Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Повесть о каменном хлебе 6 страница




Аэниэ не успела ничего сообразить, а Чиаран уже отскочила и с уважительной улыбкой кивнула Тиалю, подняв большой палец. Парень кивнул в ответ, усмехаясь уголком рта.

— Один есть… — тихонько прошептала Лави и, в ответ на недоумевающий взгляд девочки, пояснила. — Он пропустил удар… Чиаран, конечно, крут, но против Тиаля… — она с сомнением покачала головой, — Ну разве что один к пяти, не лучше.

Через несколько минут оказалось, что Лави была права.

 

Чиаран коротко, церемонно поклонилась. Тиаль поклонился в ответ, вытер лоб и сделал было движение в сторону стола, но тут к нему выскочила смеющаяся эльфка:

— А я, а мне?!

— Так нечестно, ты свежая, — усмехнулся Тиаль, но та замахала на него руками:

— С тобой все честно! И не говори, что ты утомился, бедненький! Давай?

— Хорошо… Секундочку только… — Тиаль через голову стянул рубашку, бросил ее на ближайший стул, встряхнулся, убирая растрепавшиеся волосы. Встал в стойку и улыбнулся эльфке неожиданно нежно. — Прошу…

 

Разумеется, Тиаль опять выиграл — хотя и не с таким впечатляющим преимуществом. Разгоряченная, Лави со смехом вернулась на место, жадно выпила поднесенную ей девочкой чашку холодной газировки, вытерла мокрый лоб.

Тиаль изящно опустился в кресло, и возле парня тут же оказалась Зарашад с ледяным пивом. Опустив ресницы, с едва заметной улыбкой Тиаль поднес к губам мгновенно запотевший бокал.

— Какой краси-ивый… — прошептала Аэниэ на ухо Лави. — Нарисовать бы…

— Эй, пушистая, смотри не влюбись, — тихонько отозвалась эльфка, — он из той же породы, что и… В общем, сама понимаешь.

Аэниэ вспыхнула до корней волос, замотала головой:

— Да я и не… И не о том! Просто красиво… А почему ты… — и умолкла, прикусив губу, но глаза ее против воли обратились к Тиалю — и Зарашад, уже успевшей устроиться у него на коленях. Лави проследила за ее взглядом, обняла девочку за плечи:

— Пушистая, для Зара это игра, понимаешь? И для птички тоже. И они оба это знают. Никто ни в кого влюбляться не собирается. Да если бы Зар серьезно вздумала на него запасть — быстро бы по мозгам получила… А так — им хорошо, пусть развлекаются, это же всего лишь игра…

 

Когда Аэниэ взглянула на часы в третий раз и в третий раз увидела все то же самое время — десять часов, сначала она даже не поняла, в чем дело. Потом моргнула, протерла глаза, но стрелки остались на том же месте.

— Лав… — мгновенно ослабевшим голосом позвала она эльфку. — Ла-ав…

Та обернулась:

— Что?

— Сколько время?

— Вон же часы висят… — Лави недоуменно посмотрела на нее и собралась вернуться к разговору с Тиалем.

— Так они остановились! — отчаянным шепотом выкрикнула Аэниэ. — Там все время десять!

— Серьезно? — эльфка прищурилась, вгляделась, — Ох, блин! Ну-ка… Тиаль, сколько на твоих?

Он аккуратно завернул манжет черной рубашки:

— Почти полночь.

— Что-о?! — у Аэниэ в желудке словно собрался ледяной ком. — Меня же убьют… — растерянно прижала ладони к лицу, — Ма-ма…

— Так, — эльфка быстро вскочила, — Никто никого не убьет, а в такое время ты никуда не поедешь. Идем, позвоним твоим. Не бойся, я буду разговаривать, а ты просто рядом постоишь — вдруг тебя спросят все-таки… Ну, пошли.

 

Разговор с родителями прошел на удивление спокойно: поругались слегка, конечно, не без этого, но в общем все обошлось. Лави, выбрав свой самый елейный голос, рассыпалась в заверениях и извинениях и взяла всю вину на себя, так что умиротворенная мать только и сказала девочке, что внимательней надо быть, а еще велела извиниться перед Лави "за доставленное беспокойство". Аэниэ положила трубку и даже рассмеялась от облегчения, а потом представила, что сейчас ей удастся посидеть со всеми — а самое главное с Лави! — всю ночь — и с радостным писком повисла у эльфки на шее.

 

— Что это?

На нежной коже предплечья Лави — зажившие, но все же хорошо заметные тонкие шрамы: линия длинная и линия короткая, под острым углом к первой, потом две наперекрест, и еще — словно птичий след.

Аэниэ поднесла палец, но коснуться не решилась. Подняла глаза на эльфку:

— Откуда у тебя?

Та грустно улыбнулась:

— Не бери в голову, пушистая. Ничего страшного.

— Ну правда?

Со вздохом Лави взъерошила волосы девочки, отвела глаза:

— Руны это, пушистая. Сам резал когда-то… Бритвой.

— Сам?! — ахнула Аэниэ. — Это же больно! Зачем?!

— Конечно, сам, — усмехнулась Лави. — Кому я еще такое доверю… Нет, не очень больно. Жить больней… Я же говорил тебе как-то, что бывает совсем, невыносимо плохо… А уйти нельзя. Сколько существ на меня здесь повязано, не могу же я их бросить… Я пробовал когда-то, все равно не вышло… Только следы на память остались, вот, — эльфка показала локтевой сгиб. Вглядевшись, Аэниэ различила несколько шрамов — поперек вен. Глаза девочки расширились, в них блеснули слезы, и она крепко вцепилась в руку девушки:

— Лав!!!

— Ну что ты, что ты… — Лави привлекла ее к себе, поцеловала в макушку. — Вот он я, живой, все нормально… Ну, успокойся, кроха… Смотри…

Аэниэ хлюпнула носом и посмотрела, куда показывала эльфка:

— Видишь, эта руна означает воду, вообще все текучее, события, жизнь… А это — руна любви, союза… А это — это защита, но такая… Как бы тебе сказать… — прикусила губу, задумалась на секунду. — Вот падает тебе кирпич на голову, а голова оказывается крепче.

Аэниэ несмело хихикнула.

— Вот, — улыбнулась эльфка, — вроде и больно, но живой. А все вместе получается что-то вроде оберега. Ну и просто… Понимаешь, когда мне совсем паршиво, то лучше я себя покалечу, чем обижу кого-то из вас…

Аэниэ вгляделась в глаза эльфки — сейчас влажно блестящие, а цвета не разобрать, ведь всего-то света — от одинокого фонаря за окном… Девочка склонилась и бережно, ласково прижалась губами к тонким белым шрамам.

 

* * *

 

— Слушайте сюда! Сейчас мы… — Лави пыталась перекричать шум и сообщить свите о том, что планы на сегодняшний день изменились. Свита пыталась почтительно внимать, но это было не так-то легко сделать: место Лави выбрала не самое удачное — фойе первого этажа, рядом с дверью на улицу и коридором к кабаку и ярмарке. Народ носился туда-сюда, звал друг друга, перекрикивался, откуда-то доносился вой терзаемой гитары, охранники снова ввязались в ругань по поводу чересчур громко хлопнувшей двери — виновник не желал молча сносить оскорбления и огрызался. — Да блин, слышно меня или как? Мы…

Аэниэ старалась не отвлекаться и вслушиваться, но от дверей по ногам тянуло холодом, да еще из коридора, находившегося как раз за спиной Лави, внезапно вышел самый настоящий отряд: не меньше десятка девушек и парней, все в одинаковых черных одеждах с белой звездой на груди, в тяжелых черных же плащах, с мечами у пояса, с простыми металлическими венцами, охватывающими длинные распущенные волосы. В центре отряда с видом королевы шествовала высокая тонкая женщина, тоже облаченная в черное, но благодаря роскошным огненно-рыжим волосам выделявшаяся, как экзотический цветок. Короткие пламенеющие кудри обрамляли квадратное лицо с резкими чертами; но ни почти сросшиеся на переносице густые брови, ни тяжелая нижняя челюсть не отнимали у этого властного лица странного, притягательного обаяния. Королева проплыла мимо, даже не взглянув в сторону маленького сборища, а Аэниэ все продолжала смотреть ей вслед.

— Эй, эй, полегче! — внезапно раздался возмущенный вопль Чиарана, и Аэниэ увидела, что Нэр и Дарки помогают Лави подняться, а Чиаран с разгневанным видом наступает на кого-то из черного отряда. Точно определить пол этого создания было довольно трудно — плащ и просторная туника скрывали фигуру, а нежное овальное лицо с правильными, хотя и немного смазанными чертами могло принадлежать как юноше, так и девушке. После некоторых колебаний Аэниэ положила для себя считать это существо парнем — пока не будет доказано обратное.

Видимо, этот парень толкнул Лави, и сейчас, в ответ на крик Чиарана и негодующий взгляд успевшей подняться эльфки, приостановился и слегка наклонил голову:

— Прости.

— Ага, сбил с ног, и — прости?! — Лави повела плечами, изогнулась, пытаясь заглянуть себе за спину, — Плащ хоть не порвал, варвар?

Высокая женщина обернулась, прищурилась…

— Аданэт. — негромкий голос уверенно прорезал окружающий шум.

Умолкнув на полуслове, Лави медленно повернула голову. Сглотнула и так же негромко произнесла:

— Высокая…

Полные губы женщины растянулись в легкой усмешке, которая, впрочем, ничуть не затронула ее серых холодных глаз:

— Не стоит так кричать, Аданэт. Он не нарочно.

Лави промолчала, глядя на нее исподлобья, а она продолжила:

— Атанамир, ты попросил прощенья у леди?

Свита эльфки так и вскинулась, но сама девушка, к огромному удивлению Аэниэ, не сказала ни слова и даже не шелохнулась.

— Да, Высокая. — склонил голову Атанамир.

— Тогда пойдем.

Парень поспешно занял свое место.

— Намариэ, Аданэт. — не дожидаясь ответа, женщина повернулась и продолжила путь. Черный отряд сомкнулся вокруг нее.

Лави несколько мгновений смотрела им вслед, затем встряхнула головой и резко отвернулась.

— Итак, о чем это мы? Ага, значит…

Аэниэ разбирало любопытство: кто же эта женщина, которая посмела назвать Лави «леди» — и не получила гневной отповеди? Почему Филавандрель так на нее смотрела — гремучая смесь ненависти, злости и — тоски? Подумав немного, девочка решила, что у самой Лави спрашивать об этом не стоит, и тихонько пихнула в бок Зю:

— Слышь… А что это за дама была?

— А ты не знаешь, что ли? Тар-Анкалимэ…

Еще одна легенда тусовки, о которой девочка слышала, но никогда не видела. Королева Тар-Анкалимэ, апологет Нуменора, основатель одноименного клуба — самого закрытого и элитарного из всех закрытых и элитарных. Писательница и критик. Ее мало кто любил, но все уважали. Никто не знал текстов Профессора лучше ее — говорили, что она наизусть помнит двенадцатикнижие, и ходили слухи, что в Англии ей позволили ознакомиться с еще неопубликованными работами. Обладательница сильного, редкостного по красоте голоса, она нечасто пела на общих концертах, но уж если вдруг снисходила — давка была обеспечена. Обычно Королева ограничивалась квартирниками для ближайшего окружения, и попадали на эти маленькие концерты только по ее личному приглашению.

— Круто… — пробормотала восхищенная Аэниэ, — значит, Лав и ее знает…

— Лави всех знает, — отозвалась Зю, — только про эту лучше с ним не говорить.

— А чего так?

— Ничего… Просто не надо. Не к ночи будет помянута, да не уподобимся, и все такое… — на этом Зю остановилась и дальше хранила многозначительное молчание.

Аэниэ прикинула, не подойти ли все-таки к Лави, но посмотрев на лицо эльфки — та с отсутствующим видом уставилась в пол — решила, что лучше повременить. Хотя — может быть, кто другой проговорится… "Сплетничать-то все любят…"

 

Планы на день были ясны. Лави и большая часть свиты ушла на семинар по игротехнике, кто-то отправился в кабак, начихав на все семинары оптом и в розницу, а Аэниэ ждала литературного семинара. Чтобы убить время, девочка вертелась в коридоре второго этажа и читала — а тут было что почитать…

Почти всю левую (если смотреть от лестницы) стену занимали листы бумаги — большие и маленькие, исписанные, изрисованные, в клетку и в линейку, посаженные на скотч или — о ужас! — на клей. Организаторы, справедливо опасаясь, что от нехватки бумаги и избытка чувств народ вскоре начнет писать прямо на свежепокрашенных стенах, сделали благое дело — повесили огромный лист ватмана.

— Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось, — прокомментировала вчера Лави, осматривая нововведение.

Сегодня же ватман оказался исписан уже почти на треть — а ведь всего ничего провисел! Медленно прогуливаясь по коридору, Аэниэ читала тексты и разглядывала изредка попадавшиеся рисунки. Кто-то рекламировал свой сайт, кто-то объявлял о продаже оружия, кому-то срочно требовалась на игрушку "команда нолдоров". Девочка фыркнула: наберет товарищ таких «нолдоров», что и сам не обрадуется… Вперемешку с объявлениями попадались стихи, рисунки, признания в любви (без подписи), дурашливые рожицы, непременное "Здесь был…" (вписать нужное имя) и "Такой-то — козел"…

Здесь же висел и ее собственный стих. Вчера, выпросив у Гэля листок из блокнота и спрятавшись в уголке стойбища, прикрываясь ладошкой, Аэниэ набросала портрет огромноглазого эльфа в таэльском берете, а ниже каллиграфическим почерком вывела свои стихи. Разумеется, с посвящением Лави.

Начав писать стихи в прошлом году, Аэниэ так и продолжала — чувств было много, чувства бродили внутри и стремились наружу, и девочка изливала их, как умела, и непременно показывала их эльфке. Та хвалила чистоту и глубину эмоций, советовала продолжать писать, но никому не показывать, со вздохом произнося: "Не поймут". Но сейчас Аэниэ все же решилась вывесить стишок на всеобщее обозрение. Пусть без подписи — Лави все равно догадается, кто автор, а другим знать необязательно. Другие будут читать и восхищаться, а Аэниэ, счастливая, но неузнанная, будет стоять рядом и улыбаться про себя. Может быть, даже и откроется кому-нибудь… Пусть удивляются: такая молоденькая, а такой талант!

Правда, с утра Лави думала только о завтраке и об очередном семинаре, и даже не взглянула на "стену откровений", но наверняка в течение дня у нее найдется время! А если не найдется… "Я подожду… Я терпеливая…" — думала Аэниэ, изучая надписи, появившиеся на ватмане со вчерашнего дня, и вдруг заметила, что в коридор неторопливо вошли две девушки и сразу же направились к расписанной стене. В окна пролета светило солнце, било прямо в глаза, и девочка напрасно щурилась, силясь лучше рассмотреть новых ценителей настенного творчества — пока видно было только то, что одеты они в цивильное (джинсы и свитера с воротниками "под горлышко") и ничем особенным не выделяются. "Ничего… Скоро подойдут ближе…" — Аэниэ осторожно сманеврировала поближе к своему листку: на тот случай, если девушки до него доберутся и что-нибудь скажут.

А они медленно шли вдоль стены, внимательно прочитывая надписи и изредка негромко переговариваясь. Одна из них, по-видимому, более нетерпеливая, шла на шаг впереди и иногда указывала другой на что-то, привлекшее ее особое внимание, и они изучали это «что-то» вместе. Остановились. Вторая девушка покачала головой, первая хихикнула. Двинулись дальше. Разрываясь от нетерпения, Аэниэ тем не менее заставила себя стоять спокойно, нагнулась и притворилась, будто разбирает чью-то длинную записку мелким почерком — в самом низу ватмана.

Незнакомки подошли совсем близко, и Аэниэ наконец-то смогла рассмотреть их получше. Та, что шла первой, встряхнула прямыми смоляно-черными волосами, повернулась боком, показав профиль хищной птицы, и уткнулась в очередной текст.

Тем временем подошла и вторая девушка — просто темная шатенка, хотя когда она нагнулась прочитать что-то внизу листа, Аэниэ заметила, что у корней ее волосы — светлые. "Красится… Хотя беленькой ей было бы лучше. И чего ради? Чтобы больше на эту походить, что ли? Но ведь все равно непохожи…"

Вторую девушку действительно никак нельзя было спутать с первой; она даже двигалась иначе — мягче и плавнее. Аэниэ старалась рассматривать крашеную незнакомку украдкой, но та, видимо, что-то почувствовала и подняла голову. Девочка не успела отвернуться, и глаза их встретились. Секунду Аэниэ растеряно таращилась, потом опомнилась и поспешно отвернулась, скрывая мгновенно залившееся краской лицо. Радужка прозрачно-серых глаз незнакомки была обведена широким черным ободком, отчего взгляд казался безумным, как на фотографиях гиен, встречавшихся девочке в альбомах, а в сочетании с полуопущенными тяжелыми веками — еще и презрительным. Девочка передернула плечами — по хребту прополз холодок.

Тем временем первая девушка добралась до листка Аэниэ, начала читать, но тут же оторвалась и с тихим возгласом дернула подругу за рукав.

— Что?..

— Сюда смотри…

Дальше они продолжили читать вместе, но больше никаких эмоций не выражали и вообще ничего не говорили. Дочитали. Помолчали, переглянулись. Кто-то из них протянул:

— Мдааа…

— Ну так… — отозвалась другая. — Годится? Пишем?

— Еще бы.

Шорох и шелест. Аэниэ рискнула украдкой глянуть в их сторону и чуть не ойкнула от удивления: они переписывали ее стих! С трудом удерживаясь, чтобы не запрыгать и не крикнуть: "Это я! Это мое!", девочка отвернулась и нарочито неторопливо пошла к стойбищу. Внутри у нее все пело: "Им понравилось! На память переписывают! Я могу, я умею, по-лу-ча-ет-ся!" На радостях Аэниэ даже простила крашеной девушке ее неприятный взгляд — в конце концов, глаза себе не выбирают, да и вообще внешность, она ж не виновата… Да и не может она быть сволочью — ей же стихи понравились!

— Мяаааууу!!! — едва войдя в стойбище и прикрыв за собой дверь, девочка все-таки не удержалась. — Мяаааа!!! — и тут же одновременно и порадовалась, что в комнате пусто, а значит, можно орать, сколько угодно, и огорчилась — ведь даже похвастаться некому.

 

Заслушавшись очередного "оконного менестреля" (так Аэниэ обозвала для себя тех, кто играл вообще-то неплохо, но не участвовал в концертах), девочка едва не опоздала к началу литературного семинара. Когда она добежала до дверей с косо прилепленной бумажкой с надписью "лЕтИратурный сИмЕнар" (все ошибки аккуратно зачеркнуты красным, а над ними выведены правильные буквы), тихонько постучалась и заглянула в аудиторию, все участники уже рассаживались по местам. Проскользнув внутрь, Аэниэ углядела местечко возле окна (вдобавок впереди сидел какой-то шкафообразный парень, и за его спиной можно было замечательно прятаться), быстро плюхнулась на расшатанный стул, достала блокнот и карандаш (которые ей все-таки удалось извлечь из недр рюкзака) и приготовилась слушать.

За столом ведущих сидели две девушки. Те самые девушки, что утром переписывали стишок Аэниэ. Девочка невольно вжалась в спинку стула и постаралась стать как можно незаметнее: разумеется, они не знали, что стих — ее, но они видели ее утром и могли узнать. А ей почему-то не хотелось быть узнанной.

Тем временем девушки переглянулись и поднялись. Первая — та самая черноволосая, с матово-смуглым лицом и чуть раскосыми темными глазами — улыбнулась и начала:

— Здравствуйте все. Мы рады приветствовать вас на литературном семинаре. Для тех, кто нас еще не знает: мы — ведущие семинара, а также критики, в просторечии — кадавры.

В аудитории плеснули смешки.

— Позвольте представить вам мою подругу, — и смуглянка указала на соседку, — Безумная сабля Кунда Вонг, Блистающая.

Та коротко поклонилась, улыбнулась:

— Безумным многое позволено, так что не обессудьте… — и, в свою очередь, указала на первую, — А это — Фариза, Человек.

— Как видите, — продолжила Фариза, — мы равны. Не оружие и не Придаток… — переждала краткий приступ веселья и шушуканья, — а именно Блистающая и именно Человек.

— Сегодня — первый день семинара, — вступила Кунда так гладко, словно это она говорила все время, — и для начала, чтобы вы имели хоть какое-то представление о том, для чего мы здесь собрались…

— …Мы прочитаем вам одно стихотворение. Где мы его нашли, мы не скажем…

— …Разве только то, что он висел на всеобщем обозрении и без подписи…

— …А значит, мы никого не обидим, прочитав его здесь.

Фариза и Кунда ухитрялись говорить по очереди, не перебивая друг друга и не оставляя повисать неловких пауз — казалось, будто говорит один человек. Только на два голоса.

— Итак, стихотворение. — Кунда сделала приглашающий жест в сторону Фаризы, та взяла со стола бумажку, поднесла к самым глазам, близоруко сощурилась и начала читать.

С первых же слов Аэниэ заерзала на месте и попыталась одновременно и спрятать горящее лицо за спиной впередисидящего парня, и не упустить из виду Фаризу. Критик и кадавр читала ее, Аэниэ, стихотворение!

Откуда-то слева послышался сдавленный смешок. Впереди какая-то девушка в бисерном хайратнике наклонилась к уху соседа и что-то прошептала — девочка увидела, как его плечи вздрогнули от смеха. Сзади перешептывались. Аэниэ не отрывала глаз от Фаризы.

Та закончила и положила листок обратно на стол:

— Вы это слышали… — и Кунда продолжила:

— …А вот теперь пожалуйста, запомните — вот так писать не надо!

Не веря своим ушам, Аэниэ уставилась на критиков, но почему-то видела их расплывчато и смутно, и только когда мокрое капнуло ей на руку, она поняла, что плачет, и поспешила уткнуться носом в блокнот. Словно издалека до нее долетали обрывки фраз:

— …чтобы не быть голословными, разберем подробнее…

— …не рифмуется…

— …сбой ритма…

— …заезженный штамп…

— …вылезает из размера на две стопы…

— …на одних эмоциях далеко не уедешь…

Украдкой вытирая слезы, Аэниэ слушала и не могла дождаться, когда же закончится этот разбор по косточкам. Наконец Фариза остановилась, обвела взглядом аудиторию и проговорила — негромко, но слышали все:

— Над этим стихотворением был набросок — портрет эльфа. Я не очень разбираюсь в таких вещах, но могу сказать, что для автора этого стиха будет намного лучше, если он продолжит совершенствоваться в живописи…

— …И станет отличным художником…

— …А не очередным бездарным графоманом.

Аэниэ согнулась пополам и, вцепившись зубами в рукав, очень, очень старалась не зареветь в голос.

 

* * *

 

— Ура, открыто! Залетай!

Раннее морозное утро, жесткий искристый снег, а отвыкшие от солнца глаза слезятся и сами сощуриваются до узеньких щелочек. Чистое высокое небо — бледно-голубое, ни единого клочка облака, ветер налетает порывами, взвихряет поземку и метет по ногам, иногда колючее крошево попадает в лицо, и Аэниэ недовольно морщится. От стойбища до здания, в котором проходит утренний семинар по ролевым играм, всего ничего — пройти по улице, свернуть, еще немного пройти, но за эти несколько минут теряется все накопленное тепло, коченеют руки, даже глубоко упрятанные в карманы ("Опять перчатки забыла…"), мерзнут уши, а ресницы смерзаются от выступающих от невозможно яркого солнца слез.

Сразу после пробуждения обнаружилось, что все запасы еды — той, что так хорошо грызть утром с кофе, уютно устроившись в еще теплом спальнике — уничтожили еще ночью, под вино и пиво, и осталась только лапша в пакетиках, а времени готовить уже не было. Лави рассердилась, потом махнула рукой и решила, что вся стая перекусит по дороге на семинар — вроде по пути была какая-то забегаловка.

Забегаловка оказалась закрыта "на санитарный день", и Лави сначала зафыркала, как рассерженная кошка, а потом ринулась искать что-нибудь другое. К счастью, еще одно кафе, притом работающее, обнаружилось в соседнем доме.

Лави рванула жалобно скрипнувшую дверь и нырнула внутрь, за ней — все остальные. Крошечная — всего на три круглых высоких столика — забегаловка была пуста, не считая двух дородных продавщиц в выцветших голубых передниках: одна стояла за прилавком, другая меланхолично протирала витрину — правда, стекло от этого чище не становилось. Продавщицы в ужасе уставились на ворвавшуюся развеселую и промерзшую компанию: похоже, за три прошедших дня семинара местные тетушки так и не успели привыкнуть к шлявшимся по улицам персонажам в туниках, плащах, беретах с беличьими хвостами, при мечах и кинжалах.

— Так, народ… Что у нас тут есть? — Лави уже подскочила к стойке и внимательно изучала засаленную бумажку с от руки написанным заголовком: «Меню». — Тоже мне, меню… Меня… Тебя… Ага, кофе есть, классно… Шесть кофе, пожалуйста, — это продавщице, — чебуреки, если горячие…

— Нету чебуреков, — опасливо поглядывая на Лави, произнесла стоявшая за прилавком. — Из горячего только горячие сосиски. В булочке.

— А из холодного — только холодные бутерброды? — дружелюбно спросила эльфка. Нэр хрюкнула, сдерживая смех.

— Еще пирожки с мясом есть… — кажется, тетя не поняла шутки.

— Тогда шесть сосисок. В булочке!

— Ой, — пискнула Зю, — у них кооотик есть!

— Где? — завертела головой Лави, — Ой, прелесть какая! — и ринулась гладить большого серого кота, развалившегося на батарее у окна.

— Ой, Лав, я не про то! — засмеялась Зю, — У них этот есть — «Тимофей»! А кот пушиииистый! — Зю присоединилась к почесыванию и поглаживанию, и вокруг животного тут же сгрудилась вся свита, на разные лады восхищаясь его пушистостью и мурлычностью. Зверь урчал так, что слышно было даже несмотря на галдеж эльфей и рычание кофейного аппарата.

— Девочки, кофе заберите!

— Дарки, сделай доброе дело… — попросила Лави, и Дарки метнулась к стойке.

— Ой, а «Тимофея» возьмешь? — вспомнила Зю. «Тимофеем» называлось местное пиво, весьма уважаемое всеми гостями города за дешевизну и неплохой — за такие деньги — вкус. А так как на этикетке под вычурными буквами названия был нарисован вальяжно развалившийся кот, то пиво довольно быстро перекрестили из «Тимофея» просто в «котика». Правда, в окрестностях ДК, где обитал приехавший на КОН народ, «котика» уже было днем с огнем не найти.

— Возьму, уговорила, — оторвавшись от кота, Лави снова двинулась к стойке, — нам, пожалуйста, еще… Ээээ… — обернулась, оценивающе взглянула на компанию, — Пять «Тимофеев».

— А чего пять-то? — возмутилась неугомонная Зю, — нас же шесть!

— Ты чего, у нас же Аэниэ не пьет!

— Аааа, — хихикнула пекинеска, — ну и хорошо, нам больше достанется.

— Между прочим, могли бы и помочь! — встряла Дарки, пытавшаяся донести до столика две доверху наполненные чашки кофе, — ай, мляаааа!!! — все было бы благополучно, но Дарки, ставя чашки на место, нечаянно оперлась о столик, он резко качнулся, и черная обжигающая жидкость, которую предполагалось считать кофем, плеснула из чашек, да так, что несколько капель попали девушке на пальцы.

— Что, таки пролил? — с фальшивым сочувствием осведомилась Зю.

— Нет, не пролил, а всего лишь обрызгался… — Дарки слизнула капли, сморщилась, — фиии, горький какой… Горячо, блин… Все, я теперь потерпевший! Таскайте все сами.

Не дожидаясь, пока ее позовут и с сожалением оставив кота в покое, Аэниэ тихонько скользнула к прилавку, на который продавщица как раз выставила еще две пластиковые чашечки.

 

— Слууушай… А ты чего пива не пьешь? — полюбопытствовала Зю, запивая сосиску основательным глотком «котика». — Вино вроде нормально… А пиво чего не?

— Не нравится оно мне, — пожала плечами Аэниэ, — невкусно.

— Это пиво-то невкусно?!

— Угу.

— Ну ты даешь…

— Может, и невкусно, зато питательно, — назидательно сообщила Лави, поедавшая свою порцию за столиком у окна, вместе с Чиараном, — ты попробуй лучше!

— Неее, — помотала головой девочка, возя пальцем по черному с белыми прожилками, "под мрамор", пластику стола и пытаясь скрыть подступивший страх. Горло перехватили болезненные спазмы, в животе словно поселился ледяной ком. Почему-то с вином у нее никогда не было никаких проблем, но вот "белую полугорькую" и пиво она не могла воспринимать спокойно — перед глазами мгновенно всплывала картина под названием «Лави-на-прошлом-КОНе»: жалкое и унизительное зрелище… — Неохота.

— Да ладно тебе! — неожиданно вступила Нэр от соседнего столика. — Ты хоть раз-то его пробовала? (Аэниэ помотала головой, краснея.) Ну вот, а говоришь «невкусно». На самом деле оно почти что как квас. На вот, — и протянула девочке бутылку, в которой пива осталось — совсем на донышке. — Я все равно уже не хочу.

Не решаясь отказаться, Аэниэ робко взяла «котика», повертела в руках.

— Да попробуй хотя бы! Не отравишься!

Девочка сделала глоток. Горчащая холодная жидкость не была похожа на квас, но и особенно противной не показалась. Еще глоток.

— Ну вот, ага, видишь? Ничего страшного с тобой не сделалось! — пробубнила Зю с набитым ртом.

Действительно, ничего страшного. Но и не то, чтобы уж очень понравилось… "Сойдет, наверное…" — Аэниэ допила остатки, поставила бутылку на столик и снова принялась за сосиску и кофе.

 

— Все поели? Так, мусор в нафиг, нафиг стоит вон там, у двери, бутылки можно оставить на столах — может, кто подберет. Пошли! — скомандовала Лави, вытирая измазанные кетчупом губы.

Аэниэ выбросила в мусорную корзинку оставшиеся на ее столике бумажные тарелочки и пластиковые чашечки (Зю предпочла побыстрее слинять), и у самых дверей столкнулась с Лави. Кажется, эльфка специально задержалась на выходе.

— Пушистая… — она тихонько коснулась плеча Аэниэ, заглянула ей в лицо, пытаясь поймать взгляд, но девочка опустила ресницы и смотрела в пол, — да не дергайся ты так, кыся… Знаешь, сколько надо пива выхлебать, прежде чем оно в голову ударит?

У Аэниэ чуть было не вырвалось — "Знаю, видела", но она только помотала головой.

— Ну, не пугайся. Оно даже правда полезно иногда, да еще и питательное. Сейчас это тем более надо, ведь у нас время поесть не всегда выдается… А с пары глотков ничего не станется. Вино же ты пьешь, а оно покрепче будет. Мррр?






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных