Метапсихология влечений

Раскрытие бессознательных влечений человека составляло одну из основных за­дач теории и практики психоанализа. Если практика психоанализа была ориенти­рована на осознание человеком своих бессознательных влечений, то теория психо­анализа демонстрировала возможности обнаружения этих влечений и пути их осознания. Собственно говоря, на этом и прекращалась исследовательская деятель­ность Фрейда, так как в теоретическом плане возможности психоанализа оказы­вались исчерпанными.

Единственное, на что еще может претендовать психоанализ, так это, пожалуй, на осмысление того, насколько правомерно вообще говорить о бессознательных влечениях. В самом деле, заслуга Фрейда состояла в выделении и исследовании бессознательного психического. Анализ этого бессознательного с неизбежностью привел к выявлению наиболее значимых для развития и жизнедеятельности чело­века бессознательных влечений. Первоначально (до 1915 года) Фрейд полагал, что таковыми являются сексуальные влечения (либидозные) и влечения Я (влечения к самосохранению). Затем, изучая нарциссизм, он увидел, что сексуальные влече­ния могут быть обращены не только на внешний объект, но и на собственное Я. Сексуальная энергия (либидо) способна направляться не только вовне, но и внутрь. Исходя из этого, Фрейд ввел понятия объектного и нарциссического либидо. Ра­нее выдвинутые им сексуальные влечения стали рассматриваться им как объект­ное либидо, а влечения к самосохранению — как Я-либидо, или любовь к самому себе. И наконец, в 20-е годы (работа «По ту сторону принципа удовольствия») Фрейд соотнес сексуальные влечения с влечением к жизни, а влечения Я — с вле­чением к смерти. Тем самым он сформулировал и выдвинул концепцию, согласно которой у человека проявляются два главных влечения — влечение к жизни (Эрос) и влечение к смерти (Танатос).

В общем можно сказать, что влечение — это бессознательное стремление чело­века к удовлетворению своих потребностей. Фрейд, впервые использовавший это понятие в работе «Три очерка по теории сексуальности» (1905), проводил разли­чие между инстинктом (Instinkt) и влечением (Trieb). Под инстинктом он понимал биологически наследуемое животное поведение, под влечением — психическое представительство соматического источника раздражения.

Уделяя особое внимание половому влечению, Фрейд выделил сексуальный объект, то есть лицо, на которое направлено это влечение, и сексуальную цель, то есть действие, на совершение которого влечение толкает. Психоаналитическое понимание объекта, цели и источника влечения он дополнил соответствующими представлениями о силе влечения. Для количественной характеристики сексу­ального влечения Фрейд использовал понятие «либидо» — как некую силу или энергию, измеряющую сексуальное возбуждение. Либидо направляет сексуальную деятельность человека и позволяет описывать в экономических терминах протека­ющие в психике человека процессы, в том числе связанные с невротическими за­болеваниями.

В работе «Влечения и их судьбы» (1915) Фрейд углубил свои представления о влечениях. Он подчеркнул, что цель влечения — достижение удовлетворения, а ее объект — тот, посредством которого влечение может достичь своей цели. Согласно его взглядам, влечение подвергается влиянию трех полярностей: биологической полярности, включающей в себя активное и пассивное отношение к миру; реаль­ной — подразумевающей деление на субъект и объект, Я и внешний мир; экономи­ческой — основанной на полярности наслаждения (удовольствия) и неудоволь­ствия.

Что касается судьбы влечений, то, по его мнению, существует несколько воз­можных путей их развития. Влечение может обратиться в свою противополож­ность (превращение любви в ненависть и наоборот). Оно может обратиться на саму личность, когда направленность на объект сменяется установкой человека на са­мого себя. Влечение может оказаться заторможенным, то есть готовым отступить­ся от объекта и цели. И наконец, влечение способно к сублимации, то есть к моди­фикации цели и смене объекта, при которой учитывается социальная оценка.

В лекциях по введению в психоанализ, написанных в 1933 году, Фрейд обобщил свои взгляды на жизнь влечений. В свете этих обобщений психоаналитическое понимание влечений приобрело следующий вид:

♦ влечение отличается от раздражения, оно происходит от источника раздражения внутри тела и действует как постоянная сила;

♦ изучая влечение как процесс, в нем нужно различать источник, объект и цель,
где источник влечения — состояние возбуждения в теле, а цель — устранение этого возбуждения;

♦ влечение становится психически действенным на пути от источника к цели;

♦ психически действенное влечение обладает определенным количеством энергии (либидо);

♦ на пути влечения к цели и к объекту допускается замена последних на другие цели и объекты, в том числе на социально приемлемые (сублимация);

♦ можно различать влечения, задержанные на пути к цели и задерживающие­ся на пути к удовлетворению;

♦ существует различие между влечениями, служащими сексуальной функции,
и влечениями к самосохранению (голод и жажда), причем первые характеризуются пластичностью, замещаемостью и отстраненностью, в то время как
вторые — непреклонны и безотлагательны.

В садизме и мазохизме наблюдается слияние двух видов влечений. Садизм — влечение, направленное вовне, к внешнему разрушению. Мазохизм, если отвлечь­ся от эротического компонента, — влечение к саморазрушению. Последнее (влече­ние к саморазрушению) можно считать выражением влечения к смерти, которое приводит живое к неорганическому состоянию.

Выдвинутая Фрейдом теория влечений вызвала неоднозначную реакцию со сто­роны психологов, философов, врачей, а также психоаналитиков. Многие из них подвергли критике метапсихологические (основанные на общей теории человечес­кой психики) представления о влечениях человека. Сам же Фрейд неоднократно подчеркивал, что влечения составляют такую область исследования, в которой трудно ориентироваться и нелегко достичь ясного понимания. Так, первоначально понятие «влечение» было введено им для различения душевного и телесного. Од­нако впоследствии ему пришлось говорить о том, что влечения управляют не толь­ко психической, но и вегетативной жизнью. В конечном счете, Фрейд признавал, что влечение является довольно темным, но в психологии незаменимым поняти­ем, что влечения и их превращения — это конечный пункт, доступный психоана­литическому познанию.

Подобно некоторым исследователям, Фрейд также поднимал вопрос о том, су­ществуют ли бессознательные чувства, ощущения, влечения. Казалось бы, с уче­том того, что в психоанализе бессознательное психическое рассматривалось в ка­честве важной и необходимой гипотезы, подобная постановка вопроса выглядела более чем странной. Ведь исходные теоретические постулаты и конечные резуль­таты исследовательской и терапевтической работы Фрейда совпадали в одном — в признании бессознательных влечений как главных детерминантов человеческой деятельности. И, тем не менее, он ставил перед собой вопрос: насколько правомер­но говорить о бессознательных влечениях? Причем как это, может быть, ни пара­доксально на первый взгляд, ответ Фрейда на данный вопрос являлся совершенно неожиданным. Как бы там ни было, но он подчеркивал, что бессознательных аф­фектов не бывает и по отношению к влечениям вряд ли можно говорить о каком-либо противостоянии сознательного и бессознательного.

Почему же Фрейд пришел к подобному заключению? Как это все соотнести с признанием им бессознательного психического? Какую роль в его взглядах на влечения человека сыграли его размышления о пределах психоанализа в познании бессознательного? И наконец, почему он поставил под сомнение вопрос о суще­ствовании бессознательных влечений, который, казалось бы, перечеркивал его уче­ние о бессознательном?

В действительности Фрейд не думал отрекаться от своего психоаналитического учения о бессознательном психическом. Напротив, все его исследовательские и тера­певтические усилия были сконцентрированы на выявлении бессознательного и воз­можностях перевода его в сознание. Однако рассмотрение бессознательного психичес­кого в познавательном плане заставило Фрейда не только признать ограниченность психоанализа в познании бессознательного, но и обратиться к уточнению того смыс­ла, который обычно вкладывается в понятие «бессознательное влечение».

Специфика обсуждаемых Фрейдом вопросов состояла в том, что, по его глубо­кому убеждению, исследователь может иметь дело не столько с самими влечения­ми человека, сколько с определенными представлениями о них. Соответственно этому пониманию, все рассуждения о влечениях с точки зрения их сознательнос­ти и бессознательности являются не более чем условными. По этому поводу осно­ватель психоанализа замечал, что использование им понятия «бессознательное влечение» — своего рода «безобидная небрежность выражения».

Таким образом, хотя Фрейд постоянно апеллировал к понятию «бессознатель­ное влечение», речь шла, по сути дела, о бессознательном представлении. Двусмыс­ленность подобного рода весьма характерна для классического психоанализа. И не случайно учение Фрейда о бессознательном психическом и основных влечениях человека встретило такие разночтения со стороны его последователей, не говоря уже о критически настроенных противниках. Это привело к возникновению раз­нонаправленных тенденций в рамках психоаналитического движения.

«Безобидная небрежность выражения», о которой говорил Фрейд, в действи­тельности оказалась не такой уж безобидной. Она имела далеко идущие послед­ствия. И дело не только в том, что многозначимость понятия «бессознательное» и двусмысленность в трактовке влечений человека нередко сказывались на интер­претации психоанализа как такового. Более существенно, что за всеми неясностями и недомолвками, которые касались понятийного аппарата психоанализа, скрыва­лась эвристическая и содержательная ограниченность, затрудняющая, в конечном счете, познание и понимание бессознательного. Другое дело, что это была действи­тельно необычайно трудная область исследования и практического использования знаний в клинической практике, делавшая честь любому ученому и аналитику, если он хотя бы в какой-то степени продвинулся в направлении изучения бессо­знательного психического. Фрейд не составлял исключения. Напротив, он являл­ся одним из тех, кто не только поставил принципиальные вопросы относительно природы и возможности познания бессознательного, но и наметил определенные пути, следование которым позволило и ему самому, и другим психоаналитикам внести посильный вклад в дело изучения бессознательного.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: