Глава 1 РАЗМЫШЛЕНИЯ ОБ ОБЩИНАХ 12 страница

В этих условиях присваиватель, осуществляющий надзор, может ограничиться самыми умеренными санкциями. Мелкое взыскание может оказаться достаточным для того, чтобы напомнить нарушителю важность следования правилам. В будущем сам этот присваиватель может оказаться в схожей ситуации, и в этот момент он хотел бы, чтобы и в данном случае было проявлено некое понимание. Все узнают об этом инциденте, и репутация нарушителя будет зависеть от соблюдения им правил в дальнейшем. Если присваиватель, осуществляющий надзор, будет предполагать, что в будущем нарушитель станет придерживаться правил, но сможет продолжать следовать стратегии выполнения правил, ничего не опаса- ясь. Инцидент также подтвердит ему важность осуществления систематического надзора даже тогда, когда большинство остальных членов общины в целом следуют правилам.

Однако реальная опасность продолжения следования стратегии квазидобровольного соблюдения правил имеет место в ситуации, когда присваиватель, осуществляющий надзор, обнаруживает индивидов, нарушающих правила не случайно, а систематически. Ожидается, что, когда это происходит, обнаруживший это присваиватель увеличивает санкции в попытке предотвратить нарушения правил в будущем — дан - ным нарушителем и другими индивидами, которые могут захотеть последовать его примеру. В любом случае присваиватель, осуществляющий надзор, имеет постоянно обновляемую информацию о выполнении правил и санкциях, базируя на этой информации свои будущие решения о собственном следовании правилам.

Посмотрим теперь на ситуацию глазами лица, совершившего нарушение правил, что было обнаружено либо местным стражником (который в конце концов расскажет об этом всем остальным), либо присваивателем (который, скорее всего, тоже расскажет об этом всем остальным). Поимка местным сторожем, после того как пойманный уступил искушению нарушить правила, будет иметь три следующих результата. Во-первых, продолжение нарушения правил будет пресечено, а неправомерно полученное возвращено остальным. Во-вторых, до нарушителя будет доведена информация о том, что всякий, кто окажется в аналогичной ситуации, будет пойман, что повысит степень доверия к уровню квазидобровольного соблюдения правил. В-третьих, будет наложено наказание в форме штрафа и, дополнительно, потери репутации надежного человека. Чтобы вернуть случайного нарушителя в состав тех, кто квазидобровольно выполняет правила, большого денежного штрафа может и не потребоваться. Большой денежный штраф, наложенный на лицо, нарушившее правила из-за того, что оно столкнулось с какой - то необычной проблемой, может привести к сопротивлению и отказу следовать правилам в будущем. Откалиброванные меры наказания, заполняющие диапазон от незначительных штрафов до изгнания, применяемые в условиях, когда лицо, налагающее санкции, детально осведомлено обо всех обстоятельствах других

присваивателей и в состоянии оценить потенциальный ущерб, который может возникнуть вследствие чрезмерности санкций, намного эффективней большого штрафа, налагаемого на того, кто нарушил правила впервые.

Если квазидобровольное следование правилам некоего лица соответствует норме соблюдения правил другими людьми, то возникает вопрос: какая норма должна поддерживаться с тем, чтобы данный уровень выполнения обязательств был устойчивым во времени? Ранее теоретики предполагали, что эта норма должна быть 100%-ной (см. также [М. Taylor, 1987, pp. 89 — 90], где сказано, что она может быть и менее 100%). Предполагается, что любое нарушение (или ошибка) запускает необратимый процесс — все начнут решительно наказывать нарушителя (и себя самих), разрывая предыдущие договоренности. Хотя эти модели стратегий спускового механизма имеют привлекательные теоретические свойства в виде наличия стабильного равновесия, они не описывают поведения, наблюдавшегося в наших примерах (и ни в одном из известных мне примеров, о которых я когда-либо читала или который наблюдала бы). Приемлемое значение нормы выполнения правил, которое обеспечивает продолжение квазидобровольного следования правилам, различается от одних ОР к другим и будет зависеть от экономических и других характеристик конкретного ОР. Толерантность к нарушителям правил может быть очень велика в период депрессии, до тех пор пока повышенная норма нарушений воспринимается как временное явление, не угрожающее существованию ресурсной системы. Это именно то, что наблюдалось в одной из японских деревень периода экономической депрессии 1930-х годов, изучавшихся Маккейн.

«Почти все деревенские жители знали, что почти все другие жители деревни нарушали правила: они проникали на общинные угодья по ночам, рубили деревья, размер которых был больше разрешенного, даже использовали запрещенный инструмент для рубки деревьев. Это ровно тот тип поведения, который может спровоцировать трагедию общин. Однако в Яманака не случилось ничего подобного. Вместо того чтобы посчитать всеобщее нарушение правил возможностью стать вечными «халявщиками» и отбросить всяческую осторожность, сами нарушители старались проявлять самодисципли

ну, уважая желание сохранить общинные угодья. Они воровали на общинных угодьях, только попав в отчаянное положение. Инспекторы и другие свидетели, видевшие нарушения правил, хранили молчание, сочувствуя несчастьям нарушителей и полагая, что проблема является временной и в действительности не может серьезно угрожать общинным угодьям» [МсКеап, 1986, р. 55-56].

В других ситуациях ущерб, который может быть нанесен единичным нарушением, настолько велик, а потенциальный частный выигрыш от нарушения правил настолько высок, что требование 100%-ной нормы выполнения правил является существенным. Маккейн описывает ситуацию в японской деревне Шива, страдавшей от сильной засухи. Искушение стражи (и остальных фермеров) повредить плотину, чтобы нелегально получить воду, было так велико, что по ночам сторожить плотину выходили все взрослые мужчины деревни, осуществляя надзор друг за другом до тех пор, пока чрезвычайное положение не окончилось.

Четвертый и пятый принципы проектирования институтов — надзор и откалиброванные санкции, — таким образом, занимают свое место, становясь элементом системы принципов, работающих совместно, позволяя присваивателям создавать и пересоздавать робастные ОР-институты. Позвольте мне здесь подытожить то, что я должна сказать по этому поводу. Когда присваиватели ОР проектируют свои собственные операциональные правила (принцип проектирования номер 3), принуждение к выполнению которых осуществляется либо самими местными присваивателями, либо уполномоченными ими лицами (принциИ 4), с использованием откалиброванных санкций (принцип проектирования 5), каковые правила определяют права на извлечение ресурсных единиц из ресурсной системы (принцип номер 1) и эффективно ограничивают активность присваивателей, учитывая местные особенности (принцип 2), проблема выполнения своих обязательств и проблема надзора решены, и это решение имеет взаимозависимый характер. Индивиды, считающие, что набор правил будет эффективными средством, порождающим более высокие совместные выгоды, и что надзор (в том числе над ними) предотвратит их превращение в «лохов», хотят взять на себя согласованное с другими одностороннее обязательство^[84] следующего вида:

Я обязуюсь следовать набору правил, которые мы спроектировали, во всех случаях, за исключением ситуаций типа стихийного бедствия, если все, кого касаются эти правила, возьмут на себя аналогичное обязательство и будут действовать в соответствии с ним.

Дав согласованное с другими односторонне обязательство, присваиватели приобретают мотив осуществлять надзор за поведением других людей, по крайней мере время от времени, с тем чтобы убедиться в том, что другие по большей части следуют правилам. Согласованное с другими одностороннее обязательство и взаимный надзор усиливают друг друга, в особенности когда присваиватели спроектировали такие правила, которые уменьшают затраты на надзор. Теперь мы можем обсудить шестой принцип проектирования.

3.4.6.

В теоретических моделях поведения, подчиненного правилам, правила, формирующие доступные участникам стратегии, являются однозначными, а принуждение к их выполнению осуществляется внешними всезнающими чиновниками.

В реальных условиях применение правил всегда оказывается многозначным, даже в тех случаях, когда надзор и санкции осуществляют сами присваиватели. Даже такое простое правило, как «каждый пользователь ирригационной системы должен присылать одного индивида в день для помощи в очистке оросительных каналов перед началом сезона дождей», может по-разному интерпретироваться разными людьми. Кто, в соответствии с этим правилом, является индивидом, а кто нет? Соответствует ли этому правилу направление на тяжелые работы ребенка младше 10 лет или старика старше 70? Является ли «днем работы» работа в течение четырех или шести часов? Может ли очистка канала, расположенного по соседству с моей фермой, считаться выполнением моих общинных обязанностей? Для тех, кто хочет ускользнуть от выполнения правил или подменить их, всегда имеются разнообразные способы такой «интерпретации» правил, что они смогут утверждать, будто следовали им, тогда как на самом деле извратили их цели. Ошибки может совершить даже тот, кто намеревается следовать их духу. Что происходит, когда кто-то забывает о дне, когда он должен поучаствовать в общем труде, и не показывается на работах? А что происходит, когда единственный трудоспособный работник заболел или обязательно должен быть в другом месте?

Если индивиды намерены следовать правилам в течение длительного периода времени, должен существовать механизм для обсуждения и разрешения того, что образует состав нарушения. Если некоторым индивидам позволено вести себя как «халявшикам», посылая на работы в назначенный для этого день менее способных к труду работников, то другие начнут считать себя «лохами», посылая на работы для сообщества самых сильных работников, которые могли бы в это время создавать частные блага вместо того, чтобы приносить пользу общине. Если такое положение продлится некоторое время, на работы для общины, требующие труда сильных взрослых работников, будут направляться одни только дети и старики и в конце концов система развалится. Если индивиды, делающие добросовестные ошибки или сталкивающиеся с проблемами личного свойства, время от времени не позволяющими им следовать правилам, не будут иметь доступа к механизму, который позволял бы им компенсировать отсутствие их производительных усилий в назначенный день, правила начнут

расцениваться как несправедливые, и доля тех, кто им следует, может понизиться.

Хотя наличие механизмов разрешения конфликтов само по себе не гарантирует того, что присваиватели будут в состоянии поддерживать долго существующие институты, трудно представить себе, каким образом при отсутствии таких механизмов может поддерживаться любая сколько-нибудь сложная система правил. Механизмы, присутствующие в описанных выше случаях, подчас довольно неформальны, а основными «разрешателями конфликтов» являются те, кто избран людьми в качестве лидеров. В некоторых случаях, как в случае испанских «уэрта», потенциал конфликта из-за очень дефицитного ресурса настолько велик, что в течение столетий здесь имеется хорошо функционирующий судебный механизм.

3.4.7.

Присваиватели часто разрабатывают свои собственные правила без создания для этих целей формальных государственных юрисдикций. Так, во многих системах прибрежного рыболовства местные рыбаки разработали обширные наборы правил, определяющие, кто именно должен пользоваться участками промыслового лова и какое именно оборудование может при этом использоваться. Если внешние правительственные чиновники обеспечат хотя бы минимальное признание легитимности этих правил, то принуждение к соблюдению их собственных правил смогут осуществить сами рыбаки. Однако если правительственные чиновники исходят из того, что они уполномочены устанавливать правила, тогда для местных присваивателей будет очень трудно в долгосрочном периоде с помощью правил поддерживать устойчивость ОР. Если кто-то в этой ситуации захочет обойти правила, установленные рыбаками, он может обратиться к внешней правительственной инстанции и постараться преодолеть барьер местных правил. В главе 5 мы рассмотрим несколько случаев, в которых данный принцип не действует.

3.4.8.

Все наиболее сложные и устойчивые ОР-институты отвечают данному принципу проектирования. Например, в испанских «уэртас» пользователи ирригационных систем организованы в три из четырех встроенных уровней, каждый из которых встроен в местную, региональную и национальную государственную юрисдикцию. В случае филиппинской федерации ирригационных общин имеется два различных уровня. Проблемы, с которыми сталкиваются пользователи, забирающие воду из каналов третьего уровня, отличаются от проблем более обширной группы, члены которой забирают воду из каналов второго уровня. Они, в свою очередь, отличаются от проблем, возникающих при управлении головным узлом сооружений, воздействующим на систему в целом. Установление правил на одном из уровней, без поддержки со стороны правил дру- гихуровней, породит неполную систему [институтов], которая в долгосрочном периоде окажется нежизнеспособной.

В последней части настоящей главы я идентифицировала набор принципов проектирования, характерных для ОР-институтов с длительными сроками существования, описания которых приведены в первой части главы. Я также попыталась выяснить, почему индивиды, при использовании институциональных договоренностей, основанных на этих принципах, будут мотивированы на воспроизведение своих институтов во времени и на поддержание ОР-систем, использование которых регламентируется созданными ими правилами. В оставшихся главах книги мы продолжим обсуждение указанных принципов проектирования институтов. В следующей главе мы рассмотрим, каким образом, стремясь решить проблемы ОР, индивиды сами обеспечивают предложение новых институтов.

Глава 4 АНАЛИЗ

ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ

ИЗМЕНЕНИЙ

В предыдущей главе я исследовала институты, созданные для регулирования использования (governing) общих ресурсов (ОР). Элементом системы этих институтов были спроектированные присваивателями системы владения, которым удалось просуществовать длительное время в условиях перемен и неопределенности. Хотя конкретные проблемы, возникающие в процессе владения горными общинными угодьями, отличаются от проблем ирригационных систем, у всех просуществовавших длительное время институциональных договоренностей имеются очевидные общие черты. Приведенные нами примеры с большой убедительностью показывают наличие принципиальной возможности (но не гарантированности) существования робастных самоуправляемых институтов, пригодных для работы со сложными ситуациями, возникающими в ходе эксплуатации ОР, хотя их происхождение теряется во тьме веков. Реконструировать события, в ходе которых первые пользователи швейцарских альпийских лугов, японских горных общинных угодий, испанских «уэртас» и филиппинских «занхерас» спроектировали правила, просуществовавшие в течение такого длительного времени, невозможно. Нам ничего не известно о том, кто выдвинул первоначальные предложения, а кто возразил на них, как неизвестно вообще ничего о содержании процесса этих изменений.

Исследование происхождения институтов должно решить теоретическую проблему предложения, поставленную в главе 2. Какуказывает Бейтс, возникновение коллективных выгод в результате проектирования и создания новых институтов вызывает к жизни коллективистскую дилемму второго порядка. Предлагаемый новый институт «порождает ровно те проблемы, которые он предполагает решить» (см. [Bates, 1988,

р. 395]). Нужно ответить на множество вопросов. Сколько участников было вовлечено в процесс? Какова была структура их группы? Кто инициировал действия? Кто покрывал затраты, связанные с предпринимаемыми действиями? Какой информацией о своем положении располагали участники? В чем состояли риски и обязательства различных участников? Какие институты более широкого порядка использовали участники при установлении новых правил? В обширной литературе, посвященной отдельным случаям и содержащей описание поведения участников, которого они придерживались в рамках постоянно действующих институциональных договоренностей, ответы на подобные вопросы очень редки. Как только набор правил занимает свое место, стимулы, воздействующие на присваивателей, становятся совершенно иными по сравнению со стимулами, влиявшими на прежний набор присваивателей, которые сталкивались с проблемой истощительного присвоения или с проблемой субоптимальности предложения.

В главе 4 мы рассмотрим процесс возникновения набора институтов, созданных для управления несколькими бассейнами грунтовых вод, расположенными вокруг зоны городской агломерации Лос-Анджелеса. В конце 1950-х — начале 1960-х, именно тогда, когда здесь происходило множество перемен, Луис Вешлер и я осуществили в этой зоне масштабное полевое исследование (см. [Е. Ostrom, 1965], [Weschler, 1968]). Для того чтобы получить информацию о стратегиях производителей воды, добывающих ее из подземных природных хранилищ, решивших учредить добровольные ассоциации, затеять судебные разбирательства, создать специальные округа и сформировать сложную государственно-частную систему распоряжения водными ресурсами и регулирования водо - потребления в зонах этих бассейнов, мы посещали их рабочие совещания, изучали внутреннюю документацию и интервьюировали участников. Недавно Уильям Бломквист увеличил число изучаемых бассейнов грунтовых вод и обновил имеющуюся информацию (см. [Blomquist, 1987а], [Blomquist, 1988а-е]). Применительно к этим бассейнам мы хорошо понимаем процессы, лежащие в основе изменения правил. Прошло уже достаточно времени, чтобы мы смогли оценить стабильность и эффективность, достигнутые в ходе применения этих правил в процессе распоряжения и управления этими бассейнами. В данной главе мы изучим процессы изменения правил в трех бассейнах (Рэймонд, Западный и Центральный), опиравшиеся на соглашения, выработанные в ходе переговоров, касавшихся прав на воду, которые были ключевым элементом трансформации ситуации, сложившейся в этих бассейнах (нарис. 4.1. изображена карта этой зоны)^[85].

4.1. Борьба за воду

и логика гонки выкачивания

4.1.1.

В древнюю геологическую эпоху реки и ручьи, стекая с гористых окрестностей того, что сейчас называется центральной зоной Лос-Анджелес, сформировали широкие и глубокие отложения в виде песка и гравия, которые впоследствии были накрыты мощными пластами глины. Бывшие русла этих рек и ручьев сегодня превратились в расположенные глубоко под поверхностью насыщенные водоносные горизонты, которые можно трактовать как подземные водохранилища. Эти водохранилища пополняются дождевой водой, которая стекает к подножиям холмов и в долины, а также (в гораздо меньшей степени), осадками и стоком вод на самой прибрежной равнине.

Для такого полузасушливого региона, как Лос-Анджелес, наличие бассейнов грунтовых вод представляет собой исключительно ценный ресурс, используемый наряду с поверхностными водными ресурсами (реками, водохранилищами и т.п.). Во-первых, подземные бассейны представляют собой источник высококачественной и недорогой — по сравнению с затратами на доставку издалека — воды, используемой в промышленности, сельском хозяйстве и коммунальном секторе. В 1985 г. Центральный округ водоснабжения Южной Калифорнии (MWD — Metropolitan Water District of Southern California) брал 240 долл. за акр-фут в качестве оптовой цены за воду, доставленную из Северной Калифорнии и из реки Колорадо[86]. Затраты на выкачивание грунтовой воды в зоне Лос-Анджелеса колебались вокруг средней величины 134 долл. за акр-фут, что означает экономию 100 долл. за акр-фут. Если бы вместо 282,458 тыс. акр-футов подземных вод, добытых из трех бассейнов в 1985 г., использовались поверхностные воды, то это обошлось бы промышленным потребителям, городским домашним хозяйствам ипользовате-

лям сельскохозяйственных систем орошения в дополнитель- ные 28 млн долл. в год^[87].

Однако подлинная ценность этих бассейнов как источников водоснабжения еще выше, так как они представляют собой естественные накопители, в которых вода может храниться в ожидании периодов пикового спроса^[88]. Каждая система поверхностных вод должна иметь хранилище краткосрочного хранения, способное быстро удовлетворить резко увеличивающийся спрос со стороны водопользователей, что происходит с регулярными интервалами каждый день, каждую неделю и в течение года. Текущие затраты на строительство водонапорной башни в зоне Лос-Анджелеса в среднем состав - ляют что-то около 570 тыс. долл. на акр-фут (см. [Blomquist, 1987а]. Минимальное количество воды для такого хранилища быстрого использования, рекомендуемое авторитетными инженерными стандартами, составляет 16% процентов суммарного водопотребления данной зоны. Если бы бассейны нельзя было использовать для этой цели, то в зоне Западного бассейна, где годовой спрос на воду равен 327 43 5 акр- футам в год, потребовалось бы водохранилище, способное держать 524 400 акт-фута. Для компенсации отсутствия только одного бассейна потребовались бы инвестиции порядка

3,1 мрлд долл. Потеря всех бассейнов грунтовых вод, имеющихся в зоне Центральный Лос-Анджелес, была бы экономической катастрофой гигантского масштаба.

Бассейны грунтовых вод могут быть уничтожены вследствие избыточного извлечения и/или загрязнения. Если каждый год из бассейна извлекается больше воды, чем в среднем поступает туда (это количество называется допустимым дебитом бассейна), то в конце концов гравий и песок водоносного пласта уплотнятся до такой степени, что они больше не смогут содержать столько воды, сколько могли ранее. Если при этом бассейн грунтовых вод расположен рядом с океаном и его уро - вень понизится ниже уровня моря, то вдоль всей линии берега начнется проникновение соленой воды. Скважины, пробуренные около побережья, придется законсервировать. Если проникновение соленой воды не удастся остановить, то в конечном счете весь бассейн станет непригодным для использования в качестве источника водоснабжения или емкости для хранения воды. Истощительная откачка воды угрожала всем бассейнам грунтовых вод данного региона — до тех пор, пока не произошли институциональные изменения, инициированные теми, кого это затронуло.

4.1.2.

Истощительная выкачка стала логическим следствием того способа, которым грунтовые воды были определены до того, как начались институциональные изменения, описываемые в настоящей главе. Права на воду в Калифорнии определялись на основе либо производителя, владевшего участком земной поверхности и использовавшего воду на этом участке (владелец земли на поверхности), либо использовавшего ее для подачи на участки, не находившиеся в собственности производителя воды (присваивателя). По нормам общего права владелец участка на поверхности является держателем «берегового права» на «полный поток» воды, протекающей под его или ее землей (см. [Nunn, 1985]). В регионе со значительной нехваткой воды общее право не обеспечивает защиты прав владельца участка поверхности. Вода, находящаяся под любым участком земли (скажем, участком А), может быть откачана на соседний участок, если сосед выкачивает воду быстрее, чем владелец участка А. В ходе судебного процесса «Кац против Уолкиншоу» (Katz v. Walkinshaw [141 Cal. 116, 74 P. 766 (1 903)]) была сформулирова

на доктрина «соотносительных прав» (correlative rights) — с тем, чтобы она заменила слишком жесткую интерпретацию берегового права. Этой доктриной утверждалось, что если в период дефицита воды суд выносит решение в условиях столкновения интересов, то он должен считать всех собственников участков на поверхности соотносительными нравными совместными собственниками (coequal owners), и в период дефицита воды каждый должен получать не абсолютную, а долю воды. Эта доктрина была несколько изменена в ходе процесса «Сан-Бернардино против Риверсайда» (San Bernardino v. Riverside [186 Cal. 7 (1921)]), который решил, что забор воды собственниками участков должен быть ограничен количеством, которое они направляют на «полезные нужды»[89].

Таким образом, землевладельцы, имеющие дело только с другими землевладельцами, знали, что если в период дефицита воды для разрешения споров по поводу прав на воду они обратятся в суд, то любое сокращение предложения воды будет пропорционально разделено между ними. Однако на большинстве территорий с бассейнами грунтовых вод землевладельцы сталкивались с другим типом водопользователей, называвшихся «присваивателями воды», требования которых на воду имели другие основания, чем у землевладельцев, использовавших воду для «полезных нужд». Присваиватели выкачивали грунтовую воду для использования на землях, которые им не принадлежали. Большая часть частных и коммунальных компаний водоснабжения имели все основания называться такими присваивателями, поскольку вода, которую они выкачивали, использовалась их клиентами, а не самими компаниями по водоснабжению. Землевладение, не предполагающее владения участком на поверхности, допускалось, если не поощрялось, доктринами прав на присвоение

(appropriative rights doctrines), которые стали частью писаного законодательства в 1872 г., — с тем чтобы можно было извлекать «избыток воды», т.е. воду, которая извлекалась сверх той, что направлялась на «полезные нужды» землевладельцами, имевшими участки на поверхности. При определении прав [на воду] присваивателя принимались во внимание следующие ключевые элементы:

1. Когда присваиватель начал выкачивать воду из данного источника.

2. Сколько воды фактически идет на полезные нужды.

3. Является водопотребление непрерывным или нет.

Согласно доктрине «кто первым нашел, того и право» (first

in time, first in right), присваиватели приобретали права в зависимости от времени их пребывания в составе водопользователей. При разрешении конфликта по поводу дефицита воды суд вначале исключал из числа водопользователей тех, кто был присваивателем в течение наименьшего времени, затем следующих по этому признаку и т.д. Наиболее старшие (по времени водопользования) присваиватели были полностью защищены от посягательств на их права со стороны более «юных» присваивателей. При этом права даже самых «старших» присваивателей имели более низкий приоритет, чем права землевладельцев, имевших в собственности участки поверхности.

Сосуществование доктрины соотносительных прав и доктрины прав присваивателей в зависимости от «стажа» водопользования в законах одного и того же штата порождало значительную неопределенность в отношении прав разных потребителей грунтовых вод. Эта неопределенность усугублялась наличием третьей доктрины общего права, которая позволяла тем, кто добывал грунтовую воду, приобретать права посредством завладения собственностью вопреки воле другого лица (adverse use) или ввиду наступления срока давности (это другое название той же юридической конструкции). Применительно к земле реализация прав срока давности осуществлялась довольно просто: если какое-либо лицо занимало участок земли другого лица, делая это открыто и так, что факт завладения был общеизвестен, а само завладение продолжалось в течение установленного законом штата времени (в Калифорнии — в течение пяти лет), и если собственник этой земли не предпринимал никаких усилий, чтобы изгнать занявшего его землю, то первоначальный собственник терял права на нее.

Что касается грунтовых вод, то владения водой было недостаточно для образования открытого завладения собственностью вопреки воле другого лица. Любой «младший» присваиватель мог законным образом использовать любое количество воды, если это была «избыточная вода». Избыточная вода определялась как часть «допустимого дебита» бассейна, которая не использовалась на «полезные нужды» «старшим» присваивателем или «настоящим» землевладельцем. Допустимый дебит бассейна есть кем-то зафиксированный средний за продолжительный период объем предложения воды, поступающей в данный бассейн (сток). Если вся эта вода уходит на полезные нужды, то другим водопользователям никакой избыточной воды не остается. Для оформления прав в связи с длительностью срока фактического владения присваиватель должен был открыто захватывать эту «неизбыточную» воду и владеть ею более пяти лет. Будучи оформленными, права, полученные в порядке удостоверения срока фактического владения, получали приоритет перед правами владельцев участков и других присваивателей. Одни и те же действия, предпринятые присваивателем (открытое изъятие воды из бассейна в течение непрерывного периода), могли приводить к приобретению прав, и мажорирующих права землевладельца, и — одновременно с этим — имеющих меньший приоритет в силу того, что эти права — в период нехватки воды! — представляют собой права «младшего» присваивателя по сравнению с землевладельцем. Ключевым признаком, отличающим один из этих исходов от другого, было решение суда по поводу того, существовал избыток воды в течение пяти лет до начала тяжбы или нет. Так как все производители испытывали нехватку информации относительно допустимого дебита бассейна и норм откачки воды другими производителями, в момент принятия всех этих решений никто не знал, какова была сложившаяся норма откачки и существовал ли избыток воды.

Ситуация в этих бассейнах может быть названа ситуацией с ОР открытого доступа, для которой не установлено ясных ограничений на то, кто имеет право выкачивать воду и сколько именно. В таких случаях те, кто выкачивают воду, испытывают сильное давление двух разновидностей, побуждающее их принять неэффективные стратегии. Давление первого рода представляет собой экстерналию, связанную с затратами на выкачку воды (pumping- cost externality). Вторая разно - видность давления — стратегическая экстерналия (см. [Negri, 1989]). Затраты на выкачивание растут по мере увеличения глубины выкачивания и опускающихся водоносных горизонтов, так что извлечение воды одним (причем каждым!) оператором увеличивает затраты на извлечение воды для всех остальных. Никто не несет полных затрат, связанных с последствиями его действий. Соответственно каждый выкачивающий воду имеет стимул сдвигаться в сторону избыточного извлечения воды. Стратегическая экстерналия, присущая бассейну грунтовых вод с открытым доступом, описывается самим Негри следующим образом: «В условиях неопределенности прав собственности и неограниченного доступа к ресурсу применительно к "собственности на запасы" действует "правило захвата" (rule of capture). Правило захвата предоставляет тем, кто выкачивает воду, исключительные права на ту порцию воды, которую они выкачивают. То, что оператор не выкачал сегодня, его конкуренты выкачают завтра (по крайней мере частично). Боязнь того, кто выкачивает воду, что завтра он не сможет выкачать то количество, которое он выкачал сегодня, подрывает его мотивацию отказаться от сегодняшнего извлечения воды в пользу завтрашнего» [Negri, 1989. р. 9].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: