Вестники невидимого

Начали мы со свидетельств, почти не вызывающих сомнений: с записанных голосов. Надежные, хотя и непродолжительные сообщения. Настоящий переворот в сознании для тех, кому нужны доказательства. Продолжили мы рассказами тех, кто побывал там и вернулся обратно. Конечно, они не успели как следует обосноваться в посмертном пейзаже. А значит, не сумели и нам его описать. Но основную часть дороги, ведущей туда, они, тем не менее, одолели, и совпадения в их свидетельствах весьма красноречивы.

Затем, в попытке еще хотя бы немного продвинуться в неизвестное, мы (как и в начале нашего исследования) вынуждены были обратиться к свидетельствам умерших, тех, кто обратно уже не вернулся. Но их свидетельства переданы «посредниками», а значит, это уже не прямая связь. Однако и этим свидетельствам то и дело встречающиеся в них совпадения и общая согласованность рассказов придают достаточно высокую степень достоверности: они внушают доверие.

Теперь попробуем двинуться еще дальше. Нашим материалом по-прежнему будут высказывания умерших, не временно, а окончательно умерших, переданные, как правило, не напрямую, но посредством медиумов, или автоматического письма, или с помощью дощечки «Уиджа». Но при восприятии этих свидетельств появляется дополнительная трудность, хорошо известная тем, кто изучал все обширное море подобной литературы: от былого единодушия голосов, делавшего из них складный хор и до сих пор служившего нам знаком достоверности, не остается и следа. Ему на смену приходит нечто совершенно противоположное!

Да и сами информанты прекрасно все это знают. Каждый раз они сами спешат нам об этом напомнить, торопятся нас предостеречь. Признаем, что, хотя бы в одном этом вопросе, единодушие остается прежним: да, они прекрасно знают, что те, кто общался с нами до них, или будет общаться после, рассказали или расскажут нам что-то совсем другое. Но осторожно, осторожно, не верьте им! Те, другие, всего лишь новички, не то положение они занимают, чтобы судить о картине целого. Они представляют лишь отдельные, единичные случаи, да и сведения их слегка устарели. Тогда как то, что нам посчастливилось сейчас услышать от них, – абсолютно надежная информация, по той простой причине, что они-то сами занимают гораздо более выгодную позицию, чем все остальные. Сами посудите. И каждый из подобных «вестников» норовит предоставить нам критерии, по которым именно ему и можно доверять, – только вот досада: проверить их нет никакой возможности – мы можем их либо принять, либо отвергнуть, точно так же, как и саму переданную ими информацию.

Возьмем, к примеру, Жоржа Морраннье (не путать с Пьером Моннье, юным французским офицером, убитым на Первой мировой войне). Жоржу Морраннье было почти 29 лет, когда он выстрелом из пистолета прервал свою жизнь 13 сентября 1973. Он изучал физику, писал диссертацию. В скором времени должна была состояться защита, после которой он бы получил степень доктора наук. Но параллельно он занимался еще и духовно-философскими исканиями. Он прожил некоторое время в Индии и вернулся оттуда разочарованным, после чего стал очень неосторожно заниматься раджа-йогой (королевской йогой), не имея при этом ни опытного руководителя, ни достаточных знаний. Он впал в депрессию, забросил своих университетских учеников и диссертацию. Одним хмурым утром он заперся у себя в комнате, лег на кровать и пустил себе пулю в лоб. Мадам Морраннье рассказывает, как постепенно, с помощью разнообразных знаков и явных встреч, ее подвигли общаться с сыном методом автоматического письма[233].

Итак, Жорж Морраннье нам сообщает, что находится он сейчас ровнехонько в пятой сфере. Но, чтобы лучше понять его местонахождение, стоит учесть, что для него сфер всего семь, – если не считать нашу Землю. Седьмая сфера отводится для тех, кто посвятил себя Богу, а значит (и это не мои слова) сохранил девственность: поэтому Жорж прекрасно знает, что сам он сможет достичь лишь шестой сферы. Так что сейчас он уже на предпоследнем уровне! И если еще принять во внимание, что в пятой он может следовать советам и непосредственному руководству тех, кто нисходит к нему из шестой сферы (так он сам это описывает), то это совсем неплохо!

Конечно, в данной сфере не один только Жорж. Он нашел там родственников и приобрел новых друзей, и все они, разумеется, разделяют его взгляды. Он нам подробно обо всем этом сообщает, по-прежнему через мадам Морраннье (том 2). До нас также доходят «откровения» бывшего священника парижской епархии, бывшего протестантского пастора, бывшего монаха-настоятеля монастыря, не говоря уже о двух архитекторах, женщине-медике, бывшем профессоре…

Весь этот милый народец авторитетно заявляет:

«Нужно нам верить. Мы говорим все, как есть. Нет повода думать, что мы искажаем наши объяснения субъективными интерпретациями… Все наши объяснения подтверждаются тем простым фактом, что они и есть Истина». Это слова пастора!

Для Пьера Моннье тоже все ясно. Его непосредственными наставниками в мире ином оказались ангелы. О лучшем не стоило и мечтать:

«Дорогая мамочка, да и стала ли бы ты меня слушать, если бы я не был посланцем Бога, солдатом небесной армии, напрямую наставляемым бестелесными “служебными духами, посылаемыми на служение для тех, которые имеют наследовать спасение” (Евр 1: 14), я называю их ангелами»[234].

Диалоги с ангелом

Не только умершие получают сообщения от ангелов, перепадает и живым. В Библии не раз упоминается, как они вмешивались в человеческую жизнь, по крайней мере – в жизнь святых. Вот и не так давно произошла еще одна похожая и совершенно невероятная история. Этот рассказ переведен сегодня на все языки. Случилось это во время Второй мировой войны, в 1943–1944 в Будапеште, в Венгрии. Три молодые женщины, две еврейки и одна католичка, затеяли по выходным собираться в загородном домике и обсуждать свои личные проблемы. Ханне (еврейке) показалось, что их обсуждения ведутся не очень глубоко, так что однажды она предложила к следующим выходным каждой написать на листе бумаги о своей внутренней жизни и о том, кому что в ней больше всего мешает. Тогда каждая участница сможет прочитать свой текст другим, это и станет точкой отсчета для более плодотворного обсуждения. Несколько дней спустя Гитта (католичка) прочитала подругам то, что у нее получилось. Ханне все написанное Гиттой показалось слишком поверхностным, она была крайне разочарована результатом. Ханна как раз собиралась сказать это Гитте, как вдруг ее глаза округлились: у нее возникло что-то вроде видения. Она увидела, как неведомая сила вырвала из рук у Гиты лист бумаги, разорвала его на мелкие кусочки и бросила их перед Гиттой в знак недовольства. Ханна почувствовала, как в ней поднялось «сначала напряжение, затем недовольство, а затем и неизвестно откуда взявшийся гнев». Она едва успел предупредить подруг: «Осторожно! Говорю уже не я».

Через ее голос неведомая сила крайне сурово обратилась к Гитте:

«Скоро мы тебя отучим задавать бесполезные вопросы. Берегись! Времени осталось мало, вот-вот придется платить по счетам».

Это произошло 25 июня 1943 года. Начиная с этого дня каждую пятницу в три часа дня за редкими исключениями, когда по разным причинам собраться не удавалось, проходили эти беседы. Всего прошло восемьдесят восемь бесед. Сначала голоса обращались исключительно к Гитте, потом также к Лили, второй еврейке, а через некоторое время и к Иосифу, мужу Ханны, присоединившемуся к группе, и наконец, ко всей группе целиком. Вестники, говорившие через Ханну, называли себя разными Ангелами-хранителями всех членов группы. Они подготовили их к крещению, очень четко рассказав о божественности Христа и описав Его воскресение, хотя их речи, удивительной красоты, и не всегда совпадали с привычными богословскими формулировками. Но самая суть христианского вероисповедания в них, как мне кажется, все же содержится.

Вскоре Ангелы подготовили всю группу к предстоящим нацистским гонениям. Трое евреев, Иосиф, Ханна и Лили погибнут в депортациях. Никто из них не попытался прикрыться крещением, чтобы избежать гибели. Ангелы подготовили их к мученичеству. Ханна и Лили не предприняли никакой попытки избежать общей участи и в последний момент добровольно дали себя схватить, удостоверившись перед тем, что Гитта, католичка, избежала ареста, а значит сможет поведать миру обо всем, что с ними произошло.

Эти тексты очень трудно читать, при том что они необычайно красивы. Это даже больше, чем опыт, это настоящее событие. Гитта Маллац, ныне живущая во Франции, опубликовала сперва сами тексты и документы, и лишь затем три тома комментариев к ним, помогающих войти в их тайну[235].

Конечно, у Ханны были способности медиума. Но может быть, даже и эти способности не так уж нужны для общения с ангелами, для весточки от них. Мы уже рассказывали о том, как Люксембургский кружок по изучению транскоммуникаций записал голос с металлическими нотками, принадлежавший загадочному существу, назвавшему себя «техником» и сообщившему, что он никогда не жил на Земле. Что, однако, не помешало ему быть хорошо знакомым с апостолом Павлом, о чем он тоже не преминул сообщить. И еще один кружок в Дармштадте все также напрямую, т. е. через громкоговоритель радиоточки, записал голос еще одного существа, уже не «техника», а кого-то другого. Голос «техника» был пронзительным и прерывистым, голос дармштадского незнакомца медленный и глухой, какой-то замогильный, такими часто озвучивают фильмы ужасов. Его обладатель представился странным именем: АБО-Джуно.

На вопрос: «Кто вы?» – он ответил: «Вы сможете это понять лишь с течением вашего земного времени». На вопрос: «Что означает АБО-Джуно?» – он сказал: «Пусть А для вас означает “aussen” или “ausserhalb”[236], т. е. за вашими земными пределами. Б читайте как «биологическое», а О как “опыт”. Все вместе может означать: опыт, пришедший извне и вошедший в вашу форму биологической жизни. А Джуно – это просто мое имя, можете так меня называть».

27 июля 1987 он выразился еще более ясно:

«АБО помогает наладить общение между двумя разными формами жизни, но он не выискивает у людей их слабости и не собирается ими воспользоваться… Мы никогда не вмешиваемся напрямую в ход вашей жизни. Это всем вам сразу должно быть совершенно ясно».

Вслед за этим от него поступали и иные сообщения, и это были призывы к духовной жизни.

Итак, кто же это? Ангел? Или инопланетянин?

Если бы это был инопланетянин, он жил бы на том же уровне материи, что и мы, в таком же измерении творения. Тогда как АБО сообщал разным семьям из Дармштадской группы известия об их умерших родственниках. На той же самой пленке, записанные в тот же самый момент времени, между двумя фразами АБО-Джуно можно расслышать еще и голоса, гораздо более человеческие и привычные, голоса некоторых из этих умерших, реагирующие на то, что он собирается сказать. Я своими ушами слышал эту запись в Дармштадте.

Однако сама тональность обращений «техника» или АБО-Джуно весьма отличается от тональности ангелов из «Диаологов»! И ни тот, ни другой никогда не называют себя ангелами, тогда как в «Диалогах» Гитты Маллац «ангелы» так прямо и говорят о себе: «Мы ангелы»[237].

Тогда, может быть, это инопланетяне, представители тех цивилизаций, которым гораздо легче, чем нам самим, удается наладить общение с нашими умершими? Или, может быть, инопланетяне, которые сами уже умерли и успели достичь той зоны, где постепенно встречаются не только представители всех рас и религий Земли, но и представители разных населенных миров?

Или это голоса из параллельных миров? Мы часто используем это выражение, параллельные миры, слишком расширяя его значение: оно может означать у нас и мир иной, страну умерших, и планеты отдаленных галактик. Я же использую его в строго определенном значении. Речь идет о мирах, столь же материальных, как и наш, но чьи колебания сдвинуты по отношению к нашим, так что они могут проникать в наше пространство и даже занять его целиком, не мешая нам и не смешиваясь с нами: наподобие разных радио– или телевизионных волн, которые занимают один и тот же прибор, не смешиваясь между собой.

Примерно то же самое рассказывает о себе и Свен Сальтер, которая с января 1988 года регулярно общается с Люксембургской группой. Даже «техник» теперь доверил ей руководство над операциями в мире ином, и надо признать, что под ее руководством очень быстро были сделаны огромные успехи.

В отличие от «техника», признававшего, что он нигде ни разу не воплощался, Свен Сальтер утверждает, что у нее когда-то было тело из плоти, подобной нашей, но только на другой планете, на планете Варид: мы никогда ни через один телескоп не сможем ее увидеть, и дело тут не в расстоянии, просто речь идет о том самом параллельном мире в том самом смысле, о котором я только что подробно рассказал. На этой планете Варид она погибла в аварии и теперь стала умершей и встретила умерших с планеты Земля. Она рассказала также, что стала общаться с Люксембургской группой только потому, что в ней находится один из ее двойников. У нас, сказала она, также имеются двойники в самых разных мирах. Какой бы фантастической не показалась нам сейчас эта мысль, не будем сразу ее отвергать. Мы вернемся к ней позднее, когда будем говорить об идее реинкарнации.

Итак, благодаря транскоммуникации, мы, как оказалось, начали общаться со все возрастающим количеством таинственных собеседников. Похоже, что на сегодняшний день в каждом кружке наметилась тенденция к общению с кем-то одним или даже с целой группой избранных собеседников из иного мира. Профессор Синезио Дарнелл даже рекомендует всем действовать именно так. Он говорит, что так мы лучше можем узнать, с кем имеем дело и насколько нашему собеседнику можно доверять[238]. Хотя при этом он не уточняет, с кем именно предпочитает общаться сам.

Мы уже видели, что в Люксембурге такими собеседниками, кроме умерших людей, оказались два загадочных персонажа: «техник» и Свен Сальтер. В Дармштадте у нас имеется АБО-Джуно. В Ривенихе был некий Фома, который утверждал, что он и есть знаменитый св. Фома Беккет, мученически погибший в 1170. Заметим, между делом, что, как бы бесконечно мне не хотелось в это поверить, я бы все-таки предпочел иметь для этого более серьезные доказательства. У того же самого кружка есть и еще один персонаж, который называет себя Сетом 3, уточняя при этом, что он не имеет ничего общего со знаменитым Сетом Джейн Робертс. Он утверждает, что, согласно схеме Фредерика Майерса, к которой мы вернемся чуть позже, он находится на четвертом уровне. А значит, уровнем выше «техника» и Свен Сальтер.

В Гроссето таким избранным собеседником стало существо женского пола по имени Кордула[239]. Единственное, что она соизволила о себе сообщить, это то, что она родом из Хильверсума. Она полиглот, хотя и предпочитает говорить по-немецки. Она очень предупредительна и отвечает на вопросы еще прежде, чем их успели задать, и она очень любит утешать тех, кто опечален любовными драмами. Она никогда не ошибается.

У Сары Уилсон Эстеп в мире ином также есть свой постоянный и довольно загадочный собеседник: Стайх; к числу таких собеседников относится и профессор Делавр, давно живший очень известный французский врач: Ипполиту Барадюку, потерявшему сначала сына, а потом и жену, удалось заметить, как на снимке над их телами образуется нечто, похожее на легкое туманное облако.

Этим существам, столь различным по своему прошлому, по тому, откуда они пришли, по уровню развития, на каком они сейчас находятся, соответствует и столь же разное содержание той вести, какую они призваны до нас донести. И мы говорим сейчас уже не о незначительных новостях, переданных семье, но о подробных описаниях населяемых ими миров, о философских или религиозных воззрениях, о взглядах на историю нашей планеты, на ход эволюции…

Но тут, и это надо признать, мы сталкиваемся с теми же самыми проблемами, что возникают в связи со всеми традиционными способами получения сообщений через медиумов, уиджа, ясновидение, слышание голосов, автоматическое письмо…

Такие сообщения, часто категоричные и не терпящие возражений, у разных вестников не стыкуются между собой, не совпадают. И что гораздо серьезнее: они не стыкуются не только при выходе из разных источников, но и у одного и того же источника, но в разное время: скажем, сегодня и спустя несколько месяцев. Иногда даже создается впечатление, что вестник пытается наверстать упущенное, но у него плохо получается.

Я знаю, что в таком положении дел довольно сложно признаться тем исследователям, у кого есть постоянная и часто многолетняя практика общения с тем или иным собеседником в мире ином. Часто в таких случаях постепенно завязываются настоящие отношения доверия и дружбы; да ведь без этого такое общение прервалось бы весьма быстро.

Я же вижу многочисленные и весьма очевидные примеры подобных трудностей. Тут проблема, на мой взгляд, гораздо более серьезная, чем загадочное появление «паранормальных» изображений, которые потом оказываются позаимствованными в той или иной книге или журнале. Сомнения здесь вызывает не честность исследователей (в своих знакомых я совершенно уверен); и даже не обязательно честность представителей иного мира (хотя с ними я как раз близко не знаком). Сомнения вызывает весомость их высказываний.

И что же? Значит, дальше уже не возможно еще чуть-чуть продвинуться в выбранном нами направлении и не запутаться, где тут правда, а где вымысел? Я так не думаю, но для этого нужно попытаться хоть немного упорядочить все эти свидетельства; выяснить, откуда они на самом деле исходят, даже если в самих свидетельствах назван совсем другой источник; научиться вычленять и различать разные измерения и уровни, с которых идет свидетельство; попытаться постепенно, мало по малу, восстановить целостную картину по тем разрозненным фрагментам, которые предстают в отдельных сообщениях, авторы которых часто даже не подозревают о целостности. Это-то и является, как я уже говорил, одной из главных задач данной книги.

Замечу только по ходу, что большинство умерших просто и честно признаются, что они чего-то не знают, или что им неведомы источники их знаний. Об этом, например, идет речь в письмах из иного мира Марии-Луизы Мортон:

«Ты спрашиваешь нас, как протекает существование в нашем мире, на нашем уровне? Из здешних особенностей мы знаем лишь те, что сами можем видеть, и, поскольку сюда мы попали не так давно, наш ум все еще заполнен земными вещами…»

«Каждый из нас говорит лишь о том, что ему удалось увидеть, так что мы очень ограничены нашим собственным горизонтом. Мы прибыли сюда, в Мир иной, уже со своими предрассудками, привычкой так или иначе мыслить, чего-то не видеть и не замечать»[240].

Но эти вестники хотя бы признаются, что они там новички, новоприбывшие. Посмотрим теперь, что исповедует (не побоюсь этого слова) давно живший протестантский пастор, утверждающий, что товарищи научили его Истине. Вспомним его слова: «Нет повода думать, что мы искажаем наши объяснения субъективными интерпретациями…». Ну что ж, сам пастор в следующем сообщении, переданном мадам Морраннье, признается на этот раз уже без всякого бахвальства:

«Для нас самих тут еще многое остается тайной, которую еще предстоит прояснить. В нужный момент и это будет нам дано, всему свой час. Эта тайна всегда перед глазами, мы можем думать над ней и обмениваться друг с другом плодами своих размышлений»[241].

Тогда проблема может предстать перед нами уже совсем в другом свете!

Некоторые могут попытаться подойти к ней иначе. Они заметят, что во все полученные на сегодняшний день сообщения, будь то через медиумов, доски уиджа или автоматическое письмо, неизменно вмешивается сознание реципиента, того, кому эта информация адресована. От 40 до 60 процентов сообщений доходит до нас уже от реципиента, а не от вестника. С записью голосов умерших такого рода деформации сообщений, может быть, со временем и удастся избежать. Риск ограничится погрешностями нашего слуха.

Этот аргумент, хотя бы отчасти, стоит принять во внимание. Ведь есть немало сообщений из иного мира, которые сразу наводят на вопрос: не являются ли они по большей части всего лишь проекцией бессознательного. И Пьер Моннье, и Ролан де Жувенель признавались, что иногда их матери непроизвольно вмешивались в то, что они хотели им сказать. Правда, они добавляли, что отслеживали происходящее и всегда умудрялись передать самую суть своей мысли неповрежденной. Мария-Луиза Мортон рассказывает, что, когда она записывает четко лишь то, что ей сообщают, ее руку пронизывает словно бы легкое течение, словно дуновение ветра. Но оно тут же обрывается, стоит лишь ей, даже непроизвольно, попытаться записать свои собственные мысли[242].

Сообщения подвергаются самой минимальной деформации также и тогда, когда они выражены настоящими стихами. Например, знаменитый случай Пэйшенс Уэрт. Ее сообщения начиная с 1913 г. получала госпожа Перл Ленор Каррен в Сент-Луисе (США) при помощи доски «уиджа» (система с перевернутым стаканом, перемещающимся с буквы на букву, была затем усовершенствована: стакан заменили маленькой планшеткой на колесиках). В начале ХХ века в Америке Пэйшенс Уэрт с помощью этой планшетки выражала свои мысли на английском XVII века. Когда стали исследовать ее словоупотребление, обнаружилось, что ей прекрасно известны обычаи и нравы, характерные для английской жизни этого времени. Было также продемонстрировано знание флоры и фауны севера Англии, района, на границе с Шотландией[243].

Тексты Пэйшенс Уэрт дышат жизнью и юмором! Но иногда появляются целые стихотворения, наполненные ностальгией и редкостной мятежной силой:

«О Боже! Я чашу испила до дна

И чашу швырнула Тебе!..»[244]

Можно также, по всей видимости, говорить о более-менее неискаженной передаче вести в случае с одним из самых знаменитых медиумов всех времен – бразильцем Франсиско Кандидо Ксавьером (Francisco Candido Xavier), или «Чико Ксавьером» (Chico Xavier), как с нежностью и уважением зовут его в Бразилии.

Он родился в многодетной семье в Педро Леопольдо (штат Минас Жерайс) 2 апреля 1910. Мать умерла, когда ему было 5 лет. Тогда его отдали на попечение крестной, но та не любила мальчика и била его. После двух лет такой невыносимой жизни и страданий, мальчику удалось снова вернуться к семейному очагу: этого сумела добиться молодая женщина, на которой женился его отец.

Все детство и отрочество его преследовали материальные затруднения. Очень рано, уже в восемь с половиной лет, Чико начал работать, чтобы помочь прокормить столь многочисленную семью – всего детей было пятнадцать, и Чико помогал растить младших братьев и сестер.

«Но параллельно с ежедневной борьбой за хлеб насущный, мальчика обуревали и другие проблемы: в его жизни все время происходили какие-то странные феномены, вызывавшие в нем острые психологические конфликты. Уже в четыре с половиной года он заметил, что существуют духи: они говорили ему то, что было выше понимания ребенка. В огороде у крестной он как-то увидел свою мать: она была бесплотна и заклинала его хранить терпение и мир в выпавших на его долю испытаниях. В школе, в первые годы обучения, он слышал, как духи подсказывают ему стихи или диктуют сочинения на самые разные темы. В подростковом возрасте такие внутренние конфликты лишь усилились, поскольку католическая вера, в какой он воспитывался, не допускала таких странных феноменов, которые не только не прекращались, но наоборот, все возрастали, и мальчик не мог подобрать им никакого правдоподобного объяснения.

В 17 лет из-за приключившейся в семье болезни ему пришлось вступить в общение с духами. Случилось так, что одна из сестер, Мария Пена Ксавьер, заболела, и излечить ее смогли только с помощью спиритизма, потому что, как оказалось, она была просто одержима духами. Вот тогда Чико и нашел объяснение всем тем странным феноменам, что преследовали его все детство и отрочество.

8 июля 1927 он получил первое письменное сообщение, после чего уже никогда не бросал медиумическое письмо»[245].

В течение тридцати лет он работал мелким служащим, довольствовался своими скромными средствами и помогал по мере возможностей родным и двоюродным братьям и сестрам.

Параллельно с этой видимой и непритязательной биографией шла совсем другая жизнь. В 1989 г. им уже был получен текст, куда вошли триста двадцать произведений шестисот авторов, все написано на португальском языке и получено из иного мира: вошедшая в него антология поэзии по сей день остается неоспоримым бестселлером и одним из лучших образцов литературы на этом языке. Тираж его книг уже достиг восемнадцати миллионов экземпляров в одной только Бразилии, а некоторые из этих книг были уже переведены на тридцать три иностранных языка. Причем, в 1992 г. знатоки в Бразилии уверяли меня, что уже тогда эти цифры не учитывали самые последние издания. При всем при этом Чико Ксавьер ни разу не согласился получить за эти книги ни единого сантима, мотивируя отказ тем, что не он их автор, что он их просто записал и передал дальше. Свои авторские права, а следовательно, и все причитающиеся ему гонорары, он напрямую передал разным благотворительным фондам.

По пятницам и субботам он проводил открытые, публичные сеансы. С 14 до 18 часов перед ним проходили вереницей до 60 человек: у каждого было всего несколько минут, только чтобы назвать себя или имя умершего и быстро дать небольшой комментарий. Затем в соседней комнате он давал медицинские консультации тем больным, чьи имена у него уже были записаны, и это тянулось до полуночи. Наконец, он уходил в парадную залу, и там уже принимал сообщения личного характера. Он сидел перед огромным количеством людей, – было от двух до трех сотен человек, – снимал очки, закрывал глаза левой рукой, а правой принимался писать и писал непрерывно до трех или четырех часов утра. Затем он читал полученные сообщения. Так, не жалея себя, он служил людям целых шестьдесят лет, и только в старости, по слабости здоровья, сократил такие сеансы и устраивал их уже только в субботу вечером.

Полученные таким образом сообщения стали предметом многочисленных исследований. Сорок пять из них вошли в уже упомянутую здесь книгу «A vida triunfa». В ней много раз появляются факты, до того совершенно неизвестные, пересматриваются ошибки, приводятся сообщения, полученные на иностранных языках. Все тщательно анализируется и проверяется.

И еще одно исследование заслуживает того, чтобы его здесь отдельно упомянуть. Это книга профессора Карлоса Августо Перандреа, графолога, не только много лет проработавшего на судебную экспертизу и банки, но и профессора, подготовившего не одно поколение многочисленных экспертов по всей Бразилии. Он является непревзойденным специалистом в своей области. В своей небольшой персональной лаборатории в Лондрине он мне лично разъяснил методику своей работы, и в частности, работы над многочисленными записями Чико Ксавьера: он сравнивал эти записи с почерком тех, кто передавал ему эти сообщения, каким он был при их земной жизни. Обнаружилось, что в этих записях каждый раз была соблюдена определенная пропорция, позволяющая по каллиграфическим характеристикам определить, кто же из умерших написал эти буквы[246].

На второй широкомасштабный международный конгресс по транскоммуникации в Сан-Пауло Чико Ксавьер приехать не смог, так как был уже слишком слаб и никуда не отлучался. Но он стал нашим почетным председателем, и его выступление, записанное на видеокассету, было показано отзывчивой и благодарной аудитории: выступающий объяснил нам, как он рад, что современная техника позволяет, наконец, показать реальность такой коммуникации с миром иным, ведь всю свою жизнь, несмотря на все нападки, он был его верным и неутомимым свидетелем.

Ну и наконец, позвольте вернуться в контексте обсуждаемой темы к еще одному известному случаю: возможность искажения сообщений была сведена к минимуму и в «Диалогах с Ангелом», особенно во второй части бесед, записанной в то время, когда из-за оккупации Венгрии немцами группка переехала с виллы в пригороде Будапешта в центр столицы. С этого момента подготовка к мученичеству стала особенно актуальной, поэтому послания передавались в форме ритмически организованных и зарифмованных строк, ведь ритмика стиха глубже проникает в сознание, питая собою даже бессознательное. Доказательством как самой возможности ошибок, так и границ, поставленных неверному пониманию, стал случай из последних бесед: когда к группе присоединилась подруга Лили. Беседа закончилась, и новенькая сказала Ханне:

«С самого начала я слышала внутри себя все, что тебе было сказано, и все слова в точности совпадали, кроме одного».

Она произнесла это слово, и Ханна ответила:

«Ты расслышала верно, это я ошиблась»[247].

Еще одним образцом для нас будет случай мозаичных, или фрагментарных сообщений.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: