САМОРЕГУЛЯЦИЯ И ИММУННАЯ СИСТЕМА

Было обнаружено, что люди, которые живут такой жизнью, склонны к болезням с психосоматической компонентой, особенно при потере человека, который помогает им в регуляции, так как их собственные способности в саморегуляции развиты слабо. Они испытывают сложности в подборе слов для описания своих чувств. Они не могут словесно описать свое несчастье, так что проблемы у них выражаются в до- символическом виде, через тело. Слова, которые помогли бы им взаимодействовать с другими людьми для обретения утешения и управления собственным возбуждением, им не даются. Когда они переживают расставание, и особенно смерть партнера, их телесные системы, включая иммунную, могут давать сбои.

Впервые я обратила внимание на то, как эмоциональная жизнь вовлечена в физические болезни, когда моя мама заболела раком в возрасте 49 лет. В то время она была женщиной в расцвете лет, сильной, харизматичной личностью, чье очарование в стиле Грейс Келли, только без ее холодности, созревало к концу четвертого десятка жизни и становилось красотой более спокойной и зрелой. Я хотела понять, как кто-то, кажущийся настолько «сильным», может так вдруг поддаться болезни, и я стала читать о типаже «ракового больного». Описания весьма подходили моей маме. «Раковый типаж» всем представляется очень милым человеком. Они готовы со всеми сотрудничать, всегда думают и заботятся о других, никогда не впадают в гнев и не высказываются ни о ком негативно. Моя мать всегда была безнадежно жизнерадостной и всегда искала во всем позитивные моменты. Она всегда была благодарна другим за заботу и переживания во время своей болезни. Ее все называли «отважной».

В то время я читала Лоуренса Ле Шона, писателя, который обнаружил общие моменты в описании больных раком. Он обнаружил, что у большинства из тех, кого он изучал (72 %), были сложные отношения по крайней мере с одним из родителей, который заставлял их чувствовать себя эмоционально изолированными. Он заметил также, что многие из его пациентов эмоционально вкладывались в кого-то в ранней молодости — и когда они лишались этого кого-то, они заболевали. Такая схема поведения при этом была обнаружена лишь у 10 % людей из контрольной группы (ЛеШон, 1977). Это также было похоже на мою маму. Она покинула родительский дом в 16 лет, чтобы прекратить сложные взаимоотношения со своей матерью, рано вышла замуж, и через 30 лет брака мой отец оставил ее. Пару лет спустя у нее обнаружили рак. «Но как чувства могут убить тебя?»-думала я в то время. Я могла наблюдать эффект от регулярных занятии и диет, которые были необходимы для поддержания здоровья в теле, но моя мать была спортивной женщиной, которая играла в теннис, пела и внимательно относилась к своей диете и ее влиянию на организм. Она не выглядела так, будто скоро заболеет. Хотя смертельная болезнь может нанести свой удар и по физически сильному. Что же подтачивало иммунную систему?

Исследователи в то время начали подозревать, что иммунитет и эмоции связаны. Люди, которые не выражали свой гнев и отрицательные эмоции, были особенно уязвимы. Лидия Темошок, например, обнаружила, что чем лучше больной раком умел выразить свой гнев и негативные реакции, тем больше лейкоцитов было рядом с опухолью, чтобы бороться с ней (Темошок, 1992). Одно из объяснений этому явлению состоит в том, что при выражении гнева активируется парасимпатическая нервная система, которая поддерживает производство лимфоцитов. В то же время, когда гнев и негативные эмоции не находят своего выражения или с ними пытаются разобраться каким-то косвенным способом, гормоны стресса, которые вырабатываются при этом, в частности кортизол, остаются в системе. Как мы знаем, при хронически высоком уровне кортизола могут нарушаться иммунные реакции.

Моя мама редко демонстрировала гнев или негативные эмоции. У меня перед глазами возникают другие образы: моя мама отправляется в постель в середине дня, лежит в затемненной комнате, если необходимость постоянно поддерживать оптимизм, общительность и добиваться во всем успеха оказывалась слишком утомительной. Я вдруг поняла, что она пыталась использовать сон для регуляции собственного стресса. (Сон может оказывать мягкий эффект на кортизол с целью его понижения.) Но мне также начало казаться, что страх уязвимости и провала, печаль и гнев — чувства, которые она держала под замком всю жизнь, — наконец добрались до нее. Они теперь мстили за то, что их игнорировали, сея разрушение в ее теле, запуская неконтролируемые механизмы внутреннего разрушения.

Будучи личностью экстравертной и «избегающей», хорошая актриса, которая всегда старалась выглядеть милой и живой, несмотря ни на что, она, вероятно, подходила под описание классической жертвы психосоматических болезней. Как и для многих людей с алекситимическими склонностями, самые важные для нее взаимоотношения были такими, что партнер в них просто должен «присутствовать», быть рядом. Во время своей болезни она рассказывала мне, что она не ожидала особенной близости от своих семейных отношений, относясь к моему отцу как к «фону» всей ее жизни. Этот минималистический подход к отношениям был, возможно, способом, которым она научилась регулировать свои состояния с раннего возраста, еще живя с родителями. Несмотря на то что она была общительной и много говорящей, она имела привычкой никогда не разговаривать о своих чувствах с другими, что, как мне казалось, корнями уходило в ее собственное детство и общение с моей бабушкой.

Бабушка была типичным викторианским персонажем, ожидающим много, а дающим мало. Она была физически недоступной, критически настроенной, часто применяющей наказания. Она оставляла своих детей плакать в колыбельке, чтобы «укрепить их легкие». В результате моя мать гордилась тем, что стала «независимой» в очень раннем возрасте, и пыталась всегда быть сильной, как и хотела бабушка. Но мне кажется, что у нее было трудное детство с матерью, которая не выносила близких отношений, прикосновений и зависимости.

Мы знаем, что высокие уровни кортизола могут повредить те части иммунной системы, которые развиваются в младенчестве, в частности вилочковую железу и лимфоузлы. Свидетельства, полученные в результате исследований приматов, говорят о том, что раннее разлучение с матерью также несет серьезные последствия для иммунной системы, снижая активность лимфоцитов и увеличивая скорость, с которой организм отступает перед болезнью (Лауденслагер и др., 1985; Капитанио и др., 1998). Наша иммунная система может получить и обратный, положительный эффект от прикосновений — чем больше к нам прикасаются, тем больше антител вырабатывается. Грудное вскармливание также способствует передаче антител от матери к ребенку (Шор, 1994). Итак, стресс и ранее отлучение от матери могут нанести ущерб иммунной системе, в то время как теплые взаимоотношения в самом раннем возрасте, вероятно, помогают выстроить устойчивую иммунную систему. В настоящее время оценить влияние этих факторов в количественном виде не представляется возможным.

Но принципиально еще и то, что индивидуальная психологическая способность справляться со стрессом также корнями уходит в младенчество. Как я уже говорила, ранний опыт взаимоотношений может сделать ребенка высокореактивным по отношению к стрессу или низкореактивным. Низкореактивные дети вырастают обычно в семьях с суровыми родителями, особенно словесно выражающими свое критическое отношение к детям или физически их наказывающими. Не важно, что бьют — тело или душу, — у детей образуется защитная оболочка, толстая кожа, своего рода стоицизм, который делает их малочувствительными к боли. У моей бабушки была специальная палка, которой она била своих детей, так как верила в физическую дисциплину. И она всегда была полна критики, я и сама ощутила это в детстве. Я полагаю, что моя мама стала низкореактивной на стресс в ответ на такое обращение, неосознанно пытаясь отключить свои чувства. Скорее всего, у нее был низкий базовый уровень кортизола, и он сделал ее склонной к аллергиям, особенно сенной лихорадке, а также привел к тому, что у нее начал развиваться артрит. Низкий кортизол связан с определенным классом заболеваний — аутоиммунные заболевания в общем, в особенности астма, артрит, аллергии, язвенный колит, нейромиастения, синдром хронической усталости (Хейм и др., 2000). Так называемый типичный раковый больной, другими словами, способность переносить сложные обстоятельства, редко высказывая жалобы, оставаясь сильным, также вполне вписывается в этот класс болезней. Очевидно, что стратегия подавления чувств и, как следствие, низкий кортизол могут стать опасными, так как могут вызвать серьезные физиологические последствия.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: