Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






ХРИСТИАНСТВО ЛИКУЮЩЕЕ




В Новом Завете, особенно в некоторых местах посланий Павла и Еван­гелия от Иоанна, ясно чувствуется, что бесконечный раскол между челове­ческим и божественным в каком-то смысле уже удалось превозмочь. Над бо­лезненной виновностью этого разделения (вызванного грехом Адама) одержал победу Христос («второй Адам»), и верующим христианам было дано стать участниками этого нового союза. По крайней мере, такая воз­можность открылась перед человечеством. Христос принес себя в жертву, чтобы смертный человек мог стяжать вечную жизнь: Бог воссоединился с че­ловеком, дабы отныне человек смог воссоединиться с Богом. После возне­сения Христа на мир снизошел его Дух, ныне постоянно пребывающий среди людей, содействуя духовному преображению человечества — по сути, его обожествлению.

Возникшее в христианстве представление о Боге отличалось от традици­онного иудаистского образа. Христос воспринимался не только как Мессия, предреченный еще древнееврейскими пророками и явившийся исполнить ре­лигиозную миссию иудеев в истории. Христос — еще и Сын Божий, состав­ляющий с Богом единое целое: так, принося в жертву самого себя, справед­ливый Яхве Ветхозаветный, требовавший правосудия и чинивший возмездие, теперь превратился в любящего Отца Новозаветного, ниспосыла­ющего милость и отпускающего все прегрешения. Ранние христиане настаи­вали также на новой, непосредственной близости Бога, который, выйдя из запредельности непреклонного Яхве, вочеловечился в Иисусе Христе и пре­образился из мстительного Судии в сострадательного Освободителя.

Пришествие Христа ознаменовало, таким образом, не только заверше­ние иудейской традиции, но и разрыв с нею (потому-то ранние христиане и провели сознательное разграничение между «Ветхим» и «Новым» Заветами: ведь последний благовествовал «новую жизнь», «нового человека», «новое естество», «новую стезю», «новое небо и новую землю»). Схватка Христа со смертью, страданием и злом и одержанный над ними триумф открывали путь к такому триумфу и для всех людей, позволяя им взглянуть на собствен­ные тяготы и горести по-новому — в свете возрождения. Умереть с Христом означало воскреснуть вместе с ним к новой жизни в Царствии Небесном. Здесь Христос указывал на постоянное обновление, на непрерывное зарож­дение в мире и в душе божественного света. Его смерть на кресте обернулась теми муками, в коих рождалось новое человечество и новый Космос. Про­цесс божественного преображения человека и природы начался с искупления Христова, толкуемого как событие космического порядка, потрясшее всю Вселенную. Во главу угла полагались не проклятия и осуждение, обруши­вающиеся на греховное человечество в этом падшем мире, но не ведающая границ милость Божия, вечное присутствие Духа Святого, любовь Логоса к человеку и миру, всеобщее посвящение, обожествление и возрождение. Многие ранние христиане, если верить свидетельствам, зафиксированным письменными источниками, испытали некое ощущение, что неминуемая смерть отменена, а неизбежное проклятие отвращено неожиданным даром новой жизни — по сути, не просто новой, но вечной жизни. Под воздейст­вием чудесного откровения они принимались повсюду разносить «благую весть» о спасении человечества.

Искупление Христово рассматривалось настолько абсолютным и положи­тельным завершением человеческой истории и всех человеческих страданий, что первородный грех Адама — архетип и первопричина отчуждения и смерт­ности — парадоксальным образом величался в Пасхальной литургии словами: «О felix culpa!» («О грех благословенный!»). Грехопадение — первое из пре­грешений человека, принесшее скорбь познания добра и зла, нравственное искушение свободой, испытание отчуждением и смертью — рассматривалось не столько как безысходная трагедия и ужасающая катастрофа, сколько как первая ступень и — в ретроспективе — неотъемлемая часть экзистенциально­го развития человека, необходимость которого вызвана его изначально ин­фантильным неумением разбираться в вещах и самостоятельно совершать выбор, его наивной подверженностью заблуждениям. Неверно воспользо­вавшись своей богоданной свободой, поставив любовь к себе самому выше любви к Богу, человек нарушил совершенство творения и отпал от божест­венного единства. Но именно благодаря болезненно острому осознанию этого греха ныне человек может испытывать безграничную радость от Гос­поднего всепрощения и готовности принять обратно его заблудшую душу. Через Христа это первоначальное разделение преодолевалось, а совершенст­во творения восстанавливалось уже на новом, более всеохватном уровне. Так человеческая слабость оказывалась поводом для проявления Божьей силы. Только чувствуя себя поверженным и подвластным концу, человек мог открыто и добровольно ввериться Богу. И только благодаря человечес­кому грехопадению ослепительная слава и любовь Бога могли наконец явиться в полном великолепии, исправляя неисправимое. Даже несомненный гнев Божий понимался как необходимая составная его бесконечной благости, а в человеческих страданиях усматривалось преддверие безграничного счастья 10.

Ибо после попрания Христом смерти, после признания человеком самой возможности своего воскрешения для жизни вечной, всякое временное зло и страдание лишалось своей окончательной значимости, выступая лишь пред­варительным приготовлением к избавлению. Согласно логике божественного таинства, негативное начало во Вселенной скорее служит для того, чтобы порождать огромное позитивное пространство — то великолепие бытия, ко­торым могут насладиться все верующие христиане. Можно целиком вверить себя Всемогущему, оставив все заботы о будущем, чтобы жить просто, «как лилии полевые». Подобно тому как скрытое в сумраке зимних холодов семя прорастает, чтобы пышно расцвести с наступлением света и тепла, с про­буждением весенней жизни, так и таинственная мудрость Божия даже в самые мрачные часы движет к цели свои возвышенные предначертания. Вся жизненная драма — от Сотворения мира до Второго Пришествия — теперь воспринималась как величественный плод божественного замысла, как от­кровение Логоса. Христос явился и началом, и концом Творения, «альфой и омегой», его первоначальной премудростью и окончательным завершени­ем. Тайное стало явным. Во Христе исполнился и раскрылся космический смысл. Ранние христиане торжественно облекли все это в экстатическую ме­тафору: с воплощением Христа Логос заново вернулся в мир, сложив небес­ную песнь, претворив диссонансы Вселенной в совершенную гармонию, ра­достно восхваляя вселенское бракосочетание неба с землей, Бога с человечеством.

Такое первоначальное возвещение христианством искупления носило ха­рактер одновременно мистический, космический и исторический. С одной стороны, переживался колоссальный внутренний переворот: ощутить при­ближение Царствия Божьего означало внутренне сподобиться божественнос­ти, преисполниться внутренним светом и любовью. Через Христову благо­дать прежнее — отгороженное и ложное — «я» погибало, дабы родилось новое, истинное «я», составляющее с Богом единое целое. Ибо Христос и есть это подлинное «я», глубочайшая сердцевина человеческой личности. Его рождение в душе человеческой — это не столько возникновение извне, сколько появление изнутри, пробуждение к настоящему, нежданно стреми­тельному порыву божественности в сердце. С другой стороны, весь мир в связи с этим внутренним преображением также преображается и вновь вос­паряет к своей божественной славе — не просто под действием какого-либо субъективного озарения, но способом, в основе и по природе своей онтоло­гическим и имеющим всеобъемлющую историческую значимость.

Во всем этом ощущался дотоле неслыханный космический оптимизм. В телесности и историчности воскресения Христова сбылось обещание о том, что абсолютно всё — вся история как отдельных людей, так и рода челове­ческого, все борения, все заблуждения, прегрешения и несовершенства, вся материя, всё целиком действо и действительность Земли — все так или иначе будет подхвачено и вознесено к совершенству в окончательном и побе­доносном воссоединении с бесконечным Богом — Главой небесных сил. Все, что прежде было жестоким и абсурдным, обретет смысл в полном откровении Христа, этого сокрытого Смысла творения. Ничто не будет ос­тавлено. Итак, мир — не злостное заточение, не тщетная иллюзия, но вместилище славы Божьей. История — не бесконечный цикл ведущих к вы­рождению фаз, но матрица грядущего обожествления человечества. Всемо­гущество Бога чудесным образом превращало зловещую Судьбу в благотворя­щее Провидение. Человеческие терзания и отчаяние обрели не просто временное облегчение, но посланное свыше завершение. Райские Врата безжалостно захлопнувшиеся после Грехопадения, ныне вновь отверзались по мановению Христа. Безграничность сострадания и Его власти неизбежно одержит победу надо всей Вселенной, знаменуя тем»самым ее завершающее увенчание.

Создается впечатление, что множество ранних христиан жили в каком-то состоянии непреходящего изумления перед тем чудесным историческим ис­куплением, которое, как они верили, только что свершилось. Теперь бли­зится эра космического воссоединения, а безысходный ранее дуализм чело­века и Бога, природы и духа, времени и вечности, жизни и смерти, своего «я» и чужого, Израиля и всех прочих народов,— ныне был преодолен. С не­терпением ожидая Второго Пришествия Христа, или Парусии («Присутст­вия»), когда он возвратится с небес в полной славе и явится перед целым миром, они неизменно памятовали о том спасительном факте, что Христос уже положил начало процессу искупления — победоносному процессу, в ко­тором и им дано принимать непосредственное участие. Именно на таком фундаменте воздвигалось несокрушимое здание христианских упований. Благодаря живущей в сердцах верующих христиан непоколебимой надежде на сострадание и власть Бога, на Божий промысел ради человечества, все ис­пытания и ужасы настоящего становились преодолимыми. Отныне человече­ство могло смотреть вперед со смиренной уверенностью в грядущих славных свершениях, осуществлению коих, в каком-то смысле, его стойкость в соб­ственных чаяниях должна деятельно способствовать.

Особое значение имела здесь вера в то, что во Христе произошло вочело­вечение Бога — то есть, что вездесущий и безначальный Творец полностью претворился в человеческую личность, обладающую собственной индивиду­альностью в истории. Ибо это воплощение во Христе означало для челове­ческого и божественного начал наступление совершенно новых взаимоотно­шений: некий искупительный союз, в котором возвеличивалась и ценность человеческого начала. Та лексика, которой пользовались, говоря о прише­ствии Христа, Павел, Иоанн и такие раннехристианские богословы, как Ириней, заставляет предположить не только то, что возвращение Христа произойдет как событие внешнего порядка, как сошествие с небес в буду­щем (точнее этот момент не определяется), но также и то, что это возвраще­ние примет форму прогрессирующего возрождения, последующего изнутри естественного и исторического развития всех людей, усовершенствовавших­ся во Христе и через Христа. Христос виделся здесь и как небесный жених, оплодотворивший человечество божественным семенем, и как цель всего че­ловеческого развития, как исполнение того, что было этим семенем обеща­но. Своим непрерывным и последовательным воплощением, внедрением в человечество и мир Христос приведет творение к его свершению. Пока семя еще сокрыто в земле, но оно уже трудится, медленно, но деятельно прорас­тая, чтобы расцвести пышным великолепием божественного замысла. Как писал Павел в Послании к Римлянам, «вся тварь совокупно стенает и мучит­ся», Дабы родить это божественное бытие,— так же, как все христиане несут себе бремя Христа — бремя, от коего им суждено разрешиться рождением нового «я» для новой и более подлинной жизни, в полном сознании Божьего присутствия. Человеческая история есть огромная подготовка к божествен­ности, неохватный путь, ведущий человеческое бытие к Богу. В самом деле, не только человек должен обрести полное осуществление в Боге, но и Бог — в человеке, в чьем обличье Он явил свое откровение. Ибо Бог избрал человека сосудом образа своего и подобия, в котором наиболее полно смогла воплотиться его божественная сущность.

В подобной перспективе человек представал благородным участником раскрытия созидательных замыслов Бога. Несчастнейшее из существ, от­чужденное от Бога,— человек, тем не менее, получал главнейшую роль в восстановлении целостности творения и возвращении ему прежнего божест­венного образа. На человека снизошел Логос, дабы человек, причастив­шись страстям Христовым и сподобившись Логоса, мог вознестись к Богу. Поскольку Христос добровольно предал себя в руки людей и до дна испил чашу унижения и немощи, выпавшую на долю человека, он предоставил че­ловеку возможность разделить с Богом Его силу и славу. Поэтому будущая участь человека в Боге не знает никаких пределов.

Идеал обожествления человечества, проглядывавший еще у Павла и Иоанна, обрел наиболее яркое выражение в догматической формулировке Афанасия — богослова, жившего в IV веке: «Бог стал человеком для того, чтобы мы стали Богом». В свете последовательного обожествления, возве­щенного Новым Заветом, все исторические перипетии и катастрофы, все войны, землетрясения и голод, все безмерные страдания человечества — все это становилось теперь постижимым, воспринималось как неизбежные муки, сопутствующие рождению божественности в человеке. В новом свете христианского откровения эти муки рода человеческого оказывались не напрасными. Человек должен вынести всю тяжесть креста Христова, дабы вместить Бога. Иисус Христос был новым Адамом, положившим начало но­вому человечеству, исторгшим новую силу духовного прозрения и свободы, которая целиком развернется в будущем,— божество же уже сейчас незримо присутствует и вершит славные деяния в человеке и в мире.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных