Интегрально-аперспективное

Тот факт, что значение зависит от контекста — это вторая важная истина постмодернизма, также именуемая контекстуализмом — означает, что необходим многосторонний подход к реальности. Взгляд с любой отдельно взятой стороны, скорее всего, будет частичным, ограниченным, возможно, даже искаженным, и поиск знания может плодотворно идти вперед только отдавая должное множеству точек зрения и множеству контекстов. И это многообразие — третья важная истина общего постмодернизма.

Ян Гебсер, о котором мы уже говорили в связи с мировоззрениями, предложил называть такой плюралистический или многосторонний подход интегрально-аперспективным; я также называю его зрительно-логическим или сетевой логикой. Термин «аперспективный» означает, что не отдается предпочтения ни одной отдельной точке зрения и потому, чтобы достичь более холистического, или интегрального, воззрения, нам нужен аперспективный подход; и именно поэтому Гебсер обычно соединял части этого двойного термина дефисом: интегрально-аперспективный.

Гебсер противопоставлял интегрально-аперспективное познание формальной рациональности (формально-операционному мышлению), или тому, что он назвал «перспективным разумом», который тяготеет к единственной, монологической перспективе и рассматривает всю реальность через эту узкую щель. Там, где перспективный разум отдает предпочтение исключительной перспективе отдельного предмета, зрительно-логическое познание складывает все перспективы, не отдавая предпочтения ни одной, и таким образом пытается постигать интегральное, целое, множественные контексты внутри контекстов, бесконечно раскрывающие Космос — не статичным или абсолютистским образом, а как текучую холонную и многомерную пеструю ткань.

Это почти точно совпадает с настойчивым акцентом идеалистов на различии между чисто формальным, репрезентативным или эмпирико-аналитическим разумом и разумом, имеющим диалогическую, диалектическую и сетевую (зрительно-логическую) ориентацию. Они называли первый Verstand (ум), а второй Vernunft (разум), и считали Vernunft, или зрительно-логический разум, более высоким эволюционным достижением, чем просто Verstand, или формально-рациональный ум.⁹

Гебсер тоже полагал, что зрительно-логическое мышление — это более высокая ступень эволюции, чем формальная рациональность. В этом отношении, Гебсер и идеалисты далеко не одиноки. Мы уже неоднократно видели, что многие важные теоретики, от Юргена Хабермаса до Кэрол Джиллиген, считают постформальное диалектическое мышление более высоким и более всеобъемлющим модусом разума, чем формально-операционное мышление (что показано во многих таблицах). Если мы говорим, что когнитивное развитие идет от формального к постформальному, это также означает, что культурная эволюция идет от современного к постсовременному. Разумеется, это сложный процесс, протекающий во всех четырех секторах и включающий в себя такие важные виды развития, как переход от индустриальной к информационной культуре; но решающее значение имеет модус познания, и постсовременный мир в своих наилучших аспектах — это постформальный мир.

Это зрительно-логическое познание не только способно обнаруживать массовые взаимосвязи, но и само составляет неотъемлемую часть взаимосвязанного Космоса; поэтому зрительно-логическое познание не просто репрезентирует Космос, но является реальным исполнением Космоса. Конечно, все виды истинного познания являются подобным исполнением; но зрительно-логическое познание впервые способно это самосознательно понимать и ясно выражать его. Гегель сделал это в одной из первых и новаторских разработок — у Гегеля зрительно-логическое познание эволюционно становится самосознающим — а де Соссюр сделал в точности то же самое с лингвистикой.¹⁰ Де Соссюр применил зрительно-логическое мышление к языку, тем самым впервые в истории открыв его сетевую структуру. Лингвистический поворот — это, в сущности, зрительно-логическое рассмотрение самого языка.

Этому же зрительно-логическому мышлению предстояло дать начало детально разработанным вариантам теории систем в естественных науках, а также лечь в основу открытия постмодернистов, что значение зависит от контекста, а контексты безграничны. Во всех этих и многих других движениях мы видим свет зрительно-логического познания, провозглашающего бесконечные сети холонных взаимосвязей, которые образуют саму ткань Космоса.

Поэтому я считаю признание важности интегрально-аперспективного осознавания третьей великой (и обоснованной) истиной постмодернизма.

Недостатки

Все это хорошо. Но мы уже видели, что недостаточно быть «холистичным», а не «атомистичным», или проповедовать сетевой, а не аналитический подход. Поскольку тревожный факт состоит в том, что любой модус познания может быть свернут и ограничен только поверхностями, внешними аспектами, событиями Правой Стороны. И, по существу, едва только зрительно-логическое познание героически возникло в эволюции, его почти сразу же сокрушило безумие флатландии, охватившее современный мир.

Крушение языка

Фактически, как мы уже не раз видели, именно это делали системно-теоретические науки. Теория систем отрицала сущностную реальность сфер «Я» и «мы» (в их собственных терминах) и сводила их все к совокупностям взаимопереплетающихся «оно» в динамической системе сетевых процессов. Это был подход с позиции зрительно-логического познания, но ослабленного зрительно-логического познания, стреноженного и прикованного к ложу внешних процессов и эмпирических оно. Это был холизм, но всего лишь внешний холизм, который полностью выхолащивал внутренние аспекты и отказывал в какой бы то ни было обоснованности обширным областям холизма Левой Стороны («Я» и «Мы»). Оковы точки зрения третьего лица более не были атомистическими; теперь они стали холистически переплетенными.

В точности та же судьба ожидала большую часть общей программы постмодернизма. Начав с достойной восхищения опоры на зрительно-логическое мышление и интегрально-аперспективное осознание — но пока еще не будучи способными избежать сильного тяготения флатландии — эти постмодернистские движения зачастую приходили к незаметному принятию и даже расширению программы редукционизма. Это были новые и более высокие формы разума, но разума, по-прежнему заключенного во флатландии. Они становились просто еще одной разновидностью холизма флатландии, материального монизма, монологического безумия. Они по-прежнему страдали от бедствия современности, даже когда громко провозглашали, что они ее преодолели, низвергли, деконструировали, взорвали.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: