Я: «Разговариваю с Энн, вспоминаем, как я лишил ее девственности на выпускном. Лучше будь осторожней. А то твой дружок станет ревновать, раз ты мне пишешь». 7 страница

На днях я докопался до Кори, что тот поставил под угрозу мою работу, а сегодня чуть сам все не испохабил. Делаю себе мысленную заметку поблагодарить Джули, что спасла мою задницу.

– Доктор Харди, что самое важное в CPR? – спрашивает одна из женщин.

– Самое важное, что я хочу сказать про непрямой массаж сердца, – это просто не переставайте его делать. С полной отдачей. Помните, что вы физически гоните кровь с сердцу. Без вас тока крови не образуется.

– А что, если нам не хватит сил? Мы же женщины, – интересуется другая.

– Просто старайтесь изо всех сил. Женщины куда сильнее, чем кажутся, особенно в моменты стресса. Но, пожалуйста, не забывайте правильно располагать руки, чтобы не повредить мечевидный отросток [нижний свободный конец грудной кости – прим. перев.]. Либо проткнете диафрагму, либо печень, что еще хуже. Если только не хотите, чтобы пациент истек кровью.

– А? Мечевидный что? – большинство женщин выглядят озадаченными.

– Давайте покажем, – предлагает Джули с озорством в глазах, которое, я не уверен, что мне нравится.

И прежде чем я понимаю, что происходит, она забирается на стол, ложится на спину и задирает верх своей формы до низа бюстгальтера.

Я ошарашенно оглядываюсь по сторонам, ожидая, что сейчас у меня будут неприятности. У присутствующих мужчин либо шестое чувство, либо глаза на затылке, потому что внезапно все они смотрят. А у Кори брови взлетают вверх, и он чуть не роняет на пол манекен.

Посмотрев на Джули, я откашливаюсь. У нее округлый, мягкий и женственный живот. Похоже, она посещает солярий, потому что загар есть

даже под рубашкой. В пупке сверкает золотистое колечко. Она привлекательная девушка, но со стороны все это смотрится как сексуальное преследование на работе.

– М-м… Итак, дамы, мечевидный отросток на живом человеке, а не на манекене, – коснувшись ее, я слегка надавливаю чуть ниже грудины, чтобы была видна кость. – Я каждой дам прочувствовать, но только нажимайте осторожно. Как видите, эта часть грудины расширяется чуть ниже места соединения ребер.

По очереди исследовав кость Джули, женщины кивают, а я замечаю, что к нам присоединились трое мужчин и вовсю ощупывают.

– Еще очень может быть опасно, когда вы используете прием Геймлиха[для удаления инородных предметов из верхних дыхательных путей – прим. перев.], – объясняю я, – поскольку в нем руки должны располагаться чуть ниже яремной впадины. Так что убедитесь, что во время непрямого массажа основание ладони лежит на грудине на линии между сосками, – мельком глянув на Джули, вижу, что она спокойная и ни капли не стесняется. – Джули, ты не против, если я на тебе покажу правильное расположение рук?

Она качает головой; взгляд мягкий и уступчивый.

– Действуйте на свое усмотрение, доктор. Мне остается только подчиниться.

Кашлянув, кладу обе руки ей на грудину.

– На реальном человеке это может выглядеть иначе. Плюс вес человека тоже влияет.

Опустив верх формы Джули, я протягиваю ей руку, чтобы помочь подняться. Она встает на цыпочки и тихо говорит мне на ухо:

– Было весело. Не хотите продемонстрировать на мне искусственное дыхание? Уверена, все присутствующие здесь отдадут неплохие деньги, чтобы это увидеть.

И внезапно мой мир разваливается на куски.

«Уверена, любой из присутствующих в баре заплатил бы неплохие деньги, чтобы увидеть, как мы втроем играем в бутылочку».

В голове всплывают слова Элли, и тут же вспоминаю бар, выпивку, игру и поцелуй… Я в трансе пялюсь на стену, где, как на экране кинотеатра, мелькают все эти кадры.

Поцелуй. Ёб вашу мать, Кори вчера поцеловал меня на глазах у всех. На глазах у дочери моей пациентки, господи боже! И поцелуй не был чисто символическим. Это был горячий, отвязный и самый сексуальный поцелуй в моей жизни! Думаю, он достал до самых глубин души.

Самое жуткое, что я сам это затеял. Устроил тот свинский трюк с монеткой, а он просто мне не спустил. Какого черта я вообще это устроил? Меня охватывает чувство стыда, от чего становится тяжело дышать.

Полагаю, он злился на меня. Но все же помог добраться до дома. А как я оказался в постели?

Лицо горит, когда я смутно вспоминаю, что вроде бы просил Кори остаться со мной в кровати. Я правда попросил? А он правда забрался ко мне в постель, когда я был в одних трусах?

Но я же нашел его утром на диване. Может тогда, я все придумал? В голове туман, и многое из вчерашнего я не могу вспомнить, но одно знаю точно: что-то нет так. Что-то скрывается за пределами досягаемости моей памяти, и это не очень весело. Ощущение, будто я хочу сбежать, вот только не знаю, от чего.

Встряхнув изображения у себя в голове, я оглядываюсь по сторонам.

Женщины беседуют между собой. Джули тоже, но при этом с беспокойством поглядывает на меня. Наверное, я выгляжу, будто заметил привидение.

Осмелившись глянуть в сторону Кори, снова встречаюсь с ним взглядом и теперь понимаю, почему он не сводил с меня глаз все это время. Он ждал, когда я вспомню, и мою реакцию. Внезапно мне становится настолько трудно дышать, что по ощущениям готов вырубиться.

– Прошу прощения, – бормочу я и максимально быстро, чтобы никого не побеспокоить, несусь к двери.

В коридоре никого нет, и я опускаюсь на корточки, прислонившись спиной к стене, опустив голову на руки. Тут же из аудитории выбегает Джули, а следом за ней Кори.

– Доктор Харди, с вами все в порядке? – она трогает мой лоб, будто думая, что у меня жар. – Надеюсь, я не обидела вас про искусственное дыхание. Это была просто шутка.

– Все нормально, Джули, – я отмахиваюсь от нее, не поднимая головы. – Ты тут ни при чем.

– Доктору Харди сегодня просто немного нездоровится, – говорит ей Кори. – Но на сегодня, кажется, занятие все равно почти подошло к концу. Ты не могла бы пойти в аудиторию и извиниться за нас, а я отвезу его домой? В благодарность за твою помощь мы в долгу не останемся.

– Конечно, – ее голос подрагивает от беспокойства. – Выздоравливайте, доктор Харди, ладно?

Я слышу звук открываемой двери, а потом Кори опускается рядом со мной на колени. Он такой большой и так близко – я ощущаю идущий от его тела жар. Его близость успокаивает, даже когда я знаю, что это из-за него чувствую себя так плохо.

– Вставай, Бен, – он с легкостью тянет меня встать. – Давай сваливать отсюда, пока толпа не хлынула в коридор, – он ведет меня на стоянку. – Не возражаешь, если я поведу?

Не говоря ни слова, бросаю ему ключи и сажусь на пассажирское сидение, жалея, что не могу заснуть прямо сейчас, чтобы отбросить подальше все, что сейчас чувствую: это похоже на траур, на подавляющие эмоции. И они так глубоко, что мне трудно их разобрать. Собранные во что- то одно потеря, сожаление и стыд. Как всегда, я задним числом соображаю, что в последние дни работал, как маньяк, но пока не лишишься сил, и не поймешь.

Домой мы едем молча, и, к счастью, он не включает радио, как бы сделали большинство на его месте. Тишина для меня – то, что нужно, и может убрать беспокойства. А когда пространство вокруг полно шума, то мне приходится держать все эти эмоции в себе, а они бурлят и травят душу, от чего мне становится еще хуже.

Как только оказываемся в гараже, Кори быстро идет к пассажирскому сидению и открывает мне дверь, прежде чем я сам успеваю. Иду за ним в дом, а потом и в спальню.

– Тебе нужно еще поспать, – говорит он. – Похмелье та еще жопа, сон поможет.

– У меня нет похмелья, – сам не понимая, зачем, начинаю поправлять неубранную с утра постель. – Ну, по крайней мере, не настолько.

– А-а, – Кори стоит в дверях и, не глядя на меня, теребит завязки штанов своей медицинской формы.

Я сажусь на кровать.

– Войти не хочешь?

Почему мне так грустно?

Он устраивается на другом крае кровати, по-прежнему не поднимая взгляда.

– Что именно ты помнишь, Бен?

Сам факт этого вопроса вселяет в меня ужас.

– Помню тебя… целующего меня в баре, и вроде все. Но у меня ощущение чего-то большего, и что я помню не достаточно.

В животе тянущее ощущение, какое бывает, когда слышишь звукоряд Шепарда [создает иллюзию бесконечно повышающегося и понижающегося тона, на самом деле его высота почти не меняется – прим. перев.], или как на старых рекламных шестах у парикмахерских, с вращающимися синими и красными полосами.

– Впечатление, будто произошло что-то плохое, а я не могу вспомнить. И не хочу.

Кори продолжает молчать, нахмурившись и сжав губы.

– Знаешь, твое молчание делает только хуже. Думаю, ты помнишь больше меня и что-то скрываешь.

Не переставая постукивать большим пальцем себе по бедру, он глубоко и прерывисто вздыхает.

– Чего ты от меня хочешь, мужик? Ничего особенного вчера не было, ясно? Да и что могло? Ты напился. Вел себя, как мудак, со своими сраными фокусами с монеткой, а я просто принял вызов. Ну да, я тебя поцеловал.

Подумаешь, хуйня. Не случилось ничего такого, о чем бы ты не просил.

Он встает – такой высокий и спокойный. Его рука слегка подрагивает, и я понимаю, что за невозмутимым фасадом бушуют эмоции, которые он едва сдерживает. Боже помоги тому, кто окажется рядом, когда сдерживаться он уже не сможет. На данный момент этот человек – я, и я немного напуган. Но как только я прихожу к выводу, что он сейчас отыграется на мне, Кори резко расслабляет плечи и выходит из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь.

Чувствую потребность спрыгнуть с кровати и побежать за ним, но вместо этого ложусь поверх покрывала и пультом закрываю занавески. Все, что мне сейчас нужно, – это сон. Окунуться в прохладную черную пустоту, где времени не существует.

Вздрогнув, слышу слабый звук открываемой двери гаража, а потом мотор мотоцикла Кори, удаляющегося от дома. Он оставил гаражную дверь открытой, но мне сейчас слишком пофиг, чтобы пойти и закрыть. Пусть все соседи разграбят дом, или явится серийный убийца и мелко нашинкует меня прямо на кровати. В животе по-прежнему живо тянущее ощущение, а в мозгу непрекращающийся пронзительный звук, который я очень четко узнаю. Это означает, что печаль не отпустит меня… если я останусь один слишком долго, перестав сопротивляться.

Я напрягаю слух, желая услышать нарастающий по мере приближения к дому звук мотора мотоцикла Кори. Потому что он передумал и решил вернуться. Но гул уменьшается, пока не стихает совсем. И поняв, что действительно один, я позволяю тьме поглотить себя.

Глава 10

КОРИ

В Блэквуде заняться особо нечем, но черта с два я вернусь в дом Бена.

После сегодняшнего не могу смотреть ему в глаза. Так что я мчусь по 280-му шоссе, чувствуя, как ледяной ветер бьет по лицу и волосам, и сожалея, что мне не четырнадцать, и я не могу свернуться калачиком, как кот, в углу бабушкиной кровати, рассказав ей обо всех своих переживаниях.

Я продолжаю все прокручивать в голове, пытаясь осмыслить.

Вспоминаю, как впервые увидел Бена, с беспорядком темных волос на голове, с опустошенным взглядом дымчато-серых глаз… Казалось, он валился с ног от усталости, что ни капли не убавляло его привлекательности.

Когда администратор представила нас друг другу, а Бен оторвался от своих таблиц и графиков и сверкнул своей милой мальчишеской улыбкой, я был потрясен. Никогда не верил в любовь с первого взгляда и прочую романтическую хрень, но что-то в нем сильно меня зацепило. По-другому и не скажешь. Я запал на него прямо там, на глазах у всех в сестринской, и клянусь, мое сердце билось, выпрыгивая из груди, как часто рисуют в мультиках. Никогда не чувствовав подобное раньше, сейчас я бы хотел не чувствовать такое вообще.

…Словно случилось что-то плохое, а я не могу вспомнить. Вернее, не хочу.

Его слова были словно удар в живот, и я впервые сообразил, что обманываю сам себя, и сильно. Не знаю, что заставило меня думать, будто у меня есть шанс с парнем-натуралом. Бен находится где-то на расстоянии многих километров от подходящих мне вариантов, и он слишком хорош для меня.

Но по-прежнему готов спорить на деньги, что были намеки. Его небрежные замечания по поводу моей внешности, как он себя вел, когда напился, и его привычная защита исчезла, – да взять хотя бы сам факт, что он позволил мне бесплатно жить у него… Но все же он довольно закрытый человек, и это мне кажется наибольшей проблемой.

Что всерьез пошатнуло мой мир – это как за секунду до оргазмаон схватил меня за шею, когда мы занимались сексом с Кристиной. Не думаю, что это всего лишь мое воображение – мы с ним были словно одни в той комнате. Вместо того, чтобы обнять свою девушку, что было бы вполне ожидаемо, он вцепился пальцами мне в шею, посмотрел прямо в глаза и спровоцировал тем самым мой самый мощный оргазм в жизни.

А что она? Его ах какая идеальная девушка?

Ну, она облажалась по полной, устроив эти поблядушки на троих.

Рассчитывала побаловаться с новым парнем и при этом сохранить при себе своего драгоценного доктора. Иногда я гадаю, а не рассказать ли мне Бену, о чем она мне говорила, пока его не было рядом. Меня так сильно тянет

продемонстрировать ему ее низкопробную блудливую душонку, при этом я не хочу причинять ему боль. Но он избавился от нее по своим причинам, и значит, так тому и быть.

Черт, если бы только он после нее выбрал меня…

Где-то в шестидесяти километрах от Блэквуда я разворачиваюсь на шоссе и еду назад в город. Миновав знак ограничения скорости в черте города, я сворачиваю на покрытую гравием обочину и паркуюсь рядом с

«SeafoodBarn» – местечком, где работает официанткой Элли. У меня не было в планах тут останавливаться, но нужно согреться и выпить кофе, иначе загремлю в больницу с переохлаждением.

И потом, хорошо, когда в этом незнакомом мне городе есть несколько мест, где мне рады. Как правило, я быстро привязываюсь к людям и местам, особенно когда подавлен. Знакомое лицо – то, что мне сейчас нужно.

– Кори! – визжит Элли, стоя рядом со стойкой возле входной двери, где она до этогоболтала с хостес. – Боже, вот уж не ожидала тебя увидеть! – она смущенно проводит рукой по своим длинным каштановым волосам.

– Ага. Я просто ехал на мотоцикле и… В общем, адски замерз. Тут есть кофе?

– Конечно. Пойдем, я провожу тебя к столику.

Дрожа от холода, иду за ней к угловому столику в дальнем конце зала. Народу тут мало, так что я вполне смогу спокойно похандрить за чашкой кофе.

– Вчерашний вечер был какой-то сумасшедший, а? – с неловкой улыбкой спрашивает Элли. – Боюсь, я выставила себя перед тобой и Беном полной дурой.

– Не одна ты: еще и я, милая, – выдаю ей нечто похожее, как надеюсь, на улыбку. – И думаю, он так же себя чувствует, поэтому не будь так строга к себе.

– Мы все так напились.

– Это точно.

– Пойду принесу тебе кофе, – она спешно уходит, остановившись на мгновение что-то оживленно сказать хостес, которая пытается безуспешно поймать мой взгляд. Вздохнув, забиваюсьподальше в угол. Сейчас у меня нет настроения быть заметным.

Когда Элли возвращается с подносом с кофе и маленьким серебряным кувшинчиком со сливками, она удивляет меня, сев напротив и начав наливать мне кофе.

– По субботам посетители обычно приходят чуть позже. Веришь или нет, но мы – одно из самых популярных заведений в городе, и зал будет забит до отказа. Но до этого времени я в твоем распоряжении.

Кивнув, я наливаю себе в кофе немного сливок, чтобы он стал карамельного оттенка, как я и люблю. Подношу чашку к губам и, слегка подув на него, наслаждаюсь прикосновением теплого пара к своему замерзшему лицу.

Это навевает воспоминания, как бабушка варила мне какао после школьных футбольных матчей, а потом мы болтали до поздней ночи. Даже когда она была настолько уставшей, что едва не засыпала на полуслове, все равно держалась, до тех пор пока я не был готов наконец пойти спать.

Почему я вспоминаю о ней, когда мне плохо?

– Что-то случилось, – говорит Элли. – Ты такой грустный. В чем дело?

– У тебя не будут проблемы с работой, раз ты сидишь тут со мной?

– Не-а. Это мой ресторан.

– Что, серьезно? Владелица ресторана? Ну ни хрена себе. Впечатляет. А почему ты сказаланам, что официантка?

Она пожимает плечами.

– Я всегда мужчинам так говорю при знакомстве. Неплохо отсеиваются авантюристы и бездельники. Мне не нужен парень, интересующийся моими деньгами или положением. Хочу, чтобы он хотел мое горячее тело. А теперь хорош увиливать и рассказывай, что с тобой.

– Не думаю, что тебе это интересно или сможешь понять. Я здесь не для того, чтобы ныть. Просто нужно было теплое место, чтобы согреться и подумать.

– Тогда почему ты именно в моем ресторане? Кофе мог бы выпить где угодно.

Теперь моя очередь пожимать плечами.

– Согласен. Просто хотелось немного дружеского участия.

– Ты не можешь вернуться домой?

– М-м… Не сейчас, – я отворачиваюсь в надежде, что она прекратит расспросы, но, судя по решительному выражению ее лица, на это шансов мало.

– Ты живешь с Беном?

– Можно сказать и так. В его домике у бассейна.

– Ой, он же не выгнал тебя?

– Нет, я просто ушел, потому что мы спорили. И вообще, это что, чертова игра в двадцать вопросов? – я начинаю чувствовать раздражение, но Элли выглядит непоколебимой.

– А он знает, что ты в него влюблен?

– Какого хера! – я так резко ставлю свою чашку, что часть кофе выплескивается, и она подскакивает, чтобы вытереть. – Нет, Элли. Я в него не влюблен. Господи боже, в этом городе все любят совать нос не в свои дела?

Вместо того чтобы обидеться на мою вспышку, она подается вперед и кладет свою ладонь на мою. Мне это не нравится, потому что из-за этого я чувствую себя слабым, но все же не отодвигаюсь.

– Я вас с Беном совсем не знаю, – тихо говорит она. – Но я умею анализировать, что вижу, понимаешь? Я вижу по людям, если им не нравится еда, даже если они убеждают в обратном. Могу предугадать, кто оставит хорошие чаевые, а кто попытается сбежать, не заплатив. Мне сразу понятно,

нравлюсь ли я парню или нет. Конечно, я не самая умная в городе, но у меня хорошее чутье.

Я откидываюсь на спинку стула и отхлебываю остатки кофе, прикидывая, могу ли доверять Элли. Она кажется искренней, а я отчаянно хочу с кем-нибудьпоговорить. И решаю довериться ей.

– Бен натурал. Я его вообще не интересую. Как я говорил тебе вчера, он расстался с девушкой. Поэтому я и привел его выпить.

– Хм… – она продолжает рассеянно вытирать пятно от кофе. – А почему он с нейрасстался?

– Тут все сложно. Сможешь держать свой рот на замке, или ты одна из тех местных кумушек-сплетниц, о которых меня постоянно предостерегают?

Она смеется.

– Я люблю хорошенько перемыть кому-нибудь косточки, и большинство жителей таких маленьких городков на самом деле не против, что их обсуждают. Ну так, без фанатизма. Это как часть жизни, понимаешь? Но если ты говоришь, что я должна сохранить все в секрете, я справлюсь, уж не сомневайся.

Я откашливаюсь.

– М-м… Вообще-то, ты не сказала, что сохранишь мой секрет. Она смотрит на меня, прищурившись, а потом улыбается.

– А ты хитрец, Кори. Давай начистоту: я сохраню твой секрет, доволен? Ни единой душе не сболтну. Будет пытать национальная гвардия, но я даже не пикну. Так что давай, выкладывай.

Сделав глубокий вдох, я зажмуриваюсь и говорю:

– Девушка Бена попросила меня и его заняться с ней сексом втроем.

– О боже! – Элли чуть не падает со стула от волнения. – До чего же горячо! Ты согласился? Если ты скажешь, что сделал это, у меня на долгие годы будет на что мастурбировать.

– Элли, у тебя вообще чувство меры есть? Притормози, – я затыкаю уши, а она шлепает меня по руке.

– Да ну брось. Не бывает слишком много информации, когда речь идет про секс. Так что не жадничай с деталями, ладно? Обещаю, все сказанное останется здесь, за этим столом.

Я закатываю глаза.

– Ладно, но если об этом кто-нибудь узнает, я буду знать, кого укокошить. И приду за тобой, женщина. Я преуспел в наемническо- убийственном искусстве.

– Нет такого слова, балда, – скрестив руки на груди, она откидывается на спинку стула. – Значит, вы занимались сексом. И как это было? Классно?

– Для начала должен сказать, что ни я, ни Бен не горели желанием в этом участвовать. Мы поддались уговорам. Бен пошел на это, чтобы порадовать ее, и я тоже согласился.

– И… – подгоняет меня она.

– Это было классно, да.

– Значит, рекомендуешь попробовать тройничок?

– Вообще-то, нет. Это в основном неловко, плюс куча хлопот. Но почти сразу я вообще забыл о ее присутствии.

– О-о… понятно, – глаза Элли едва не вылезают из орбит, и она снова наклоняется вперед. – Он поэтому с ней расстался? Потому что чувствовал то же самое, что и ты?

– Хотелось бы, но даже близко нет. Ну то есть, был момент, когда мы были с ним словно на одной волне. Особенно когда он схватил меня за шею, в то время как мы… э-э… финишировали.

Элли раскрывает рот в восхищенном шоке.

– Какой скандал! – не дыша, шепчет Элли. А я чувствую, как заливаюсь румянцем.

– Хотя мне трудно говорить непредвзято. Думаю, все же более реальная причина расставания в том, что он понял, насколько она эгоистичная. И насколько поверхностная. И кажется, она ему с самого начала не особенно нравилась.

– Ну, тебе-то она точно не нравится, это очевидно, – многозначительно глянув на меня, замечает она.

– Несмотря на твои намеки, это не просто ревность. Она подкатывала ко мне. И не только ради тройничка. Поначалу я старался игнорировать ее заигрывания, особенно когда узнал, с кем она встречается. Но на утро после своего предложения сообразить на троих она подбросила меня домой. И сказала, что несмотря на любое из решений Бена, она все равно хочет со мной переспать. Чтобы он не знал, само собой. Она не хотела расставаться со своим женишком-доктором – так она его называла. Наплела мне, что они поженятся, что оказалось полной херней, – проведя рукой по волосам, я кладу ее на спинку соседнего стула. – Она пыталась вломиться в мой долбаный номер в мотеле, Элли. Мне пришлось физически выгнать ее. Как женщина, имея при себе такого парня, как Бен, могла подумать об измене ему со мной? Я… ничто. Меньше чем ничто. Как она могла так поступить с ним? Как?

Элли качает головой и берет обе мои руки в свои.

– Успокойся, милый. Ты ни в чем не виноват. Ты просто попался у нее на пути, это не повод себя винить.

– Может, если бы я не согласился…

– Прекрати, – она крепко сжимает мои руки. – Да, ты невероятно привлекательный, Кори. Ходячий соблазн, точно тебе говорю. Но даже самый лучший парень в мире не может превратить хорошую женщину в плохую. Прошу тебя, перестань себя винить. Бен сделал дурной выбор, вот и все, – я смотрю в окно, но она наклоняется поймать мой взгляд. – Только представь, если бы ты не согласился и того секса не было… Бен бы мог жениться на этой ведьме, правильно?

Я улыбаюсь сквозь свою печаль.

– Думаю, тут ты права.

– Даже не сомневалась, – отвечает Элли. – Все-таки причина их разрыва не только в том, что она эгоистка. Бен же не дурак, и, думаю, знал это с

самого начала. Но меня всерьез занимают только три вопроса. Первый: если он настолько расстроился в связи с твоим участием в сексе, почему тогда не перестал проводить время с тобой, вместо того чтобы дистанцироваться?

Второй: почему он начал то безумие вчера в баре?

– Э-э… ну, чтобы поцеловать тебя, разве нет? – мне и самому это объяснение кажется притянутым за уши.

– Ну да, конечно. Он и парой слов со мной не перекинулся, Кори. Был только один человек за тем столом, в ком он был заинтересован, и это не я. Я старалась изо всех сил привлечь его внимание, уж поверь, но меня почти не замечал.

– Ладно, какой третий вопрос?

– А его я тебе уже задавала… Знает ли он, что ты в него влюблен? – с самодовольной улыбкой она откидывается на спинку стула. – Черт, да он вообще в курсе, что ты гей? Это как бы довольно важная информация.

От очевидности и гениальности ее слов у меня начинает кружиться голова.

– Элли, ты чертов гений! Как я мог всего этого не заметить?

Она победно пританцовывает, сидя на своем стуле, а я смеюсь так громко, что хостес и несколько посетителей оглядываются на меня.

– Милый наивный Кори, – говорит Элли. – Такой парень, как Бен, тем более натурал, ни за что не признается тебе в своей симпатии, если будет не в курсе, что ты гей. Он, наверное, сидит сейчас и с ума сходит, думая, что позволил себе запрещенные чувства к своему другу. А ты тем временем ждешь от него намек, чего не случится, потому что он думает, будто ты натурал.

– Вот черт. Я ждал от него то, что он будет стараться скрыть.

– Бинго, мой сладкий! Именно это и происходит, точно. Чего не понимаю, так это почему мне пришлось тебе на это указывать? Ты ведь жеребец нарасхват, по словам Бена.

– Он так меня называл? – с усмешкой отхлебываю кофе. – Это должно что-то значить, правильно?

– Ты правда не догадываешься, как он к тебе относится? Только не говори, что еще ни разу не пытался завоевать парня-натурала.

– Вообще-то я никого не разу не завоевывал. Она смотрит на меня как на инопланетянина.

– Что ты имеешь в виду?

Прежде чем я успеваю ответить, подходит официантка с двумя огромными тарелками. Там креветки, устрицы, рыба, фаршированные крабы и овощи, зажаренные на гриле.

– Угощаю, – в ответ на мое озадаченное выражение лица говорит Элли. – Хорошо быть хозяйкой ресторана – можно кормить друзей.

– Выглядит обалденно. Даже не знаю, как тебя благодарить.

– Ну, для начала можешь закончить рассказывать. Почему ты никого раньше не завоевывал… во что я ни на минуту не могу поверить.

– Я правду говорю, – уверяю я и отправляю креветку себе в рот, не спеша пережевывая, хоть от острого соуса жжет язык. – И да, если мне был нужен кто-то, то в сторонке не стоял. Просто никогда не хотел кого-то, кто при этом не хотел меня.

– Конечно. Потому что все, с кем ты знакомишься, тебя просто жаждут. Боже, ты до крайности избалованный вниманием сексуальный сукин сын – ты и ведь и сам это знаешь, нет? И не в курсе, через что мы, простые смертные, проходим, когда влюбляемся.

Я вонзаю вилку в краба.

– Очень даже в курсе. Вспомни, почему я сейчас здесь. Бен, этот наш горячий доктор, смотрит на меня как на носителя бубонной чумы…

Элли смеется.

– Хочешь сказать, он носит жуткую маску в твоем присутствии?

Местные будут в восторге от новой сплетни, если узнают.

Какое-то время мы сидим и продолжаем разговаривать, пока я ем, не переставая благодарить ее за угощение. Потом она встает и, подмигнув, берет кофейник.

– Мне пора идти, дорогой. Начинает подтягиваться народ. Оставайся тут, сколько хочешь, и наслаждайся едой – заказывай, что угодно, – уже сделав несколько шагов, она оборачивается. – Почему бы тебе не остаться сегодня у меня, раз говоришь, что не можешь вернуться домой?

– Спасибо за доброту, Элли. Я приму твое предложение, если не наберусь смелости вернуться домой.

Если у меня все еще есть дом.

– Хорошо, милый. Приятного отдыха, – она идет помогать обслуживать клиентов. Как она и говорила, ресторан начинает заполняться людьми, и я немного чувствую себя виноватым, что занимаю столик и не плачу за еду.

Я продолжаю есть, думая, что хорошо бы немного сладкого чаю. Кроме как в одном местечке в Джорджии, нигде на свете не делают хороший сладкий чай. До приезда в Блэквуд я не понимал, как кто-то может любить эту некрепкую сладкую дрянь. Но однажды официантка в ХаддлХауз рядом с больницей случайно принесла меня стакан чая вместо содовой, и я конкретно подсел. Это словно жидкийкрэк.

Останавливаю мимо проходящую официантку.

– Принесешь мне сладкого чаю на вынос?

– Конечно, лапуля. Сейчас.

Пока жду, я оглядываю зал. Публика тут довольно пестрая. Одни начищены и напомажены, как на свидание, другие выглядят так, словно только что из тренажерного зала.

В дальнем углу зала замечаю женщину со светлыми волосами и тут же узнаю ее. Напротив рыжеволосого мужчины в красивом костюме – это врач из нашей больницы – сидит Кристина. Она протягивает руку и тонкими цепкими пальцами интимно поглаживает его по запястью. Я достаточно хорошо знаком с ней, чтобы понимать, что это означает. Она так со всеми флиртует.

Я отворачиваюсь и стараюсь зарыться поглубже в свой угол, потому что последнее, что мне нужно, – это чтобы она меня увидела. А когда перевожу взгляд в сторону входа, от увиденного в горле застревает ком.

Бен…

Он стоит в дверях – спутанные волосы, одет в кожаную куртку с капюшоном и зеленый свитер, подчеркивающий цвет глаз – и осматривается.

За свою жизнь я видел немало красивых парней, но еще ни одного, кто бы так на меня влиял. И дело не только во внешности. Скорее в его характерных чертах, мимике, – мне даже трудно объяснить. Каждый раз, когда я его вижу, на меня накатывает странная слабость, а от собственного волнения я получаю такой кайф, что тяжело себя контролировать. И с каждым днем становится все хуже. Если в скором времени я не скажу ему о своих чувствах, взорвусь.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: