Проекция и интроекция

Проекция — психический процесс, сопровождающийся вынесением субъективных пе­реживаний вовне, наделением внешних объектов внутренними бессознательными желаниями, перенесением вины и ответственности за отвергаемые в себе наклоннос­ти на кого-либо другого, приписыванием другим людям собственных чувств, качеств, свойств и черт характера, которые не замечаются или не признаются человеком.

На начальном этапе своей исследовательской и терапевтической деятельности Фрейд рассматривал проекцию в качестве защиты параноика, выносящего вовне субъективные переживания, доставляющие ему страдания. В период 1895-1896 го­дов он обсуждал вопрос о том, как проецируемые параноиком вовне переживания оборачиваются против больного, поскольку, в конечном счете, они возвращаются к -нему в форме терзающих его самоупреков, обостряющих его психическое состоя­ние.

Несколько лет спустя при исследовании природы и механизмов образования сновидений Фрейд высказал соображения, что сновидение и галлюцинацию мож­но рассмотреть в качестве проекции нереализованных желаний человека на внеш­ний мир. Наряду с подобным пониманием проективные механизмы сновидения воспринимались им под углом зрения смещения, перемещения акцента со значи­тельных элементов на менее важные. В результате этого происходило искажение содержания сновидения, несовпадение его скрытых мыслей с явным текстом, кар­тинкой, изображением того, что оказывалось в поле внимания сновидящего.

В работе «Психопатология обыденной жизни» (1901) основатель психоанали­за обратился к феномену проекции, с помощью которого попытался раскрыть психологические корни суеверия. Он предположил, что суеверный человек проецирует наружу мотивировку своих собственных случайных действий вместо того, чтобы находить ее внутри себя. На этом основании Фрейд пришел к выводу, что значи­тельная доля мифологического миросозерцания, простирающегося и на новейшие религии, представляет собой не что иное, как проецированную во внешний мир психологию.

Аналогичный взгляд на проекцию нашел отражение и в его работе «Тотем и та­бу» (1913), в которой он утверждал, что анимизм был естественным миросозер­цанием для примитивного человека, проецирующего во внешний мир структурные условия своей души. В данной работе Фрейд провел параллель между проекцией чувств человека, находящей отражение в религии, и сходным процессом, наблю­даемым у параноика. Фрейд опирался на историю, относящуюся к воспоминанию председателя судебной коллегии Пауля Шребера и рассмотренную основателем психоанализа в его работе «Психоаналитические заметки об одном биографически описанном случае паранойи (Dementia paranoids)» (1911). Фрейд отметил, что вос­принимаемые примитивным человеком духи и демоны представляют собой не что иное, как проекцию его чувств: объекты привязанностей своих аффектов он пре­вращает в лиц, населяет ими мир и снова находит вне себя свои внутренние душев­ные процессы. Совершенно так же, как остроумный параноик Шребер, который находил отражение своих привязанностей и освобождение своего либидо в судь­бах скомбинированных им «божественных лучей».

В работе «Тотем и табу» содержится также и такое представление о проекции, которое соотносится с запретами табу как вторичными явлениями, образовавши­мися в результате сдвига и искажения. При этом проекция рассматривается Фрей­дом не столько как перенесение внутреннего неудовлетворения во внешний мир, сколько как смещение чувств и переживаний человека с одного внешнего объекта на другой.

В «Лекциях по введению в психоанализ» (1916-1917) Фрейд дал краткое опи­сание истории болезни женщины, проективная деятельность которой привела к возникновению бреда ревности. В его интерпретации бессознательная влюб­ленность 53-летней порядочной женщины и хорошей матери в молодого челове­ка, ее зятя, оказалась для нее столь тяжким грузом, что это обернулось бредовой ревностью. С помощью механизма смещения фантазия о неверности мужа стала охлаждающим компрессом для ее переживания. Преимущества бреда ревности доставили ей облегчение, которое было достигнуто в форме проекции своего собственного состояния на мужа. Тем самым Фрейд как бы эмпирически подтверж­дал ранее высказанное им в работе «Тотем и табу» предположение, что склонность к провоцированию душевных процессов вовне усиливается там, где проекция дает преимущества душевного облегчения. Такое преимущество, как полагал он, с полной определенностью можно ожидать в случае, когда душевные дви­жения вступают в конфликт. Тогда болезненный процесс пользуется механиз­мом проекции, чтобы освободиться от подобных конфликтов, разыгрывающих­ся в душевной жизни.

В некоторых работах Фрейд рассматривал проекцию в качестве процесса, про­тивоположного интроекции. Такое понимание проекции связывалось им с воспри­ятием человеком хорошего и плохого, полезного и вредного. Так, в статье «Отри­цание» (1925) он соотносил интроекцию с желанием человека внести, вобрать в себя все хорошее, полезное, а проекцию — со стремлением выделить, выбросить из себя все плохое, вредное. В первом случае нечто должно быть внутри человека, во втором — вне его. По словам Фрейда, первоначальное ощущение удовольствия Я стремится все хорошее интроецировать, а все плохое отбросить от себя прочь. Подобное понимание проекции было фактически дальнейшим развитием взглядов основателя психоанализа, нашедших свое отражение в его статье «Влечения и их судьбы» (1915), в которой была высказана мысль, что все плохое и чуждое для Я ассоциируется с чем-то находящимся вовне.

Наряду с проекцией психоаналитики уделяют важное внимание и интроекции.

Интроекция — процесс включения внешнего мира во внутренний мир челове­ка. В классическом психоанализе под интроекцией понимается процесс установ­ления таких отношений между человеком (субъектом) и другим человеком или предметом, на который направлен его интерес (то есть объектом), при которых свойства и качества объекта переносятся субъектом внутрь.

Термин «интроекция» был введен в психоаналитическую литературу одним из сподвижников Фрейда венгерским психоаналитиком Ш. Ференци, опубликовав­шим в 1909 году работу «Интроекция и перенесение» и статью «К определению по­нятия интроекции» (1912). Он описывал интроекцию как распространение аутоэротического интереса на внешний мир путем «втягивания» его объектов в Я.

Интроекция противопоставляется проекции как процессу вынесения челове­ком своих собственных чувств и внутренних побуждений вовне. При проекции субъект наделяет объект теми свойствами и качествами, которыми обладает сам. При интроекции человек как бы вбирает в свою психику представления о части внешнего мира, превращает их в объект бессознательного фантазирования. Он на­деляет самого себя свойствами и качествами воображаемого объекта, идентифици­рует (отождествляет) себя с этим объектом, думает и действует с оглядкой на внут­ренний образ, возникший в результате интроекции.

Если параноик проецирует вовне из своего Я возможно большую часть внешнего мира и делает его сюжетом бессознательных фантазий, то невротик, как считал Ференци, озабочен поиском объектов, которые он мог бы втянуть, интроецировать в круг своих интересов. Невротическая интроекция рассматривалась Ференци как крайний вид психического процесса, имеющего место в каждом нормальном человеке.

В содержательном плане процессы идентификации и интроекции выступали у Ференци как однозначные. С точки зрения Фрейда, интроекция тесно связана с идентификацией как одной из форм эмоциональной связи человека с объектом своего внимания. В процессе идентификации человек стремится быть похожим на того, к кому испытывает особые чувства привязанности, будь то любовь, обожание, поклонение. Благодаря интроекции человек как бы превращается в тот объект, с которым он себя идентифицирует.

Человек может утратить объект своей привязанности. Однако интроекция этого объекта внутрь самого себя оказывает соответствующее воздействие на его пове­дение. Особенно наглядно этот процесс можно наблюдать на примере маленьких детей. В игровой форме дети часто отождествляют себя с каким-либо животным. Они говорят своим родителям или сверстникам, например: «Я — лошадка», «Я — щенок». При этом дети подражают тому или иному животному, принимают харак­терные для них позы, издают соответствующие звуки.

Аналогичные картины подражания животным, отождествления себя с ними мо­гут наблюдаться не только в процессе детской игры. Ребенок вполне серьезно мо­жет включить в себя любимый, но в силу различных обстоятельств жизни утрачен­ный объект своей привязанности. В одной из своих работ Фрейд привел в качестве примера наблюдение, описанное в психоаналитическом журнале. Речь шла о ре­бенке, который сильно переживал по поводу утраты любимого котенка. Это пере­живание привело к тому, что ребенок не только отождествил себя с котенком, но и всем своим поведением показывал, что он теперь стал этим котенком. Ребенок капризничал, не хотел есть за столом, ползал на четвереньках.

Интроекция объекта субъектом свойственна не только детям, но и взрослым. Типичным примером может служить меланхолия взрослого человека, считающе­го реальную или воображаемую потерю любимого объекта причиной своего по­давленного состояния. В этом случае человек упрекает самого себя за то, что произошла утрата объекта. Он обвиняет себя во всевозможных грехах, унижает собственное Я. Тень объекта, по выражению Фрейда, оказывается отброшенной на Я человека. Интроекция объекта проявляется в явной форме.

Благодаря интроекции в психике человека возникают различные представления и образы, оказывающие воздействие на его жизнедеятельность. Эти образы и пред­ставления становятся неотъемлемой частью человека, превращаются в идеал Я или Сверх-Я.

В классическом психоанализе понятия идеала Я и Сверх-Я тесно связаны с интроекцией. Объект привязанности вбирается внутрь психики человека, становит­ся на место его Я. Он оказывается не только включенным во внутренний мир человека, но и активнодействующим в качестве некоего идеала или инстанции, контролирующей его мысли и поведение. Прежние отношения между внешним объектом и человеком перерастают в отношения между образовавшимся в резуль­тате интроекции идеалом Я и Я, ставшим объектом воздействия со стороны этого идеала. Внутренний мир человека, его психика становятся ареной противостояния различных сил.

Процесс интроекции приводит к изменениям в психике человека. Его Я как бы расщепляется на две части. Одна из них включает в себя потерянный объект. Дру­гая, олицетворяющая собой, с точки зрения Фрейда, критическую инстанцию или совесть, становится особенно беспощадной по отношению к первой части Я. Меж­ду обеими частями Я возникает конфликт, обострение которого может привести к психическому расстройству.

Стремление к включению большей части внешнего мира в свое собственное Я особенно характерно для невротика. Вобрав внешний мир внутрь самого себя, невротик делает его объектом своих многочисленных фантазий.

Нарциссизм

Нарциссизм — любовь к собственному образу, к самому себе, болезненная самовлюб­ленность.

Понятие «нарциссизм» было введено в научную литературу английским уче­ным Х. Эллисом, который в работе «Аутоэротизм: психологическое исследование» (1898) описал одну из форм извращенного поведения, соотнесенную им с мифом о Нарциссе. Согласно этому мифу, отличавшийся необычной красотой юноша Нарцисс отвергал всех женщин, добивавшихся его расположения и любви. Когда одна из отвергнутых им (нимфа Эхо) умерла от разбитого сердца, богиня правосу­дия Немезида решила наказать Нарцисса: увидев свое отражение в воде озера, юноша настолько влюбился в него, что, будучи не в состоянии оторваться от созер­цания собственного образа, умер от любви к себе.

В психоанализе термин «нарциссизм» был использован Фрейдом в 1910 году для характеристики процессов либидо, направленных не на другие сексуальные объек­ты, а на собственное Я. По словам основателя психоанализа, понятие нарциссизма было заимствовано им из описанного П. Некке в 1899 году извращения, при кото­ром взрослый человек дарит собственному телу все нежности, обычно проявляемые по отношению к другому сексуальному объекту (данное понятие использовалось Некке при рассмотрении представлений Эллиса о соответствующем извращении).

К тому времени в психоанализе возникли представления, связанные с отсут­ствием привязанности либидо к сексуальным объектам в случае шизофрении. В 1908 году после обмена мнениями с Фрейдом немецкий психоаналитик К. Абрахам высказал идею, что либидо слабоумных отворачивается от объектов и обра­щается на Я, что может стать источником бреда величия при шизофрении.

Отталкиваясь от фиксации либидо на собственной личности больных, Фрейд стал использовать термин «нарциссизм» не только для характеристики болезнен­ного отношения человека к своему собственному телу как сексуальному объекту, но и в более широком смысле, имеющем отношение к его нормальному сексуаль­ному развитию. В работе «Три очерка по теории сексуальности» (1905) он пока­зал, что инфантильные сексуальные влечения сначала удовлетворяются на соб­ственном теле, то есть аутоэротически, и что способность к аутоэротизму является характерной чертой проявления детской сексуальности. Впоследствии с введени­ем в научный оборот термина «нарциссизм» Фрейд пришел к выводу, что ауто­эротизм — сексуальное проявление нарциссической стадии размещения либидо.

В работе «Тотем и табу. Психология первобытной культуры и религии» (1913) основатель психоанализа отметил, что развитие психоанализа привело к необхо­димости разложить стадию аутоэротизма на две, одну из которых можно назвать «стадией нарциссизма». Наряду с этим, он предпринял попытку связать с нар­циссизмом обнаруженную у примитивных людей и невротиков высокую оценку психических актов. По его мнению, в обоих случаях психическим следствием чрез­мерной оценки оказывается всемогущество мыслей или интеллектуальный нарцис­сизм. Если во всемогуществе мыслей психоаналитик в состоянии видеть доказа­тельство нарциссизма у примитивных народов, то он может решиться на смелую попытку провести параллель между ступенями развития человеческого миросозер­цания и стадиями либидозного развития отдельного индивида. Предприняв такую попытку, основатель психоанализа выдвинул идею, что анимистическая фаза со­ответствует в таком случае нарциссизму; религиозная форма — ступени любви к объекту, характеризуемой привязанностью к родителям; а научная фаза — состо­янию зрелости индивида, отказывающегося от принципа удовольствия, ищущего свой объект во внешнем мире и приспосабливающегося к реальности.

В работе «О нарциссизме» (1914) Фрейд выдвинул предположение, что прояв­ления либидо, заслуживающие названия нарциссизма, имеют место в нормальном сексуальном развитии человека. Он также высказал соображение, что нарциссизм не является перверсией и может быть рассмотрен в качестве либидозного допол­нения к эгоизму инстинкта самосохранения. Тем самым в психоанализе был под­нят вопрос о необходимости признания того, что Фрейдом было названо первич­ным нормальным нарциссизмом.

С этой точки зрения в классическом психоанализе признавались две формы нарциссизма: первичный нарциссизм, связанный с проявлением сексуальности ре­бенка, направленной на самого себя, и вторичный нарциссизм, соотнесенный с на­правленностью сексуальности взрослого человека на собственное Я. Фрейд утверж­дал, что первичный (первоначальный) нарциссизм ребенка имеет решающее значение для понимания развития его характера и исключает допущение у него примитивного чувства малоценности.

Наряду с таким пониманием нарциссизма он различал Я-либидо (нарциссическое либидо) и объект-либидо, считая, что перво­начально оба вида энергии слиты воедино, находятся в состоянии нарциссизма. И только с наступлением привязанности к объектам появляется возможность от­деления сексуальных влечений и влечений Я.

Обращаясь к рассмотрению нарциссизма, Фрейд провел различие между этим явлением и эгоизмом. Для него нарциссизм — это либидозное дополнение эгоиз­ма. Если эгоизм чаще всего выступает в качестве постоянного элемента развития человека, то нарциссизм представляет собой переменный элемент. В отличие от эгоизма, который не включает в себя либидо, нарциссизм имеет либидозную окрас­ку, независимо от того, направлена сексуальность на объекты или на собственное Я.

Фрейд исходил из того, что переход объект-либидо в Я-либидо можно рассмат­ривать в качестве нормального явления, как это происходит, например, во время сна. После завершения сна Я-либидо совершенно безболезненно переходит в объ­ект-либидо. Но если в результате действия какого-либо энергичного процесса сек­суальность как бы насильно отнимается у объекта, то, оказавшись нарциссическим, либидо может не найти обратную дорогу к объекту. В этом случае возможно нару­шение подвижности либидо, в результате чего оно может стать патогенным. Фик­сация либидо, ведущая к образованию симптома, оказывается на более ранних ста­диях психосексуального развития, чем это обычно случается при истерии и неврозе навязчивых состояний. Можно было бы сказать, что фиксация либидо происходит на стадии примитивного нарциссизма. Конфликт разыгрывается между сексуаль­ными влечениями и влечениями Я, но на ином уровне. И в этом случае можно го­ворить о нарциссическом неврозе.

На современные психоаналитические представления о нарциссизме, о нарциссических пациентах и методах их лечения заметное влияние оказали идеи, содер­жащиеся в работах О. Кернберга, Х. Кохута и других психоаналитиков. В статьях О. Кернберга «Пограничная организация личности» (1967) и «Факторы в психо­аналитическом лечении нарциссических личностей» (1970) рассматривались спе­цифические проявления того типа пациентов, главной проблемой которых явля­лось нарушение самооценки в результате нарушения объектных отношений. Такие пациенты относятся к «нарциссическим личностям», которые характеризуются проявлением сильной потребности в любви и восхищении со стороны других лю­дей, высоким мнением о самих себе и необычной потребностью в уважении со сто­роны других, стремлением идеализировать одних людей (от которых ожидают под­держку для своего нарциссизма) и презирать других (от которых ничего не ждут). Анализ таких нарциссических пациентов показывает, что их высокомерие, напы­щенность, холодность и жестокость в действительности являются защитой от па­ранойяльных черт, которые образуются в результате проекции орального гнева — основного фундамента их психопатологии.

В статьях X. Кохута «Формы и трансформации нарциссизма» (1966), «Психо­аналитическое лечение нарциссических расстройств личности: принципы систе­матического подхода» (1968) и в его работах «Анализ Самости» (1971), «Вос­становление Самости» (1977) излагались взгляды на нарушение первоначального нарциссического равновесия ребенка. Это связано с возникновением у него «гран­диозной Самости» и идеализированного образа родителей в процессе лечения нарциссических переносов (идеализирующего и зеркального). Кохут исходил из того, что по ходу лечения у пациентов могут активизироваться допсихологичес­кие фрагменты Самости, которые способны соединяться с нарциссически воспринятым представлением об аналитике и порождать идеализирующий и зеркальный перенос. Все это требует тщательной проработки, поскольку в анализе нарциссических лич­ностей нарушения равновесия в рамках переноса занимают центральную позицию структурного конфликта в обыч­ном неврозе переноса.

Сопротивление

Сопротивление — психические силы и процессы, мешающие свободному ассоци­ированию пациента, его воспоминаниям, проникновению в глубины бессознатель­ного, осознанию бессознательных представлений и желаний, пониманию истоков возникновения невротических симптомов, принятию пациентом предоставляемых в его распоряжение аналитиком интерпретаций, проведению психоаналитическо­го лечения и исцелению больного.

Представление о сопротивлении возникло у Фрейда на раннем этапе его тера­певтической деятельности, практически до того, как в 1896 году он стал называть свой метод лечения нервнобольных психоанализом. Так, в написанной совместно с Брейером работе «Исследования истерии» (1895) он не только использовал по­нятие «сопротивление», но и предпринял попытку содержательного рассмотрения сил и процессов, обозначенных этим термином.

Во второй главе «О психотерапии истерии» данного труда Фрейд высказал сле­дующие соображения: в процессе терапии врачу приходится «одолевать сопротив­ление» больного; своей психической работой он должен преодолеть «психическую силу» пациента, сопротивляющуюся воспоминаниям и осознанию патогенных представлений; это — та же самая психическая сила, которая содействовала возник­новению истерических симптомов; она представляет собой «нерасположение со стороны Я», «отпор» невыносимых представлений, мучительных и непригодных для вызова аффектов стыда, упрека, психической боли, ощущения ущербности; терапия предполагает серьезную работу, поскольку Я возвращается к своим наме­рениям и продолжает свое сопротивление; больной не хочет признавать мотивы своего сопротивления, но может выдавать их задним числом; он явно не может совсем не оказывать сопротивление; врачу необходимо помнить о различных фор­мах, в которых проявляется это сопротивление; чрезмерно длительное сопротив­ление проявляется в том, что у больного не возникают свободные ассоциации, от­сутствуют разгадки, возникающие в памяти картины оказываются неполными и неотчетливыми; психическое сопротивление, особенно создававшееся длитель­ное время, может быть преодолено только медленно и постепенно; для преодоле­ния сопротивления необходимы интеллектуальные мотивы и важен аффективный момент — личность врача.

В работе «О психоанализе» (1910), представлявшей собой пять лекций, прочи­танных в Кларкском университете (США) в 1909 году, Фрейд подчеркнул, что со­противление больного является той силой, которая поддерживает болезненное со­стояние, и что на этой идее он построил свое понимание психических процессов при истерии. Одновременно он внес уточнение терминологического характера. За силами, препятствующими забытому стать сознательным, сохранилось назва­ние «сопротивления». Процесс, ведущий к тому, что те же самые силы содейство­вали забыванию и устранению из сознания соответствующих патогенных пред­ставлений, он назвал вытеснением и рассматривал его как доказанный благодаря неоспоримому существованию сопротивления. Проведя эти различия и используя примеры, взятые из клинической практики и обыденной жизни, он показал специ­фику вытеснения и сопротивления, а также отношения между ними.

В работе Фрейда «Воспоминание, повторение и переработка» (1914) содержа­лись идеи, касающиеся уточнения изменения техники психоанализа. Речь шла о том, что вскрытие врачом сопротивления и указание на него больному нередко мо­жет привести как бы к обратному результату. То есть не ослаблению, а усилению сопротивления. Но это не должно сбивать с толку врача, поскольку за вскрытием сопротивления не следует автоматическое прекращение его. Аналитик не должен торопиться, ему необходимо научиться выжидать неизбежное, не всегда допуска­ющее ускорение лечения. Словом, переработка сопротивлений становится на практике мучительной задачей для анализируемого и испытанием терпения вра­ча. Но именно эта часть работы оказывает, по мнению Фрейда, самое большое из­меняющее влияние на пациента.

В «Лекциях по введению в психоанализ» (1916-1917) Фрейд подчеркнул, что сопротивления больных чрезвычайно разнообразны, часто трудно распознаются, постоянно меняют формы своего проявления. В процессе аналитической терапии сопротивление выступает, прежде всего, против основного технического правила свободного ассоциирования, затем принимает форму интеллектуального сопротив­ления и, наконец, перерастает в перенос. Преодоление этих сопротивлений состав­ляет существенное достижение анализа.

В целом, представление Фрейда о сопротивлении невротиков устранению их симптомов легло в основу динамического взгляда на невротические заболевания. В этой связи «Лекции по введению в психоанализ» заслуживают особого внима­ния. В них впервые был поднят вопрос о нарциссических неврозах, в которых, по мнению основателя психоанализа, «сопротивление непреодолимо». Из этого сле­довало, что нарциссические неврозы «едва ли проницаемы» для ранее используе­мой психоаналитической техники и, таким образом, технические методы должны быть заменены другими. Словом, понимание трудностей преодоления сопротив­ления при нарциссических неврозах открывало новое направление исследований, связанное с психоаналитической терапией подобных заболеваний. Кроме того, в «Лекциях по введению в психоанализ» было показано, что силы, лежащие в ос­нове сопротивления больных при психоаналитическом лечении, коренятся не только в антипатиях Я к определенным направленностям либидо, но и в привязан­ности или «прилипчивости либидо», которое неохотно оставляет ранее избранные им объекты.

Дальнейшее углубление в природу сопротивлений привело Фрейда к необхо­димости их классификации. Во всяком случае, он выделил пять видов сопротивле­ний, исходящих из Я, Оно и Сверх-Я. Из Я исходят три вида сопротивлений, выра­жающихся в форме вытеснения, переноса и выгоды от болезни. Из Оно — четвертый вид сопротивления, связанный с навязчивыми повторениями и требующий для его устранения тщательной проработки. Из Сверх-Я — пятое сопротивление, обуслов­ленное сознанием вины, чувством вины или потребностью в наказании и противя­щееся всякому успеху, в том числе и выздоровлению с помощью анализа.

В «Очерке о психоанализе» (1940), опубликованном после смерти Фрейда, под­черкивалось, что преодоление сопротивлений является той частью аналитической терапии, которая требует наибольших затрат времени и усилий и которая стоит того, так как ведет к сохраняющемуся на всю жизнь благоприятному изменению Я. Основатель психоанализа еще раз обратил внимание на источники сопротивления, включая потребность «быть больным и страдающим». Одно из сопротивлений, исходящее из Сверх-Я и обусловленное чувством или сознанием вины, не меша­ет интеллектуальной работе, но мешает ее эффективности. Другое сопротивление, проявляющееся у невротиков, у которых инстинкт самосохранения поменял свою направленность на противоположную, ведет к тому, что пациенты оказываются не в состоянии смириться с выздоровлением при помощи психоаналитического лече­ния и изо всех сил противостоят ему.

В ряде своих работ, включая «О психоанализе» (1910), «Сопротивление психо­анализу» (1925), Фрейд использовал психоаналитическое понятие механизмов работы сопротивления не только при рассмотрении невротических заболеваний и трудностей их лечения, но и при объяснении, почему некоторые люди не раз­деляют психоаналитические идеи и выступают с критикой психоанализа. Сопро­тивление против психоанализа расценивалось им с точки зрения проявления реакций человека, обусловленных его скрытыми, подавленными желаниями, связанными с неприятием открытых психоаналитической теорией и практикой бессознательных сексуальных и агрессивных влечений. У всякого судящего о психо­анализе человека существуют вытеснения, в то время как психоанализ стремит­ся перевести вытесненный в бессознательное материал в сознание. Следова­тельно, как замечал Фрейд, нет ничего удивительного в том, что психоанализ должен вызвать у таких людей то же самое сопротивление, какое возникает у невротиков.

В современном психоанализе уделяется значительное внимание рассмотре­нию природы и различных видов сопротивления, а также технике анализа и пре­одолению сопротивлений в процессе аналитической терапии. Важное значение придается исследованию роли переноса как одному из наиболее существенных сопротивлений, возникающих в аналитической ситуации, и сопротивлению, не только мешающему осуществлению анализа, но и дающему ценный материал для его развития.

Перенос

Перенос (трансфер) — в широком смысле — универсальное явление, наблюдаемое в отношениях между людьми и состоящее в перенесении чувств и привязанностей друг на друга; в узком смысле — процесс, характеризующийся смещением бессоз­нательных представлений, желаний, влечений, стереотипов мышления и поведе­ния с одного лица на другое и установлением таких отношений, когда опыт про­шлого становится моделью взаимодействия в настоящем.

В психоанализе под переносом понимается, как правило, процесс воспроизведе­ния переживаний и эмоциональных реакций, ведущий к установлению специфичес­кого типа объектных отношений, в результате которых ранее присущие пациенту чувства, фантазии, страхи и способы защиты, имевшие место в детстве и относивши­еся к значимым родительским или замещающих их фигурам, перемещаются на ана­литика и активизируются по мере осуществления аналитической работы.

Первоначальное представление о переносе сложилось у Фрейда до того, как он сформулировал основные психоаналитические идеи. Это представление возник­ло у него в процессе размышлений над клиническим случаем Анны О., о котором ему рассказал Брейер. При лечении молодой девушки Брейер столкнулся с непо­нятным и испугавшим его явлением: асексуальная, как ему казалось, пациентка в состоянии невменяемости изображала роды и во всеуслышание заявляла, что ждет ребенка от своего лечащего врача. Шокированный подобным поведением девуш­ки, Брейер сделал все для того, чтобы успокоить пациентку, с которой он общался на протяжении двух лет. Но с этого момента он перестал быть ее лечащим врачом и постарался забыть о неприятном для него инциденте.

В более простой, но в не менее щепетильной ситуации оказался и Фрейд. Когда однажды его пациентка, вышедшая из гипнотического состояния, бросилась ему на шею, он был шокирован не меньше, чем Брейер. Но, в отличие от последнего, он серьезно задумался над тем необычным явлением, с которым ему пришлось столк­нуться во время терапии. Он не считал себя настолько неотразимым мужчиной, чтобы ни с того ни с сего зрелая женщина бросалась ему на шею. В необычном для терапии эпизоде он усмотрел психическое явление, связанное с перенесением на него как на врача интенсивных нежных чувств пациента. Это было открытием того явления переноса, которое возникает в процессе аналитической работы.

В совместно написанной с Брейером работе «Исследования истерии» (1895) Фрейд обратил внимание на то, что в процессе анализа у пациентов возникают различные чувства по отношению к врачу, которые могут препятствовать терапии.

Перенос подобного рода Фрейд расценил как сопротивление, которое требуется устранить в процессе анализа. Иллюстрируя данное положение, он сослался на кон­кретный случай проявления истерического симптома одной из его пациенток. При­чиной возникновения у пациентки этого симптома стало имевшееся у нее многие годы бессознательное желание, чтобы один мужчина сердечно ее обнял и насильно поцеловал. Однажды по окончании сеанса такое же желание возникло у пациентки и по отношению к Фрейду, в результате чего она пришла в ужас, провела бессонную ночь и на следующем сеансе оказалась непригодной для работы. После того как Фрейд обнаружил препятствие и устранил его, аналитическая работа продолжилась дальше. На основании этого он пришел к выводу, что в процессе анализа «третье лицо совпало с личностью врача», у пациентки произошло «ложное соединение» и проснулся тот самый аффект, который в свое время заставил больную изгнать недозволенное желание. Исходя из данного понимания, Фрейд предположил, что в каждом подобном посягательстве на его личность речь идет о переносе.

В опубликованной в 1905 году работе «Фрагмент анализа истерии (история бо­лезни Доры)» Фрейд отметил особую роль переноса при аналитической рабо­те, в процессе которой вновь оживает целый ряд ранних психических пережива­ний пациента, но не в виде воспоминаний, а в качестве актуального отношения к личности аналитика. Речь идет о возникновении не единичного переноса, а ряда переносов. Это — новые издания, копирование побуждений и фантазий, которые должны пробуждаться и осознаваться во время проникновения анализа вглубь с характерным для этого сплава замещением прежнего значимого лица личностью врача. Одни переносы по своему содержанию могут совершенно не отличаться от своего прототипа и выступать в качестве «перепечатки», «неизменного переизда­ния». Другие могут испытывать смягчение своего содержания и благодаря субли­мации представлять собой не перепечатку старого, а своеобразную «переработку».

В работе «О динамике переноса» (1912), специально посвященной обсуждению этой проблемы, Фрейд предпринял попытку объяснения, каким образом возникает перенос и какую роль он играет во время психоаналитического лечения. Он пока­зал, что если потребность в любви не получает полного удовлетворения в реальнос­ти, то человек вынужден обращать на всякое новое лицо свои надежды и, естествен­но, находящаяся в выжидательном отношении активная сила либидо обращается также и на личность аналитика. Иначе говоря, она ставит аналитика в «один из психических рядов», созданных ранее больным.

Перенос на врача может осуществиться по образу отца, матери, брата, сестры или какого-либо другого лица, с которым ранее больной находился в определен­ных отношениях.

В работе «Воспоминание, воспроизведение и переработка» (1914) им обраща­лось внимание на то, что вместо воспоминаний пациенты часто репродуцируют, воспроизводят имевшие место ранее переживания, прибегают к так называемому «навязчивому воспроизведению», а перенос является только частью воспроизве­дения, представляющего собой перенесение забытого прошлого не только на вра­ча, но и на все другие области и ситуации настоящего.

В «Лекциях по введению в психоанализ» (1916-1917) Фрейд сформулировал ряд существенных положений, касающихся понимания природы переноса и его роли в психоаналитическом лечении. Среди них наиболее значимыми были следующие положения: перенос имеется у пациентов с самого начала лечения и какое-то вре­мя он представляет собой способствующую работе силу; о нем нечего беспокоить­ся, пока он благоприятно действует на осуществляемый анализ; когда перенос превращается в сопротивление, на него следует обратить пристальное внимание; перенос может состоять из нежных или враждебных побуждений и он изменяет отношение к лечению; враждебные чувства проявляются позже, чем нежные, а их одновременное существование отражает амбивалентность чувств, господствующих в интимных отношениях к другим людям; при переносе аналитик имеет дело не с прежней болезнью пациента, а с заново созданным и переделанным неврозом, заменившим первый; преодоление нового искусственного невроза или «невроза переноса» означает решение терапевтической задачи, то есть освобождения от болезни, которую начал лечить аналитик, поскольку человек, ставший нормаль­ным по отношению к врачу и освободившийся от действия вытесненных влечений, остается таким и вне аналитической ситуации.

Одно из наиболее подробных описаний переноса содержалось в автобиографи­ческом эссе Фрейда, в котором он дал не только психоаналитическое определение переноса, но и его толкование в широком смысле слова. Другое, не менее полное описание переноса содержалось в написанной в последние годы жизни, но опуб­ликованной после смерти Фрейда работе «Очерк о психоанализе» (1940). В ней он замечал, что пациент видит в аналитике возврат, перевоплощение какой-то важной фигуры из своего детства или прошлого и вследствие этого переносит на него свои чувства и реакции, которые, несомненно, относятся к этому прототипу. Обобщая свои представления о переносе, основатель психоанализа отметил: амбивалент­ность переноса в отношении психоаналитика; то обстоятельство, что в переносе пациент воспроизводит перед аналитиком важную часть своей биографии, вместо пересказывания он «разыгрывает ее» перед ним; появление намерения со сторо­ны пациента угодить аналитику, добиться его одобрения и любви; если пациент ставит психоаналитика на место своего отца или матери, он наделяет его той влас­тью, которую его Сверх-Я имеет над его Я; у обновленного Сверх-Я появляется возможность исправить ошибки, допущенные родителями при обучении; как бы ни было заманчиво для психоаналитика стать учителем и идеалом для пациента, он не должен забывать, что это не является его задачей в аналитических взаимо­отношениях; задача психоаналитика заключается в постоянном отрыве пациента от его опасной иллюзии и непрерывном указывании на то, что воспринимаемая па­циентом новая реальность в действительности представляет собой воспоминание прошлого; крайне нежелательно, чтобы пациент, вместо того чтобы вспоминать, действовал вне переноса; идеальным для целей психоаналитической терапии было бы, если бы пациент вне лечения вел себя как можно более нормально и выражал свои анормальные реакции лишь при переносе.

Высказанные Фрейдом идеи и соображения о переносе нашли не только отклик, но и дальнейшую разработку в исследованиях многих психоаналитиков.

Контрперенос

Контрперенос (контртрансфер) — перенесение бессознательных чувств и реакций аналитика на пациента. В широком смысле — эмоциональное отношение аналити­ка к пациенту, испытываемые им в процессе анализа чувства к нему, его реакции на психическое состояние и поведение больного. В узком смысле — бессознатель­ные процессы, связанные с реакцией аналитика на перенос пациента.

Если с проблемой переноса Фрейд столкнулся на ранних этапах своей терапев­тической деятельности, то представление о контрпереносе возникло у него позднее и сформировалось в процессе развития теории и практики психоанализа. Первые упоминания об этом явлении были сделаны им в 1910 году.

В марте 1910 года, на состоявшемся в Нюрнберге II Международном психо­аналитическом конгрессе Фрейд выступил с докладом (опубликованным в 1911 году), в котором поднял вопрос о нововведениях в технике психоанализа, касающихся как сопротивлений пациента, так и личности врача, проявляющего «встречное пе­ренесение». Он подчеркнул, что «встречное перенесение» возникает «благодаря влиянию пациента на бессознательные чувства врача», и высказал мысль о необ­ходимости предъявления аналитику такого требования, в соответствии с которым тот должен научиться «распознавать и одолевать это встречное перенесение».

По мере расширения практики психоанализа стало очевидным, что в процессе психоаналитического лечения аналитик не только испытывает разнообразные чув­ства к пациенту, но и переносит их на него. Он переносит на него свои собствен­ные переживания, уходящие корнями в ближайшее или отдаленное прошлое, но активизировавшиеся в процессе общения с пациентом.

Эмоциональные реакции по отношению к пациенту связаны с комплексами и внутренними сопротивлениями, присущими психоаналитику. В этом смысле контрперенос мешает успешному лечению. Поэтому каждый психоаналитик дол­жен пройти личный анализ, чтобы тем самым лучше разобраться со своим соб­ственным бессознательным.

Психоаналитик обязан понимать свои бессознательные чувства и реакции, осуществлять контроль над ними. Только в этом случае он может использовать контрперенос во благо лечения пациента, так как понимание собственного бессо­знательного способствует пониманию бессознательного другого человека.

Контрперенос характеризуется амбивалентностью, двойственностью чувств и эмо­ций. Психоаналитик может по-разному реагировать на поведение пациента: испы­тывать к нему сострадание и проявлять профессиональную безучастность; верить ему на слово и сомневаться в правдивости сказанного; внешне располагать к себе и внутренне негодовать по поводу дурных привычек пациента; вести борьбу с самим собой, не поддаваясь эмоциям, или бессознательно следовать им, обнаруживая свою заинтересованность в установлении тех или иных отношений с пациентом.

Явно или неявно проявляющиеся нежные, эротически окрашенные чувства пациента к психоаналитику могут породить у него ответное чувство. Контрпере­нос подобного рода характерен чаще всего для начинающих молодых психоана­литиков или для тех, чья личная жизнь не удалась. Искушение ответить взаим­ностью на любовь пациента, доставить ему удовлетворение, воспользоваться благоприятным случаем — все это может стать серьезным испытанием для психо­аналитика.

Фрейд в категорической форме выступал против подобного проявления чувств контрпереноса у психоаналитика. Он считал недопустимыми любые попытки психо­аналитика ответить на предлагаемую ему нежность и тем более влюбленность па­циента. По выражению Фрейда, аналитическая техника возлагает на врача обязан­ность отказывать пациенту в его требовании удовлетворения чувства любви. Речь идет не только о сексуальном воздержании психоаналитика, но и о его способности тактично вести себя с пациентом, не обижая его и не оскорбляя его чувств. Уступка любовным требованиям пациента всегда ведет к провалам психоаналитического лечения.

В процессе аналитической терапии могут возникнуть и такие ситуации, когда пациент не нравится аналитику, вызывает у него внутреннее раздражение, негодо­вание и даже враждебность, в результате чего неосознанно для себя он начинает заниматься не столько лечением больного, сколько борьбой с ним. В этом случае контрперенос может привести к тому, что аналитик превратится из сочувствующе­го терапевта в подозрительного, сверхтребовательного и даже карающего оппонен­та, бессознательно отыгрывающего на нем испытанные ранее, часто в раннем дет­стве, переживания и реакции, связанные, например, с различного рода обидами, ревностью, местью.

Контрперенос проявляется благодаря влиянию пациента на бессознательные чувства психоаналитика. Поэтому одно из основных требований психоаналитичес­кого лечения сводится к тому, чтобы психоаналитик вовремя распознал и преодо­лел свой контрперенос.

Фрейд подчеркивал, что каждый психоаналитик добивается успехов в своей практической деятельности настолько, насколько допускают его собственные ком­плексы и внутренние сопротивления. Вот почему психоаналитик должен не толь­ко начинать свою деятельность с самоанализа, но и беспрерывно углублять его по мере расширения клинической практики и нарастания опыта общения с пациен­тами. Как замечал Фрейд, кто ничего не может достичь в таком самоанализе, дол­жен убедиться в своей неспособности лечить анализом больных.

Фрейд воспринимал контрперенос в основном в форме негативного явления, затрудняющего аналитическую работу.

Если в представлении одних психоаналитиков контрперенос являлся негатив­ным, нежелательным явлением, то некоторые специалисты в области психоанализа рассматривали эмоциональные реакции аналитика на пациента в качестве есте­ственного феномена, не столько препятствующего анализу, сколько способствующего подчас эффективному осуществлению его. Так, Ш. Ференци считал, что в ряде случаев аналитик не должен подавлять или скрывать свои ответные чувства, а на­против, открыто их выражать.

Взгляды Фрейда, Райха, Ференци и других психоаналитиков на контрперенос по­служили толчком к обсуждению данной проблемы. В 30-40-х годах это нашло свое отражение в работах М. Балинта и А. Балинт «О переносе и контрпереносе» (1939), Д. Винникотта «Ненависть в контрпереносе» (1949).

Последующее развитие теории и практики психоанализа сопровождалось изме­нением отношения психоаналитиков к роли контрпереноса в аналитическом про­цессе. Одни психоаналитики считали, что контрперенос имеет столь же существен­ное значение для аналитической терапии, как и перенос, и, следовательно, тому и другому следует уделять равное внимание при психоаналитическом лечении. Дру­гие, наряду с признанием негативной составляющей контрпереноса, подчеркива­ли важное значение его позитивных характеристик и необходимость более про­дуктивного, чем это было сделано Фрейдом, изучения контрпереносных реакций аналитика на пациента. Третьи утверждали, что контрперенос является важным инструментом работы аналитика и может быть использован в процессе психоана­литической терапии в качестве эффективной техники.

В частности, П. Хайманн в статье «О контрпереносе» (1950) выдвинула следующие положения: требование Фрейда, касающееся умения аналитика распознавать и конт­ролировать свой контрперенос, не означает, что контрперенос является негатив­ным фактором; из этого требования следует, что аналитик должен использовать свои эмоциональные реакции «как ключ к бессознательному пациента»; бессозна­тельное аналитика «понимает бессознательное пациента»; непосредственная эмо­циональная реакция аналитика на пациента является «важным ориентиром в бес­сознательных процессах пациента»; эмоциональная чувствительность аналитика должна носить не интенсивный, а скорее «экстенсивный, дифференцирующий и подвижный характер». Словом, контрперенос аналитика является инструмен­том, способствующим пониманию бессознательного пациента.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: