Я: «Не вздумай притащить этого отвратительного пожарного ко мне домой. Если хочешь его трахнуть, иди к нему». 4 страница

Снова послышались приглушенные звуки пытающегося говорить Кори. Это ужасает – слышать его и не иметь возможности помочь, но в то же время дает некоторую надежду. Если он издает хоть какие-то звуки, значит, все еще жив.

– Послушай, Амбросио, я понимаю, что ты получаешь явное удовольствие от нашей беседы, но я хочу, чтобы эта ситуация мирно разрешилась. Скажи, чего ты хочешь и куда мне приехать. Потом ты вернешь мне Кори целым и невредимым, и мы будем квиты, договорились? Я не собираюсь играть в мстителя с участием полиции и в прочую ерунду. И прекрасно понимаю, что это просто бизнес, так что…

– Доктор, – перебивает меня Амбросио, и его голос звучит уже не так хладнокровно, – не пытайся меня обмануть. Я заметил легкую дрожь в твоем голосе. Хочешь, чтобы я решил, будто тебе плевать, но на самом деле ты наложил в штаны, правда? Боишься, что больше не увидишь его, – сделав длинную паузу, он добавил, когда я ничего не ответил: – Отвечай, или все закончится прямо сейчас.

– Да, я боюсь, – сомневаюсь, что признаться в своих страхах – лучшее решение в такой ситуации. Потому что этот мужчина, держащий в своих руках жизнь Кори, с каждой минутой становится все более нервным. И потом, я ведь не профессиональный переговорщик. Мне в голову приходит мысль, что Майк должен быть обучен подобным техникам, но один взгляд на его расстроенное лицо и саму позу, в которой он сидит, – и я предпочитаю не спрашивать. Вернуть Кори – это только мое дело, так что мне придется самому прокачивать свои переговорные навыки и прямо тут, в процессе.

– Ты и должен бояться, доктор Харди. Если я не получу свои деньги, с набежавшими процентами, то начну кромсать твоего драгоценного мальчика. И начну с места, которое тебе нравится больше всего.

С места, которое ТЕБЕ нравится больше всего, мудак. Потому что душу тебе не вырезать.

И тут меня осеняет. Согласно классической юнгианской теории, этот красноречивый гад проецирует на меня свои нежеланные чувства. А на самом деле это он манипулирует. Он считает, что вручил ключи от своего дворца. И это он напуган до усрачки, что больше никогда не увидит Кори.

И дело это вообще не про деньги. Скорее в измене, и этот факт не сулит Кори ничего хорошего. Я вполне могу заплатить ему деньги – на минутку заскочить в банк, – и Амбросио это прекрасно понимает. Вот только это не вернет его самоуважение и не излечит разбитое сердце.

– Сколько ты хочешь? – хотя деньги явно не его конечная цель, я интуитивно стараюсь держать его сосредоточенным на них и заложнике, пока не придумаю, что делать. – Мы можем вместе рассчитать сумму. Мне не составит проблемы тебе заплатить. На самом деле, даже сочувствую твоей проблеме. И хочу помочь. Если ты пришел ко мне домой и объяснил ситуацию, я бы с радостью тебе заплатил.

– Тогда давай именно так и поступим. Встретимся в твоем доме.

Играть на своем поле – это хорошо.

– Конечно, Амбросио. Во сколько?

– Хм, как насчет прямо сейчас? Пока мы с тобой беседуем, я сижу в твоей гостиной. Я угостился пивом из холодильника, надеюсь, ты не возражаешь.

О боже. Они у меня дома.

Поскольку до конца моей смены осталось всего пятнадцать минут, искать себе замену мне не нужно. Я быстро объясняю Майку, что все под контролем и что ему нужно пойти домой отдохнуть.

– Не говори никому, что происходит, – распоряжаюсь я. – И никакой полиции. Держи мобильный под рукой, на случай если мне понадобится твоя помощь, хорошо?

– Можете на меня рассчитывать, доктор Харди. Извините, что я был немного не в себе. Я и сам не понял, что со мной, и это… сбивает с толку. Но уже начинаю лучше себя чувствовать. Уверены, что хотите пойти один?

Протянув руку, я хлопаю его по плечу.

– Спасибо, но мне нужно разобраться самому. И судя по тому, как ты себя чувствуешь, они тебя еще и накачали чем-то, Майк. Тебя не было несколько часов. Ни одного воспоминания о том, что с тобой случилось. Так что будь к себе поснисходительнее. Как со всем разберусь, как следует осмотрим тебя, а сейчас мне пора вернуть Кори.

– Звучит банально, но я скрестил пальцы, – Майк поднял обе руки, чтобы показать.

Я постарался изобразить улыбку, пока потрепанный пожарный вбивал свой номер в мой телефон.

Что касается Кори, ни за что на свете я не позволю, чтобы с ним что- нибудь случилось. Конечно, я сильно далек от образа крутых героев из кино и живу на другом конце шкалы – там, где безопасно и где я уверен, что никто

мне не навредит. И свою боль я привык уносить домой, где тонул в ней посреди темноты спальни и противостоял только в кошмарных снах, откуда не сбежать.

А сейчас все по-другому. Сейчас мною движет что-то настолько мощное, что страх перестает иметь значения, – чувство, что я настолько сильно связан с другим человеком, от которого мои действия кажутся просто чистой самозащитой. Я словно охотник, борющийся с гризли, или ныряльщик, дерущийся с голодной акулой, – когда нужно выжить любой ценой. Но ничего не делать еще страшнее.

Самое странное во всем этом хаосе, что в течение считанных дней я от одиночества шагнул к единению с человеком, которого едва знаю. И как бы не уверял себя, что это неразумно, что этого никак не могло случиться и что все это иллюзия… слова не имеют значения. Я влюблен в Кори и собираюсь вернуть его. Либо умру, попытавшись.

***

За исключением одной детали, снаружи мой дом выглядит вполне нормально. В том же месте, за углом, где тогда стояла машина частного детектива, сейчас припаркован большой внедорожник, и я тут же понимаю, чей он. Матовый черный цвет делает машину похожей на танк, а увидев звезду на багажнике, я вспоминаю, что уже видел это изображение на картинках.

Это что, долбаный Дартс? Кто там сейчас в моем доме?

Мне был хотелось, чтобы в животе стало поспокойней, но в основном я невозмутим.

– Золотце, я дома, – кричу я, толкнув дверь. Уверен, что звук гаражной двери уже известил о моем присутствии, но я хочу быть осторожным и не встревожить тех, возможно, сейчас с оружием в руках.

– Я здесь, доктор Харди.

Я узнал глубокий голос Амбросио.

Пройдя через кухню в гостиную, я сразу же вижу огромного верзилу с короткой стрижкой, охранником стоящего у французских дверей, ведущих в фойе. На нем устрашающего вида кобура для двух пистолетов, какую носят гангстеры и агенты ФБР в кино.

Когда я замечаю Кори, мое дыхание ускоряется и толкает меня к полномасштабной панической атаке. Он сидит на диване, но со связанными за спиной руками и черным кляпом во рту. Волосы растрепаны, пряди прилипли к влажному от пота лбу. Голубые штаны медицинской формы порваны в нескольких местах и заляпаны грязью. Но его взгляд поражает меня больше всего. Кори выглядит побежденным и униженным и отводит взгляд в сторону, когда я подхожу ближе.

Совершенно не подумав о возможной опасности, я опускаюсь перед ним на колени и обхватываю ладонями его лицо.

– Ты в порядке? – я едва могу дышать и говорить сквозь обжигающую грудь панику.

Не глядя на меня, он кивает, и по его щеке стекает слеза. Я убираю ее, поскольку он не может сделать это сам.

– Поднимайся, Бен, – позади меня говорит Амбросио, и я оборачиваюсь посмотреть на него. Высокий, привлекательный и уравновешенный, с короткими черными волосами и кожей цвета кофе со сливками. На нем черные брюки и белая рубашка в бледно-серую тонкую полоску, с расстегнутым воротником и закатанными до локтей рукавами. Ему явно комфортно в одежде классического стиля.

И я снова задаюсь вопросом, с кем, мать его, я имею дело. Судя по всему, он не средней руки головорез, как я изначально думал. Этот человек какая-то шишка.

– Приятно наконец с тобой познакомиться, Бен. Я видел тебя на фото, но они и близко не отражают суть.

На тонких смуглых пальцах протянутой мне руки красуются золотые перстни. Мне неприятно пожимать руку похитителю Кори, но деваться некуда. Обхватив мою ладонь, он угрожающе смотрит мне прямо в глаза и долго не отпускает руку, от чего я чувствую дискомфорт.

Я решительно встречаю его взгляд.

– Ты не похож на того, кто устроил все это ради относительно небольшой суммы. Что тебе на самом деле нужно?

Когда он смотрит на Кори, замечаю в его взгляде вспышку гнева, которую я не планировал вызывать.

– Ты прав. Мне важнее погашенный долг, а сами деньги – это второстепенное. Я не терплю неуважение по отношению к себе – именно так он поступил со мной. Воспользовавшись моей щедростью, он швырнул ее мне в лицо… Я считаю это кражей.

Кори яростно мотает головой, всхлипывает и пытается говорить сквозь кляп. Он дрожит всем телом, и я очень хочу спасти его от всего этого, вот только не знаю, как.

– Пожалуйста, освободи его, Амбросио. Он не причинит никому вреда и не сбежит.

Смех Амбросио глубокий и рокочущий.

– Тебе больно видеть его таким, да? Он стал тебе очень не безразличен, верно? Кори запудрил тебе мозги, дорогой доктор, – посмотрев, как Кори пытается освободить от пут, Амбросио возвращается взглядом ко мне. – А ведь это ему нравится. Я много раз сковывал его именно этими наручниками и использовал именно этот кляп. И если бы я не был так зол на него сейчас, то заставил бы его кончить с искрами из глаз, как иногда говорите вы, американцы.

Не припомню, чтобы когда-либо жаждал чьей-то смерти, по крайней мере, не так быстро и сильно, но в уме уже проигрывались сотни вариантов, как избавиться от этого мудака. При мысли, что он прикасается… Я даже не могу заставить себя закончить мысль, до того это отвратительно.

Кори с осторожностью откидывается на спинку дивана, словно боится запачкать ее своей грязной одеждой. У меня сердце болит от того, что даже в такой момент он знает и беспокоится о моей помешанности на чистоте.

– Может, хотя бы кляп вытащим? Он должен сам за себя говорить. Ты вообще слышал его версию случившегося? Возможно, он знает, где та часть денег.

– Он все отрицал. И тогда я засунул ему кляп, чтобы он не пустил в ход свой талантливый язык. Но думаю, ты дело говоришь. Может, мы сможем выпытать у него все, о чем он продолжает умалчивать.

Подойдя к Кори, он вытаскивает у него изо рта кляп как человек, привыкший иметь дело с подобным девайсом, и носовым платком вытирает слюну с него. Кори разминает челюсть, но молчит. Просто смотрит на своего похитителя и ждет.

– Хм, ты так рвался поговорить, когда я рассказывал этому твоему новому объекту, что ты на самом деле из себя представляешь. А сейчас тебе нечего сказать?

– Я не брал деньги, Амбросио. Я клянусь, – голос Кори хриплый после многочисленных попыток говорить с кляпом во рту.

– Ты выглядишь ужасно виноватым передо мной, дорогой мой. Исчез без единого слова, и в тот же день исчезли и мои деньги. А потом ты решил скрыться в этом… месте, – его голос сочится насмешкой от того, в какой маленький город ему пришлось приехать.

– Я ничего не сказал тебе лично, Амбросио, но я оставил записку.

Боялся, что если поговорю с тобой, не смогу уйти. А уйти мне было необходимо.

Амбросио прищурился.

– Какую еще записку? Не было никакой записки.

– Была, – лихорадочно кивает головой Кори. – Я не знал, где именно оставить, чтобы ты точно ее прочитал, поэтому передал ее Алистеру.

– Алистеру?

– Да, я не хотел, чтобы кто-нибудь знал, куда я собрался, но когда я отдал ему записку, он засыпал меня вопросами. Поэтому мне пришлось сказать ему, а не тебе.

Запустив украшенную драгоценностями руку в волосы, Амбросио вышагивает взад-вперед перед камином.

– Алистер ничего мне не передавал. И сказал мне, что не знает, где ты. А когда я обнаружил пропажу денег, он заявил, что видел, как ты сел в такси с крокодиловой сумкой в руках и уехал. И что сам он ничего мне не сказал, поскольку не хотел, чтобы у тебя были неприятности.

– О боже! – мое восклицание привлекает их внимание. – Я вообще не в курсе происходящего, но даже я понял, что к чему. Алистер вас обоих обвел вокруг пальца. Черт, и меня тоже. А ведь была мысль, что с этим парнем что- то не то.

Амбросио развернулся лицом ко мне.

–Ты видел Алистера? Когда? Он должен был навещать свою мать в больнице в Финиксе. Я купил ему билет на самолет.

– Он был здесь пару дней назад. Прямо тут, где ты стоишь. Заявился без приглашения, мы накормили его обедом, предложили остановиться в домике у бассейна… – тут меня осенило, что прямо сейчас я могу покончить с этим кошмаром. – Амбросио, не против взглянуть на записи с камер наблюдения?

Кори оживился.

– Записи? Не знал, что у тебя ведется видео-наблюдение, Бен. Почему же тогда мы не знали заранее, что под окнами ошивалсячастный детектив?

– Это маленький город, Кори. Преступлений совсем мало. И я решил, что иметь систему безопасности, – это перебор, поэтому давно все отключил, кромесигнализации на входной двери и на окнах. А когда мы заметили того шпиона, я снова все подключил. У меня установлены камеры на всех четырех сторонах дома, и когда тут был Алистер, они работали.

– Давай посмотрим, что у тебя есть, – говорит Амбросио. – Мне трудно поверить, что он был здесь, но готов дать тебе шанс это доказать.

– Один момент, – кивнув в сторону Кори, отвечаю я. – Сними с него наручники. Я больше не хочу видеть его таким. Он невиновен и должен пойти с нами в кабинет посмотреть записи.

Помедлив немного, Амбросио все же наклоняет Кори вперед и снимает с него наручники. Я подскакиваю к Кори и помогаю ему подняться, осторожно растираю ему руки, чтобы восстановить кровоток и привести мышцы в нормальное состояние.

Амбросио закатывает глаза.

– Ой, доктор Харди, прекратите драматизировать. Я же говорил: ему это нравится.

Когда он отворачивается, Кори мотает головой и шепчет мне на ухо:

– Не верь ни единому его слову. Он тот еще гад.

В этот момент мне не хочется расслабляться. Нам повезло, что Амбросио согласился развязать Кори, поэтому я не хочу рисковать и разозлить его. У него явно неустойчивый характер, и вид любого проявления близости между мной и его – любовником? Работником? – может превратиться в спусковой крючок.

В кабинете светло. Стены от пола до потолка стеклянные, чтобы впустить как можно больше естественного света. Мы столпились вокруг антикварного бюро с выдвижной крышкой, переделанного для компьютера. Мой ноутбук подключен к вместительному внешнему диску, который хранит резервные копии системы безопасности, и я быстро захожу и выбираю день, когда появился Алистер.

– Вот он, – я показываю на экран, и Амбросио смотрит на него со смесью удивления и ужаса.

– Вот сволочь, – шепчет он. – Всегда подозревал, что он не самый надежный, но это вести себя так непорядочно…

Я продолжаю листать кадры, но не обращаю на них должного внимания. От его комментария внутри у меня все забурлило и захотелось высказаться.

– Ты удивлен, что он ведет себя непорядочно, но при этом автоматически счел Кори вором? Я пообщался с Алистером всего пару часов, но не сомневался, что он подлый маленький ублюдок.

– Ты не понимаешь, Бен. Я не думаю, что Алистер достаточно умен, чтобы кого-нибудь обмануть. Он всегда был наркоманом и раздолбаем, но не более того. И всегда делал то, что ему говорят. А Кори… совсем другой. У него на все свое мнение и мятежный характер. Я понимал, что рано или поздно он от меня уйдет, поэтому когда Алистер мне все рассказал, я с трудом поверил.

– О-о-о! А ну-ка взгляни, – говорю я и увеличиваю одно из изображений.

– Вот он, твой мальчик, пойманный с поличным. Я и мечтать не мог о таком везении.

Я нажимая «play», и через несколько секунд в кадре появляется худощавая фигура Алистера, выходящего из-за угла дома. Он быстро шел к домику у бассейна, что не удивительно. В этот момент у нас с Кори происходил некий горячий момент на кухне. При воспоминании об этом мне становится жарко, и я ничего не хочу так сильно, как покончить со всем этим и наконец обнять его.

Камера показала, что Алистер шел, неся в руках большую сумку из крокодильей кожи карамельного цвета. Зайдя в домик, он затолкал ее под кровать и вернулся в дом, где прервал наш с Кори поцелуй. Потом он повел себя, как самый настоящий мудак, и Кори выгнал его из дома – как и из своей жизни.

Не думает он, что Алистер достаточно умен, чтобы кого-нибудь обмануть. Как же.

Руки Амбросио подрагивают.

– Не знаю, что сказать. Я чудовищно ошибся. Кори, ты сможешь когда- нибудь простить меня? Поедем со мной, и я постараюсь загладить свою вину,

– он опускается перед Кори на колени и кладет голову ему на бедро. – Проси, что хочешь – все твое. Свободу уходить и приходить, когда пожелаешь.

Собственные деньги. И никаких больше мужчин, я обещаю.

Кори осторожно прикасается к его голове и мягко отвечает:

– Я ценю твое предложение, Амбросио, но все это у меня уже есть. И добыл это я себе сам.

Амбросио всхлипывает и потирается щекой о ногу Кори.

– Не уверен, что смогу принять такой ответ, зверушка. Ведь я проделал весь этот путь, чтобы вернуть тебя. И стою сейчас на коленях.

В глазах Кори я замечаю страх и такую глубокую покорность, что у меня разбивается сердце.

– Никуда он не поедет, – встав рядом с Кори, я обнимаю его за талию и притягиваю ближе к себе.

В соседней комнате как минимум двое с пушками, и не сомневаюсь, что они начнут стрелять в меня, если им скажет Амбросио. Но я не могу просто стоять и смотреть, как Кори запугивают и заставляют. Я не в курсе многих подробностей про них двоих, но даже слепой заметит, что Кори отнюдь не

рад перспективе вернуться к нему. И не мне его винить. Амбросио настолько погружен в собственные желания и настолько привык получать все, чего хочет, что никто не может знать, как далеко он может зайти. Он как капризный ребенок, требующий любимую игрушку, но только в его случае еще и с оружием.

– Вы меня не знаете, доктор Харди. Я могу быть очень убедительным, – на лице Амбросио ни капли печали – когда плавно поднимается на ноги, он выглядит уверенно и устрашающе, как и момент нашего знакомства. В глазах так же нет слез. – И потом, у тебя на него нет никаких прав. Он принадлежит мне. Правда, зверушка?

Кори напрягается всем телом, и я сильней прижимаю его к себе, давая понять, что я с ним вне зависимости от исхода. Это может казаться поступком камикадзе, ну и пофиг. Для кого-то еще Кори – незнакомец, которого я встретил не так давно, и он не стоит риска. Но для меня – для человека, который долгие годы не имел ни с кем эмоциональной связи – он значит намного больше. Он тот, кто пробудил меня от вечного сна и заставил меня снова чувствовать. И я не знаю больше никого, кто стоил бы всего на свете, даже если наша с ним история закончится прямо здесь, в этой комнате.

– Это у тебя нет права, Амбросио, – отвечаю я. – Ты не можешь владеть человеком. Ни в этой стране, ни, насколько мне известно, где-то еще.

Он посмеивается, грациозно шагая к окну и обратно.

– Я купил его жизнь. И если бы тогда не заинтересовался, он был бы мертв. Драгдилер слишком часто ловил его на краже кокаина. И последний раз чуть не стоил ему жизни. К счастью для него, тот дилер работал в тесном контакте с моей семьей.

– Я очень тебе благодарен, Амбросио, – голос Кори умоляющий, отчаянный. – И говорил тебе это миллион раз. Но зачем заставлять меня вечно страдать из-за этого? Это правда, ты спас мою жизнь. Но с тех пор у меня не было своей жизни. Три года – более чем достаточно. Ты согласился на три года, и они истекли.

Амбросио разворачивается к нему, сверкая гневным взглядом.

– Как ты можешь быть таким неблагодарным? Я дал тебе жилье, еду и все самое лучшее. И все, что ожидал взамен, – это что ты доставишь мне удовольствие. За те три года, о которых мы договорились, ты успел прибавить себе как минимум еще один год, когда избил одного из самых важных моих знакомых до полусмерти. Хотя бы представляешь себе, как мне было за тебя стыдно?

Кори раздраженно потрясает руками, и в его взгляде злость полностью вымещает поражение, которое было всего минуту назад.

– Ты собирался одолжить меня ему! Человеку, который известен тем, что убивает своих любовников. Он больной. Мне надо было прикончить его, когда был шанс. Он чертов серийный убийца, а ты предпочитаешь это не замечать.

– Его семья могущественная, а никакие убийства не доказаны.

– Ну еще бы, иначе он провел остаток жизни за решеткой. Тот факт, что ты собрался отдать меня ему, реально меня беспокоит, Амбросио. И иногда я задаюсь вопросом, не хочешь ли ты, чтобы он убил меня.

– А если и так, почему меня это должно волновать? – клокоча от ярости, Амбросио подходит так близко к Кори, что их носы почти соприкасаются. – Ты целый год отказывался иметь со мной дело. Угрожал кастрировать меня зубами. Мои водители и горничные больше мне угождали, чем ты! А тебя мне приходилось заставлять, – снова подойдя к окну, он уставился на утреннюю полупустую улицу.

– Вот насчет заставлять тут и есть основная проблема, – говорит Кори. – Помнишь, как ты больше чем на двенадцать часов оставил меня в камере сенсорной депривации? А когда связал меня так крепко, что у меня повредился нерв? У меня на пальцах до сих пор снижена чувствительность. И попытка отправить меня к этому мяснику стала последней каплей. Такие, как ты, думают, что они выше закона, что могут использовать и жестоко обращаться с другими людьми, потому что денег у вас больше, чем у Господа бога, и потому что у вас могущественные семьи. Ты разве не видишь, что я больше не хочу быть с тобой?

Обернувшись, Амбросио пригвоздил его настолько властным взглядом, что у меня мурашки побежали.

– Ты принадлежишь мне.

Следующее мое действие удивило меня самого, потому что я не помню, чтобы обдумал это и принял решение. Я встаю передКори, между ним и этим тираном, и мой голос, как и у Амбросио, звучит по-деловому ровно.

– Сколько ты за него хочешь?

Позади меня охает Кори, но поскольку мне не видно его лица, я не знаю, это от шока или от обиды. Хотя мне сейчас все равно. Этот самовлюбленный колумбиец больше его не получит.

Какое-то время Амбросио раздумывает. А вид из окна позади него такой обычный, такой безмятежный. В моем небольшом городке на улице высажены деревья, старые дома по обеим ее сторонам, мимо проехала машина. Странный фон для наркобарона, решающего судьбу человека, которого считает своей собственностью. Не будь это так серьезно, я бы посмеялся.

– Я заплатил за него пятьдесят тысяч. Его долг плюс проценты, как мне сказали, – на его губах играет самодовольная ухмылка. – Но на протяжении всех этих лет он доставлял мне сплошные неприятности. Так что я всерьез рассматриваю возмещение некоторых убытков, – он размышляет несколько секунд. – Отдам его за сто тысяч.

– По рукам. Я попрошу кого-нибудь принести деньги.

Кори с рычанием бросается к Амбросио и толкает его в грудь.

– Ты мудак, он простой врач! Он не может себе позволить такую сумму.

Прекращай свои игры и отпусти меня.

Амбросио поправляет рубашку, где Кори ее смял.

– Ты даже не знаешь, с кем живешь, да, мальчик? У твоего доктора есть пара скелетов в шкафу, один из которых оставил ему миллионы долларов. Ты готов оскорблять мою семью и моих друзей, но даже не удосужился поинтересоваться о его семье. Сказать ему, Бен?

Глядя в потолок, я гадаю, что про меня разнюхал и продал Амбросио тот детектив, и сокрушаюсь, что не могу рассказать Кори о позорной истории моей семьи в другой обстановке.

Но теперь уже поздно.

Я поворачиваюсь к Кори, который смотрит на меня с опасением.

– Мой дед грабил банки в 50-х годах. Он успешно провернул несколько краж, в том числе одну почти на три миллиона. Это было известное дело, не раскрытое до сих пор, потому что деньги так и не были найдены. В течение нескольких лет все его подельники были пойманы или убиты, а сам он исчез без следа. Все считают, что мой дед сдал или даже убил своих друзей и присвоил их деньги. Об этом знают совсем немногие, но большая часть денег досталась мне. Конечно, на сегодняшний момент сумма увеличилась из-за инвестиций.

К окончанию моего рассказа Амбросио смеется еще сильнее.

– Теперь ты знаешь, Кори. Твой уважаемый доктор – внук вора и предателя, и такого же серийного убийцы, как красноречиво ты описал мне моего друга. Он врал тебе о происхождении своих капиталов. Что еще?

Однажды ты поймешь, что богатые парни совсем не хорошие, мой дорогой. Деньги – это грязь, и у тех, кто их имеет, грязные руки.

Когда достаю телефон, чтобы позвонить в банк и поговорить с президентом, я боюсь смотреть на Кори. Договорившись с ним, набираю Майку и прошу его забрать деньги. Все дело занимает пять минут. В ожидании Майка я шарю в ящике бюро и выуживаю книжку товарных чеков.

– Ты же не возражаешь, что мы все сделаем официально, да?

Амбросио раздраженно пожимает плечами, и я сажусь выписывать квитанцию и договор для покупки своего первого – и надеюсь, единственного – человека. Сказать, что ситуация похожа на нереальную, – ничего не сказать.

Кори сидит в синем бархатном кресле в темном углу кабинета, и у меня по прежнему нет мужества посмотреть ему в лицо. Наверное, он ненавидит меня за это, но какой у меня выбор? Конечно же, он понимает, что это необходимо, чтобы Амбросио прочувствовал завершенность дела, и защитить Кори на тот случай, если он захочет вернуться.

Когда вооруженный головорез Амбросио приводит Майка в кабинет, молчаливое напряжение, в течение которого мы сидели долгие минуты, наконец нарушается.

– Спасибо тебе, что пришел, Майк, – я удивляю нас обоих, когда обнимаю его за широкие плечи.

– Без проблем, док. Я же сказал, что буду ждать, – он садится на корточки рядом с Кори и тихо говорит ему что-то утешающее, и я благодарен ему, что он делает то, на что я сейчас не способен.

Со смесью тревоги и нетерпения я подхожу к Амбросио и протягиваю его договор и квитанцию на подпись. Прежде чем сделать это, он медлит, беспокойно поглядывая вокруг, и я начинаю бояться, что он передумает. В голове рисуется неприятный образ, как он приказывает своим людям пристрелить меня и Майка и, запихнув Кори в свой до неприличия дорогой внедорожник, снова сажает его потом в камеру сенсорной депривации. Я вздрагиваю, когда по лицу Амбросио становится заметно, что он тоже рассматривает подобный сценарий, и прямо сейчас все мы балансируем на тонком канате между благополучным исходом и катастрофой.

Наконец он возвращает мне бумаги, где красуется его подпись – такая же высокомерная, как и он сам. Мало что давало мне столько облегчения.

Внимательно изучив документы, я отдаю Амбросио его копию. На них стоят три наши имени, и поражен, как наша гадкая история уместилась на небольшом листе бумаги.

Когда внедорожник Амбросио с ревом уезжает, я тяжело оседаю на диван. Резкое понижение стресса сделало мое тело вялым и превратило мозг в кашу. Довольно долго я тупо пялюсь в потолок, слыша голоса Кори и Майка, но не в состоянии понять, о чем они говорят. Облегчение – это все, на чем я сейчас могу сосредоточиться.

Я не подхожу к Кори. Не утешаю его и даже просто не заговариваю с ним. Он тоже не подходит ко мне. Видимо, пытаясь сблизить нас друг с другом, я вырыл огромную яму.

Глава 21

Дом блистает изяществом, от пола и до потолка украшенным золотом и серебром в честь празднования Нового года. На каждой поверхности мерцают искусственные свечи. На столах стоят хрустальные бокалы, вино и закуски всех видов и вкусов.

Подготовка к вечеринке была бурной, включавшей в себя двухчасовую поездку в Атланту за смокингами, черной икрой и шампанским «Кристалл», что в Блэквуде и окрестностях никак не купить.

Окруженный женщинами, Кори стоит в углу и постукивает по бедру в такт звучащей рэп-песне – одной изегоплей-листа для вечеринок. В своем крутом темно-синем смокинге от Армани и с его непослушными черными волосами, завивающимися на лбу и затылке, он напоминает мне какого-то плутоватого принца. Я не удивился, когда он отказался от бабочки и вместо нее расстегнул воротник рубашки. Даже моя гордость за дом, который мне вместе украсили, – все меркнет в его тени.

Он одновременно и самая яркая часть моей жизни, и самая темная. Сейчас, когда дом полон гостей я начинаю беспокоиться о шуме.

Перепрыгнув через небольшие декоративные ворота, которые я временно установил у подножия лестницы, я поднимаюсь на гораздо тихий второй этаж.

Толкнув дверь в одну из спален, проскальзываю внутрь. Если не считать света от розового сказочного ночника, тут темно, но я отчетливо вижу прекрасную маленькую девочку, спящую на кровати с балдахином в центре комнаты.

– Она еще не проснулась, – сидя в кресле-качалке рядом с кроватью, говорит дочь одной из дневных медсестер. – Такая милая малышка. Мне не терпится поиграть с ней, когда она проснется.

– Надеюсь, тебе тут не сильно скучно, ведь вечеринка идет внизу.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: