ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ 6 страница

Вместе с тем, диалектико-интуитивные прозрения Бухарина, столь значимые на фоне культивируемого Сталиным вульгарно-идеологического редукционизма, относятся именно к пониманию созидательного потенциала нэпа. Его теоретическая позиция научна в той мере, в какой ставит во главу угла не идеологический, а универсальный марксистский общесоциологический критерий (что позволяет, в свою очередь, Сталину рассматривать ее как «приближение к теории катедер – социализма»). Апеллируя к понятию производительных сил, Бухарин высказывает весьма продуктивные соображения по вопросу о сущности рыночных отношений при социализме в связи с опровержением своей причастности к проповеди «свободной игры экономических сил» и «вольного экономического рынка».

Учитывая неоднозначную (противоречивую или двойственную) сущность «революционного насилия», Бухарин не отрицает его значения, а лишь избегает вульгарно-идеологической абсолютизации. Политику «классовых боев» он подчиняет подлинно социалистическому критерию «роста всеобщего благосостояния». Жертвуя идеологической «чистотой» марксистской ортодоксии, он попадает в весьма затруднительную, если не безвыходную для всего «правого уклона» ситуацию. Что же касается понимания логики развития марксизма в целом, он, действительно, остается революционным «схоластом», впрочем, как и все без исключения ортодоксы. На его примере хорошо просматривается та фундаментальная особенность, которая свойственна радикальному направлению в марксизме: диалектическая логика теряет все свое критериальное значение в теоретической области, как только абсолютизируется ее идеологическая функция.

В четвертой, заключительной главе диссертации «СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ИДЕЯ В РАКУРСЕ ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ОСНОВНОГО СОДЕРЖАНИЯ СОВРЕМЕННОЙ ЭПОХИ» рассмотрены актуальные проблемы марксистской теории. Анализ «позднего» капитализма в рамках позитивно-критического, творчески развиваемого марксизма в постсоветский период продолжила сравнительно небольшая часть отечественных обществоведов, среди которых выделяются работы А.В. Бузгалина. По его замечанию, центральной задачей в формировании активной общественно значимой идеологии продолжает оставаться оценка рождающегося на наших глазах нового типа общества в развитых странах Запада. Исследование этих новых реалий интенсивно разворачивается в зарубежном обществознании на протяжении последних 30-40 лет и связано прежде всего с получившей заслуженное признание концепцией постиндустриального, технотронного, «информационного» и т.д. общества.

Вместе с тем, по мнению этой группы теоретиков-неомарксистов факторами, определяющими социальный прогресс в планетарном масштабе, становятся предсказанные Марксом процессы, происходящие «по ту сторону материального производства», а его критерием - преодоление всех форм отчуждения и создание предпосылок гармоничного и свободного развития человека в диалоге с природой. Этот социально-экологический императив современной эпохи, свидетельствующий о самоотрицании капитализма, реализуется, однако, в чрезвычайно противоречивых и зачастую уродливых, превращенных формах.

Следуя марксовой методологии, можно прийти к выводу о том, что действительной, а не надуманной (идеологически конструируемой) точкой отсчета социальной революции в ее предельно обобщенном, философском понимании служит, по терминологии Маркса, «технологическая революция». Развернувшаяся во второй половине ХХ в. научно-техническая революция и расставила, как принято говорить, все точки над i. Социальная революция, в отличие от происшедшей в России революции политической, имеет необратимый характер. По этой причине крах «реального социализма» в СССР и других государствах, несмотря на его крайне негативные последствия, в формационном (т.е. более существенном) измерении, логики исторического процесса ничуть не нарушает. Современная эпоха остается в истории человечества, как бы парадоксально это ни звучало, эпохой перехода его от капитализма к социализму даже после утраты практически всех социальных завоеваний «лагерем социализма».

По иронии истории именно тогда, когда потенциал общества, именуемого «реальным социализмом» (объективно ограниченный, как было отмечено, главным образом программой модернизации) в СССР уже близился к исчерпанию, на Западе начинается процесс социализации капитализма, т.е., по определению Ю.К. Плетникова, «возрастание общественных начал его организации, функционирования и развития».

В первом параграфе «Формационная и деятельностная парадигмы в теоретическом анализе социализирующегося капитализма» рассмотрен рядактуальных методологических вопросов, имеющих дискуссионный характер.

Прежде всего важно подчеркнуть, что с точки зрения творческого марксизма социализация капитализма не опровергает, а подтверждает приоритетность технологического фактора и является синдромом артикулированного Марксом «упразднения капитала как частной собственности в рамках самого капиталистического способа производства». В качестве отправного пункта анализа сохраняется марксистский те­зис о присущем буржуазной общественной системе основном противоре­чии, которое, вопреки мнению многих западных, да и отечественных иссле­дователей, не только не «испаряется», но приобретает иную, еще более раз­рушительную форму. С учетом нового этапа генезиса речь идет о глобаль­ной гегемонии корпоративного капитала как единой экономической, соци­альной, политической и духовной силы.

Достаточно глубоко, как свидетельствуют новейшие тенденции в развитии социума, была разработана Марксом проблематика труда и собственности. Прогрессивная направленность исторического процесса определяется движением к такой форме их диалектического единства, в условиях которой обобществление средств производства не устраняет, а утверждает собственность каждого индивида, качественно изменяя при этом ее природу.

Растущие в последние десятилетия масштабы диверсификации частной собственности подтверждают выводы Маркса и в той части, где он указывает на закономерность перехода предприятий в полную собственность самоуправляемых трудовых коллективов, в пределах которых «уничтожается противоположность между капиталом и трудом». Тем самым доказывает свою принципиальную реализуемость и отмеченная им в середине XIX в. программная установка социал-демократической партии на устранение классового антагонизма и гармонизацию отношений между наемным трудом и капиталом, казавшаяся прежде и «оппортунистической», и утопической.

Это означает формирование в структуре многоотраслевой капиталистической экономики нового, т.е. социалистического общественно-экономического уклада. Своеобразие его состоит в том, что работник является собственником используемых в технологическом процессе средств производства только в рамках данного производственного коллектива. Социализм с этой точки зрения демонстрирует свое превосходство уже за счет качественно иной трудовой мотивации. Будучи опосредована коллективной, индивидуальная собственность, таким образом, диалектически коррелирует с общественной, т.е. и не сливается с ней полностью (как частная собственность «ассоциированных производителей»), и не противостоит ей как «частная собственность разъединенных производителей». Подобное «обобществление» никак нельзя считать сугубо «формальным» и, следовательно, не заслуживающим тщательного изучения и пропаганды. Напротив, грань между социалистическим общественно-экономическим укладом и т.н. «народным капитализмом» имеет достаточно определенные объективные параметры. Даже воспро­изводя «все недостатки существующей системы», кооперация на основе полного владения работниками своими компаниями несет реальную угрозу всесилию гигантских транснациональных корпораций. Поэтому, несмотря на значительно более высокие экономические по­казатели, чем в компаниях с частичной собственностью работников, и прак­тически полную ликвидацию такого живучего явления, как коррупция, эти фирмы пока еще не­многочисленны. Реальная проблема заключается в том, что высший менеджмент стремится не допустить перехода контрольного пакета акций, дающего право на руководство компанией, членам трудового коллектива.

В рамках смешанной эконо­мики все более значимым фактором общественного (в том числе – материального) производства становится интеллектуальная собственность, а ее обладатели, соответственно, переходят в разряд «передового» класса. Можно предположить, что в социалистическом обществе индивиду­альная трудовая форма собственности в сферах материального и духовного производства не только сохраняется наряду с коллективной и государствен­ной ее формами, но в условиях качественного изменения характера труда имеет исторически неограниченные перспективы.

Вносимые интеллектуализацией труда на этапе «постклассического» капитализма коррективы связаны с усложнением внутриклассовой стратификации и формированием особого социального слоя, способного к самоорганизации. Историческая миссия формирующегося субъекта борьбы за освобождение труда заключена в его способности осознать приоритетность глобальных общечеловеческих проблем, возникших на завершающем этапе предыстории, и преодолеть многообразие всех форм отчуждения в ходе изменения общественных отношений в международном масштабе. Вместе с тем, хотя борьба между классами с противоположными интересами неизбежна, ее каждодневные многоликие проявления не должны завершиться общенациональным или вселенским катастрофизмом.

Во втором (одноименном)параграфе рассмотрены философско-методологические аспекты проблемы постмодернизации России. Заложенная в проекте буржуазной реставрации претензия либерализма на выражение идентификационных основ нации в очередной раз не нашла подтверждения. Превратившись за время реформ в синоним прогрессирующего обнищания масс, либерализм, по мнению ряда отечественных социологов и политологов, так и не стал для России идеологией постмодернизационного сдвига. Более того. В основе праворадикальной идеологии, в отличие от большевистской леворадикальной, – уже не консервация коллективистской сущности российского менталитета (в форме примитивного, «природного», по терминологии Бердяева, коллективизма), а его полный, в буквальном смысле слова «до основания», демонтаж.

Будучи результатом радикального отрицания дистрибутивного («распределительного») социализма, взятый на вооружение современными российскими «реформаторами» курс сохранил те же хронические изъяны. Эта модель в целом является неким симбиозом худших параметров советского этакратического общества (в частности, сохраняющейся в рамках политической системы авторитарной традиции, заявленного, но не находящего адекватного подтверждения в политической практике «демократизма», всевластия коррумпированной бюрократии, избирательности правосудия, наличия «карманной» партии - «партии власти», расцвета «теневой» экономики, «остаточного» принципа бюджетного финансирования социально-культурной сферы и др.) и исторически отжившего, не менее ущербного курса рыночного фундаментализма, стыдливо прикрывающего свою плутократическую сущность мнимой (формальной) беспартийностью «национального лидера» государства.

Вследствие этого отечественный опыт догоняющей модернизации не только до сих пор не увенчался успехом, но и не свидетельствует в пользу создания предпосылок для выхода из кризисного состояния. Выработав ресурс «позитивной» мобилизации, Россия теперь развивается, как отмечает В.Г. Федотова, по «неорганически-мобилизационному типу».

Предприняв «грандиозную» попытку реанимации капитализма, нынешние российские «реформаторы» дискредитировали сущность демократизма как народовластия не в меньшей, если не в большей степени, чем советские партократы и «доктринеры-идеологи». «Шаблонный либерализм», по терминологии Маркса, оказался ничуть не лучше «плоского демократизма». Никакой радикальной демократизации общества с начала рыночных реформ в «автоматическом» режиме не произошло. Скорее, наоборот. Утвердившаяся в нашей стране модель т.н. «суверенной» или «управляемой демократии» (что означает еще одно противоречие по определению) свидетельствует о том, что за прошедшие полтора десятилетия «успешно» выстроен псевдодемократический, номенклатурно-бюрократический режим с отчетливо выраженными атрибутами государственного капитализма, сросшегося, в свою очередь, с олигархической прослойкой и оплетенного густой сетью мафиозных структур.

Важным шагом в направлении демократизации и формирования гражданского общества явилось, безусловно, создание в 2004 г. Общественной палаты. Но этот акт, свидетельствующий о формальной приверженности демократической системе ценностей, в условиях фактического политического монополизма «партии власти» как «организующей» и «направляющей» силы общества обречен оставаться не более, чем декларативной саморекламой.

Единственно разумная для России как развивающегося государства стратегия социально-экономического развития в современную эпоху заключается в подчинении программы эффективного использования природных ресурсов всемерному наращиванию интеллектуальных. И для прорыва в информационное общество уже сегодня имеются необходимые финансовые предпосылки. Но если говорить всерьез о создании высокоэффективной экономики, то переход к ней должен не ставиться в зависимость от прихоти отечественных и зарубежных инвесторов, а строиться по образцу предприятий, функционирующих на основе непосредственного и полного участия работников в управлении и распределении результатов хозяйственной деятельности. В российской экономике их доля крайне мала, а производственный опыт игнорируется «по умолчанию». В этом связи чрезвычайно ценной остается апробация модели самоуправляемого предприятия, предложенной и внедренной в форме акционерного общества закрытого типа «МНТК – Микрохирургия глаза» С.Н. Федоровым. По мнению В. Букреева и Э. Рудыка, она «по своим параметрам стоит в одном ряду с наиболее развитыми зарубежными моделями предприятия, управляемого его персоналом».1

Выбор стратегии модернизации предполагает определение движущих сил ее реализации. Чтобы обеспечить надежную социальную базу реформ, необходимы общенациональное согласие и политическая воля правящего режима к достижению уже озвученных задач экономического и социального развития. Без идеологического плюрализма и разумных политических компромиссов, конечно, не обойтись, но выработка общенациональной стратегии социально-экономического развития именно по этой причине не только не исключает, но предполагает и актуализирует значимость идеологических регулятивов, в наибольшей степени выражающих общенациональные интересы. В современной России на эти приоритеты сориентирован достаточно большой, но крайне слабо организованный политически и ущемляемый властной элитой экономически «интеллектуальный пролетариат» - слой научно-технической, гуманитарной и культурной интеллигенции, - всех тех носителей духовного потенциала и культуры в целом, кто по своему объективному положению призван служить гарантом возрождения и процветания страны. В лице своего не признанного пока, к сожалению, в общественном сознании авангарда - социал-демократической партии - российская интеллигенция обладает и соответствующей политической программой, направленной отнюдь не на «латание дыр» в экономике и культурной сфере. Принципы Свободы, Справедливости и Солидарности не только сохраняют свое значение в качестве проверенной опытом международной социал-демократии системы ценностей, но являются, по мнению диссертанта, и наиболее общей формулой российской «национальной идеи».

В «Заключении» диссертации подводятся итоги проведенного исследования, подчеркивается его теоретическое и практическое значение, намечаются пути и перспективы разработки представленной проблематики.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях общим объемом 58 п.л.,в том числе:

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: