Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Глава 19, в которой пол практически пустого гаража




 

Серый асфальт, расчерченный на участки для машин, подписанные метровыми цифрами, — походил на гигантские детские классики в каком-нибудь сверхъестественно огромном школьном дворе. Я сразу же вспомнила циклопические кубики, шары и брусочки инопланетной архитектуры Дефанса и то, как все эти высотные строения радовались ветру, луне и дождю. Старинные дома так не умеют. Они очень боятся, что могут потерять кусок лепнины, какой-нибудь причудливый конек или просто-напросто полинять от дождя и ветра. И на самом деле теряют и линяют, сдаваясь в плен серому цвету. А этим не грозит парижский «гри» note 3, каким бы изысканным, перламутрово-жемчужным он ни был. Времена суток окрашивают их стеклянные стены: утро — в розовый, вечер — в рыжеватый. Белизна облаков и синева неба отражаются в них днем; кобальтовая чернота — ночью. А еще солнце, луны и звезды…

— Мне нравится Дефанс, — сказала я.

По бульвару Циркулер мы ехали в сторону моста Нейи.

— Всегда или теперь, когда ты увидела его с высоты?

— Сейчас уже сказать трудно, — призналась я. — Раньше не думала об этом, а теперь кажется, что нравился всегда. А тебе?

— Я привык. Просто сегодня как будто увидел заново. — Алекс помолчал. — Вообще-то, может, так оно и есть. — И включил «дворники». Ширк-ширк — задвигались они по лобовому стеклу. — Устала?

Я смущенно кивнула; у меня все еще подрагивали ноги, а «ненадежная» — так и вовсе затекла. Алекс оказался прав: ни о каком возвращении в офис после пешего спуска с вершины банка-айсберга не могло быть и речи.

— Вы, правда, были друзьями с Гастоном? Или просто так, приятели?

— Гастон, Гастон… Да что вы все нашли в этом Гастоне? — проворчал Алекс, покосившись на меня, чтобы не отрываться от дороги. Я не ответила. Он неожиданно усмехнулся. — А вообще-то, если бы он не утащил ноутбук, ничего бы не было.

— Ты о чем?

— Ты бы не увидела город с птичьего полета, я бы — не разглядел тебя.

— А теперь разглядел?

— Разглядел. — Он закашлялся. — Курить охота. Посмотри, нет там чего в бардачке? Нету? Жалко. На самом деле ты очень похожа на свою сестру.

— Она же брюнетка, мелкая — в своего отца, а я — белая и высокая в папу и в бретонскую мамину породу.

— Вот почему у вас разные фамилии. Я-то думал, ты успела побывать замужем и оставила фамилию мужа.

— Не успела. Я туда и не спешила особенно.

— А вот мне следовало бы быть попроворнее. Мы только-только начали тогда встречаться с твоей сестрой, и я сдуру показал ее Гастону. А он, трах-бах, как гром среди ясного неба: приходи, говорит, дружок, шафером на мою свадьбу. Мы с Кларис женимся, она ждет ребенка. Как же так, старина? Почему же она сама мне ничего не сказала? Мы же виделись пару дней назад. Когда же это вы могли с ней видеться? — спрашивает. Я, говорит, каждый день ее вечером с работы домой везу, а утром — на работу. Ты, говорит, не держи меня за дурака и не оскорбляй мою невесту. Я спрашиваю: а ты уверен, дружок, что твой ребеночек? Тут мы с ним и подрались. Прямо как мальчишки…

— Неужели правда, дети не от него? Они же на Гастона так похожи, прямо как вылитые, как клонированные. Я сейчас тебе покажу. — Я полезла в сумочку за портмоне. Там под прозрачной пленкой у меня была фотография моих родителей и автоматный снимок близнецов. — Это зимой, я водила их в театр, на детское представление. И по дороге мы нащелкались в автомате.

— Хмм… — Алекс внимательно изучил карточку, пока мы стояли на странно пустынном даже для этого времени суток перекрестке, и вернул ее мне. — Правда, вылитый Гастон. Он был точно таким, когда был маленьким.

— Вы знакомы с пяти лет?

— Немного меньше. Лет с девяти. Мы ровесники. Но он был очень маленького роста и страшно негодовал, когда его принимали за первоклашку. Почти до окончания коллежа я был выше его. А потом Шанте вымахал за одно лето и сразу сделался первым красавцем класса. Да, пожалуй, и всего коллежа. А уж в институте-то ему вообще не было равных! Все девушки были его. Нет, конечно, я тоже не страдал от невнимания женской половины человечества. Я играл на гитаре и прилично пел в отличие от нашего героя-любовника, у которого не только совершенно нет голоса, но еще и слон на ухо наступил.

— Ты играешь на гитаре? — Я недоверчиво посмотрела на его огромные ручищи.

— Не только. Еще на аккордеоне, на флейте и немного на фоно. Правда, по слуху и по памяти. У меня вообще хорошая память. Я помню наизусть все телефоны, имена, расценки, габариты, объемы, а стихи я запоминаю, стоит прочитать пару раз.

— Стихи про город ты тоже запомнил за два раза?

— Как ты догадалась? — Алекс неожиданно покраснел.

Это было тем более неожиданно, что покраснел тридцатишестилетний мужчина.

— Просто тебе нравится городской пейзаж, а автор стихов явно предпочитает дикую природу. Зачем ты соврал?

— Мальчишество. Извини. Хотел произвести впечатление. Стихи производят на твой тип женщин магическое впечатление.

— Какой еще тип?

— Практически-романтический, самый надежный и симпатичный. Во всяком случае, для меня.

— Я должна тебе верить?

— Но я же верю тебе.

— Ладно, — примирительно сказала я. — Когда же ты со своим удивительным стилем работы находишь время еще и для стихов? Читаешь, пока звучит «Болеро»?

— Хорошо, что напомнила. Приедем к тебе, надо сразу подзарядить мобильник. Я маме читаю, когда захожу повидаться с родителями.

— Маме? Она что, неграмотная или, не дай Бог, слепая?

— Нет! — Алекс рассмеялся. — Она у меня самая красивая и замечательная. Это у нас так с детства. Я ленился читать, потому что запоминал все со слов учителя, и мама заставляла меня читать ей вслух, когда готовила или занималась какими-нибудь делами. Мы не пережевываем по сто раз всякие житейские проблемы — что случилось, кто что сказал, какие все плохие. Я прихожу к маме в магазин, она работает в книжном магазине, покупаю, что ей понравится, а потом читаю. Она слушает и делает что-нибудь по хозяйству. Бенедикт тоже слушает. Иногда читает Ролан, и мы все слушаем. И нам всем хорошо.

— Бенедикт?

— Отец Ролана и мой отчим. Я его очень люблю, я даже ношу его фамилию, своего отца я все равно никогда не видел. А Бенедикт замечательный! В молодости он работал крановщиком; произошла авария, и его парализовало ниже пояса. Но он не сдался, заново научился ходить и изобрел себе работу.

— Как это «изобрел»?

— Он же все равно передвигается с трудом и практически не выходит из дому. А коротать дни перед телевизором да читать газеты не в его характере. Поэтому вместо газет он читает энциклопедии и составляет кроссворды. Еженедельники за них неплохо платят! Очень даже неплохо. Мама вполне могла бы не работать. Но она жить не может без своего книжного магазина!

— Удивительно. Бывший крановщик составляет кроссворды, мама продает книги, а у сына-гитариста какая-никакая строительная фирма. — В которой на странных условиях обязанности сметчика исполняет несостоявшаяся балерина, мысленно добавила я.

— Знаешь, мне и самому перед ними неловко. Они же отдали мне все свои сбережения, чтобы я смог открыть фирму, а мама всю жизнь мечтала о собственном книжном магазине. А сначала они все вгрохали в мое образование: все, что она сумела накопить, да плюс еще деньги, которые Бенедикту за увечье выплатил старик Шанте…

— Старик Шанте? Ты имеешь в виду старину Шанте или отца Гастона?

— Отца. Бенедикт работал у него, а потом, когда произошел несчастный случай, старик Шанте лично навестил его в больнице и, не дожидаясь судебного иска, положил на счет Бенедикта сумму, значительно большую, чем могло бы достаться по суду.

— А страховка?

— Само собой. Но, согласись, ведь не каждый же хозяин большой строительной фирмы потащится навещать какого-то крановщика. А старик Шанте пошел, и это очень много значило для Бенедикта, ведь тогда он только что познакомился с моей мамой. Понимаешь, Бенедикт на пять лет моложе моей мамы, полупарализован, а она — красавица, она и сейчас красавица, и тут является самый верховный патрон, приносит ему цветы, фрукты, говорит всякие слова. Знаешь, как Бенедикт после этого вырос в своих глазах? Это же происходило при нас. Мне было девять, а я как сейчас помню улыбку старика Шанте и тяжелую, надежную ладонь, погладившую меня по голове. Обычно я не терпел подобных выходок со стороны взрослых, а тогда вдруг мне очень захотелось, чтобы он погладил меня еще. Алекс усмехнулся, наверное, вспомнив, как пару часов назад просил меня о том же самом. — Вообще-то мсье Шанте был тогда не старше, чем сейчас я, просто совершенно седой и очень высокий.

— Подожди, что же выходит: твоя мама не была тогда замужем за Бенедиктом? Как же она решилась связать свою судьбу с калекой?

— Ты бы не решилась?

— Я? Вряд ли.

— А вот моя мама решилась. Вернее дала обет.

— Она настолько религиозна?

 






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных