Основные эволюционные тенденции

В эволюции языков мы можем наблюдать по крайней мере три тенденции. Первая тенденция является общебиологической и об­щесоциальной. В биологическом аспекте она выражена в захвате новых ареалов жизни, расширении сферы питания и размноже­ния живых систем. В социальном аспекте эта тенденция выража­ется в экспансии личности и сообществ не только в территориаль­ном отношении, но и в социальном подавлении и духовном, идео­логическом расширении своего господства.

Тенденция к расширению является системным качеством са­мого сознания и выражается в дифференциации и фрагмента­ции реальности не только на пять базовых форм, но и в большем структурном многообразии, большей раздробленности языков на каждом этапе эволюции. Тенденция выражается в «преумноже­нии сущностей», реализации изобилия словарей языков и умень-

шении многозначности их структурных единиц. В языке ощуще­ний и чувств мы можем обнаружить всего десятки, в развитых реф­лексивных системах — сотни структурных единиц, и границы меж­ду ними практически неразличимы. В языке образов их уже тыся­чи, и границы между ними становятся все более определенными. В словари современных знаковых языков входят уже сотни тысяч слов — смысловых структурных единиц, многозначность семан­тических полей сведена к минимуму, а границы между словами и понятиями стали уже очень жесткими. Более того, чем научнее и социально значимее языковая среда, тем важнее ограниченность и однозначность содержания категорий.

Таким образом тенденция к расширению языков сознания, к дифференциации, имманентно включает в себя вторую тенден­цию - уменьшения структурной энтропии, увеличения жесткос­ти, определенности и однозначности фрагментов сознания. Мы должны понять, что языки сознания представляют собой не только семантические поля разной степени сложности и дифференциро­ванное™, но и проявляют внутреннюю архитектонику самого со­знания. Язык и способ мышления тесно связаны друг с другом и взаимно определяют друг друга. Невозможность адекватного пе­ревода понятий, их дифференциации, приводит к сложности фор­мирования целостного мышления и целостной картины мира. В процессе эволюции не только усложняется архитектоника со­знания, но и возрастает степень жесткости границ семантических полей в языках соответствующего этапа.

Третья тенденция является, наверное, несколько абсурдной, так как говорит о примате инволюции по отношению к эволюцион­ным процессам. Есть Экклезиастова мудрость: «...преумножая зна­ния, преумножаем скорбь». Это более всего относится к проблеме языков сознания.

Приходится признать, что расширение смысловых пространств, фрагментация реальности и одновременно самого сознания уве­личивает раздробленность и конфликтность сознания.

Если бы языки сознания были чистыми знергоинформацион-ными полями вселенной, мы, наверное, даже не затрагивали бы эту проблему в этой книге.

Языки сознания встроены в реальное функционирование лич­ности, они являются объектом отождествления, отношения и пере­живания личности. Честно говоря, мне иногда кажется, что только они и являются смыслообразующими конструктами жизнедеятель­ности личности. Более того, мы и есть игра свободного сознания, которое просто ищет, в чем еще воплотиться и во что еще поиграть, и в чем понежиться.

Собственно — если разобраться в сущности сознания — мы можем найти некие метафорические аналогии с океаном. Так же как у океана есть волны, а у солнца — лучи, так и собственное сияние сознания — это его пять языков: ощущения, чувства, об­разы, символы и мысли. У океана есть волны, но это не особенно беспокоит океан. Волны в самой природе океана. Волны возника­ют, но куда они исчезают? Обратно в океан. А откуда они возника­ют? Из океана. Точно так же вся феноменология психического является выражением самой природы сознания. Она возникает из сознания, но куда она девается? Она растворяется в том же сознании.

Именно поэтому нам приходится констатировать абсурдный тезис — эволюция языков сознания необходимо увеличивает конфликтность самой личности и русская поговорка «горе от ума» имеет не частный характер, а несет в себе онтологический, все­объемлющий смысл.

Современный человек более всего знаком с языком знаков, ос­тальные языки он или забыл, или помнит фрагментарно, как слова из песни, уже давно не петой. В то же время жизнь разговаривает с нами на всех языках сознания, она все время целостна и уни­кальна — независимо от слушателя...

Таким образом, мы полагаем, что человеческое сознание прискорбно расщеплено и диссоциировано на конфликтующие фрагменты. Предельной целью духовных практик является интег­рация, воссоединение целостной ткани сознания.

Достижение целостности, интеграция, которые ставятся в ка­честве цели в практической психологии и психотерапии, в контек­сте исследуемой нами темы в некотором смысле являются «разде­ванием одежд сознания».

В развитии психологии XX столетия интересными являются на­блюдения за использованием различных языков сознания.

Ранние аналитические школы ориентировались в основном на использование вербальных и ментальных инструментов в терапев­тической практике и запрещали телесные проявления и взаимо­действие в процессе работы.

Следующий этап в развитии психологии — юнгианский ана­лиз, другие школы глубинной психологии и гуманистической пси­хологии — связан с акцентированием внимания на образных язы­ках: работа со сновидениями, направленные визуализации, ис­следование и использование мифологических сюжетов, сказ-котерапия и т.д.

Развитие гуманистической и трансперсональной психологии привело к появлению большого количества телесно-ориентирован-

ных, танцевально-двигательных и других техник, использующих в основном языки чувств и ощущений.

Наконец, в самое последнее время в психологической теории и психотерапевтической практике наиболее актуальной является за­дача построения многомерной языковой среды, трансформацион­ного пространства, в котором могли бы найти свое творческое вы­ражение все состояния сознания и которое обеспечивало бы об­щение между различными его слоями. Классическим образцами данных подходов являются психосинтез Роберто Ассаджиоли, рас­ширенная карта бессознательного Ст. Грофа и интегральная пси­хология Кена Уилбера [4, 34, 203, 204].

В России данный подход реализовывается в интегративной психологии, разработке которой мы посвятили последнее деся­тилетие.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: