Проблема зла в социуме: социодицея.

Если общество это в сущности рациональное единство, то откуда в обществе берется зло, откуда - война, жуткие кризисы, бунты, восстания, революции и тому подобные явления? За все десять тысяч лет цивилизованной истории войны не прекращались ни на минуту. Люди, которые участвуют в такого рода эксцессах, которые совершают все эти немыслимые злодейства, как правило, вполне нормальные люди, которые "хотят хорошего". И большевики, осуществлявшие Октябрьский переворот, в своей массе были честными, совестливыми людьми, которые не могли видеть страданий народа, которые во имя народа готовы были пожертвовать собой. И ныне стоящие у власти в нашей стране люди также имели и имеют, как правило, наилучшие намерения. У них в сознании тот же образ общества как завершенного в себе, справедливого, рационального. Но что же у них получается?! В чем же дело? По-видимому, не только Бог нуждается в оправдании (теодицея), не только человек нуждается в оправдании (антроподицея), но и общество нуждается в оправдании (социодицея).
Мы рассмотрим далее несколько гипотез, объясняющих откуда в обществе берется зло.
Один из источников зла - в истории. История - это само творение социальности, где господствует временное, а не вечное, новое, а не правильное, эффективное, а не справедливое. История - это история того, как невозможное становится необходимым. Например, "сто дней" Наполеона или невероятные завоевания Александра Македонского. История как воплощение временности, темпоральности представляет собой не процесс, а эксцесс. В этом плане история может быть представлена как некоторая гигантская авантюра человечества. Наше бытие - это авось-бытие. Ведь здесь господствует случайность, концы не определены, будущее открыто. В зависимости от наших действий и решений история может пойти по совершенно различным, даже противоположным траекториям. Иррациональность, темное начало, зло в истории есть след прошлых эксцессов, дислокаций, флуктуаций. Это след прошлых ошибок, слабости, несправедливости наших сознательных решений и действий. В этом смысле природа зла темпоральна, так же темпоральна как и природа новаций, творчества в истории. С темпоральностью зла связана и трагическая непоправимость прошлого и те способы, с помощью которых человек стремится преодолеть эту трагическую непоправимость.
Социум всегда перед лицом темного, иррационального начала. Это хтоническое божество, это Хронос или Кронос - один из богов-титанов. Интенсивный характер бытия Хроноса символизируется тем, что он пожирает своих детей. Сосуществование - невозможно, а, следовательно, и множественность как предпосылка социальности невозможна. Как же поступает цивилизованный социальный человек перед лицом этой темной всепожирающей бездны? Он начинает. Письмо и чтение, которые вообще являются символом цивилизации, играют сотериологическую (спасительную) роль. О чем писать? Что удваивать в письменном слове? Прежде всего - историю, вот эту ужасную цепь эксцессов, символизируемую Кроносом. В историографии спасение от истории. Историография как удвоение истории в слове к Другому снимает (или, по крайней мере, смягчает) трагическую непоправимость. Повествование утешительно и поучительно. Сами исторические эксцессы ничему не могут научить, но, зафиксированные в слове историка, они рождают надежду научения, надежду вырваться из всепожирающей пасти Кроноса. Чтобы рассказать историю, нужно иметь слова и грамматические конструкции, нужно иметь семантику, синтаксис и прагматику. Всякая историография, поскольку она использует понятия, абстрактные и отвлеченные, не может не обратиться к философии. Вот так и возникает философия истории, в которой сотериологический момент еще сильнее, чем в неотрефлектированной историографии.
Философия истории - это мост в сторону нормативной, идеальной социальной философии. На бушующее море эксцессов реальной истории философия истории льет примирительный елей социальных норм, логических структур, которые она черпает из социальной философии. И благодаря этому история из хаоса эксцессов превращается в космос процессов. Космос этот обладает жесткой системой социальных и исторических закономерностей, а эксцессы допускаются только на роль случайностей, способных "ускорить или замедлить", но не изменить поступь исторического процесса. Такого рода процедура осуществляется, например, с помощью уже упомянутого "осевого времени", по К.Ясперсу. В истории выявляется некоторая ось, стабильная, как неподвижные звезды на небе. Осевое время сакрально по своей природе. Вся дальнейшая история, несмотря на все эксцессы, предстает как развертывание этого осевого времени. Осевое время оказывается основным объясняющим принципом изменяющегося социума. И здесь возникает основная проблема философии истории - проблема финала (конца, Апокалипсиса, катастрофы, завершения, перехода к высшему). Концепция финала истории совершенно необходима для любой философии истории. Финал истории - это инобытие начала, объясняющее и выявляющее замысел истории до конца. Мысль о будущем, как оказывается, выносима только в том случае, если она связывается в единое целое с мыслью о прошлом: мысль о конце мыслится в терминах начала. Будущее мыслится в форме возрожденного прошлого. Чтобы бесстрашно шагнуть в бездну будущего (полную хтонических ужасов Кроноса), необходимо быть уверенным, что возвращаешься в уютное лоно исконного, подлинного, уже бывшего, первоначального.
Небольшой пример из нынешней духовной жизни России. Для каждой политической силы будущее России есть реализация своего собственного осевого времени. Для "коммунистов" это 30-50 годы Советского Союза. Для "националистов" - это Московское централизованное государство XVI-XVII веков, когда был сформирован генофонд русского народа и определен абрис его территории. Для "демократов" - это Российская империя от Петра Первого до Николая Второго, где особенно ценится конец XIX - начало XX веков. Соответственно с тем или другим "осевым временем" так или иначе мыслится и финал исторического национального развития: либо это победа коммунизма во всем мире и Россия во главе этого коммунистического мира, либо это национальная гегемония России (славянства) в человечестве, либо это включение России в "семью цивилизованных народов", где она в экономических и прочих отношениях должна занять роль по крайней мере нынешних Соединенных Штатов Америки.
Финал истории необходим. Эта необходимость вытекает из сути времени. Но финал истории одновременно и невозможен. Он противоречит абсолютной нормативности самой идеи социума, его логике, его принадлежности к вечности. Перед нами вечно длящаяся схватка Кроноса и Зевса. С одной стороны, Кронос, немыслимый, ужасный, хтонический, олицетворяющий само время. С другой, Зевс, покровитель слабых, защитник общности людей, дарователь законов, олицетворяющий порядок, норму, спокойствие, вечность.
Таким образом, социальная философия изучает общество со стороны вечности, изучает его как единство процессов многого, которое базируется на нормах, логике и рациональности. Философия истории изучает общество со стороны временности, осмысляет иррациональное, темное, неповторимое, творческое, дионисийское в эксцессах бытия человечества. Но соединяет их то, что философия история стремится осмыслить эксцессы как процессы, она нацелена на понимание пестрого разнообразия истории в свете социально-философских норм, в единстве и завершенности от начала истории до ее конца.
В заключение еще раз сформулируем краткое рабочее определение социальной философии: это философская дисциплина, постигающая всеобщее через социум.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: