Тулуза, Франция. 1814 год 20 страница

— Что снова убью его ради вас, если хотите. Ариель старалась не повысить голоса, говорить спокойно и рассудительно:

— Пейсли подавился рыбьей костью.

— Может, он и жевал рыбу в тот момент, но именно я подсыпала ему хорошую порцию мышьяка в суп. Я спасла вас от него и снова сделаю это хоть сто раз. Только не понимаю…

Ариель почувствовала, как пальцы старухи осторожно прикасаются к рубцам.

— Что именно ты не понимаешь?

— Он не умер. Он снова здесь и мучает вас, как раньше. Наверное, это сам сатана. Да, зло правит миром. Оно не умирает, как должно бы. Какая жалость!

Ариель закрыла глаза, Это уж слишком. Такого вынести нельзя.

Но перед тем как окончательно погрузиться в черную бездну, Ариель осознала кое‑что. Она не сдалась. И теперь знала, что никогда больше не сдастся, никогда не позволит себе стать жертвой. Никогда. Она сама прикончит Этьена.

Ариель, вздрогнув, проснулась. В спальне было почти темно. За окном разливался сумеречный свет. Как долго она проспала? Или пролежала без сознания? Неизвестно. Тело ныло и горячечно пульсировало.

Неожиданно на лицо упал мягкий отблеск пламени свечи.

— Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил Этьен.

— Отвратительно. Чего ты еще ожидал, жалкий грязный червяк?

Этьен шумно втянул воздух:

— Я не собирался причинить тебе боль. Хотел только любить тебя, сделать своей. Ты вынудила меня сделать это, Ариель, заставила!

Она заметила глубокие царапины от ногтей на его лице, шее и едва не улыбнулась от радости. Он страдает почти так же, как она сама. Может, еще раз попробовать уговорить его?

— Этьен, послушай меня. Я замужем. Замужем за человеком, которого люблю, как это ни странно звучит для тебя.

Но собственные слова ее не удивили. Ариель говорила чистую правду. Она любила Берка, и это чувство грело ее, давало тепло и силу.

— Мне все равно! Я пришел взять тебя и не могу больше ждать.

— Этьен, поверь, если коснешься меня, я тебя убью. Клянусь, тебе не жить.

Этьен рассмеялся, хотя в голосе явно звучали нервные нотки.

— Не будь дурой, Ариель.

Она молча наблюдала, как он ставит свечу на ночной столик, рядом с флакончиком крема, и начинает сбрасывать одежду. Жадные руки схватились за край простыни, потянули вниз.

— Ты так прекрасна, — выдохнул Этьен, ложась рядом. Ариель почувствовала, как обнаженное тело прижимается к ней, как пальцы, вцепившиеся в подбородок, поворачивают ее лицо к нему.

— Не прикасайся ко мне1 Этьен накрыл ее губы влажным ртом:

— Тише, не сопротивляйся, я не хочу причинить тебе боль. Пожалуйста, Ариель, только лежи спокойно!

Этьен рывком опрокинул ее на спину, пытаясь раздвинуть ей ноги, согнуть колени. Ариель увидела, как он поднимается над ней и отчаянно попыталась собраться с силами, чтобы сбросить его.

И неожиданно сзади появилась Доркас, высоко поднимая нож, направленный в спину Этьена.

— Доркас, не надо! — вскрикнула Ариель. — Этьен, осторожно!

Слишком поздно. Этьен на мгновение окаменел, челюсть безвольно отвалилась, губы дернулись, но из горла вырвалось лишь хриплое клокотание. Он упал головой на грудь Ариель. Из спины почти непристойно торчала рукоятка ножа.

— Теперь мы увидим, вернется ли он снова, — тихо пробормотала Доркас. — Зло, настоящий дьявол! Я знала: вы ненавидите все, что он собирается с вами сделать, и не хотела, чтобы мое бедное дитя снова страдало. Вы этого не заслужили. Подумать только, этот ваш злобный брат выдал вас за гнусного жестокого старика! Эван Годдис — еще одно создание сатаны. Он…

— Доркас, помоги мне сбросить его!

— Нет. Я должна убедиться, что он в самом деле мертв! На этот раз я не воспользовалась ядом. Мне нравится убивать ножом. Плоть так мягка, дитя мое! Так мягка, что нож просто тонет в ней. Но он должен быть мертв! Нужно ударить еще раз. Зло может явиться снова…

— Пожалуйста, стащи его с меня!

Ариель поняла, что ее сейчас вырвет, и отчаянным усилием воли, с силой, которую в себе не подозревала, сумела выбраться из‑под отяжелевшего тела Этьена. Она еще успела соскользнуть с кровати, встать на колени и дотянуться до ночного горшка. Ее вывернуло наизнанку, пока внутри не осталось ничего.

Ариель больше не задавалась вопросом, сон это или реальность. Она очутилась в глубочайшей пропасти' ада, и выхода не было.

Ариель перекатилась на бок, свернулась комочком, поджав колени к подбородку. Доркас звала ее, но Ариель не могла разобрать слов. И не имела силы ответить.

Именно Берку удалось разглядеть дым. — Подождите минуту, — окликнул он Джошуа и Джорди. Уже совсем стемнело, но, слава Богу, луна была полной и ярко освещала все вокруг.

— Взгляните туда. Это Рендел‑холл, верно? Вопрос был чисто риторическим. Не дожидаясь ответа, он пришпорил скакуна, и остальные безмолвно последовали за ним.

Ледяной холод сковал душу Берка. Холод и страх. Пламя разгоралось все сильнее, заливая заревом горизонт. Дом был охвачен огнем, и Берк почему‑то ни секунды не сомневался, что Ариель там, внутри. И каждую секунду может погибнуть.

Берк почти распластался в седле, низко пригнувшись к шее жеребца, и вонзил шпоры в его бока.

Они были почти рядом, и жар удушливой волной ударил в лица, но Берк не задумываясь соскочил с седла и ринулся к крыльцу. Огненные языки тянулись с верхнего этажа, густой темный дым валил из окон.

— Милорд! Погодите! Пойду я!

Но Берк, не слушая Джошуа, рывком распахнул двери и вбежал внутрь, ничего не видя из‑за дыма, наполнявшего холл. Откинув голову, он крикнул что было мочи:

— Ариель!

Ни единого звука в ответ.

Берк взбежал по ступенькам и неожиданно споткнулся о какой‑то странный предмет. Нагнувшись, он присмотрелся ближе. Дохлый гусь. Берк покачал головой и побежал дальше, выкрикивая ее имя снова и снова. Остальные едва поспевали за ним. Добравшись до площадки, Берк велел им проверить западный коридор, а сам выбрал восточный.

Из комнаты внезапно появилась женщина, задыхаясь и кашляя.

— Ариель!

Но это оказалась Доркас с окровавленным ножом в руке. Берк ощутил, как внутри что‑то оборвалось, и сердце охватил безумный мертвящий ужас. Только услышал прерывистый тоскливый вой, он с трудом сообразил, что странные звуки вырываются из его собственного горла.

— Где она? — завопил он, подбегая к Доркас, и, схватив старуху за плечи, начал трясти. — Будь ты проклята, где она?

Доркас подняла слезящиеся глаза:

— Я знала, что зло не умрет. Я пыталась, дважды, но ты снова здесь, вернулся, чтобы мучить мое дитя. Не позволю! Не позволю!

Вырвавшись с неожиданной силой, она бросилась на него с ножом. Берк, инстинктивно уклонившись, всадил ей кулак в челюсть. Нож выскользнул из окровавленных пальцев и покатился по полу. Берк оставил безумную лежащей на полу, без сознания, ворвался в спальню, откуда та только что вышла.

Сначала он заметил обнаженный труп Этьена со страшной раной в спине и только потом увидел стоявшую на четвереньках Ариель. Худенькое тело сотрясал страшный приступ кашля. Смежная дверь была широко распахнута, а на полу в соседней спальне тлела куча тряпок.

Неужели старая Доркас пыталась выжечь зло огнем? Спалить комнату и дом?

— Любимая, — сказал он, поспешно хватая одеяло, чтобы прикрыть ее наготу, — ты в безопасности, не бойся, все будет хорошо. Давай выбираться отсюда.

Ариель подняла горящие глаза:

— Берк? — тоненько, еле слышно пролепетала она.

Берк поднял жену на руки.

— Ты со мной, любимая.

— Я знала, что ты придешь, знала.

— Да, я пришел. И теперь все будет хорошо. Берк устремился в полный дыма коридор и, проходя мимо старухи, нагнулся. Она была мертва.

С сожалением покачав головой при мысли о разыгравшейся трагедии, Берн поцеловал жену и крепко прижал к себе.

— Я была сильной, Берк. Я была сильной.

ЭПИЛОГ

Лондон, Англия.

Сентябрь 1814 года

— Благодарение Богу, все кончено.

Берк заговорщически подмигнул Найту, который только что вытер лоб необыкновенно красивым платком.

— Но это же не ты стоял у алтаря, Найт. Почему же ты потеешь, как свинья при виде ножа мясника? Чувствуешь себя лисой, за которой гонятся по пятам собаки?

Найт оскорбление поморщился:

— Меня чертовски напугало общее благодушное настроение. Брак — самое худшее, что может случиться с мужчиной, конец и гибель, и что же? Только взгляни на Перси. Парень идет на дно с идиотской ухмылкой на физиономии. Достаточно, чтобы заставить мужчину потерять всякую надежду.

— Твоя очередь придет, вот увидишь. Еще захочешь, чтобы она настала.

— Ну уж нет, меня не приручишь, как мерзкого кота тетушки Салли. Душа замирает при одной мысли о чем‑то подобном. По крайней мере ты, Берк, можешь быть доволен. Ленни и девочки больше не лежат тяжким бременем на твоих плечах.

— Мне будет не хватать Вирджин и Поппет, — признался Берк, и тут же с некоторым удивлением взглянул на друга:

— По правде говоря, я буду даже скучать по Ленни.

— Где твоя прелестная жена?

Берк уже сам спрашивал себя об этом.

— По‑моему, наверху, с новобрачной, — неуверенно пробормотал он, хотя почти не спускал глаз с Ариель с той ужасной ночи три недели назад. При одной мысли об атом кровь по‑прежнему холодела в жилах. Перед глазами все еще мелькали оранжевые отблески пламени, и крыша снова и снова проваливалась со страшным треском, когда Берк уносился прочь, прижимая к груди драгоценную ношу. Он по‑прежнему видел бледное лицо жены, полные боли глаза. Берк не задавал ей вопросов. Просто не отпускал от себя, молча ухаживая за ней, перевязывая царапины, накладывая мазь, и хотя мельком, как о чем‑то незначительном, как‑то спросил себя, успел ли изнасиловать ее Этьен перед тем, как Доркас вонзила нож ему в спину, это его не мучило. Может, именно поэтому Доркас и прикончила его.

Берк не подумал спрашивать ее. Все это не имеет значения. Главное, Ариель жива и в безопасности, хотя отнюдь не усилиями Берка, ее так называемого защитника.

И она в самом деле оказалась сильной. И повторяла ему это снова и снова той ночью, когда он мыл ее и осторожно смазывал кремом бесчисленные рубцы.

— Хочешь попробовать пунша с шампанским? Берк усилием воли заставил себя вернуться к настоящему и покачал головой:

— Сначала отыщу Ариель. Если она у Ленни, та, возможно, Довела ее до потери сознания своей болтовней. — Взгляни на беднягу Перси. Кажется, у него "а чердаке вообще ничего не осталось, кроме пыли. Вот что делает с мужчиной брак. Мозги перестают работать. Возьми хотя бы себя Берк. Ни о чем не в состоянии думать, кроме Ариель.

— Но это совсем не так уж плохо, Найт, — весело заметил Берк. — Наоборот, довольно приятное чувство.

«И ужасающее, — хотелось ему добавить, — и мучительное, особенно когда один не оправдал надежд другого, и другой из‑за этого попал в беду и едва не погиб».

— Я могу получить все наслаждение в мире от своей любовницы. Кстати, Лора скучает о тебе. Она сама говорила.

— Очень мило с ее стороны, — рассеянно ответил. Берк, и Найт лишь печально покачал головой:

— Она призналась, что я гораздо лучший любовник.

— Замечательно, — согласился Берк.

Найт расхохотался, хлопнул друга по спине и направился к Перси, окруженному приятелями и только что осушившему пятый стакан пунша. Берк предложил, чтобы девочки пожили в Рейвнсуорт Эбби на время свадебного путешествия Перси и Ленни, но Коринна настояла, чтобы племянницы остались у нее.

Берк подумал, что, возможно, стоит тоже увезти Ариель в свадебное путешествие, подальше от ужасных воспоминаний и закопченных руин Рендел‑холла, Эвана Годдиса и всего, что так долго угнетало ее.

Прошло почти три недели, прежде чем рубцы и синяки исчезли, а тело зажило. Ариель не хотела, чтобы Берк видел ее, а он не настаивал. Только две ночи назад он впервые увидел се обнаженной в ванне.

Ариель была такой нежной и изящной, что Берку смертельно захотелось коснуться ее, войти, погрузиться глубоко и до конца, прижать к себе. Но он не шевельнулся. Тело, возможно, исцелилось, но разум и душа?

Берк не был в этом уверен. Кроме того, он понял, что смертельно боится. Боится, что может поторопить ее, обидеть и причинить боль.

Берк вздохнул и направился к лестнице. Он настолько глубоко задумался, что не сразу услышал тихий голос жены:

— Здравствуй, Берк. Берк широко улыбнулся.

— У тебя, наверное, уже уши онемели от болтовни Ленни.

— Нет, но она ужасно взволнованна. Ариель спустилась с лестницы и взяла его под руку.

Он пристально всматривался в лицо жены, ища следов боли, усталости, напряжения.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да.

Она постоянно отвечала этим коротким словом, и Берк никак не мог понять, действительно ли Ариель говорит правду.

«Чего же ты ожидал?» — молча спрашивал он себя.

Ведь он не был откровенен с ней в своих мыслях и чувствах, почему же Ариель должна с ним делиться?

— Мне хотелось бы выпить немного пунша с шампанским, — призналась Ариель.

— По‑моему, Ленни немного перепила, и сейчас ей море по колено.

— Подозреваю, что Перси не в лучшем состоянии. Ариель хихикнула и осторожно коснулась его щеки кончиками пальцев. Берк не задумываясь наклонился и поцеловал ее. Ариель мгновенно застыла.

— Берк…

Он снова поцеловал ее, едва касаясь губ губами, чтобы Ариель не показалось, что он принуждает ее, Но поцелуй все равно подучился властным. Он знал это и не пытался пересилить себя, гадая лишь, не слишком ли она встревожится.

— Не нужно смотреть так подозрительно, — шепнул он, нежно погладив ее по лицу. — Это всего‑навсего поцелуй. От твоего мужа. Того человека, который невероятно тобой гордится. Парня, считающего, будто ты настолько великолепна, что ему хочется кричать об этом на весь мир.

Берк услыхал чье‑то фырканье и увидел сестру, стоявшую на ступеньках позади Ариель.

— Здравствуй, Коринна. Все просто превосходно. Ты все прекрасно устроила.

— Вы, двое, ведете себя хуже Перси и Ленни. Клянусь, это больше, чем может выдержать человек, особенно проживший в браке с другим двадцать два года.

— Двадцать два года, — повторил Берк, улыбаясь жене. — Интересно, будешь ли ты еще обращать на меня внимание через два десятка лет?

Ариель ответила ему улыбкой, хотя куда более нервной и вымученной.

— Идите лучше развлекайте гостей, — велела Коринна и, как всегда, в полной уверенности, что ее распоряжения будут выполнены, не оглядываясь, устремилась вперед.

— Моя сестра — настоящий старый капрал, — заметил Берк. — Пойдем, любимая, я принесу тебе шампанского.

Лишь через четверть часа Берку удалось снова застать Ариель одну. Она мелкими глотками пила пунш, стоя в тени раскидистой пальмы в горшке, специально привезенной на праздник в числе других экзотических растений.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

— Да. Именно это «да» стало последней каплей.

— Конечно, да, как же иначе? — с язвительным бешенством бросил он. — Откровенно говоря, я до слез устал от бесконечных «да, Берк».

Он помедлил, но ответа не получил. Постепенно ему удалось взять себя в руки. В конце концов она не сказала и не. сделала ничего, что могло бы вызвать такой взрыв гнева. Что это с ним?

— Я собирался поговорить с тобой, Ариель. Не хотела бы ты поехать в свадебное путешествие?

Он пристально наблюдал за ней, видел, как побледнело ее лицо, как закрылись глаза, и очень тихо попросил:

— Пожалуйста, скажи, о чем ты думаешь. Не отгораживайся больше от меня. Она ничего не ответила.

— Я люблю тебя, Ариель, я твой муж. Тебе не обязательно во всем полагаться лишь на себя. Ты всегда можешь рассчитывать на меня тоже.

— Рассчитывать? Я бессовестно использовала тебя бесчисленное количество раз, а три недели назад ты спас мне жизнь. Не появись ты вовремя, я… меня ждал такой же конец, как Ганнибала.

— Перестань!

— Это правда!

— Черт побери, хорошей я был опорой и спасителем, когда проискал тебя столько времени и не сообразил, где ты можешь находиться! Соображай я чуточку лучше, не стал бы тратить время, обыскивая Лесли‑фарм!

Она прижала пальцы к его губам:

— Но ты никак не мог знать, что я была в Рендел‑холле. Ты приехал, и это главное. И спас меня.

Он почти вырвал у нее бокал с шампанским, вылил содержимое в горшок с пальмой. — Мы возвращаемся в гостиницу.

— Мне тоже этого хочется, — согласилась она. Берк решил не трудиться открывать лондонский городской дом, поскольку они собирались пробыть в столице всего два‑три дня. Они остановились в отеле «Палтни» на Пикадилли, в номере, который летом занимала сестра царя Александра, великая княжна Ольденбургская.

Ариель вежливо попрощалась с хозяевами и позволила мужу увести ее из дома Коринны.

Берк подозвал наемный экипаж. По дороге они говорили о необычно холодной погоде, огромном облаке оригинальной формы, закрывшем полнеба, о ровном цокоте копыт усталой кобылки. Ни о чем более важном, пока не остались одни в номере.

Берк прислонился к закрытой двери и, взглянув на жену, тихо сказал:

— Я больше этого не вынесу, Ариель. Знаю, ты страдала, ужасно страдала, но если только расскажешь, что случилось, я могу помочь тебе пережить все. По крайней мере попытаюсь. Неужели я тебе настолько безразличен, что даже не хочешь поделиться?

— Безразличен?

Ариель рассмеялась, хрипло, безрадостно, взмахнула руками, рассекая воздух:

— Безразличен? Я люблю тебя. Берк. Кажется, уже говорила об этом, давным‑давно. Люблю.

Она говорила быстро, почти кричала. Но Берк все же хотел услышать, как она скажет это еще раз.

— Что? — переспросил он. — Что ты сказала?

— Сказала, что люблю тебя. Куда больше, чем та пятнадцатилетняя глупышка, глядевшая на тебя сияющими глазами. О да, она боготворила тебя, думала о тебе как о храбром воине, боге, который каким‑то необъяснимым чудом снизошел до нее. Каким это было необыкновенным счастьем, когда он ей улыбнулся.

Ариель замолчала, взбешенная его издевательской усмешкой.

— И все? — спросил Берк. — А мне казалось, это именно я лишился рассудка из‑за пятнадцатилетней девочки. Именно я задыхался от счастья, когда она улыбалась мне. И не имел ни малейшего представления о том, что она меня боготворит. Конечно, это, видимо, так и было, но я настолько потерял голову, что ничего не замечал.

— Она была безмозглой дурочкой!

— А я все равно был навеки очарован ею.

— О, замолчи! Она — вовсе не та, что стоит сейчас перед тобой. Ее увлечение не имеет ничего общего с тем, что я испытываю сейчас. Ты, несчастный, пойми, я люблю тебя, Берк Драммонд, прекрасного, доброго, хорошего человека…

Ариель остановилась, воздела руки к небу и направилась к двери.

Берк устремился за ней, схватил за руку и, повернув лицом к себе, прижал к груди, так крепко, что стало трудно дышать:

— Глупая женщина! Я мог бы провести с тобой вместе две жизни и ни капельки не устать.

Он завладел ее губами, властно, нежно, и она не дрогнула, не отстранилась, а приняла его.

— Мне ужасно не хватало тебя, Берк. Ариель встала на цыпочки, обняла его, пытаясь стать еще ближе. Он притянул ее к себе и, осторожно поглаживая по спине, наконец высказал все, что накопилось в душе.

— Ты так прекрасна, и мила, и прелестна, а я едва не погубил тебя и возненавидел себя за это больше, чем могу высказать. Вспоминая ту ночь, я трясусь от страха, и в животе все переворачивается, словно у необстрелянного солдата под огнем противника. Но поверь, я сделаю все возможное, чтобы никогда не разлучаться с тобой. Боже милосердный, ты так нужна мне, Ариель.

Ариель чуть отстранилась и, нахмурившись, взглянула на мужа:

— Нужна тебе? Это звучит очень странно, Берк.

— Почему? Считаешь меня настолько несгибаемым? Жестким и бесчувственным?

Ариель снова прижалась к мужу, чувствуя как в живот упирается сильная, набухшая мужская плоть.

— Нет, — шепнула она, — только не бесчувственным.

Берк широко улыбнулся:

— Ужасная кокетка у меня жена и заплатит за это.

И, подхватив Ариель на руки, понес в большую угловую спальню, так роскошно обставленную, что Ариель несколько минут растерянно оглядывалась, впервые переступив ее порог.

Когда они лежали обнаженные на широкой постели. Берк тихо, напряженно сказал:

— Ты самая сильная женщина из всех, кого я знаю. Гордая и мужественная. Ты столько можешь дать, так многому сумеешь научить меня и наших детей. Ты вернешься ко мне?

— Я никогда не покидала тебя. — Ариель не мигая глядела в глаза мужа. — Никогда. Просто ненадолго покинула себя.

— Может быть объяснишь? Ариель смущенно рассмеялась:

— Это звучит странно, даже для меня. Но нужно было все обдумать, осознать и понять. Именно ты помог мне стать сильной, защититься от Этьена. Именно ты сделал меня такой. Именно благодаря тебе я перестала быть жертвой. И я ей не стала. Я сопротивлялась, дралась, царапалась и смогла бы взять над ним верх, не появись не вовремя Доркас. Не представляешь, что я чувствовала, сообразив, что могу обрести власть над ним, что я победительница…пока Доркас не напомнила Этьену, что он хозяин, а я — ничтожество, несчастная беспомощная Ариель.

Она закусила губу и отчаянно зажмурилась. Берк молча выжидал, осторожно гладя ее по лицу, Откидывая волосы со лба.

— Я не собиралась отдаляться от тебя или вести себя так, будто ты и твои чувства мне не важны. Просто…

— Тебе нужно было ненадолго остаться одной.

— Да. Этьен не успел изнасиловать меня, — добавила Ариель. — Он пытался и, наверное, добился бы своего, потому что у меня не осталось сил бороться, но Доркас ударила его ножом.

— Все кончено.

— Да. Наконец.

Его пальцы скользнули вниз, и Ариель тихо вскрикнула. Берк взглянул в лицо жены, заметил, как темнеют ее глаза от желания, и широко улыбнулся:

— Означает ли это, что ты вернулась ко мне? И хочешь меня? Хочешь, чтобы я вошел в тебя, и ласкал, и любил, пока не растаешь как лед в моих объятиях?

— Да. Именно это. Ты не только добр и хорош, но еще и прекрасен, и я хочу тебя. И буду хотеть по крайней мере ближайшие два десятилетия.

— И больше никогда не покинешь меня?

— Только если не расскажешь, что сделал Монроуз, чтобы отобрать у тебя того пони, Виктора. Берк недоумевающе уставился на жену.

— Неужели не помнишь все эти чудесные истории, которые рассказывал мне, когда я болела? О Викторе, толстом пони, и о том, как Монроуз хотел его, а пони хотел Монроуза.

— И ты способна думать о какой‑то чертовой старой лошади, когда я умираю от желания любить тебя?

— Значит, не расскажешь?

Берк постарался принять задумчивый вид:

— Расскажу…

— Ну?

— Если уберешь руку оттуда, где она в данный момент находится. Я не способен связно мыслить.

— Ага, — обрадовалась Ариель, медленно скользя ладонью по упругому животу, все ниже и ниже. Берк затаил дыхание. Ариель улыбнулась, слегка прикусила его подбородок:

— Знаешь, мне нравится, когда ты теряешь способность связно мыслить.

— Неужели не хочешь узнать про Виктора? — спросил он сквозь зубы, понимая, что долго эту пытку выносить не сможет.

— Позже.

Берк начал целовать ее, томительно медленно, нежно, страстно, и на секунду приподнялся, не отрывая взгляда от ее грудей.

— Возможно, за завтраком, — предположила Ариель с явным удовольствием. — Виктор и несколько ломтиков жареного бекона.

— Звучит ужасно романтично, Ариель.

— Звучит так, что до этого знаменательного события очень далеко. Тебе, Берк Драммонд, еще много нужно успеть до завтрака.

— Да, — согласился он, оглядывая жену с головы до ног. — А теперь молчи, потому что я человек основательный и не желаю, чтобы меня отвлекали.

— Хорошо, — вздохнула Ариель, притягивая мужа к себе.

[1]Имеется в виду Пиренейский полуостров. — Здесь и далее примеч. пер.

[2]Падчерица царя Ирода, Саломея, потребовала у него за свой танец голову Иоанна Крестителя (библ.)

[3]Шотландское блюдо из требухи, заправленное овсяном мукой, луком и перцем.

[4]Knight — рыцарь (англ.)

[5]Кокни — коренной житель Лондона из бедных кварталов.

[6]Стоун — мера веса, 6, 34 кг.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: