Интерсубъективность.

В феноменологии Э.Гуссерля интерсубъективность - это структура субъекта, отвечающая факту индивидной множественности субъектов. Иначе говоря, для феноменолога интерсубъективность - это запечатление в структуре субъекта атрибута множественности социума, самой его целостности, самого социального порядка. Благодаря интерсубъективности возможна коммуникация индивидов, их общность или отношения между ними. Благодаря интерсубъективности трансцендентальное Я удостоверяется в существовании и опыте Другого. Другой во мне получает значимость через мои собственные воспоминания самого себя. Интерсубъективность предполагает непроблематичный, рутинный характер нашего повседневного существования. Именно тогда, когда Я и Другой действуем в условиях обыденности и повседневности, именно тогда Другой может постигнуть хотя бы некоторые цели моего Я. "Интерсубъективность социального мира служит гарантией постижимости субъективных значений других людей", - отмечает феноменологическая социология [32].
Как конкретно обнаруживается интерсубъективность в личностном сознании? Она обнаруживается как идентификация и самоидентификация. Представим себе интервью, где задается один вопрос: "Кто Вы такой (такая)?" Возможные ответы: "Я - человек", "Я - интеллигент", "Я - молодой человек", "Я - женщина", "Я - русский" и т.д. Эти ответы и есть форма самоидентификации как конкретной формы интерсубъективности. Обратим внимание на то любопытное обстоятельство, что если мы проводим опрос в некоторой аудитории, где человек должен самоидентифицироваться перед лицом других, это вызывает в нем некоторое напряжение. Человек как бы подсознательно чувствует смысложизненную важность такого рода ответа. И в самом деле, Я только в том случае удостоверяется в своем собственном бытии, если есть группа "таких же, как Я", с которыми Я идентифицируется. Человек, который по тем или иным причинам не способен самоидентифицироваться, испытывает затруднения с целями и смыслами своей жизни.
Структура суждения "Я есть Х" изоморфна философскому суждению. Субъект суждения в философском суждении есть всеобщее (в известном смысле - макрокосм) и субъект суждения самоидентификации - "Я" также есть всеобщее (микрокосм). Предикаты в том и в другом случае предстают как части целого. Предположим, что я утверждаю: "Я - мужчина". Я ведь не только мужчина, но и человек зрелых лет, русский, отец семейства, интеллигент. Но я почему-то выбираю именно такой предикат в этом суждении самоидентификации, подчеркивая в себе именно эту сторону "остраняя" свою личность выделением своего пола. Аналогичным образом, действовал Гераклит, когда утверждал, что "Все течет". Он ведь понимал, что кое-что течет, а кое-что и находится в покое. Однако он "остранял" мир, выделяя в нем момент движения. В связи со сказанным понятно, что идентификация как отождествление с той или иной человеческой общностью ведет к прояснению своего места в мировом целом. (Суждение "Я - интеллигент" включает меня в мир определенных действий. Если я интеллигент, а интеллигенты обязаны служить человечеству, предупреждая его о возможных опасностях, например, об опасностях термоядерной или экологической катастроф, то я, как и вся интеллигенция, должен служить этому, а благодаря нам, интеллигентам, и человечество сможет выполнить свою миссию во Вселенной и т.п.). Личностная идентификация несет в себе философскую интенцию потому, что "за каждой истинно философской формулировкой проблемы скрыт вопрос "Кто я есть?" [33]. П.Рикер показал, что сам генезис человека как субъекта (или как личности) обязательно осуществляется через идентификацию. Субъект раскрывается как субъект речи, как субъект действия, как субъект "повествовательной идентичности", то есть повествования истории своей жизни, и, наконец, как субъект ответственности и каждый раз им осуществляется идентификация [34]. Идентификация императивна. Она всегда несет в себе повеление: Я - мужчина, и если я настоящий мужчина, я должен защитить женщину, обеспечить семью, не поддаваться малодушию в трудных ситуациях и т.д.
Императивная идентификация с целым не может быть до конца рационально обоснована, хотя попытки рационализации постоянно происходят. (Например, "Я - женщина, а потому я должна создать семью! - Зачем это тебе нужно?! - Чтобы быть счастливой! - Ты уверена, что пьяница-муж, болеющие дети, кухня, пеленки, все это и есть твое счастье образованной талантливой женщины!? - Не отговаривай меня! Я хочу создать семью, вот и все!!!). Вообще говоря, бессознательное императивное отождествление с целым есть характеристика мифореальности. Когда мы говорим здесь о мифореальности, то понимаем ее по А.Ф.Лосеву: "Миф - трансцендентально-необходимая категория мысли и жизни; и в нем нет ровно ничего случайного, ненужного, произвольного, выдуманного или фантастического. Это подлинная и максимально конкретная реальность" [35]. Социальность или социальная реальность в этом плане предстает как своеобразная мифореальность. И обратно, всякая мифореальность в своей основе имеет социальную реальность. Если это так, то социальная реальность должна быть культивируема. Проще говоря, необходимо развивать у членов общества способность участвовать в социальной реальности, способность не только воспринимать ее (ибо, вообще говоря, она невидима, неслышима, необоняема и т.д.), но и формировать ее таким образом, чтобы получалась социальная реальность "высокого качества", скажем, цивилизованная реальность или "благоустроенное общество".
На одном из первых мест в формировании способности культивировать социальную реальность стоит искусство. Оно выступает как тренаж идентификации. Конечно, искусство не только тренаж идентификации, но и непосредственная радость и полнота человеческого бытия и многое-многое другое. Но в социальной философии нас занимает прежде всего этот функциональный момент в искусстве как социальном институте. Как происходит тренаж идентификации в искусстве? Скажем, мы пришли в кино и смотрим фильм с участием Бельмондо. На полтора часа, пока длится фильм, мы как бы забыли себя, мы живем жизнью героя Бельмондо, мы чувствуем себя удачливыми, мы переполнены чувством юмора, нам все удается и т.д. И такого рода тренаж не проходит даром. Когда мы выходим из кинотеатра, то наше поведение хоть немного, хоть ненадолго, но изменяется. В этом и состоит воспитательная функция искусства. Подобного же рода механизмы действуют и в других формах духа, более высоко ценимых, чем такое массовое искусство как кинофильмы, телесериалы, дамские романы и т.п. Религия создает детально разработанную культуру мистического переживания, развивающего способность человека отождествлять себя с Абсолютом. Философия развивает в человеке способность постижения единства микро- и макрокосма. Таким образом, во всех формах абсолютного духа (в гегелевском смысле) можно обнаружить их направленность на формирование в человеке способности к социальной идентификации, социоморфные основания чувства единения с целым, некое начало мистической культуры.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: