делая ей предложение, он лгал. Ей приходилось слышать от подруг, что мужчина в порыве страсти может сказать что угодно. Очевидно, здравый смысл все же возобладал.

– Мисс Эмма, с вами все в порядке? – озабоченно спросила Лиззи.

– Да. Все хорошо.

Сердце разбито. Она скорее всего потеряет академию. Но в ее силах помочь девочкам – так она, во всяком случае, надеялась. Эмма посмотрела на них.

– Пожалуй, пора начинать, леди, с его светлостью или без него. Идите за мной.

– Не знаю, не знаю. – Грей хмуро смотрел на свое отражение в зеркале. – Ты уверен, что в моем гардеробе нет ничего более строгого?

У Бандла задергался левый глаз.

– В Гемпшире – нет, ваша светлость.

Грей взглянул на часы на каминной полке. Было четверть десятого. К этому часу ему уже надлежало быть в академии, но если он приедет слишком рано и застанет Эмму одну, то не сможет за себя поручиться.

Как было бы чудесно обнять ее, поднять на руки и отнести в карету, а потом сесть рядом и приказать кучеру гнать в Гретна-Грин. Если они будут останавливаться только для того, чтобы переменить лошадей, то доедут до ближайшей церкви в Шотландии прежде, чем ей удастся от него сбежать.

Грей подошел к окну, выходившему в сад. Начавшийся рано утром дождь все усиливался.

– Бандл, ты передал Хоббсу мой приказ приготовить карету?

– Да, ваша светлость.

В комнату проскользнул Тристан:

– Великий Боже! Даже Красавчик Брамелл^[16] был бы уже одет к этому времени.

– Я уже одет. Мое опоздание – это стратегический ход.

– Родители, наверное, уже приехали. Ты не думаешь, что наше появление могло бы немного смягчить их гнев, прежде чем они ринутся в бой?

Грей был не слишком дружественно настроен по отношению к этим людям, которые оскорбили Эмму. Они заслужили хорошую взбучку. Однако это были родители его учениц, к которым он испытывал очень теплые чувства.

– Полагаю, что мы с тобой не слишком-то способны что-либо смягчить. – Грей критически оглядел Дэра, одетого в темно-синий камзол и начищенные до блеска ботфорты. – Честно говоря, Трис, я считаю, что тебе вообще не следует туда ехать.

– Черт возьми, почему?

– Потому что ходят слухи… – Грей запнулся и грозно посмотрел на камердинера. – Вон!

– Слушаюсь, ваша светлость.

Как только Бандл закрыл дверь, Грей продолжил:

– Потому что ходят слухи о твоих истинных отношениях с Эммой.

– И о твоих, – отрезал Тристан. – И тебе-то уж должно быть известно, что слухи обо мне совершенно необоснованны.

– Но пари дает мне законный повод видеться с Эммой и приезжать в академию. А твое присутствие может вызвать еще большее подозрение…

– Ладно, – сдался Дэр. – Но ты потом мне обо всем расскажешь.

– Идет, – ответил Грей, а про себя подумал: «Может быть».

Дождь все так же барабанил в окно. Грей бросил последний взгляд в зеркало, надеясь, что выглядит достаточно скромно, чтобы произвести благоприятное впечатление.

– Льет как из ведра, – сказал Тристан, хотя это и так было ясно, идя вслед за Греем по коридору, а затем вниз по лестнице. – Дорогу, наверное, развезло.

– До академии всего две мили. Как-нибудь доберусь.

– Ты все-таки против, чтобы я…

– Оставайся дома, Дэр, – нетерпеливо оборвал Тристана Грей.

– Останусь, хотя предпочел бы поехать.

В холле Грей обратился к стоявшему у дверей Хоббсу:

– Если герцогиня спросит обо мне, передайте, что я не знаю, когда вернусь.

– Э… э… ваша светлость…

Грея вдруг охватила паника. Неужели Эмма сбежала? А он даже ни разу не сказал ей, что любит ее.

– Что? Что такое?

– Карета, ваша светлость…

– Я же приказал приготовить ее! – Он достал карманные часы. Ему пора быть в академии. Эмма наверняка уже решила, что он не приедет.

– Я передал ваше приказание. Только…

– Что, черт возьми?

– В карете уехали ее светлость и леди Джорджиана.

– Куда?

– Они ничего не сказали. – Хоббс нервно теребил шейный платок. – Полагаю, ваша светлость, что они отправились в Академию мисс Гренвилл.

– Да, я тоже так думаю, – проворчал Грей.

– Сейчас закладывают другую карету, и если ваша светлость немного подождет…

– У меня нет времени ждать. Пусть седлают Корнуолла.

– Слушаюсь, ваша светлость.

Открыв дверь, Хоббс под проливным дождем побежал к конюшне. Грей вышел вслед за ним. Черт бы побрал его матушку! Неужели она пытается остановить его? Лишить его возможности защитить Эмму? Если таков ее план, ей не удастся осуществить его. У него есть собственный, и даже не один.

Эмма свернула в коридор, ведущий в столовую, за ней шли девочки и Изабель. Шествие замыкала мисс Перчейз.

Сердце Эммы сжималось от боли. Но эта боль была связана с угрозой потери репутации, а с ней – и академии. Ей была невыносима мысль, что она больше никогда не увидит Грейдона Брэкенриджа. Не услышит его голоса, не увидит его лица, не почувствует прикосновения его сильных рук. Это было все равно что умереть. Она хотела оставаться независимой. Что ж, теперь именно так и получилось.

Когда Эмма проходила мимо гостиной, дверь неожиданно открылась и кто-то окликнул ее. На пороге стояла стройная высокая дама с седеющими темными волосами и карими глазами.

Эмма вздрогнула от неожиданности.

– Ваша светлость. – Эмма сделала реверанс.

– Я не была уверена, помните ли вы меня, ведь почти все время нашей первой встречи вы были без сознания. – Герцогиня оглядела Эмму с ног до головы. За спиной Эммы послышался оживленный шепот.

– Да, я помню. Я… благодарна вам за помощь.

– Если учесть, что причиной вашего обморока были мои необоснованные обвинения в ваш адрес, я считаю вашу благодарность слишком великодушной.

– Это из-за вас мисс Эмма упала в обморок? – выступила вперед Лиззи.

– Замолчи, Лиззи. Это было недоразумение.

Фредерика Брэкенридж подняла одну бровь, напомнив Эмме Грея.

– Недоразумение? В этом еще надо разобраться.

– Ваша светлость, я буду очень признательна, если вы позволите продолжить наш разговор немного позже, – предложила Эмма. Сейчас у нее есть более срочные дела, а выяснение причины приезда ее светлости в академию придется немного отложить. – Прошу меня извинить, но, боюсь, сейчас…

– Понимаю. Но я отниму у вас всего минуту, – сказала герцогиня и повела Эмму в гостиную.

– Я…

– Пожалуйста, мисс Эмма.

Не хватало еще, чтобы герцогиня назвала ее распутницей при девочках.

– Хорошо, ваша светлость. Леди, подождите меня в холле.

Герцогиня Уиклифф вошла в гостиную вслед за Эммой и закрыла за собой дверь.

– Ну и заварили вы кашу, моя дорогая.

– Я заключила с вашим сыном пари, которое привлекло гораздо больше внимания, чем я ожидала, – поправила ее Эмма, стараясь держаться спокойно. – И большая часть вины, безусловно, ложится на меня.

– Но не вся целиком. – Герцогиня Брэкенридж села в кресло у окна, но Эмме сесть не предложила.

Эмма все равно хотела быть поближе к двери. Она не представляла, о чем герцогиня собирается беседовать с ней, и искренне недоумевала, почему та ведет себя в ее гостиной так, словно у себя дома. Эмма считала, что ее светлость могла бы проявить немного такта.

– Вы правы, ваша светлость. Но сейчас я могу лишь сожалеть о случившемся. Тем не менее я должна попытаться спасти – если это в моих силах – репутацию академии.

– А как насчет вашей собственной репутации?

– Что касается моей репутации – тут у меня нет никаких иллюзий, но я не могу допустить, чтобы в результате того, что я совершила, если совершила, пострадали мои ученицы и честь всей школы.

– Так все же: совершили или нет?

Эмма надеялась, что ей удалось сохранить внешнее спокойствие: лишь немного начали дрожать руки.

– Как я уже сказала, теперь это не имеет значения, ваша светлость. – Вопросы герцогини, касавшиеся ее лично, уже начали раздражать Эмму. – И если вы извините мою смелость, ваша светлость, позвольте спросить: почему вас так интересует мое безрассудство?

Герцогиня откинулась в кресле, положив руки на подлокотники.

– Меня интересуете вы, Эмма Гренвилл. Что-то ведь заставило моего сына пробыть в Гемпшире целый месяц.

– А вы уверены, что он остался из-за меня? – Эмма изо всех сил старалась не покраснеть.

– Это вполне логичное объяснение. Уиклифф был известен тем, что мог исчезнуть на неделю или дней десять со своими друзьями и… увлечениями, скажем так. Потом и с ними ему становилось скучно, и он возвращался к светским удовольствиям. Однако на сей раз мой сын до сих пор гостит в Хаверли. Возникает вопрос: почему?

«А может, именно сейчас он и держит путь в Лондон, как знать?» – подумала Эмма. Ответить на вопрос герцогини было несложно – гораздо легче, чем удовлетворить любопытство по поводу их истинных отношений с Греем. Эмме не хотелось лгать матери Грея, но лучше перевести разговор в другое русло.

– Его светлость заключил пари. Полагаю, ему не нравится проигрывать.

Улыбка немного смягчила суровое выражение лица герцогини.

– Естественно, не нравится.

Приглушенные голоса в столовой вдруг стали слышнее. Эмма решила прекратить беседу – она не хотела, чтобы девочки предстали перед родителями без нее.

– Извините, ваша светлость, – сказала она, – но, как вам известно, на сегодня назначены дела, требующие моего непосредственного участия.

– Разумеется. – Герцогиня встала. – Вопреки тому, что может говорить мой сын, я не столь тупа, как он полагает. И не так жестокосердна, как он любит повторять. Вы вызываете доверие, Эмма. Это приятная неожиданность.

– Боюсь, ваша светлость, я все еще не понимаю, почему вы решили поговорить со мной.

– У вас сейчас мало времени, чтобы разобраться. Позвольте указать вам правильное направление. Вы ведь из хорошей семьи, не так ли?

Эмма ненавидела этот вопрос, но, поскольку его довольно часто задавали родители будущих учениц, она знала, как без запинки на него ответить.

– Да, ваша светлость. Но мои родители умерли, когда я была еще ребенком, и меня воспитывала тетя.

– В Академии мисс Гренвилл?

– Да, ваша светлость.

– Образованная женщина, – пробормотала герцогиня так тихо, что Эмма засомневалась: не ослышалась ли она. – Еще один приятный сюрприз.

У Эммы закружилась голова. Но, вспомнив о собрании, она отважилась:

– Извините, ваша светлость, но…

– Да-да, конечно. Пари. – Фредерика открыла дверь и, обернувшись, сказала: – Спасибо, что поговорили со мной, мисс Эмма. Думаю, о вас судят неверно.

– Я… благодарю вас.

– Благодарить меня пока рано, – улыбнулась герцогиня и удалилась в сторону столовой.

Что все это значило? Если герцогине нужен был ключ к разгадке необычного поведения сына, Эмме нечего было ей сказать, да и мысли ее сейчас были заняты совершенно другим. Она надеялась, что Грей обязательно приедет и ей не придется сражаться в одиночку.

Но, очевидно, все же придется, и присутствие учениц и Александры с Викторией не может ничего изменить – исход событий зависит только от Эммы.

Из последних сил стараясь держаться спокойно, Эмма вошла в столовую во главе своих воспитанниц.

– Доброе утро, – только и успела сказать она. Шквал обвинений обрушился на нее в ответ.

Дождь лил как из ведра. Наверняка он промокнет до нитки, пока доберется до академии, подумал Грей. Но разве это имеет значение, если он успеет вовремя и встанет между Эммой и волчьей стаей?

Конечно, если бы он воспользовался каретой, то выглядел бы более респектабельно, но придется удовольствоваться тем, что его хотя бы испугаются. План действий, который они с девочками приняли, был очень даже неплох, особенно если Эмма им подыграет.

Что-то на поляне слева от дороги привлекло его внимание. Он взглянул в ту сторону, но в этот момент тяжелая, мокрая от дождя ветка со страшной силой стеганула его по лицу. От неожиданности Грей потерял равновесие, перелетел через круп Корнуолла и плашмя упал на землю, так сильно ударившись плечом, что потерял сознание.

Обморок длился не дольше минуты. Открыв глаза, Грей постарался вдохнуть побольше воздуха. С трудом поднявшись, он потрогал голову: она была в крови. Перед его глазами болтался оборванный конец веревки, которой ветка была притянута к стволу.

– Проклятие, – пробормотал он.

Это была явная ловушка, но за деревьями не было видно ни души.

И Корнуолла тоже не было. Тряхнув головой, чтобы окончательно прийти в себя, Грей вдруг увидел далеко впереди всадника, и рядом с ним – своего коня. Всадника было трудно разглядеть, но Грей узнал лошадь.

– Чертов Фредди! – пробурчал он, вытирая с лица грязь и кровь.

Парень оказался на редкость мерзким и хитрым, намного умнее, чем Грей предполагал. Мейберн решил воспользоваться тем, что репутация Эммы погублена, в своих корыстных целях – великодушно согласиться жениться на Джейн, ведь он так ее любит и так восхищается ею.

Маркизу Гривзу это наверняка не понравится, но отец Джейн был чрезвычайно практичным человеком. Кому захочется держать в доме дочь, которую никто не захочет брать замуж, если сейчас ей сделали предложение?

Грей поднялся, отряхнул, насколько это было возможно, плащ и пошел, шатаясь, по раскисшей от дождя ухабистой дороге по направлению к академии. Времени оставалось так мало!

– Я хочу услышать вразумительное объяснение: почему вы позволили герцогу Уиклиффу приходить в академию и, более того, поручили ему обучать этикету наших дочерей?

Перед Эммой стоял разгневанный маркиз Гривз. Родители, очевидно, выбрали его в качестве главного обвинителя, хотя остальные тоже говорили что-то угрожающее и смотрели на Эмму с ненавистью.

Эмма гордо вздернула подбородок. Ради девочек она готова выдержать все.

– Герцог Уиклифф предложил пари, условия которого были совершенно приличными. Уроки проходили под постоянным присмотром кого-либо из наших педагогов, и ученицы никогда не оставались с ним одни…

– А почему, мисс Эмма, вы согласились на это пари?

Александра и Виктория вместе с мужьями стояли рядом, но Эмма видела и слышала только маркиза.

– Очень просто, лорд Гривз. Если бы я выиграла пари, академия смогла бы оплачивать обучение нескольких наименее обеспеченных воспитанниц и тем самым дать им шанс на будущее.

Хью Брендейл, отец Генриетты, встал рядом с Гривзом во главе толпы.

– Необеспеченным девушкам нечего делать в академии. Я послал свою дочь сюда вовсе не для того, чтобы она общалась с простолюдинками. Кроме того, все это ни в коем случае не оправдывает вашего собственного поведения.

Щеки Эммы горели.

– Какие бы слухи ни ходили обо мне лично, это не имеет значения. Важно, чтобы вы поняли, что ни ваши дочери, ни их репутация не пострадали.

– Как же не имеет значения! Вы директриса. – Гривз взял дочь за руку. – Джейн в следующем году предстоит дебют в Лондоне. А что все будут говорить? Что ее учила эта Иезавель из Гемпшира, которая под видом пансиона для благородных девиц содержала публичный дом?

– Это совершеннейшая неправда! Я никогда…

– Не смейте так говорить! – закричала Лиззи.

– Лиззи! – Прикрикнула на нее Эмма.

– Мисс Эмма учила нас никогда не оскорблять друг друга, – не унималась Лиззи. – А вы ее оскорбляете.

– Хорошо же вы учите своих воспитанниц, как им вести себя в обществе! Я – маркиз, девочка, а ты… ребенок. Ты не должна первой заговаривать со мной, а только отвечать на мои вопросы.

– Как мне кажется, ребенок прав, – ледяным тоном заявил Люсьен. – Давайте вести себя цивилизованно.

Гривз нахмурился.

– А мне кажется, что мы покончили с цивилизованностью. Во всяком случае, я, когда прочла письмо, в котором свидетель описывал детали прелюбодеяния мисс Эммы Гренвилл с герцогом Уиклиффом и виконтом Дэром.

– О Боже мой! – прошептала Изабель. Мисс Перчейз моментально лишилась чувств.

– Проблема еще более серьезна, чем вы думаете, леди и джентльмены.

Эмма резко обернулась и увидела Фредди Мейберна. За ним, грозно хмурясь, шел рассерженный Тобиас. Фредди выглядел немного растрепанным, по-видимому, столкнувшись с решительным сопротивлением привратника.

– Фредди. – Эмма побледнела от негодования.

– Фредерик Мейберн, – как ни в чем ни бывало представился тот маркизу. – Для меня большая честь познакомиться с вами.

– Я было пытался остановить его, мисс Эмма…

– Все в порядке, Тобиас. Вернитесь, пожалуйста, к воротам.

– Хорошо, мисс Эмма. Чертов щенок. – Бормоча себе под нос проклятия, Тобиас вышел.

Фредди протянул маркизу руку, и Гривз, несмотря на то что рассердился еще больше, все же пожал ее.

– Так-то вы защищаете своих учениц, мисс Эмма. Незнакомые мужчины появляются в академии, как только они того пожелают.

– Я не разрешала…

– Если позволите, милорд, – вмешался Фредди. – У меня не было привычки приходить сюда, но сегодня обстоятельства необычны.

– Совершенно с вами согласен, – поддержал Мейберна Хью Брендейл.

– Я всегда относился к академии с уважением, – сказал Фредди, бросив презрительный взгляд на Эмму. – Что касается самых последних слухов – которые, признаться, повергли меня в шок, – я связался кое с кем в Лондоне, чтобы найти им подтверждение.

– Ну и враль же ты, Фредди, – не удержалась Лиззи.

– Помолчи, Элизабет, – одернула ее Эмма. Если академию закроют, образование Лиззи и ее надежды стать гувернанткой окажутся под вопросом, потому что только в нескольких школах обучение было бесплатным.

– К моему удивлению, – ничуть не смутившись, продолжал Фредди, – я узнал, что и до ее последнего проступка мисс Эмма была далеко не образцовой гражданкой.

– Объясните, мистер Мейберн.

– С удовольствием. Мисс Эмма Гренвилл провела несколько месяцев в работном доме.

Александра в ужасе закрыла глаза, а Викторию удержал от восклицания муж. Эмма была бы рада, как мисс Перчейз, упасть в обморок, но мысль о девочках удерживала ее на ногах. Когда все это кончится, она куда-нибудь уедет и будет вести уединенный образ жизни, поскольку теперь не было никакого будущего у нее.

– Да, мое детство было далеко не безоблачным, – тихо произнесла она. – Но я не понимаю, какое это имеет отношение к моим педагогическим способностям. До сегодняшнего дня моя работа в качестве директрисы Академии мисс Гренвилл была вполне успешной и получила одобрение.

– Это не так. – Гривз потряс кулаками. – Вы директриса только три года. За это время ни одна из девушек, которых вы обучали, не сделала выгодной партии. Даже герцог Уиклифф не счел нужным появиться здесь, чтобы защитить вас. Каковы бы ни были причины заключения пари, он, по всей вероятности, понял, что может быть лучшим учителем, чем вы.

А она-то думала, что уже не может чувствовать себя более виноватой и униженной. Рассерженные лица родителей и недоумение ее друзей хотя и причиняли ей боль, но это было ничто по сравнению с тем, что выражали лица Джейн и Мэри.

Младшие ученицы были смущены и растеряны, но Джейн и Мэри – знали. Фразы и взгляды, какими она обменивалась с Греем, их ссоры – они догадывались обо всем. То, что происходит сегодня, – фарс, потому что слухи о ней верны, а обвинения – обоснованны.

– Я… – По щеке Эммы пробежала слеза. – Мне очень жаль.

– Мисс Эмма, – вскричала Лиззи, у которой глаза тоже наполнились слезами. – Пожалуйста, не разрешайте им так говорить с вами!

– Я бы хотел, чтобы вы знали, лорд Гривз, – Фредди откашлялся, – несмотря на то, что произошло, я нахожу леди Джейн образцом поведения. На самом деле…

– Как вы смеете! – побелев от гнева, воскликнула Эмма, понимая, что ей уже совершенно нечего терять. – Вы… охотник за деньгами! Вы уже целый год преследуете Джейн, а теперь решили, что можете воспользоваться… этой катастрофой в своих целях…

– Мисс Эмма, – прервал ее лорд Гривз, – это вам не поможет.

Слезы застилали глаза Эммы. Она кивнула в сторону Фредди:

– Не важно, что вы думаете обо мне, но поверьте – этот человек руководствуется только лишь корыстными интересами, преследуя Джейн.

– Вы не имеете права, мисс Эмма, судить о поведении других. Вы сами всего лишь плохой образчик…

– Может, вы выслушаете меня? – К всеобщему удивлению, вперед выступила кузина Грея, Джорджиана. – Я была свидетелем того, как Уиклифф предупреждал Мейберна держаться подальше от академии.

– Это правда? – Эмма в недоумении смотрела на леди Джорджиану.

– Еще одна женщина, – проворчал лорд Брендейл.

Двери столовой с треском распахнулись.

– Мейберн!

Если бы не его рост и звук его голоса, Эмма не узнала бы герцога. Он насквозь промок, пальто было заляпано грязью, из глубокой раны на лбу сочилась кровь. Грей ворвался в комнату и бросился прямо к Фредди.

Мейберн не успел опомниться, как Грей ударил его. Оба упали, но Грей поднялся первым и рванул Фредди за воротник.

– Ах ты, мерзкая обезьяна! – прорычал Грей и с силой ударил Фредди в челюсть.

Фредди рухнул без единого звука. Грей наклонился, чтобы поднять его для следующего удара, но передумал и со злостью пнул негодяя носком сапога. Но стоило ему взглянуть на Эмму, как все: злоба, боль от раны на голове – отошло на второй план.

Она осунулась и побледнела, губы ее дрожали, щеки были мокрыми от слез.

– Эм?

– Где… где вы были? – надломленным голосом спросила она.

– Я…

– Уиклифф! Что все это значит, черт побери? Ты меньше, чем кто-либо другой, имеешь право быть в акад…

Уиклифф обернулся к лорду Гривзу.

– Дональд, – отрезал он, – повтори, что ты говорил этой женщине?

– Мы выражали свое негодование по поводу ее поведения, – ответил маркиз, на всякий случай отступив на шаг.

Запугивание явно действовало.

– И что же это за поведение?

– Ты прекрасно знаешь, Уиклифф, – вмешался мистер Брендейл. – Поведение, которое она не посмела отрицать. Место Эммы Гренвилл – в тюрьме, а не в пансионе благородных девиц.

Очевидно, пари ни при чем: дело зашло гораздо дальше. Эмма оказалась права – обсуждать будут ее поступки, а не участь их драгоценных дочерей, которым якобы не уделяли достаточного внимания.

– Значит, и Генриетта заслуживает тюрьмы, – мрачно сказал Грей, – так же, как, наверное, и я.

– Генр… Вы слишком много себе позволяете, Уиклифф.

– Нет, Брендейл. Это вы себе слишком много позволяете. Обвиняя Эмму, вы обвиняете собственных дочерей. Она была им учительницей, их советчиком и другом. – Он жестом показал на девочек, которые, прижавшись друг к другу, обливались слезами. – Вы нашли недостатки в их образовании? Увидели какие-нибудь признаки недостойного поведения? Каждая из них и все вместе они не проявляли ничего, кроме смелости, ума и преданности во время этого разбирательства, чего нельзя сказать про вас, их родителей.

– Речь не о наших дочерях, Уиклифф, – покачал головой Гривз, – а о поведении их директрисы.

– Я так не думаю, Гр…

– Извините меня, ваша светлость, – прерывающимся голосом произнесла Эмма. Лицо у нее было мертвенно-бледным.

– Эмма? – испуганно пробормотал он.

– Я благодарю вас за то, что вы разъяснили цели этого… расследования. И я рада услышать от лорда Гривза, что репутация академии осталась на должной высоте и вопрос о ее закрытии не стоит. Только моя честь ставится под сомнение, и поэтому я должна покинуть школу.

– Нет, – сказал Грей, встав с ней рядом.

– Лорд Гривз, мистер Брендейл, позвольте мне подать в отставку с должности директрисы Академии мисс Грен-вилл. Какой бы сильной ни была моя привязанность к школе, еще больше мне хотелось бы, чтобы в академии была продолжена работа по воспитанию молодых девушек, готовящихся занять достойное место в обществе. Если для этого необходимо, чтобы я покинула академию, пусть так и будет.

– Вот видите, – сказал Фредди, наконец очнувшись. – Я же говорил, что ей не место в академии.

– Да заткнись же ты, Фредди, – сказала Джейн, с силой треснув его по голове объемистой папкой с докладом Эммы. Мейберн снова рухнул.

Грей схватил Эмму за руку, словно испугавшись, что она сбежит и он больше никогда ее не увидит.

– Это же глупо, Эм. Твоей вины здесь нет. Во всем виноват я. Ты же жить не можешь без этой школы.

– Нет, это я виновата. Я допустила, чтобы все это случилось. Отпусти меня, Грей.

Он слышал, как зашептались родители, когда она назвала его по имени. Несколько секунд он смотрел в печальные карие глаза Эммы.

– Хорошо, уходи в отставку. Но, по моему мнению, тебе удалось невероятное: ты убедила меня. Я вынудил тебя заключить пари из-за своих предубеждений против женского образования. Но нескольких недель, прошедших с тех пор, оказалось достаточно, чтобы я пришел в восхищение от того, как учат в этой академии, и понял, каковы ее цели. А еще я понял, что в тебе воплощены самые лучшие качества женщины.

– Грей, не надо, – прошептала Эмма, едва сдерживая слезы.

Он покачал головой и вытер ее мокрые щеки.

– Если они не хотят, чтобы ты оставалась здесь, я хочу, чтобы ты осталась со мной. Ты самая лучшая учительница – самая прекрасная женщина – самый необыкновенный человек. Пожалуйста, стань…

Лиззи потянула его за мокрый и грязный рукав.

– Полагается встать на колени.

Усмехнувшись, Грей кивнул:

– Спасибо, моя дорогая.

Грей встал на одно колено и сорвал с пальца кольцо с печаткой. Взяв дрожащую руку Эммы, он надел ей на палец огромный гранат.

– Я люблю тебя, Эмма, – сказал он, глядя ей в глаза, – всем сердцем. Пожалуйста, выходи за меня замуж.

Эмма так долго и так внимательно смотрела на него, что он решил, что она ему откажет. Но вместо этого она, упав в его объятия, прошептала:

– Да. Я выйду за тебя замуж.

Грей поцеловал ее.

– Слава Богу! Слава Богу!

– Я решила, что ты уехал, – сказала она, спрятав лицо на его груди.

Грей запачкал ее своим грязным пальто, но отпускать не хотел. Он больше никогда ее не отпустит.

– Фредди устроил засаду и украл моего коня. Боюсь, я был немного… строг с Тобиасом, но я очень спешил.

Эмма подняла голову и поцеловала его в щеку.

– Я очень люблю тебя.

– А мне вдруг показалось, что ты собираешься сбежать от меня.

Она улыбнулась ему сквозь слезы.

– А я боялась, что ты больше не сделаешь мне предложение. Я такая глупая.

– Что ты!

– Как? Вы уже делали ей предложение?

Грей выпустил Эмму из объятий, но держал ее руку в своей.

– Я некоторое время ухаживал за нею, – сказал он приблизившемуся к ним маркизу Гривзу, – и считаю, что все обвинения, сказанные в адрес герцогини Эммы, были сделаны в пылу полемики.

– Да-да. Конечно. – Маркиз оказался весьма благоразумным. – Полагаю, нашу встречу можно считать оконченной.

– Мне бы хотелось, – герцогиня Фредерика вышла вперед, – пригласить всех в Хаверли на ленч. Надо же отпраздновать такое событие.

Грей снова поцеловал Эмму.

– Так давайте отпразднуем.

Глава 21

Эмма догадывалась, что Грей хочет с ней поговорить, да и у нее было к нему несколько вопросов. Но обратный путь в Хаверли они проделали в карете с его матерью и кузиной, которые, очевидно, решили не допускать возможности их дальнейшего скандального поведения до свадьбы.

Свадьба. Брак с герцогом Брэкенриджем. Эмме с трудом в это верилось, особенно после того кошмара, который ей пришлось пережить утром. Но Грей сделал ей предложение при множестве свидетелей и повторил несколько раз, стало быть, это правда. Она всем сердцем желала, чтобы это была правда.

– Ты бы мог приехать пораньше и избавить Эмму от этих неприятностей, – заявила герцогиня, когда они уже подъезжали к дому.

Грей нахмурился и стиснул руку Эммы: он так и не отпускал ее от самой столовой, будто боялся, что она исчезнет.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: