ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Смерть и бессмертие.Золотухина-Аболина Е. В. Страна Философия (книга для школьников и студентов). Ростов-на-Дону. Издательство «Феникс», 1995 г. — 544 с.
Смерть и бессмертие. ЧТО НАС ЖДЕТ ЗА ЧЕРТОЙ Раньше или позже жизнь человека завершается смертью. Нет никого из родившихся, кто не подошел бы в свое время к этим новым воротам, открывающим для людей путь в неведомое. Собственно, в древних мифологиях людей так и называют — «смертные» по сравнению с бессмертными богами и стихиями. «Смертные» — стало быть, имеющие начало и конец, прохо дящие строго ограниченный путь, который неизвестно кем отмерян. Что ждет нас за таинственной чертой? Ответ на этот вопрос одновременно дал бы нам понять, кто мы на самом деле: странные полуживотные, случайно зародившиеся на третьесортной планетке; биороботы, созданные ради эксперимента великой цивилизацией; Божье творение, наказанное плотью за первородный грех или же бессмертные души, приобретшие свои временные тела ради прохождения очередного нравственного урока? Кто мы? Но при жизни нет нам достоверного ответа. Каждый получает его сам, перешагнув заветную границу, но тогда уже не может вернуться и рассказать, а если рассказывает, ему чаще всего не верят. Впpoчем, мы живем в те дни, когда понимание смерти вновь меняется, обретает новые черты или быть может, восстанавливает прежние, давно забытые представления, погребённые в последние два века под грудой рационалистических схем и естественнонаучных иллюзий. В предыдущих главах мы уже касались с вами вопроса о человеческой смертности и ведении перспектив посмертья. Атеизм полагает, что за гробом нас ждет Ничто. Его очень трудно описать, это просто отсутствие сознания, чувств, ощущений. Огонек жизни гаснет, а с ним навсегда угасает наше «я». Похоже на глубокий сон без сновидений с той существенной разницей, что он никогда не кончается. Подумайте, вот нет же вас сейчас в Африке или на Северном полюсе! А когда мы умираем, то нас точно так же нет. Нигде нет. Христианство считает, что в после смерти нас ждет Божий суд и вечное блаженство либо вечные муки нашей бессмертной души вместе с воскресшим вечным телом. Индивидуальность сохраняется и сохраняется внешность, тот неповторимый человеческий облик, в котором мы прошли свою единственную земную жизнь и с которым сроднились, отождествив его с собственным «я», с самостью. Буддизм обещает нам новые многократные рождения па свет со всеми сопровождающими их земными мучениями и проблемами. Утрата памяти не дает соединить их питью сознания, мы получаем лишь кармический груз и вынуждены вновь и вновь платить фактически, по чужим счетам. Ясное дело, начнешь мечтать о нирване! Теософско-эзотерические учения обещают человеку долгое и упорное, но светлое восхождение по ступеням тонких миров, целенаправленную цепь перерождений, каждое из которых вносит свою лепту в приближение к гармонии с Абсолютом. Так говорят разные концепции. Но прямого опыта смерти у большинства людей нет. Мы можем видеть, наблюдать смерть других, описывать ее, пытаться осмыслить ее для себя, однако, все это будет чужая смерть, воспринятая снаружи, а не изнутри. Есть даже авторы, которые на этом основании считают, что гово
рить о смерти вовсе бессмысленно: у нас нет предмета обсуждения. Я думаю, они неправы. Мы встречаемся с чужой смертью так часто, что не говорить о ней просто невозможно, хотя некоторые ограничения для рас суждений тут, конечно, имеются. Так, например, чужое «я» мы тоже не в состоянии непосредственно постичь и судим о нем по внешним формам выражения, но у нас есть свое «я», и становятся возможными разнообразные аналогии, а в случае смерти «своей аналогии» у нас нет. Пока нет. И это создает трудности для понимания. Смерть — это то, что всегда только предстоит живому, лишь маячит на горизонте как угроза или как избавление, но никогда не дано актуально, здесь и сейчас, потому что в момент когда мы встретимся с ней лицом к лицу нам будет уже не до аналитических сравнений. Впрочем, я, наверное, не совсем права, когда говорю, что никто не может рассказать об опыте хотя бы кратковременного посмертья. В наши дни, когда возникла реанимационная аппаратура и стало возможно возвращать людей почти «с того света», чуть-чуть приоткрылся занавес, всегда скрывавший первый акт «посмертного бытия». Люди, возвратившиеся в жизнь из состояния клинической смерти, стали рассказывать о своих впечатлениях, делиться необычными воспоминаниями. Их многочисленные свидетельства собраны и проанализированы такими исследователями, как Р. Моуди и Э. Кюблер-Росс. Не все согласятся с тем, что рассказы «вернувшихся» действительно дают нам возможность бросить беглый взгляд на ближайшую к нам сферу «иномирности». Находится достаточно много авторитетных ученых, страстных материалистов и натуралистов, которые усматривают в видениях «воскресших» не более, чем галлюцинации умирающего мозга, сладкие иллюзии, которые природа заботливо приготовила для нас, дабы смягчить боль и тоску расставания с жизнью. Никто не может отнять у них право интерпретировать полученные данные именно так. Но я думаю, что, надеясь на лучший удел, мы все же должны обратиться к работам Р. Моуди и вслед за ним попытаться увидеть, что же там, за чертой? С чем встречается человек, делающий шаг в неведомое? Первое, с чем сталкивается умирающий, это огромный черный туннель, который как бы засасывает его и
несет в темноту со страшной скоростью. Человек летит, кувыркается, и движение это сопровождается странным жужжанием и звоном в голове, иногда очень неприятным. Затем умирающий обнаруживает себя на месте происшествия, видит собственное физическое тело, лежащее бездыханным, видит людей, которые возле этого тела суетятся, но сам наблюдает за ними сверху, находясь в здравом уме и твердой памяти. При этом могут изменяться эмоции: отношение к своему телу может быть незаинтересованно равнодушным, хотя и присутствует сознание своей сопричастности ему. Впрочем, другие люди не утрачивают заботливого отношения к вместилищу собственной души и несколько беспокоятся о его дальнейшей судьбе. В целом же человек переживает чувство глубокого покоя, хотя и захвачен наблюдением событий, на которые он уже не может повлиять. Умирающий парит в воздухе, через него могут проходить люди или двигаться машины словно через пустое место. Его никто не видит и не слышит, отчего может появляться чувство страха и одиночества. «Новое тело» уходящего представляет собой смутное подобие его прежнего тела и состоит как бы из тумана. Иногда это просто дымка, имеющая форму шара. В своем новом состоянии человек может почти сразу встретить других «призраков», которые помогают ему избавиться от чувства одиночества и иногда молча, а иногда телепатически беседуя, сопровождают его. Это могут быть умершие родственники, знакомые или просто недавно ушедшие из жизни посторонние люди. Важнейшим моментом первого периода является встреча со Светом или Светящимся существом, которое для верующих конкретных конфессий может принимать облик бога их религии. От Света исходит любовь и благожелательство, он очень яркий, белый, хотя и не ослепляет. Человек ощущает магнетическое воздействие Светового существа, которое тут же вступает с ним в контакт через прямую мысленную связь, потому с ним; невозможно ни хитрить, ни лгать. «Что значительного было сделано в твоей жизни?» — спрашивает Свет вновь прибывшего, — «Готов ли ты умереть?» И перед глазами человека очень быстро проходит вся его жизнь, начиная с первых детских впечатлений. Умирающий вновь способен прочувствовать все значимые события, которые с ним произошли, бегло оценить все собственные деяния.
После этого обзора те, с кем беседовал Р. Моуди, возвращались в собственные тела, даже если не очень хотели этого. Световое существо говорило им: «Еще не время», и с великим теплом и любовью препровождало их обратно в материальный человеческий мир, где они еще не выполнили своих задач и обязанностей. Надо думать, что те, кто не вернулись, продолжили свою дорогу в тонком мире, но об их судьбе мы можем что-либо знать лишь из опытов мистиков, из древних манускриптов, из эзотерической литературы. Верить или не верить сведетельствам вернувшихся? Как хотите. Когда-нибудь у нас у всех будет возможность проверить достоверность их рассказов на собственном опыте, но я всем вам (как и себе!) желаю, чтобы это было нескоро. Пусть этот наш земной урок длится и длится, мы будем набираться опыта и знаний, высоких чувств и нравственных представлений, будем делать добро, чтобы не краснеть потом перед Светом. Пусть все жизненные задачи выполняются в должные сроки, а потом мы поймем, есть ли за смертью бессмертие. БЕССМЕРТИЕ И СМЫСЛ Тема бессмертия, как ни странно, весьма противоречива. С одной стороны, люди всегда мечтают о нем и придумывают самые разные медицинские и магические способы, чтобы его достигнуть. Стоит вспомнить хотя бы нашего соотечественника Николая Федорова — мыслителя-утописта, создавшего «Философию общего дела», смысл которой — в воскрешении умерших предков. Не личное спасение, а спасение всех и физическое бессмертие для всех выдвигает Федоров на первый план. Но для этого, с его точки зрения, человечество должно в корне перемениться, исключить всякую вражду, разрыв между богатством и бедностью. Только таким оно сможет овладеть природой и научиться управлять космическими процессами, что и позволит приблизиться ко всеобщему бессмертию. Для Федорова бессмертие — это высшее благо. И не только для него. Множество народных сказок посвящено поискам чудодейственного средства, которое позволило бы людям одолеть смерть раз и навсегда, избавиться от нее и стать «как боги» — вечными, нестареющими, не ведающими
конца и связанных с ним печалей. Христианские идеи также говорят о бессмертии в теле. Адам и Ева не знали смерти, их жизнь в Эдемском саду могла простираться в бесконечность, и именно грех, ослушание лишило первых людей этого величайшего блага. Грех сбросил наших первозданных предков в материальный, тварный мир, где им пришлось заглянуть в глаза смерти, стать конечными, потерять самое дорогое и прекрасное — свою жизнь. Смерть — расплата за соблазн своеволия, самостоятельности, вольнодумия. Итак, человечество наказано смертью. Но так ли прекрасна вечная жизнь, в особенности, если это простое продолжение нашего земного существования? Здесь возникает другое мнение, противоположное первому, при котором смерть начинает выступать как благо. Об этом говорит библейский образ Агасфера, Вечного жида. Согласно легенде Агасфер был тем человеком, который отказал Христу в кратком отдыхе во время его страдальческого пути на Голгофу. За эту жестокость он наказан бессмертием. Нет ему покоя. Как ни ищет Агасфер смерти, она недоступна ему, недоступен ее блаженный отдых. Агасфер скитается по земле столетия, ожидая второго пришествия Христа, который один может освободить его от проклятия. Лишь искреннее покаяние перед лицом Христа даст Агасферу полное искупление его греха и дарует ему желанную смерть. В наши дни идея тягостности бессмертия была высказана Карелом Чапеком в его пьесе «Средство Макропулуса». Некто Макропулус создает эликсир вечной молодости, который не только продлевает жизнь, но и сохраняет человеку юный и привлекательный внешний вид. Главная героиня пьесы, воспользовавшаяся этим средством, живет уже не первое столетие и очень утомилась от своей долгой жизни. Мимо нее течет история, сменяются поколения. Не имея конца и нормальной человеческой меры, ее жизнь теряет смысл, перестает радовать и интересовать ее саму. Действительно, представьте себе, что вы вдруг стали бессмертны. Вы переживаете всех своих близких, друзей, однокашников. Один за другим уходит все поколение. Смерть забирает родных, любимых, людей. Иx нет, а вы живете, живете,живете. Страх перед такой печальной перспективой испытывает Волшебник из пьесы Е. Шварца «Обыкновенное чудо». Убаюкивая свою
жену, он говорит: «Спи, моя родная... Я, на свою беду, бессмертен. Мне предстоит пережить тебя и затосковать навеки». Несоразмерно долгая жизнь делает человека неким реликтом среди новых поколений, чужеродным вкраплением, странным осколком прошлого. Или же он должен перестать быть собой, словно хамелеон меняясь с каждым новым поколением забывая свой вчерашний день. Но тогда будет ли он одной и той же личностью? Не окажется ли подобное бессмертие просто серией маленьких смертей, где всякий раз должно как бы народиться новое «я», ничем не связанное с предыдущим? «В данном случае, — можете ответить вы мне, — речь идет всего лишь о бессмертии одного человека среди смертных. Это, конечно, довольно грустно. Ну, а если все сразу стали бы бессмертными? Вот тогда бы началась замечательная жизнь!». Спешу вас разочаровать. Литературный эксперимент такого рода был проделан Хорхе Луисом Борхесом, известным аргентинским писателем и поэтом XX века. Им написан рассказ «Бессмертный». Содержание этого рассказа таково. В 1927 году некий антиквар Жозеф Картафил (одно из имен Агасфера, встречавшееся в ранних хрониках) оставляет рукопись, написанную в давние времена римским легионером. Этот легионер посетил однажды Город Бессмертных, мудрецов, нашедших волшебную реку и получивших дар никогда не умирать. Сам город оказывается заброшен и представляет собой громоздкий и бессмысленный лабиринт, где множество ходов упирается в тупики. А возле города обитает дикое и мрачное племя, которое кажется легионеру совершенно тупым и неразвитым, практически не умеющим говорить. Но волею судьбы он ближе знакомится с одним из дикарей и с изумлением узнает, что это... Гомер! Бессмертный Гомер, в памяти которого, отягощенной веками, остались только отдельные слова и фразы из собственных произведений, почти лишенные теперь всякого смысла. Дикари — это и были Бессмертные. Борхес пишет: «Наученная опытом веков, республика Бессмертных достигла совершенства в терпимости и почти презрении ко всему. Они знали, что на их безграничном веку с каждым случится все. В силу своих прошлых или будущих добродетелей каждый способен на благостыню, но каждый способен совершить и любое предательство из-за своей мерзопакостности в прошлом или в будущем... А если
взглянуть на вещи таким образом, то все наши дела, справедливы, но в то же время они — совершенно никакие. А, значит, нет критериев, ни нравственных, ни рациональных. Гомер сочинил «Одиссею»; но в бескрайних просторах времени, где бесчисленны и безграничны комбинации обстоятельств, не может быть, что бы еще хоть однажды не сочинили «Одиссею». Каждый человек здесь никто, и каждый бессмертный — сразу все люди на свете». И дальше: «Смерть (или память о смерти) наполняет людей возвышенными чувствами и делает жизнь ценной. Ощущая себя существами недолговечными, люди и ведут себя соответственно; каждое совершаемое деяние может оказаться последним; нет лица, чьи черты не сотрутся, подобно лицам, являющимся во сне. Все у смертных имеет ценность — невозвратимую и роковую. У Бессмертных же, напротив, всякий поступок {и всякая мысль} — лишь отголосок других, которые уже случались в затерявшемся далеке прошлого или точное предвестие тех, что в будущем станут повторяться и повторяться до умопомрачения. Нет ничего, что бы не казалось отражением, блуждающим меж никогда не устающих зеркал. Ничто не случается однажды, ничто не ценно своей невозвратностью. Печаль, грусть, освященная обычаями скорбь не властны над Бессмертными». Город Бессмертных — это модель, которая нужна Борхесу чтобы показать: бессмертие делает человеческую жизнь бессмысленной, лишает ее целей, ценностей, радостей. Это скука постоянных повторений, где все известно наперед и не возможно ничто индивидальное и ничто новое. Все наши порывы, все наши страсти связаны с проблемами, порождаемыми смертностью. Именно смертность делает жизнь трагичной, трудной, но и осмысленной, в которой есть ради чего страдать, бороться, рисковать. Величайший смысл в этом отношении имеют и основные фазы жизни: детство, юность, зрелость, старость. Каждая из них занимает свое особое место в судьбе как целостности: от первого взгляда, брошенного на мир, до последнего вздоха, исполненного опыта и мудрости. Но как же быть с религиозным и теософским, эзотерическим идеалом бессмертия? Неужели стремясь к нему, мечтая о нем как о высшем благе, человек лишь обманывает себя и в результате страданий и усилий получит лишь бессмысленное прозябание? Некий «Го-
род Бессмертных» на небесах, где все вершины вытягиваются в ровную ниточку и «что счастье, что несчастье — все равно»? Что касается эзотерического утверждения о бессмертии нашей души-монады, то пока мы воплощаемся на земле, наше бессмертие скрыто присутствует за каждой конкретной жизнью. Когда мы учим свой очередной земной урок, бессмертное «я» помнит все прежние уроки, но эта память до времени скрыта от нас, чтобы жизнь не казалась лишь игрой, театром. И открывшаяся глубинная память сохраняет не все, иначе люди потонули бы в бесконечных перипетиях своих воплощений. Остается только главное, концентрат, способствующий укреплению индивидуальности, а не ее распылению. А как быть с духовным бессмертием, о котором говорят мировые религии и та же эзотерика, когда душа, свободная от земной тяжелой материальности вырывается на бескрайний простор вечности? Каков смысл ее бытия тогда? Думаю, нам почти невозможно судить об этом. Живя свою жизнь в теле, глядя на мир с определенной частной точки зрения, пользуясь логическим мышлением и испытывая земные страсти, мы просто не знаем, как воспринимает действительность такое совсем иное, в сущности, ничем не похожее на нас существо. Наверное, его смыслы — иные, так же как его возможности и взгляд на мир. Полагаю, мировосприятие такой монады несравненно богаче нашего и открывает истины и смыслы, пока для нас недоступные. Ну что же, поживем — увидим. Умрем — и тоже увидим. Потому что смерть и бессмертие — две стороны одной медали. Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|