Наводнение в Елисаветграде

Описание Гр. Соколова в №30 "Одесскаго Вестника", за 1841 год, бывшаго в том году в гор. Елисаветграде достопамятнаго наводнения.

«Неожиданное бедствие постигло Елисаветград: внезапность события и его гибельныя последствия составляют эпоху в существовании города, сделавшагося его жертвой и потому нельзя пройти молчанием того, что к несчастию, оставило по себе тяжкую память. Я говорю о наводнении Елисаветграда Ингулом. Не думаю, чтобы подробности разсказа в настоящем случае были излишни. Нынешняя зима своею продолжительностью и неимоверным количеством выпавшаго снега, удивила даже старожилов нашего края: они говорили, что не запомнят подобной и что самая Очаковская зима (приобретшая здесь право исторической знаменитости) не могла сравниться с нею. В конце декабря месяца подул южный ветер, пошел дождь, и снег стаял быстро: реки вскрылись и прошли с обыкновенными последствиями: вынесенными плотинами; сделалось тепло и уже скот ходил целый день в поле, но вдруг ветер изменился, завыла вьюга и трехсуточная безпрерывная метель снова покрыла все под уровень глубочайшим снегом. С тех пор по самые последние дни марта не было оттепели; напротив, снег прибавлялся так, что дороги сделались весьма затруднительными для проезда. За несколько дней до Благовещения, начало таять, но только в городе и по деревням; снег-же на полях не трогался, потому что ночные морозы были все еще сильны и держались до 8°; в самый день Благовещения был туман и к вечеру заметна стала настоящая оттепель; вода пошла тихо с гор; снег начал подаваться. Всю ночь и следующий день вода не прибывала сильно; но с вечера пошел дождь, и в 2 часа ночи, с 26 на 27 число, вода стала прибывать заметно и пошла с такою быстротою, что тотчас же заняла все предместье Елисаветграда, Ковалевку, и все прибрежныя жилища, вдоль Ингула. Многие жители были захвачены водою в домах, и наступившее утро открыло им всю опасность положения. Вода прибывала с неимоверною быстротой, понеслись огромныя льдины, увлекаемыя быстротою потока, и Ингул, выступив из берегов, изменил фарватер. Все дома на Ковалевке были затоплены, одне только крыши виднелись и на них-то жители искали спасения от предстоявшей гибели. Между тем, солнце делалось палящим; в 3 часа по полудни, термометр показывал на солнце +210 по Реом.; и тогда с полей, с гор полились реки: без преувеличения можно сказать, что каждая балка сделалась руслом непроходимой реки. Все же реки лились в Ингул, который поднимался выше и выше, с свирепостью мчал льдины и уже не находил ни в чем преграды; дома уничтожались, крыши с людьми были уносимы; целыя хижины мчало водою. Но самая ужасная картина открывалась у городскаго моста: средина его, не смотря на крепость устроения, не выдержала напора воды. Все, что делалось жертвою разъяренных вод Ингула, претерпевало конечное крушение подле моста, разбиваясь в дребезги о его уцелевшие края. Все гибло в виду многочисленных зрителей, которые покрывали оба берега, не оставаясь однако-же праздными, лишь только открывалась малейшая возможность оказать спасение, и все кто только мог, устремлялись на помощь ближняго. В лодках, на плотах на скоро сколоченных из заборов, из досок выносимых водою, верхом, вплавь, вытаскивали людей, тонувших на улицах где было глубиной более нежели на две сажени.

Но невозможно было действовать на самом фарфатере; там все усилия оказывались напрасными от льдин, несомых с быстротою. Те, которые пытались спасать погибавших были опрокидываемы льдинами и в свою очередь спасаемы. Один писарь, находившийся при корпусном штабе, сделался жертвой свой любви к ближнему: желая спасать других, он сам погиб. В числе зрителей стояли родные тех, которые неслись в их глазах на явную смерть и никакой возможности подать руку помощи… ужасно! Однакожь, самая свирепость воды была для многих спасением: льдины мчали их, как я сказал, с неимоверною быстротою, и там, где Ингул, вырвавшись ниже города на свободу, распространился обширнее на отлогих берегах, там останавливались на отмелях льдины с гибнувшими людьми, и они были спасаемы. По достоверным сведениям оказывается, что число спасенных – свыше 150 человек. Благодарение Богу, что число погибших не так велико, как можно было-бы предполагать с перваго взгляда. Но возвратимся к дальнейшему повествованию о наводнении. Весь четверг (27 числа) вода не спадала; ночью, при наступившем мраке увеличился ужас положения; вопли погибавших, которые тщетно умоляли о спасении раздирали душу; к этому присовокупились звуки колоколов, возвещавших о чтении страданий Господа нашего; но, что говорю я?… быть может, эти звуки, напоминание о дивном благодеянии Искупителя нашего, спасительно отзывались в умах людей, которые с каждой минутой ожидали смерти. Ночью стремление потеряло силу, и к утру вода заметно понизилась: весь лед пронесен так, что открылась возможность учредить сношение на лодках между обеими сторонами. С падением воды и прекращением свирепой быстроты потока Ингула, который приковывал до того общее внимание, картина опустошения открылась в своей отвратительной наготе; вместо домов стояли безобразные остовы; улицы покрыты многочисленными обломками, остатками всевозможных вещей; маленькия лавочки, доставлявшия способ к пропитанию, множества мелких промышленников, опрокинуты или разрушены совершенно; сады, замечательные по обширности и по достоинству деревьев вовсе уничтожены.

Я желал бы представить верный перечень жертв сего гибельнаго события; но, не имея под рукой положительных сведений, нехочу говорить приблизительно. – Скажу только, что множество домов раззорены до тла; много людей лишились своего состояния, потому что предместье Ковалевка наиболее пострадавшее, было заселено жителями, которые преимущественно занимались извозничеством и чумакованьем. – Принадлежавший им рогатый скот и лошади погибли. Человеческий ум, во всяком событии, даже плачевном, ищет отрадной стороны. Так и здесь: умилительно вспомнить о многочисленных подвигах самоотвержения, которые совершены были в настоящем случае. Трудно исчислить все в подробности; к тому-же благотворительные люди увлекались одним только порывом прекрасной души, и повесть подробная о совершенных ими делах была бы для них неприятна. Но не могу умолчать о некоторых, как например об отличном действии жандармской команды, находящейся в Елисаветграде при корпусной квартире. Она расположена в казармах, стоящих близь Ковалевки, которая сделалась первою жертвою наводнения. Лишь только вода стала прибывать, начальник той команды посадил жандармов на лошадей, разослал их на Ковалевке будить жителей и спасать верхом застигнутых водой: они спасли множество людей. Также нельзя не отдать справедливости примерному усердию гг. чиновников, которые не щадили своей жизни и во все продолжение наводнения действовали на поприще благотворительности с неослабною ревностью и успехом. Достойно замечания, что многие евреи бросались вплавь на лошадях и вытаскивали утопавших из глубины. Все сии совместныя дружныя действия были причиной, что число погибших, как я сказал выше, не так значительно, как должно было опасаться.

В Елисаветграде открыта подписка на вспомоществование несчастным, лишенным крова, состояния и даже необходимой одежды (должно припомнить что большая часть спасались ночью, только что пробудившись от сна). Вероятно жители других городов войдут также в бедственное положение раззоренных жителей Елисаветграда и прострут сердобольно руку помощи: всякое даяние принято будет с душевною благодарностыо. Старожилы разсказывают, что они не запомнят подобнаго наводнения; после очаковской зимы, было сильное наводнение от глубокаго снега; но оно не оставило таких печальных о себе воспоминаний. Замечательно, что очаковская зима, по сказаниям тех же старожилов, совершенно изменила благодатный до того климат нашего края».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: