ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
КО <ВТОРОЙ> ПСИХОЛОГИИ.
Если для того, чтобы понимать большую часть человечества, психологию следует изменить, это необходимо признать фактом величайшей важности. Гарри Триандис
Будь Вильгельм Вундт сегодня жив и попытайся он оценить ис- пользование методов экспериментальной (количественной) пси- хологии для обоснования культуросодержащей психологии, он имел бы, безусловно, полное право заявить: <Я вас предупреж- дал>. В конце концов, именно В. Вундт утверждал, что бессмыс- ленно применять методы естественных наук к чему-либо, кроме наиболее элементарных, универсальных и поэтому вневременных аспектов человеческого поведения; именно он указал на то, что отдельные психические процессы человека обусловлены более ранней историей сообщества, к которой у живущих нет прямого доступа; и именно В. Вундт утверждал, что генетические (исторические, схватывающие развитие) методы необходимы для изучения опосредованных культурой исторически преемствен- ных <высших> психических процессов. Похоже, что он верно определил современные претензии к кросс-культурным исследо- ваниям прежде, чем первое такое исследование было проведено.
В поисках наилучшего способа включения культуры в рамки единой психологии я отнюдь не хочу отбрасывать результаты целого столетия исследований в рамках <первой> психологии, включая и кросс-культурные исследования, которые, особенно когда они чувствительны к местной организации жизнедеятель- ности, помогают опровергнуть этноцентрические заключения о том, что <эти люди страдают общей умственной неполноценно- стью вследствие неразвитости их культуры>. Кросс-культурные исследования могут даже время от времени вовлекать привер- женцев <первой> психологии в переосмысление их выводов и экспериментальных методов. Я полагаю, что именно это и про-
122______________________________________КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ психология
изошло, в частности, с учеными, работающими в рамках пара- дигмы <первой> психологии. Особенно это относится к тем, кто был занят проблемой когнитивного развития, с повышенным вни- манием к проблемам контекста (Siegal and Cohen, 1991; Wozniak and Fischer, 1993).
Тем не менее, как я попытался показать в предыдущих гла- вах, возможности кросс-культурного исследования дать поло- жительное объяснение роли культуры в психической жизни в рамках <первой> психологии ограничено. Обнаружилось также, что оно не может в сколь-нибудь значительной мере служить ру- ководством для практики. Необходима, таким образом, альтер- нативная форма психологического исследования. Настало время разрабатывать <вторую> психологию, чтобы преодолеть - когда- нибудь - устаревшие дихотомии, к которым принадлежит и разделение <первой> и <второй> психологий.
Переосмысливая обе психологии
В качестве первого шага к формулированию более адекватного подхода к изучению отношений между психикой и культурой нам следует признать, что психология (как и все социальные науки) отнюдь не целостна (Koch and Leary, 1985).
1960-е и 1970-е годы, ознаменованные расцветом экспери- ментальной кросс-культурной психологии, одновременно были десятилетиями, когда психологию в целом накрыла волна ког- нитивной революции. Снова оказалось и возможным, и модным включать в число центральных проблем психологии теоретиче- ские модели, имеющие отношение к ментальным процессам, происходящим между стимулом и реакцией. Доминирующей ме- тафорой когнитивной психологии стало представление о лично- сти как системе переработки информации, обсуждаемой на со- временном компьютерном языке. Методы в основном не выходи- ли за рамки методологии бихевиоризма, но изменилось пред- ставление о сложности преобразований, приписываемых струк- турам, опосредующим отношения между входом и выходом.
В 1970-е годы организационно оформляется новое направле- ние в подходе к изучению природы психики: когнитивная наука. Ведущие авторитеты в этой дисциплине, как и в когнитивной психологии, твердо придерживались традиции первой психоло- гии, однако объединение дисциплин, изучающих, с одной сторо- ны, высшую нервную деятельность, а с другой - социальные процессы и поведение человека, вокруг использования современ- ных компьютеров и проблематики искусственного интеллекта
От кросс~культурной психологии ко "второй" nc/IXO/XQlwl_______________________123
привело к вполне определенному развитию идеи В. Вундта о фи- зиологической психологии (Bruner, 1990). Эта картина, конечно, не отражает роли, сыгранной в этом процессе <второй> психоло- гией. Джером Брунер, ведущий деятель когнитивной революции, утверждал, что в начале эта революция должна была стать чем- то большим, чем просто усовершенствованием бихевиоризма. Она должна была породить психологию, сконцентрированную на процессах смыслообразования. По мнению Дж. Брунера, исход- ные намерения когнитивной революции были разрушены теми, кто рассматривал психику как машину. Он встает на сторону исследователей, которые обеспокоены переходом от когнитивной психологии к когнитивной науке и усиливающейся тенденцией сведения когнитивного к физиологическому - все это, по его мнению, дегуманизирует представления о психике, которые пы- тались развивать отцы когнитивной революции.
В те же десятилетия переживали преобразования и другие социально-поведенческие науки. В социологии и антропологии, которым психология уступила изучение социальных групп и культуры, возобновляется критика разделения труда, которое и сформировало эти дисциплины в начале века. Эта критика со- провождается поиском новых подходов к изучению природы че- ловека. Одним казалось, что когнитивная наука с ее акцентом на междисциплинарное взаимодействие и воссоединением филосо- фии и лингвистики в социальных науках задавала многообе- щающую точку отсчета для реинтеграции культуры в изучение психики (Hutchins, 1995). Для других, в частности, для Дж. Бру- нера когнитивная наука представляла собой лишь позднейшую форму увлечения технологиями и технократическим рациона- лизмом и иллюзию, что машины могут дать людям меру чело- вечности. Следовательно, должны быть обнаружены или созданы новые формы объединения ученых. Многие утверждали, что на- стало <время согласования>, которое позволило бы реинтегриро- вать социальные дисциплины с гуманитарными и искусством и тем самым положить конец столетью бед, порожденных неудер- жимым движением позитивизма (Edwards, 1995; Gergen, 1994; Ortner, 1984; Rabinow and Sullivan, 1987). Эти вопросы находят- ся в центре внимания нескольких новых дисциплин, одна из ко- торых - теория коммуникации - представляет сейчас мою ны- нешнюю дисциплинарную позицию.
У меня нет ни соответствующего ранга, ни подобающей глуби- ны, чтобы дать всеобъемлющее представление об этих событиях, говорю о них здесь лишь для того, чтобы читатель ясно увидел:
124______________________________________КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ психология
ни психология, ни родственные ей дисциплины, не являются монолитами, о структуре которых достигнуто всеобщее согласие. Совершенно напротив, мы, похоже, переживаем период, когда любые ортодоксальные позиции утрачивают свою силу и возни- кают новые возможности. Одна из таких возможностей связана, в частности, с данным исследованием: возможность вернуться к первым десятилетиям психологии и пойти по пути, тогда отверг- нутому, пути, на котором культура вместе с природой и общест- вом располагаются на одном уровне при формировании отдель- ных человеческих характеров. Имя, которое в настоящее время получило это предприятие - культурная психология, это глав- ное проявление <второй> психологии конца XX в.
Представления о культурной психологии
Учитывая нынешний взрыв интереса к этой теме, полагаю, стоит отметить, что отдельные замечания о необходимости создания культурной психологии обнаруживаются в психологической ли- тературе на протяжении всего XX в., хотя первоначальные фор- мулировки во многих отношениях различаются. Все они подчер- кивают то, о чем не раз говорилось в предыдущих главах этой книги: понимание, которое можно извлечь из психологических экспериментов с фиксированными задачами, весьма ограничено, а социокультурный контекст есть общая часть функционирова- ния психики (Stern, 1990; обзор ряда подобных предложений см. также: Krewer, 1990).
На протяжении большей части нынешнего столетия <вторая> психология, отводящая культуре центральную роль, не получила сколь-нибудь значительного развития. В последние десятилетия, однако, отчасти из-за трудностей кросс-культурного подхода, а отчасти из-за более общей неудовлетворенности развитием пси- хологии и социальных наук (Koch and Leary, 1985) появляется все больше разработок, использующих понятие <культурная психология>.
Стефен Тулмин (Toulmin, 1980) призвал психологов вернуть- ся к идее В. Вундта о Volkerpsychologie, название которой он перевел как <культурная психология>. Почти в то же самое вре- мя Дуглас Прайс-Уильяме (Price-Williams, 1979; 1980) выразил пожелание, чтобы кросс-культурная психология раздвинула свои рамки и превратилась в культурную психологию, которую он определил как <...область исследований, направленных на выяв- ление контекстуальной природы психических процессов> (там же, 1979, р. 14). Он полагал, что этот новый подход должен опи-
От кросс"культурноя психологи ко "второй" психологии_____________________125
раться на семиотику, изучение прагматики языка и более широ- ко понимаемое культурное исследование.
В Саарбрюккене Лютц Эккенсбергер, Берндт Крюер и их коллеги начали выступать за создание культурной психологии, основанной на идеях Эрнста Боша, в чьих психологических тео- риях сочетаются германская историческая традиция, приведшая В. Вундта к утверждению о необходимости Volkerpsychologie, некая разновидность теории деятельности и конструктивизм Ж. Пиаже (Boesch, 1990; Eckensberger, 1990; Krewer, 1990). Э. Бош определил ключевую проблему культурной психологии, когда писал: <В этом и состоит дилемма психологии - она об- ращается с объектом, созидающим историю, как естественная наука> (цит. по: Cole, 1990, р.279).
Саарбрюккенская группа подчеркивала, что культурная пси- хология требует подхода к изучению природы человека с пози- ций развития. Они верили в то, что их подход к изучению куль- турной психологии с позиций теории деятельности предоставлял, по крайней мере теоретически, <возможность установить взаимо- связь трех главных уровней представлений о развитии в рамках единого теоретического языка: актуальный генез (процесс), онто- генез и историогенез; то есть он позволяет сущностным образом связать исторические и индивидуальные изменения> (Eckensber- ger, Krewer and Kasper, 1984, p. 97).
В дополнение к созданному Э. Бошем варианту теории дея- тельности эта группа опиралась на идеи экологической психоло- гии, как они представлены в работе Роджера Баркера и его уче- ников (Barker, 1968), на некоторые положения критической со- циологии (напр., Habermas, 1971; Ortner, 1984), а также на множество европейских и американских антропологических ис- точников.
Ричард Шведер, чьи идеи относительно культурной психоло- гии кратко рассмотрены во введении, обращал внимание как на контекст и содержательную специфичность человеческой дея- тельности, так и на важность символического опосредования. По его мнению, ключевая идея культурной психологии должна со- стоять в том, что <не существует никакой отдельной самостоя- тельной социокультурной среды, независимой от человеческих способов извлечения из нее смыслов и возможностей, а всякий человек обретает свою субъективность и индивидуальную психи- ческую жизнь посредством извлечения смыслов и возможностей из социокультурной среды и их использования> (Shveder, 1984, р. 2). Двойственный процесс формирования и обретения формы
126________________________________________________КУЛЬТУРНОТ^СТОРИЧЕСКДЯ психология
посредством культуры предполагает, что люди живут в интен- циональных (ими созданных) мирах, в пределах которых члены традиционных дихотомий субъект-объект, личность-среда и т.п. не могут быть аналитически разделены и выстроены по по- рядку как независимые и зависимые переменные. Все дисцип- лины, принимающие знаковое опосредование в качестве цен- трального принципа анализа человеческой природы, по Р. Шве- деру, релевантны новой дисциплине.
В брунеровском представлении культурной психологии также подчеркивается, что человеческий опыт и деятельность человека формируются его интенциональными состояниями (Bruner, 1990). Дж. Брунер считает, что возникновение и протекание психиче- ских процессов происходит в социально-символически опосредо- ванных повседневных встречах людей, в процессе проживания ими событий своей повседневной жизни. Эти события в большой мере организуются, как утверждает Дж. Брунер, <folk psycholo- gy>, которая предоставляет <...систему, посредством которой люди организуют свой опыт в социуме, знания о нем и взаимо- действие с ним> (там же, р. 35). Центральную роль в этой <folk psychology> играют теоретические представления о мышлении, канонические структуры повествования - представления собы- тий, которые <организуют> процессы смыслообразования у лю- дей в их повседневных занятиях. Этот подход увлекает Дж. Бру- нера и его коллег на такие разные тропы, как логический ана- лиз спонтанных и специально выстроенных повествований, сравнительное изучение теорий развития мышления нормальных и аутичных детей, специальное изучение отдельных детей или даже семей (Bruner, 1990; Feldman, 1994; Lucarielo, 1995). Куль- турная психология Дж. Брунера синтезирует все эти данные, ис- пользуя теоретические конструкты, извлекаемые из разных гу- манитарных дисциплин.
Не хотелось бы преуменьшать различия между этими подхо- дами. Дж. Брунер и Р. Шведер, например, делают больший ак- цент на важности интерпретации и методов анализа, заимство- ванных из гуманитарных дисциплин, чем Д. Прайс-Уильяме или теоретики германской деятельностной школы. Они различаются также тем, на какие исторические пути культурной психологии они ориентируются и какого рода данные используют в качестве своих эмпирических оснований. Р. Шведер, например, подходит к проблематике культурной психологии как психологический антрополог, а Дж. Брунер - как специалист по психологии раз- вития. Р. Шведер опирается в основном на западно-европейские
От кросс"культурной пмхоптм ко "второй" психолоп^_____________________127
и американские теории культуры, разработанные в области со- циальных наук и культурологии, и редко упоминает германские или российские работы. Первоначальные основания Дж. Брунера были заданы идеями Л. С. Выготского.
В последней главе я вернусь к рассмотрению современных дискуссий о культурной психологии, здесь же прежде всего хочу высветить линии согласия. Если мы объединим атрибуты куль- турной психологии, не настаивая при этом на полном согласии, то набор этих характеристик окажется многообещающим от- правным пунктом для моей собственной формулировки. В каче- стве главных характеристик культурной психологии я прини- маю следующие.
Культурная психология подчеркивает, что всякое действие опосредовано контекстом;
- настаивает на важности широко понимаемого <генетичес- кого метода>, включающего исторический, онтогенетический и микрогенетический уровни анализа;
- пытается основывать свой анализ на событиях повседнев- ной жизни;
- считает, что психика возникает в совместной опосредо- ванной деятельности людей. Психика, таким образом, в сущест- венном смысле созидательна и распределена;
- считает, что индивиды являются активными субъектами своего развития, однако их действия в конкретной среде не пол- ностью определяются их собственным выбором;
- отвергает линейную причинно-следственную парадигму <стимул-реакция> в пользу утверждения эмерджентной приро- ды психики в деятельности и признания центральной роли ин- терпретации;
- опирается на методы гуманитарных, а также социальных и биологических дисциплин.
Культурно-исторический подход
Хочется подчеркнуть, что я глубоко симпатизирую тому, что предлагают современные приверженцы культурной психологии. Любое из их предложений могло бы послужить полезной от- правной точкой для разработки <второй> психологии на основе разделяемых ими идей, однако, как уже отмечалось раньше, я пришел к принятию культурно-исторического подхода в куль- турной психологии. Представление о культурно-исторической психологии объединяет ученых многих национальных традиций,
128______________________________________КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ психология
но обычно связывается с российскими учеными Алексеем Леон- тьевым, Александром Лурией и Львом Выготским. Именно на основе их идей я пришел к формулированию культурной психо- логии. Получившийся в результате подход, для которого я при- нял название культурно-исторической теории деятельности, дает один из продуктивных путей преодоления дихотомии вунд- товских двух психологий и одновременного включения культур- ных процессов в развитие психики.
Привлекательные стороны этого подхода
Моя первая встреча с идеями культурно-исторической школы произошла после защиты докторской диссертации во время на- учной стажировки у Александра Лурии в Москве. Как уже гово- рилось (Cole, 1979), предшествующим образованием я не слиш- ком хорошо был подготовлен к тому, чтобы оценить подход А. Лурии к психологии. Прошло более десяти лет после стажи- ровки в Москве прежде, чем я начал искренне принимать его идеи как возможную рамку собственных размышлений.
Первоначально культурно-историческая теория представлялась мне как некий эквивалент американского необихевиоризма 1960-х годов. Л. Выготский, используя формулу <опосредованной сти- мул-реакции> (S-х-R), строил диаграмму <культурной фор- мы поведения>, поразительно похожую на диаграммы учеников знаменитых теоретиков научения, таких, как Кларк Халл и Кеннет Спенс, имевших огромное влияние на подходы общей психологии к изучению когнитивного развития (Hilgard, 1956). В той части работы А. Лурии, с которой я был тогда знаком, культурная форма поведения обсуждалась на языке <второй сиг- нальной системы> (понятия, применявшегося И. П. Павловым и его последователями к речи), но, не будучи специалистом по психологии развития, интерпретировал разговоры о второй сиг- нальной системе как другой способ говорить о научении в про- цессе опосредованной стимул-реакции - эта идея в то время снискала широкую популярность (см., например Kendler and Kendler, 1962). Не слишком вдаваясь в эти тонкости, я работал не с детьми в культурных контекстах, а с крысами и взрослыми, пытаясь обнаружить универсальные законы научения.
Приехав в Африку, я задумался над тем, какого рода экспери- менты мог бы провести, чтобы определить источники затруднений детей в школьном обучении. Зная, что Л. Выготский придавал большое значение обретению грамотности, и что А. Лурия провел какие-то кросс-культурные исследования логического мышления,
От кросс-культурной психологии ко "второй" психологии_______________________129
я приехал в Москву летом 1966 года и тщательно проанализиро- вал с А. Лурией его данные, полученные в Центральной Азии (впоследствии он их опубликовал: Luna, 1971; 1972; 1976). Как отмечалось в предыдущей главе, позднее мы с коллегами повто- рили и доработали ряд его экспериментальных методик и начали использовать идеи, заимствованные из культурно-исторических работ для объяснения некоторых наших результатов (Cole et al., 1971; Sharp, Cole and Lave, 1979; Scribner, 1977).
Следующим важнейшим шагом в моем образовании в отно- шении культурно-исторического подхода стала подготовка к из- данию на английском языке одной работы Л. Выготского и трех А. Лурии. Вернувшись к идеям Л. Выготского после десятиле- тия исследований в области культуры и когнитивного развития, я снова нашел его работы очень трудным чтением. Уже не счи- тая его просто американским теоретиком научения, пользую- щимся русской терминологией, я не мог вникнуть в детали его дискуссий с психологами начала XX в. Я недостаточно хорошо знал их работы, чтобы оценить аргументы Л. Выготского и уви- деть их связь с моими текущими заботами, и в конце концов - разве не пришли им на смену другие теоретики, труды которых изучались в университете?
Тем не менее, позволив А. Лурии уговорить меня взять на се- бя ответственность за издание книги Л. Выготского, я должен был научиться понимать его идеи достаточно хорошо, чтобы по- казать, что эту книгу стоит прочесть. Моим первым движением было попросить помощи у коллег, имевших более глубокий опыт в соответствующих областях - у Веры Джон-Стейнер, Сильвии Скрибнер и Эллен Соуберман, вместе с которыми мы и отредак- тировали том произведений Л. Выготского, названный <Mind in society> (1978). На протяжении нескольких лет мы обменива- лись текстами и встречались, чтобы обсудить детали перевода. По некоторым вопросам нам было так трудно придти к согла- сию, что были написаны два отдельных комментария к тексту.
К удивлению всех участников, эта книга вызвала широкий интерес к работам Л. Выготского.
Редактирование автобиографии А. Лурии <The making of mind> (1979) было более простой задачей, поскольку текст был во многом похож на сценарий документального фильма, содер- жавшего краткие обзоры легко понятных эмпирических иссле- дований. Однако снова меня озадачили многие ссылки А. Лурии на работы психологов XIX и начала XX в. Пытаясь понять, почему эти <старомодные> идеи были так
130________________________________________________КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ психология
важны для Л. Выготского и А. Лурии, я потратил немало уси- лий на изучение истории психологии. И вот, готовя к изданию два лонгитюдных исследования А. Лурии, <Mind of a mne- monist> и <Man with a shattered world>, я увидел, как эта теория применяется ко взрослым и детям, что побудило меня к переос- мыслению собственных методов сбора и интерпретации данных.
Рассказ А. Лурии о его пятидесятилетней карьере прояснял общий замысел, <парадигмальные основы> культурно-историчес- кой психологии. Он объяснял многие незнакомые мне прежде связи между, казалось бы, раздельными линиями исследований, проведенных им и его коллегами: кросс-культурные различия в мышлении, речи и мышлении умственно-отсталых детей, ней- ропсихология мозговых нарушений, развитие памяти и внима- ния, сравнения между однояйцевыми и разнояйцевыми близне- цами и так далее. Постепенно я пришел к мысли, что россий- ские культурно-исторические психологи предлагали нечто вроде полной реорганизации психологической теории, которая, как говорил Гарри Триандис, могла бы произойти, если бы культура была поставлена в центр дисциплины. В отличие от многих со- временных ученых, предлагающих культурную психологию, русские не предлагали ни новую дисциплину - культурную психологию, ни поддисциплину, посвященную культурным ис- следованиям. Вместо этого, если бы их подход возобладал, вся психология рассматривала бы культуру наряду с биологией и социальными взаимодействиями как центральный фактор.
Выступая за полную реорганизацию дисциплины, Л. Выгот- ский и его коллеги прослеживали сложившуюся несовмести- мость различных психологических школ вплоть до разделения между естественными и гуманитарными науками, которое рас- кололо психологию при самом ее зарождении. Они полагали, что культурно-исторический подход в принципе мог бы привести к разрешению проблемы <двух психологии>^. Этот анализ привле- кал меня, поскольку ясно объяснял происхождение многих про- тиворечий, с которыми я столкнулся, пытаясь продраться через дебри кросс-культурной психологии. Он также предлагал систе- матический способ рассуждения, которое позволило бы придать больше смысла обсуждаемым вопросам. Но я не мог просто при- нять форму культурной психологии, которую предлагали рус- ские. Мои собственные исследования заставляли меня критиче- ски относиться к их методологии в кросс-культурных исследова- ниях. Я отвергал их заключения о культурных различиях и скептически относился к широким обобщениям относительно
От кросс-культурной психологии ко "второй" ПС/1ХОЛОГУМ_______________________131
влияния письма и школьного обучения на когнитивное развитие.
Со временем, однако, мне стали ясны возможности соединения ключевых открытий и методов культурно-исторического подхода с не менее важными открытиями и методами американских под- ходов. Прежде, чем описывать этот синтетический подход, сло- жившийся в последнее десятилетие, я рассмотрю преимущества и трудности построения культурной психологии, вырастающей из идей российской культурно-исторической психологии.
Основные принципы культурно-исторической психологии
Центральный тезис русской культурно-исторической школы сос- тоит в том, что структура и развитие психических процессов человека порождаются культурно опосредованной исторически развивающейся практической деятельностью. Каждое понятие в этой формулировке тесно связано с остальными и в некотором смысле предполагает их. Рискуя впасть в некоторое упрощение, я все же кратко опишу ключевые представления в том порядке, в каком они были названы.
1. Опосредование артефактами*. Исходная посылка куль- турно-исторической школы состоит в том, что психические про- цессы человека возникают одновременно с новыми формами по- ведения, в котором люди изменяют материальные объекты, ис- пользуя их как средство регулирования своих взаимодействий с миром и между собой. (В те времена о таких способах опосредо- вания было принято говорить как об орудиях труда, но я пред- почитаю использовать более общее, родовое понятие <артефакт> по причинам, которые станут ясны впоследствии.) А. Лурия в первой публикации идей культурно-исторической психологии на английском языке (Luria, 1928) начинает именно с этого: <Чело- век отличается от животных тем, что может изготавливать и ис- пользовать орудия>. Эти орудия <не только радикально меняют условия его существования, они даже оказывают на него самого обратное действие в том смысле, что порождают изменения в нем самом и его психическом состоянии> (там же, с. 493).
Когда А. Лурия и другие писали об опосредовании <орудия- ми>, они имели в виду не только такие артефакты, как мотыга или дощечка. Они рассматривали язык как интегральную часть
' Артефакт - материальный объект, изготовленный человеком. В ан- тропологии артефакты изучаются как проявления материальной куль- туры. М. Коул рассматривает артефакты как <продукты истории че- ловечества>, включающие идеальное и материальное. - Прим. ред.
132________________________________________________КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ПС/1ХОЛОГИЯ
всеобщего процесса культурного опосредования, как орудие ору- дий, и имели определенно двустороннее представление о том, как осуществляется такое орудийное опосредование. Следствием создания и использования орудия для базовой структуры пове- дения является то, что <ребенок, вместо того, чтобы непосредст- венно применить его естественную функцию к решению кон- кретной задачи, помещает между функцией и задачей опреде- ленное дополнительное средство, посредством которого ребенок и справляется с решением задачи> (Luria, 1928, р. 495)^.
Эта идея орудийного опосредования присуща не только ран- ним русским культурно-историческим психологам. Она также является центральной в представлениях Джона Дьюи, чьи рабо- ты были хорошо известны русским педагогам и психологам. Орудия труда и произведения искусства, писал он, являлись пер- воначально естественными вещами, которым придавалась иная форма с целью эффективного осуществления какого-либо типа поведения (Dewey, 1916, р. 92, цит. по Hickman, 1990, p. 13). Говоря словами Анри Бергсона: <Если бы мы смогли избавиться от всей нашей спеси, и, чтобы определить наш вид, строго сле- довали тому, что исторические и доисторические времена пока- зывают нам как устойчивы характеристики человека и интел- лекта, мы бы говорили не Homo sapiens, но Homo faber. Иначе говоря, интеллект, если рассматривать его в исходных чер- тах, - это способность изготавливать искусственные объекты, в особенности орудия изготовления орудий, и неограниченно варьировать способы их изготовления> (Bergson, 1983, р. 139).
Очень похожее утверждение сформулировал американский психолог Ч. X. Джадд, соученик В. Вундта: <Орудия, изобретен- ные человеком, оказываются мощными факторами, определяю- щими ход цивилизованной жизни. На протяжении долгих веков, в течение которых человек изобретал орудия и учился их ис- пользовать, способ его реагирования претерпевал изменения.
Он больше не должен просто набрасываться на добычу, чтобы добыть пропитание. Он не развивает навыки использования соб- ственных когтей и зубов, чтобы лучше управляться с окружаю- щей средой. Он принял непрямой способ действия. Он использует инструменты, изобретенные им самим, унаследованные от пред- ков или позаимствованные у соседа> (Judd, 1926, р. 3-4).
2. Историческое развитие. Человек не только изготавливает и использует орудия, но и организует воссоздание уже созданных прежде орудий в каждом новом поколении. Стать культурным существом и организовать такие условия, чтобы и другие стано-
От кросс"ку/\ьтурной психологии ко "второй" психологии_______________________133
вились культурными существами - это тесно связанные аспекты единого процесса, называемого становлением культуры. Вследст- вие этой формы деятельности <...мы живем от рождения до смер- ти в мире людей и вещей, который в большой мере таков, каков он есть, благодаря тому, что было порождено и передано нам предшествовавшей человеческой деятельностью. Когда этот факт игнорируют, опыт трактуют как нечто, происходящее внутри тела или души отдельного человека. Нет необходимости говорить, что опыт не возникает в вакууме, вне индивида существуют источни- ки, порождающие развитие опыта> (Dewey, 1963, р. 39).
Культура с этой точки зрения может быть понята как цело- стная совокупность артефактов, накопленных социальной груп- пой в ходе ее исторического развития. В своей совокупности на- копленные группой артефакты - культура - могут рассматри- ваться как специфичное для вида средство человеческого различия. Это <история в настоящем>. Способность развиваться в этой среде и обеспечивать ее воспроизводство в последующих поколениях составляет отличительную черту нашего вида.
3. Практическая деятельность. Третье основное положение культурно-исторического подхода, воспринятое от Г. В. Ф. Геге- ля через К. Маркса, состоит в том, что анализ психических функций человека должен основываться на его повседневной деятельности. Только посредством такого подхода, как утверж- дал К. Маркс, можно преодолеть противостояние материализма и идеализма, поскольку именно в деятельности люди осваивают идеальное и материальное наследие предыдущих поколений.
Ряд дополнительных важных принципов культурной психо- логии следует из трех названных. Возможно, самое важное в них заключается в том, что историческое накопление артефактов и их включение в деятельность предполагает социальную природу человеческого мышления. Как утверждал в 1929 г. Л. Выготс- кий, формулируя <общий закон культурного развития>, все средства культурного поведения (по моей терминологии - арте- факты) по своей сути социальны. Они социальны также по сво- ему происхождению и развитию: <Всякая функция в культурном развитии ребенка появляется на сцену дважды, в двух планах, сперва - социальном, потом - психологическом, сперва между людьми, как категория интерпсихическая, затем внутри ребен- ка, как категория интрапсихическая... но, разумеется, переход извне внутрь трансформирует сам процесс, изменяет его структуру и функции. За всеми высшими функциями, их отношениями,
134______________________________________КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ психология
генетически стоят социальные отношения, реальные отношения людей> (Vygotsky, 1981, р. 163).
Это представление о социальном происхождении психики требует уделить особое внимание возможностям взрослых орга- низовывать среду для детей так, чтобы оптимизировать их раз- витие в соответствии с существующими нормами. Оно порождает идею зоны ближайшего развития, направляющую наши усилия по организации непосредственного окружения таким образом, чтобы обеспечить опыт, необходимый для развития. Оно являет- ся основанием, на котором - в идеальном мире - могло бы быть построено образование детей.
Великий план
Теоретическая рамка, объединяющая эти разные принципы, с точки зрения <первой> психологии чрезвычайно широка. Она требует, чтобы психологи изучали не только непосредственно следующие друг за другом изменения, отмечая изменения в раз- витии и онтогенетические изменения, но также филогенетиче- ские и исторические изменения. Эти области, вдобавок, следует рассматривать во взаимосвязи друг с другом. Исследование про- цесса человеческого развития, таким образом, неизбежно стано- вится исследованием происхождения человека.
Утверждения о происхождении культурного опосредования в связи с филогенезом и историей культуры можно найти в ряде основных публикаций Л. Выготского и его коллег, подготовлен- ных в 1920-х и начале 1930-х годов, особенно в работах Л. Вы- готского <Генезис высших психических функций> (1956), <Ору- дие и знак в развитии ребенка> (1994) и <Этюды по истории по- ведения> (в соавторстве с А. Лурией, 1993).
Л. Выготский и А. Лурия объявляли своей целью <...схема- тически представить путь психологической эволюции от обезья- ны до культурного человека> (1993, р. 36). Их схема включает три ныне хорошо известные <главные линии> развития - эво- люционную, историческую и онтогенетическую. Каждая из них имеет свой <критический момент>: <Каждый критический пово- ротный этап рассматривается нами раньше всего с точки зрения того нового, что он вносит в процесс развития. Таким образом, мы рассматривали каждый этап как отправной пункт для даль- нейших процессов эволюции> (там же, р. 37). Поворотным пунктом в филогенезе является начало использования орудий обезьянами. Поворотным пунктом в истории человечества явля- ется возникновение труда и знакового опосредования (а позднее,
От кросс-культурной психология ко "второй" ПСИХОЛОГУ______________________135
возможно, и возникновения письма). Главным поворотным пунк- том онтогенеза является встреча филогенеза и истории культуры в обретении речи.
В общем и целом история как будто выглядела так: высшие обезьяны достигают такой точки антропоидной эволюции, когда уже наблюдается использование орудий (Л. Выготский и А. В. Лурия основываются здесь на работах В. Келера), что об- наруживает филогенетическое развитие практического интеллек- та. Но для человеческой формы развития специфично нечто большее, чем использование орудий: <Мы могли бы все эти мо- менты, разграничивающие поведение обезьяны и человека, сум- мировать и выразить в одном общем признаке, сказавши так: хотя обезьяна проявляет умение изобретать и употреблять ору- дия, являющиеся предпосылкой всего культурного развития че- ловечества, тем не менее трудовая деятельность, основанная именно на этом умении, еще не развита у обезьян даже в самой минимальной степени... этот вид поведения не является основой приспособления обезьяны. Мы не можем сказать, что обезьяна приспосабливается к среде при помощи орудий. [...]. Не то с че- ловеком. Все существование австралийского дикаря зависит от его бумеранга, как все существование современной Англии зави- сит от ее машин. Отнимите от австралийца его бумеранг, сделай- те его земледельцем - он по необходимости изменит весь свой образ жизни, все свои привычки, весь образ мыслей, всю свою природу> (там же, р. 74).
В своей характеристике поворотного пункта от обезьяны к человеку Л. Выготский и А. Лурия прочно опираются на <Диа- лектику природы> Ф. Энгельса (1925). Ф. Энгельс постулировал процесс антропогенеза, в котором центральная роль принадле- жала форме деятельности, названной трудовой. Труд предпола- гает нечто большее, чем простое использование орудий, чтобы преодолеть преграды на пути к цели: <Коротко говоря, животное пользуется только внешней природой и производит в ней изме- нения просто в силу своего присутствия; человек же своими из- менениями заставляет ее служить своим целям, господствует над ней, и это последнее - важное отличие человека от осталь- ных животных, и этим отличием человек опять-таки обязан тру- ду> (цит. по Vygotsky and Luria, р. 76).
Последними составляющими, которые следовало бы добавить к способности обезьян использовать орудия, являются речь и знаковое опосредование, <орудия господства над поведением>. Продуктом этой новой комбинации является качественно новая
136____________________________________________________________КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ
форма опосредования, такая, в которой орудие и язык объеди- няются в артефакте. Это - момент возникновения примитивного человека.
Л. Выготский и А. Лурия отмечают, что, говоря о <прими- тивном человеке>, они говорят о некоей абстракции, <начальном пункте исторического развития>. Тем не менее, утверждают они, данные о доисторических людях (<низшие ступени культурного развития>) и о народах, принадлежащих к разным современным культурам, могут предоставить свидетельства психологии при- митивного человека.
Исторический переход от <пралюдей> к современному взрос- лому человеку происходит в двух измерениях. Во-первых, растет использование культурных опосредованных высших функций по сравнению с природными неопосредованными низшими функ- циями. Во-вторых, происходит развитие в применении средств опосредования как таковых. Развитие памяти дает один из лю- бимых Л. Выготским и А. Лурией примеров этого процесса. В примитивных культурах господствует естественное запоминание. Одним из видов естественной памяти является эйдетическое ви- дение, запоминание в картинках, которое считалось характер- ным для примитивных обществ. Но случайные вспоминания об участии в каких-либо событиях, которые мы назвали бы <обы- денной памятью>, также относятся к естественному запомина- нию. Она считается процессом, посредством которого люди пас- сивно фиксируют мир, не используя свои воспоминания для пре- образования мира или собственного поведения.
Этот вид <естественной> (для человека) обыденной памяти не претерпевает исторических изменений. Он основывается на эле- ментарных психических процессах и универсален для разных культур и исторических эпох. <Культурная> память, напротив, развивается посредством выработки все более и более сложных <орудий запоминания>, связанных с исторически новыми фор- мами опыта опосредования артефактами, и сопровождается из- менениями роли естественных процессов в целостной функцио- нальной системе, создаваемой вместе с более сложными систе- мами опосредования. Историческое развитие памяти не есть из- менение <способности запоминать>. Эволюция памяти теперь пе- реключается на совершенствование средств опосредования, при помощи которых осуществляется запоминание.
Завязывание узелков для контроля над памятью извне и <ки- пу> инков дают ясные примеры того, что имели в виду Л. Вы- готский и его коллеги под <культурной формой поведения>.
От кросс-культурной психология ко "второй" ПСИХОЛОГУ______________________137
В связи с функционированием памяти важная роль в куль- турно-историческом подходе принадлежит письму, поскольку оно является ранней устойчивой и чрезвычайно наглядной новой формой опосредования, обеспечивающей новые формы взаимо- действия людей путем реорганизации их мнемонической дея- тельности. С письмом человек приобретает систематическое зна- ние, научные представления и школы как институты приобще- ния к культуре, где молодежь приобретает способность опос- редовать свои взаимодействия в мире посредством приведенной в систему материализованной речи, организованной в соответствии с научным знанием. Так мы приходим к современному историче- скому состоянию Homo sapiens.
Коротко говоря, в соответствии с этим взглядом культура претерпевает как количественные изменения, то есть изменения числа и разнообразия артефактов, так и качественные, то есть изменения воплощенного в них потенциала опосредования. И как следствие этого, развиваются и культура, и человеческое мышление.
Так выглядел культурно-исторический подход около 1930 го- да, он существовал не только в России. Очень похожие взгляды можно обнаружить у ведущих немецких, французских, британс- ких и американских ученых тех лет (Дж. Дьюи, И. Штерн, Л. Ле- ви-Брюль и др.). История о Человеке, который Делает Орудия, рассказывала о том, как <человек создает себя>, превращая при- роду в культуру. Это был один из путей использования эволюцион- ных идей XIX в. о представленности культуры в мышлении, кото- рые охарактеризованы в главе 1, при создании новых научных дисциплин в XX в. Кроме того, многие элементы этой истории продолжают жить в различных современных реконструкциях ан- тропогенеза и культурной эволюции (например, Donald, 1991).
Системы идей, как отмечают Рене Ван дер Веер и Яан Валь- синер (1991), претерпевают существенные трансформации, когда они переносятся из одной национальной традиции в другую. Американские психологи (включая и меня) кое-что отобрали из идей Л. Выготского и его последователей. Сколь многое из ото- бранного нами действительно содержится в первоисточниках? Как изменился первоисточник в процессе перевода и приспособ- ления к новым культурно-историческим обстоятельствам?.
По мере того, как все большее количество источников будет оказываться доступным в полных и тщательных переводах, мы сможем составить более полное представление о русских источ-
138______________________________________КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ психология
никах наших идей и в результате стать более тонкими мыслите- лями. Я, безусловно, получил огромную пользу от повторного пе- ревода <Мышления и речи> (1987), публикации ряда неопубли- кованных прежде книг и статей, таких, как <Этюды по истории поведения> (1993) и избранных произведений Л. Выготского (Van der Veer and Valsiner, 1994). Но и более полные публика- ции не смогут положить конец противоречиям в интерпретациях. Не удастся нам и установить полное соответствие между, ска- жем, российской и американской версиями культурно-истори- ческой психологии независимо от того, насколько полны перево- ды. Соответственно в предстоящих главах я сосредоточусь на по- пытке сформулировать подход в психологии, который опирается на обе эти национальные традиции.
Начну изложение моего взгляда в главе 5 разработкой кон- цепции культуры и опосредования, которая удерживает ключе- вые элементы российского подхода и в то же время соответствует теоретическим разработкам современной культурной антрополо- гии и когнитивной психологии. В главе 6 содержится критиче- ское переосмысление психического развития в филогенетическом и культурно-историческом аспектах. В главе 7 будут намечены некоторые культурные механизмы онтогенетического развития, как они видятся с культурно-исторической точки зрения. Глава 8 снова возвращает нас к вопросам методологии в связи с решаю- щим вопросом о выборе адекватной единицы анализа для куль- турно-исторической психологии. В главах 9 и 10 описаны кон- кретные исследовательские проекты, построенные на принципах, разработанных в предыдущих главах. Наконец, располагая все- ми этими материалами, в главе II мы сможем вернуться к рас- смотрению парадигмы, которая их объединяет.
От кросс~ку/\ьтурной психологии ко "второй" психологии_______________________139
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава 4. От кросс-культурной психологии ко второй психологии.
Статья С. Скрибнер (Scribner, 1985) об историческом подходе Л. Выготского дает блестящий анализ нескольких трудных понятий в
трактовке исторических изменений. <у
Прекрасный обзор написанного Л. Выготским по этому поводу см. у Р. Ван дер Веера и Я. Вальсинера (Van der Veer and Valsiner, 1991).
О взглядах А. Лурии см.: Luria, 1979.
д
Русский культурно-исторический подход впервые был представлен англоязычному читателю в серии публикаций конца 1920-х и 1930-х годов (Leontiev, 1932; Luria, 1928; 1932; Vygotsky, 1929). Впоследствии они были дополнены рядом книг (напр. Leontiev, 1978; 1981; Luria, 1976; 1979; Vygotsky, 1978; 1987; Van der Veer and Valsiner, 1994).
Терминология этого абзаца раскрывает важное сходство между русс- кими словами, соответствующими английским <means> (средство) и <me- dium> (посредник). То, что переведено здесь на английский как medium в выражении <by the medium of which> (посредством которого) по-русски почти наверняка было <средство>, судя по аналогичным высказываниям в других статьях, написанных в это время. Слово <средство> часто пере- водится на английский как <means>, в частности, в выражении <by means of which> (посредством/с помощью чего). Я отмечаю эти труднос- ти, поскольку тесная связь между means и media является одним из цен- тральных теоретических положений культурно-исторического подхода.
Русский философ Павел Флоренский, работавший в то же время, говорил о культуре как о <среде, растящей и питающей личность> (1990, р. 346).
Р. Ван дер Веер и Я. Вальсинер предполагают, что <Орудие и знак> также были совместной работой Л. Выготского и А. Лурии (Van der Veer and Valsiner, 1994).
Л. Выготский и А. Лурия цитируют высказывание К. Маркса о сущности труда: в труде <...предмет, данный самой природой, становит- ся органом его (человека) деятельности, который он присоединяет к органам своего тела, удлиняя, вопреки Библии, естественные размеры последнего> (Vygotsky, Luria, р. 77).
В случае Л. Выготского поиск первоисточников особенно пробле- матичен, поскольку многие статьи, считающиеся оригинальными, яв- ляются отредактированными версиями стенографических записей, а вся его работа постоянно была объектом идеологических споров, часто ока- зывавших влияние на представлявшийся к публикации текст. Подроб- нее об этом см.: Van der Veer and Valsiner, 1991.
ГЛАВА 5. Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|